Почему добра так мало?

 

Сразу после публикации своего знаменитого романа «Коллекционер» Джон Фаулз (1926 — 2005) опубликовал в 1964 г. сборник эссе «Аристос», в котором он хотел объяснить значение романа и раскрыть свои этические установки. Одной из главных проблем своего времени Фаулз видел неравенство в обществе, объективно существующее противостояние Немногих и Многих, интеллектуального меньшинства и всех остальных. Решение Фаулз видел в том, чтобы Немногие осознали свою ответственность и стали творить добро во имя установления справедливости. 

В этом фрагменте из сборника «Аристос» писатель рассказывает о том,почему, несмотря на то, что все признают, что делать добро нужно, в реальности добрых дел совершается гораздо меньше, чем могло бы, и о том, что нужно понять, чтобы добрых дел стало больше. 





46. И все же, даже учитывая все эти причины — учитывая, что не-совершение добра часто происходит, по-видимому, от нашего неумения понять, какой из возможных путей действительно лучший, или от искренней неспособности распознать какую бы то ни было необходимость действовать (старинная ересь квиетизма), — все мы прекрасно сознаем, что делаем меньше добра, чем могли бы. Как бы мы ни были глупы, бывают простейшие ситуации, когда для всякого очевидно, по какому пути нужно идти, чтобы сделать добро, и тем не менее мы от этого пути уклоняемся; как мы ни эгоистичны, бывают случаи, когда путь добра не требует от нас никакого самопожертвования, и все же мы от него уклоняемся.

47. На протяжении последних двух с половиной тысячелетий едва ли не каждый великий мыслитель, святой, художник отстаивал, олицетворял и восславлял — если не прямо, то косвенно — благородство и неоспоримую ценность доброго деяния как первооснову справедливого общества. И общественная, и биологическая ценность доброго деяния, по их свидетельству, не подлежит сомнению. Поневоле спрашиваешь себя, уж не заблуждаются ли великие, и не ближе ли простые смертные, коих большинство, к пониманию некой пусть порочной, но куда более глубокой истины: вообще говоря, лучше ничего не делать, чем, опять-таки вообще говоря, делать добро.

48. По моему убеждению, в этой странной, иррациональной апатии повинен рожденный религией миф о том, что, творя добро, мы получаем удовольствие — если есть загробная жизнь, то есть и вечное блаженство — и что вследствие этого творящий добро счастливее творящего зло. Окружающий мир богат на свидетельства, что все это и впрямь не более чем мифы: праведники сплошь и рядом куда несчастнее злодеев, а добрые дела сплошь и рядом приносят одни страдания. 

Точно так же, как человек вечно ищет, что всем движет, он вечно ждет вознаграждения. Ему все кажется, что должна же быть еще какая-то компенсация за добрые дела — нечто посущественней, чем просто чистая совесть и чувство собственной правоты.

Отсюда неопровержимый вывод: добрые дела должны приносить (а следовательно, заведомо обещать) удовольствие. А если нет, тогда игра просто не стоит свеч.

49. Выделяются два очевидных «типа» удовольствия. Первый можно назвать преднамеренным, или запланированным, в том смысле, что событие, которое доставляет удовольствие, — свидание с возлюбленной, посещение концерта — заранее спланировано и осуществляется в соответствии с вашими намерениями. Вторая и гораздо более важная разновидность — удовольствие случайное, или непреднамеренное, в том смысле, что наступает оно неожиданно: это не только нечаянная встреча со старым другом, внезапно открывшаяся вам прелесть какого-то в обычное время весьма заурядного пейзажа, но и все те элементы вашего намерения получить удовольствие, которые нельзя было предугадать. <...>

50. Что сразу бросается в глаза, когда речь заходит об этих двух типах удовольствия, это то, что оба они в громадной степени зависят от случая. Скажем, девушка собирается выйти замуж, все давным-давно спланировано. И тем не менее, когда наступает день свадьбы и совершается обряд бракосочетания, ее не покидает ощущение, что ей улыбнулась удача. Ведь не случилось ничего — а сколько могло возникнуть препятствий! — что помешало бы ему свершиться. И теперь она, быть может, оглядываясь назад, вспоминает ту первую, случайную встречу с человеком, который только что стал ее мужем: лежащий в основе всего элемент случайности со всей очевидностью выступает на первый план. Короче говоря, мы поставлены в условия, когда удовольствие обоих типов воспринимается нами как преимущественно результат случая. Мы не столько сами приходим к удовольствию, сколько удовольствие приходит к нам.

51. Но стоит нам начать относиться к удовольствию как к некоему выигранному пари, а затем пойти чуть дальше, уповая на то, что подобным образом мы можем получить удовольствие и от нравственного выбора и связанных с этим поступков, — тут недалеко и до беды. Атмосфера непредсказуемости, насквозь пронизывающая один мир, как зараза, неизбежно проникает в другой. 





Случай управляет законами удовольствия — так пусть же он, говорим мы, управляет законами доброго дела. Хуже того, отсюда мы приходим к выводу, что только те добрые дела, которые сулят удовольствия, и стоит совершать. Источником удовольствия может быть общественное признание, чья-то персональная признательность, личная корысть (расчет, что за добро тебе отплатят добром); надежды на блаженство в загробной жизни; избавление от чувства вины, если таковое внедрено в сознание культурной средой обитания.

Но в любом из этих случаев, как ни объясняй его историческую необходимость и ни оправдывай с точки зрения прагматики, такого рода побудительный мотив создает совершенно нездоровый климат вокруг нашего намерения поступать как должно.

52. Творить добро в расчете на какое-либо общественное вознаграждение не значит делать добро: это значит делать что-то в расчете на общественное вознаграждение. То, что при этом заодно совершается добро, может, на первый взгляд, служить оправданием для подобного побуждения к действию; но в таком оправдании кроется опасность, и я намерен это продемонстрировать.

53. Есть и третий, не столь очевидный, «тип» удовольствия, с которым мы обычно не связываем идею удовольствия, хотя ощущаем его. Назовем его функциональным, поскольку это удовольствие мы получаем от самой жизнедеятельности во всех ее проявлениях — от того, что мы едим, испражняемся, дышим, в общем, существуем. В определенном смысле это единственная категория удовольствий, в которых мы не можем себе отказать. Если мы не до конца отчетливо различаем этот тип удовольствий, то происходит это потому, что на них накладываются удовольствия двух других, гораздо более осознанных и более сложных типов. Когда я ем то, что мне хочется, я испытываю запланированное удовольствие; когда я наслаждаюсь тем, что я ем, сверх ожиданий, я испытываю удовольствие непредвиденное, но под всем этим кроется функциональное удовольствие от еды, поскольку есть — значит поддерживать существование. Воспользовавшись терминологией Юнга, этот третий тип следует считать архетипическим, и именно из него, по моему убеждению, нам следует выводить мотивы для совершения добрых дел.Выражаясь медицинским языком, добро нам следует из себя эвакуировать — не эякулировать.

54. Мы никогда не пресыщаемся отправлением естественных физиологических функций организма. И не ждем извне вознаграждения за то, что мы их отправляем, — нам ясно, что вознаграждение в самом их отправлении.He-отправление приводит к болезни или смерти, точно так же, как не-отправление добрых дел в конечном счете чревато смертью общества. Благотворительность, добрые поступки по отношению к ближним, действия, направленные против несправедливости и неравенства, должны совершаться ради гигиены, а не ради удовольствия.

55. Из чего же тогда складывается достигаемое таким образом функциональное «здоровье»? Наиважнейший его элемент следующий: доброе дело (причем из понятия «доброе дело» я исключаю здесь любые действия, истинным мотивом которых служит общественное признание) — самое убедительное из всех возможных доказательство того, что мы действительно обладаем относительной свободой воли. Даже когда доброе дело не идет вразрез с личными интересами, оно требует отсутствия личной заинтересованности или, если посмотреть на это иначе, необязательного (с точки зрения биологических потребностей) расхода энергии. Это акт, направленный против инерции, против того, что в противном случае целиком подчинялось бы инерции и естественному процессу. В некотором смысле это акт божественный — в стародавнем понимании «божественного» как вмешательства свободной воли в сферу материального, заточенного в своей материальности.

56. Все наши концепции Бога — это концепции наших собственных потенциальных возможностей. Милосердие и сострадание, как универсальные атрибуты наиболее совершенных (под какими бы внешними личинами они ни скрывались) представлений о Боге, — не что иное, как те самые качества, которые мы мечтаем утвердить в себе. Они не имеют никакого отношения к какой бы то ни было внешней «абсолютной» реальности: они суть отражение наших надежд.

57. В обычной жизни нам нелегко бывает отделить своекорыстные мотивы от того «гигиенического» мотива, который я выделяю в отдельную категорию. Однако гигиенический мотив всегда можно использовать для оценки прочих мотивов. Он являет собой как бы их мерило, особенно применительно к той, увы, обширной разновидности, когда благое, в глазах совершающего, деяние оборачивается в результате несомненным злом. 

Среди инквизиторов, среди протестантов — охотников за ведьмами и даже среди нацистов, истреблявших целые народы, были несомненно те, кто вполне искренне и бескорыстно верил, что творит благо. Но даже если бы они вдруг оказались правы, все равно выяснится, что двигала ими жажда получить сомнительное вознаграждение за все их «добрые» дела. Они уповали на то, что грядет лучший мир — для них самих и их единоверцев, но никак не для еретиков, ведьм и евреев, которых они истребляли. Они поступали так не ради большей свободы, а ради большего удовольствия.

58. Свобода воли в мире без свободы — все равно что рыба в мире без воды. Она не может существовать, потому что не находит себе применения. Политическая тирания извечно впадает в заблуждение, будто бы тиран свободен, тогда как его подданные пребывают в рабстве; но он и сам жертва собственной тирании. Он не свободен поступать как ему хочется, потому что то, чего ему хочется, предопределено, и, как правило, в очень узких пределах, необходимостью сохранять тиранию. И эта политическая истина истинна также и на личностном уровне. Если намерение совершить доброе дело не ведет к тому, чтобы установить больше свободы (и следовательно, больше справедливости и равенства) для всех, оно будет отчасти вредоносным не только для объекта действия, но и для того, кто это действие совершает, поскольку составляющие зла, скрытые в намерении, неизбежно ведут к ограничению его собственной свободы. Если перевести это на язык функционального удовольствия, то ближе всего окажется сравнение с пищей, которая своевременно не выведена из человеческого организма: ее питательная ценность под влиянием образовавшихся вредных элементов сводится на нет.

59. За последние два столетия личная и общественная гигиена и чистоплотность поднялись на более высокую ступень; произошло это главным образом потому, что людям настойчиво внушали: если болезнь настигает их, когда они грязны и апатичны, то это совсем не оттого, что так распорядился Бог, а оттого, что так распоряжается природа, и это вполне можно предотвратить; не оттого, что так устроен наш несчастный мир, а оттого, что так действуют поддающиеся контролю механизмы жизни.

60. Мы прошли первую, физическую, или телесную, фазу гигиенической революции; настало время идти на баррикады и сражаться за следующую, психическую фазу. Не делать добро, когда ты мог бы делать его с очевидной пользой для всех, не значит поступать безнравственно: это попросту значит расхаживать как ни в чем не бывало, когда руки у тебя по локоть вымазаны экскрементами. опубликовано 

@ Джон Фаулз «Аристос», перевод Наталии Роговской. 

 

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание - мы вместе изменяем мир! ©

Источник: izbrannoe.com/news/mysli/dzhon-faulz-o-dobrom-dele-kak-akte-gigieny/

Читала как-то статью, где были приведены результаты исследования на предмет:

«Почему одни люди в опасных ситуациях склонны предпринимать действия по спасению себя, а другие парализуются и в большинстве случаев погибают?».

Выжимка этих исследований:

• люди парализуются или успокаиваются (!) (например, когда самолет горит или когда цунами, тайфун, землетрясение и пр.), потому что в их представлении, они не могли попасть в такую ситуацию;
• люди же, которые допускали возможность попадания в такую ситуацию, заранее продумывали свои действия и благодаря этому спасались, ибо знали что делать.

Я не специалист в области чрезвычайных ситуаций, я работаю в сфере психического здоровья, поэтому мне кажется, что знать о своих «тонких местах» и задавать критерии собственной безопасности очень важно.

Начну по порядку, не торопясь.

У многих из нас (если не у каждого) есть свои «тонкие места». Формируются они в силу многих обстоятельств — типа нервной системы, травматического опыта, среды, в которой росла и формировалась личность.

Если ребенок рос в семье, где было много насилия, то для него это насилие было нормой — это та среда, в которой он формировался и адаптировался к ней. 

Под насилием я имею в виду не только физическое насилие, но также и обесценивание, неуважение, игнорирование, не обозначение тех базовых вещей, о которых должен знать каждый человек, чтобы успешно интегрироваться в среду обитания (напр., что дорогу нужно переходить на зеленый свет или напр., рассказ о сексе в безопасной и понятной ребенку форме).

Так вот, «тонким местом» для такого уже выросшего ребенка будет вопрос распознавания и безопасного для себя и окружающих отстаивания границ. 

Люди, выросшие в таких семьях, как правило, и во взрослой жизни склонны позволять в отношении себя недопустимо много. Например, остаются в отношениях, в которых рушатся, не решаются отстаивать свои права на работе, оказываются в ситуациях и отношениях, где их используют. 

Там, где человек, выросший в уважительных и принимающих отношениях, встает на дыбы или бежит из отношений, такие люди не успевают распознать опасность для своего психологического благополучия, и тревога начинается лишь тогда, когда обнаруживаются внутренние разрушения. 

Или еще есть вариант — при первых похожих даже отдаленно признаках нарушения границ, поднимается ярость (накопленная за все годы несправедливости в семье), и сила ярости  -неадекватна ситуации. И снова получается разрушение — обнаружив после своего выплеска ярости выжженное до тла пространство отношений, возникает чувство вины и/или стыд. 

Или еще эту ярость можно обращать на себя и соматизироваться, уходить в депрессии. 

В общем, вариантов масса и все они в большинстве случаев грустные.

Есть еще одна «фишка» — формирование сверхценностей.

Личностная ценность — это некое базовое убеждение человека, сформированное из его опыта (не интеллектуальных соображений) и личностной ориентации.

Ценности, как правило, формируются на основе печального опыта. 




Например, если человек однажды был предан и очень поранился в этом опыте, он может сформировать для себя ценность — верность. 

Если прошел, например, через голод — еда станет ценностью. 

Если хорошо знакомо одиночество, то близость будет ценна. И так далее.

Если какая-либо базовая потребность была не удовлетворена длительное время, то речь уже заходит не о ценности, а о сверхценности. Особенно это касается детского опыта.

Например, если ребенку в детстве не довелось переживать телесную близость с родителями, то этот дефицит выразится в сильнейшем голоде по телесной близости, которая во взрослой жизни, скорее всего, перерастет в важность телесной близости с партнером по отношениям.

Если детско-родительские отношения были дистантные, где родители заботились функционально (одет-обут-накормлен), но не дружили с ребенком, не замечали его как личность, не интересовались и не поддерживали его в переживаниях (особенно в случае неудач), то, вероятнее всего, во взрослой жизни голод по близости будет столь велик, что могут возникнуть трудности во взаимоотношениях с партнерами по отношениям — многим людям столько и на столько глубоко не надо быть в близости.

Если ребенка часто и внезапно бросали (ясли, внезапное переселение к бабушкам-дедушкам), интернаты и пр., то вероятнее всего это в будущем может выразиться в контроле и желании постоянной совместности с партнером.

Ну и так далее. Думаю, схема понятна.

Так вот, мне кажется, в той или иной степени, у каждого из нас есть свой голод. И если мы о нем не знаем, то это может привести к неприятным, на мой взгляд (и опыт) последствиям.

Например, увлекшись утолением своего голода, можно обнаружить себя (но уже когда по самые уши) в зависимых отношениях (а это, между прочим, не просто «я без тебя не могу», это такое же попадалово, как обнаружить себя в запое, хотя долгое время казалось «я в любой момент могу остановиться», и на кону стоит собственная личность, психическое и физическое здоровье), можно регулярно себя обнаруживать в каких-то неприятных историях, связанных с насилием и обманом и недоумевать «как опять такое со мной могло произойти?», можно ходить по одному и тому же кругу, повторять одни и те же сценарии в отношениях, обнаруживая себя уже истощенным в этом круге, но не успевать осознавать — как же я зашел(ла) на этот круг?

Так вот, обнаружение и осознание своих личностных дефицитов, на мой взгляд, чрезвычайно важное для собственной безопасности занятие. 

Ибо если есть ясное знание про себя, что «вот в этом месте я голоден», то есть возможность это место бдить с особым вниманием. 

Ибо если его не бдить, то голод застилает глаза и разум, тянет непонятно куда как магнитом, все потенциальные угрозы уходят в фон и понеслась. 

Это похоже на то, как опухший от голода человек видит еду и все — если у него не вспыхивает тревога «если сейчас обожрешься — умрешь», то все, привет. 

Если вы заранее знаете о таких своих голодных местах, то этот голод не уменьшится. Однако его можно, что называется, контейнировать на время (приостановить), чтобы проверить ситуацию на предмет — чем за это нужно будет платить, на сколько это для меня безопасная «пища», в каких количествах ее можно начинать пробовать и сколько времени бдить, чтобы, опираясь на реальность, проверить полезность для себя происходящего.

Такая внимательность к реальности и время позволят, что называется, просканировать поле, оставить себе больше ресурсов на распознание возможных опасностей и неприятностей.

Еще один, на мой взгляд, полезный момент, касающийся ощущений полезности. Самооценка даже очень устойчивого в этом смысле человека — это непостоянная характеристика. В смысле, она меняется то в ту, то в другую сторону постоянно. У кого-то больше, у кого-то меньше. Не суть. Важно то, что когда у нас не самые лучшие времена, то даже небольшая приятность начинает нами очень цениться. И за этим можно не увидеть возможные НЕприятности.

Поэтому, на мой взгляд, полезно в неголодном состоянии поразмышлять и создать для себя критерии того, чего вы в отношении себя не готовы позволять. И самое главное — почему?

Чем более реальные, честные для себя обоснования вы найдете, тем проще их в себя интегрировать, присвоить в опыт и опираться на них, защищая себя от неприятностей.опубликовано

 

Автор: Аляева Ксения

 

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое потребление — мы вместе изменяем мир! ©

Источник: alyaeva.livejournal.com/85917.html

Счастливые люди не увлекаются психологией, в этом нет нужды

 

Счастливый человек умеет наслаждаться самой жизнью, её вкусом, её ощущением, её присутствием.

Несчастный человек увлекается рассуждениями о жизни, копит формулы и названия. Если вы хотите быть счастливыми – вы не нуждаетесь в психологической информированности. Психология – это хороший инструмент в руках грамотного специалиста, но в руках дилетанта все открытия выраженные словами, которыми делились грамотные специалисты становятся мёртвыми – они превращаются в скальпели в руках неготового к ним ребёнка.

Поэтому бросайте рассуждать о жизни, копить формулы, характеристики и знания – бросайте всё это смело и начинайте учиться жизнь ЧУВСТВОВАТЬ и присутствовать в своей собственной жизни целиком.



Foto by Rebeca Cygnus

Возможность чувствовать открыта для каждого, для этого никому не нужно ничего о жизни знать: ни психологию, ни, так называемую, духовность.

Настоящее познание психологии, заключается в открытии бессмысленности любых размышлений, любых слов о жизни.Если ваша психология не ведёт вас к тому чтобы бросить всю свою информированность в этом ключе, то всё, что вы познали – без толку, это бестолковая психология.

Познав психологию по-настоящему, вы становитесь больше в ней не заинтересованы. По-настоящему умея чувствовать ощущение дождя, ощущение ветра – вам не нужно знать названия этих ощущений, вам не нужно знать, что такое ветер и откуда берётся дождь. Вам не нужно уметь классифицировать разновидности дождей и знать их определения: вот этот дождь косой, а этот с градинками, а этот прямой, а этот грибной, а этот летний, а вот этот деструктивный дождь – он точно ливень.

Неважно перверзный ли это дождь или аутентичный, невротик ли этот дождь или это дождь-психотик, есть ли у этого дождя биполярное расстройство или нет. Это всё, все эти названия целиком становятся не важны, если вы умеете по-настоящему чувствовать дождь, а точнее – себя. Если вы умеете во всём и везде чувствовать себя.





Но если не умеете – учитесь, иначе так и будете купаться в словах, выводах, формулах, да концепциях, а жизнь в это время пробежит мимо, и вы её упустите, так и не раскрыв ей своих настоящих объятий.

Если психология помогает вам не быть заложниками собственных знаний-названий, если психология помогает вам быть насыщенными и счастливыми – это можно называть верным направлением.

Да, есть единственно верное для всех и каждого направление психологии – это ощущение себя целиком счастливыми, это забвение ваших психологических знаний, всей вашей психологической информированности. Только так открывается возможность обнаружить себя улыбающимися посреди ЛЮБОГО дождя. Остальное – лукаво. опубликовано 

 

Автор: Анатолий Токарский 

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание — мы вместе изменяем мир! © econet

Источник: www.ato-qi.com/happiness-without-psycology-5800/

Озимый чеснок

Те, кому посчастливилось побывать у Бориса Андреевича Бублика в гостях, или послушать его вдохновенные выступления на клубных семинарах, хотя бы прочитать одну из его книг, знают его подход к земледелию: с одной стороны, делать всё настолько просто, насколько это вообще возможно, а с другой — прежде всего, глубоко понимая суть делания.

Принадлежность культуры к озимому типу определяется не нашим волевым выбором времени сева-посадки, а наличием у культуры вегетативной фазы, которая должна быть пережита в предзимье.

У озимых колосовых (пшеница, рожь, житница) в это время закладывается корневая система, способная вскормить весной уже не один колос, а целый куст — 5, 10 или 50 продуктивных колосьев. Эта фаза так и зовется — фаза кущения.

Озимый чеснок тоже должен использовать благодатную предзимнюю пору, чтобы растения сформировали мощную корневую систему и стали неуязвимы для любых причуд погоды.





Хорошо укоренившиеся зубки не способен выдавить мороз. Растения с корнямизимуют в состоянии анабиоза, т.е. готовности к оживлению, и нет нужды укрывать их на зиму. И это, фактически, лишает их «шансов» вымокнуть или выпреть.

И — самое главное — весной, когда даже снег еще не сошел, растения начинают буйную вегетацию, не тратя комфортную, достаточно короткую прохладную пору на наращивание корневой системы. Так что чеснок называется озимым не потому, что сажается под зиму, а потому, что у него есть фаза, протекание которой надо обеспечить в предзимье!

Когда сажать?

Вернемся к Великой книге Природы. То, к чему я подводил, можно увидеть, просто опустив очи долу. Уже в сентябре на бывшей чесночной грядке можно увидеть «ежики» всходов потерянных при уборке головок. Вот это и есть подсказка самого мудрого наставника — Природы. В наших условиях, на Слобожанщине, самым подходящим сроком для посадки мне представляется вторая неделя сентября. И не надо сверяться с тем, что было написано там-то и там-то. «Царский указ» прописан на грядке!

Озимый чеснок, оказывается, надо сажать так, чтобы он уже в сентябре дал дружные всходы.

Раз уж на то пошло, то естественно может возникнуть вопрос: «А можно ли сажать чеснок еще раньше?»

Да, скажем, на Кубани, где чеснок созревает на 2-3 недели раньше, чем у нас, — можно. У нас же — не стоит. Дело в том, что чесночные зубки, подобно семенам в арбузе, защищены ингибиторами прорастания. И нужно некоторое время, чтобы ингибиторы разложились. Можно представить себе, что было бы с семенами, месяцами лежащими во влажной теплой мякоти арбуза, не будь у них защиты от прорастания.Если чеснок посадить слишком рано, еще защищенным от всходов, и вдруг пойдут дожди — он сгниет.

Прежде всего, у чеснока есть свойство, которое в английском языке именуется undersize. Речь идет о прогрессирующем падении урожая от уменьшения размера посадочных зубков. Грубо говоря: если посадочный зубок меньше другого, скажем, вдвое, то меньший зубок даст урожай уже не в 2, а в 3-4 раза меньший. Я не знаю другой культуры, у которой это свойство было бы столь явным. Во всяком случае, луку — родному брату чеснока — это свойство не присуще ни в малейшей степени: из луковки, в 10 раз меньшей, может вырасти в 10 раз бóльшая репка.

Это значит, что на посадку — только самые крупные зубки. И если в головке среди пяти «братьев» есть такой, что заметно меньше других, — его надо решительно отбраковывать, даже если он — сам по себе — достаточно большой. Надо ли говорить, что отбор для посадки самых крупных зубков — не очень популярен?





Дальше, речь пойдет о выборе оптимального момента для удаления стрелок. Не удаленные стрелки могут уменьшить потенциальный размер головок в 5 и более раз: на стрелки переключается львиная доля внимания растения.Правда, есть сорта, у которых «материнские чувства» не так заметны: у таких растений размер головки снижается лишь на 20-30%.

Так что удалять стрелки с воздушными бульбочками надо обязательно. Но — не слишком рано (это широко распространенная ошибка). Когда стрелка образует полное кольцо и приготовится делать второе — самое время её удалять. С одной стороны — «пенек» уже не отрастает (из-за чего неприемлемо слишком раннее удаление). А с другой — стрелка не успевает «вытянуть соки из кормильца».

Неправильно поступают те огородники, которые вытягивают стрелки. Нет, нет и еще раз — нет! Стрелки надо отщипывать ножичком, одной рукой.

Когда стрелку вытягивают, то рвутся нити в глубине ложного стебля, верхние листья могут начать увядать раньше нижних, и это дезориентирует огородника при выборе момента уборки чеснока.

Убирать чеснок надо тогда, когда усыхает 6-й снизу лист.

А когда листья сохнут и сверху, и снизу, то попробуйте поймать момент, когда 6-й лист усох бы сам по себе.

Подведем предварительные итоги.

Секреты успешного выращивания чеснока таковы:

• достаточно ранняя (на второй неделе сентября) посадка,
• отбор для посадки лишь крупных зубков,
• своевременное (после образования первого кольца) удаление стрелок.

Есть еще одно важное «действо без рук». Я чеснок не полю. Берегу и лелею возможные сорняки.

Они прикрывают почву, не дают ей нагреться в жару и делают жизнь хладолюбивого чеснока более комфортной.

А поскольку чеснок убирается рано, то сорняки не успевают обсемениться, и их можно без ущерба сполоть после уборки чеснока — в момент подготовки грядки для культуры-преемницы.

Тыкать или сеять?

Как мог родиться и повально овладеть сознанием огородников миф о том, что чеснок надо тыкать? Тыкание — утомительная и вредная для здоровья операция: «на орехи» достаётся и спине, и венам на ногах, и пальчикам. Тимирязев бы сказал:

«А вы у чеснока спросили, нуждается ли он в тычках?». Я — спросил, попробовал сеять чеснок — и получилось на «пять с плюсом»!

• Царапаю плоскорезом «хорошую» канавку и поливаю её, чтобы дно стало плоским. Затем (стоя в полный рост!) рассыпаю зубки по канавке, расталкиваю их плоскорезом так, чтобы они лежали «зигзагом» в 7-8 см друг от друга, затем канавку засыпаю, сею какую-нибудь ярицу (скажем, горчицу), заделываю семена, «припалывая» их граблями как сапкой, и… расстаюсь с грядкой почти на целый год, до уборки чеснока.

Как сократились трудозатраты? В 10, в 100 раз? Правда, шейка у такого чеснока получается кривой (оттого, что посадочные зубки лежат, а ложные стебли — стоят). Некрасиво? Да!

А разве ножки, украшенные варикозом от долгого втыкания зубков,
 и обломанные ногти с содранным маникюром — красивее?

Подкармливать ли  ЭМ-силосом?

Самая бурная вегетация чесночных растений приходится на время, когда бактериям еще холодно — до самого «теплого Николая» сохраняется угроза заморозков, и силосование начинать бессмысленно. А когда наступает устойчивое тепло и можно приступать к силосованию — вегетация чесночных растений замедляется, они приступают к формированию зубков, и попытка подкормить их в это время ЭМ-силосом — действительно всесильным удобрением — дала бы плачевные результаты: растения начали бы жировать, дали бы мощные кусты и… с гулькин нос головки.

Любопытно, что, кроме чеснока, я не вижу иного овоща, которому ЭМ-силос смог бы причинить вред (разве лишь картофель требует некоторой аккуратности).Так что ЭМ-силос не оставлен без внимания, а отставлен — после раздумий и тщательных экспериментов.





Подкормка чеснока

За месяц (и даже более) до «теплого Николая» можно приготовить «чай» из начавших буйную вегетацию чистотела, крапивы, лопаты-другой помета (или навоза) и лопаты золы. Потом подкормить под корень этим настоем растения, сразу полить — и чеснок получит очень уместную в это время, богатую калием подкормку. 

Важная «заметка на полях». Самого страшного, практически, неистребимого вредителя — прожорливых личинок майского жука — заводим мы сами. Весной необдуманно вносим в почву навоз, перегной, компост и т. п. Запахом этих удобрений зазываем жуков (в конце мая — начале июня) откладывать у нас на участке яйца. Летите, дескать, к нам — у нас личинкам будет что жевать 3-4 года! А потом не знаем, что делать с ними, всё пожирающими. После того, как я стал задумываться, чем будет пахнуть огород к концу мая, у меня начисто исчезли эти ужасные личинки.

Так вот, если упомянутый «чай» внесен достаточно рано, и его следы на стеблях и листьях немедленно смыты последующим поливом, то ко времени лета майского жука огород дезодорируется и будет — с точки зрения жука — бесперспективным! 

 

Автор: Вадим Клейманов, из беседы с Борисом Бубликом

 

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание- мы вместе изменяем мир! ©

Источник: plodorodie.ru/agriculture/ozimyi-chesnok-po-knige-prirody?relst

Приточные и вытяжные вентиляторы могут немного улучшить ситуацию, но при этом увеличится расход энергии на обогрев воздуха, поступающего в помещение. Большую часть этой энергии можно все же вернуть, используя приточно-вытяжную вентиляционную систему с восстановлением тепла (рекуператор).

 

Как вернуть тепло?

В классической (без восстановления тепла) механической приточно-вытяжной вентиляционной системе холодный внешний воздух попадает в помещение через систему приточных каналов, а загрязненный воздух непосредственно через вытяжные каналы выводится из дома. Вместе с ним дом покидает и тепло, которое было использовано на подогрев воздуха во время его пребывания внутри дома. Если и приточный и выходящий поток пропустить через специальный теплообменный элемент, часть тепла из нагретого воздуха (вытяжного потока) будет передана холодному воздуху (приточному потоку).





 

Рекуператор

Теплообменный элемент является частью устройства, называемого вентиляционным блоком с восстановлением тепла или иначе — рекуператором. Кроме теплообменного элемента в блоке, изолированном термически и акустически, находятся еще два вентилятора — приточный и вытяжной, фильтры, а иногда и нагреватель.

Для восстановления тепла из потока воздуха применяются различные теплообменные элементы:
• перекрестные, сделаны из установленных параллельно тонких пластинок, выполненных из пластмассы или алюминия, между которыми, не смешиваясь, проходят приточный и вытяжной потоки. Коэффициент полезного действия этих элементов – около 60%,
• противоточные  имеют конструкцию, подобную перекрестным, но контакт потока воздуха с устройством происходит дольше из-за более длинного пути потока в нем. Благодаря этому коэффициент полезного действия этих элементов имеет большее значение – до 90%.
• вращающиеся, имеют вид вращающегося барабана, их коэффициент полезного действия достигает 80%.





 

Летом, когда получение тепла из выходящего потока не производится, на месте обычного теплообменного элемента можно установить летний его вариант, через который потоки проходят без обмена тепла, или же можно сделать обводной канал, чтобы поток не проходил через устройство.

Вентиляторы создают в системе поток воздуха. Скорость их вращения можно регулировать, обычно она имеет три значения: нормальная, пониженная — для работы ночью или во время отсутствия жильцов, и максимальная – для интенсивного проветривания помещения. Питание осуществляется от сети однофазного тока (230 В) через розетку с заземлением. Для управления работой вентиляторов служит устройство, запрограммированное на два режима – дневной и ночной.

Внутри трубы, по которой поступает свежий воздух, монтируется фильтр класса EU7, который задерживает, например, споры грибков, пыльцу растений и сажу. Такая очистка воздуха достаточна даже для аллергиков. Фильтры устанавливаются также на вытяжной части системы. Однако они используется только с целью предохранения теплообменника от сора, имеющегося в потоке, покидающем помещение, поэтому фильтр может быть не такой мелкий (класс EU3). Важно помнить, что фильтры нужно регулярно менять или чистить.

Нагреватель не является обязательной частью вентиляционного блока, однако пригодится, когда температура воздуха на улице опускается ниже -10°C, поскольку тогда воздух, подогреваемый только лишь теплом выходящего потока, будет слишком холодным, чтобы подавать его прямо в помещение. опубликовано  

 

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое потребление — мы вместе изменяем мир! ©

Источник: www.muratordom.com.ua/ustanovka-i-oborudovanie/ventilyatsiya-i-konditsionirovanie/ventilyatsiya-s-rekuperatorom,45_25521.html

В продолжение:

• Восхождение на Казбек: ЦЕЛЬ и СМЫСЛ. Часть 1​
  
  
• Восхождение на Казбек: ЦЕЛЬ и СМЫСЛ. Часть 2
  
  
• Восхождение на Казбек. НЕПРЕДВИДЕННОЕ. Часть 3
  
  
• Восхождение на Казбек. ГОРА ЗОВЕТ. Часть 4
  
  
• ЖИЗНЬЮ НУЖНО ПОЛЬЗОВАТЬСЯ! Часть 5
  
  
• Бойтесь своих желаний и опасений — они сбываются!
  
  
• Чего ТЫ хочешь?
  
  
• Не бери на себя то, что тяжко нести
  
  

Парадоксально, однако я не раз слышала, что в горах погибают не новички, а те, кто тут уже не в первый раз. Опытные, прижившиеся. Логически это объяснимо – теряется бдительность, притупляется внимание. Да и в реальной опасности они оказываются чаще, чем прочие. Если проводить параллель с другими опасными увлечениями, то да, у гонщика «формулы 1» шанс попасть в аварию больше, чем у обыкновенного автомобилиста.

То есть, нам с этой стороны опасность вроде бы не грозила. Новичкам везет в новых делах, судьба им улыбается. Правда, данное наблюдение не касается первой любви и так же – первого секса. Тут уж – по карме вашей дано будет вам.





Спала я в эту ночь минут 15, наверное. Как выяснилось позже, в этом я была не одинока. Игривая Лисичка. («Чего такой худой, а мясо не ешь? …а …вегетарианка», — как отозвался о ней Главный мафиози Джонни) Она тоже слушала бурю и заснула только после того, как решила, что никуда не пойдет.

Наш проводник Бако вообще не ложился. Сейчас он нервно ходил вокруг и подгонял нас, потому что собирались мы медленно.

Путь предстоял долгий, и хотя сейчас было около двух ночи, нужно было поесть, и я с трудом впихивала в себя овсянку. Какой нормальный организм может есть в это время?! Не мой, мой сопротивлялся, и вообще – он спал. Мозги бодрствовали, а тело не проснулось.

Вот пробовали вы встать среди ночи и сразу начать совершать подвиг? Не пробовали? Попробуйте, ваше тело тоже будет протестовать, ему-то подвиг не нужен и оно явно даст об этом знать. Впрочем, у всех по-разному, у меня эмоции тормозили, тело работало на автопилоте, мозг контролировал сборы. Для лишних вопросов (куда мы идем и какого черта это нужно), у него не было ресурсов, потому что собираться нужно было внимательно.

Мы вышли примерно в половине третьего. Сахис, Сверхновая, Волк, Игривая Лисичка, я и девушка, которую мы видели впервые, она представилась нам «Ага». Потом мы разобрались, она – гречанка, говорит по-русски плохо, но что-то понимает. Идет на Казбек с нами. Ну и, конечно, проводник Бако.

Ночь была совершенно сказочная – полнолуние во всей своей красе. Было так тихо, словно природа специально делала вид, что это не она только что так безобразничала. Словно никакого ветра и дождя со снегом тут уже 100 лет не было. Потом я узнала, что в этот день было еще и лунное затмение, то есть полный букет Силы, разлитой в пространстве. Проблема вот только в том, удастся ли договориться с нею – будет ли она нам союзником, или наоборот – врагом?





Я об этом не думала, я вообще ни о чем не думала – шла по тропе, которая была еле различима в лунном свете за теми, кто впереди. Фонарик светил, ограничивая мой шаг вперед и ноги впередиидущего. Вот и все, что я видела и способна была воспринимать.

Сразу, пожалуй, стоит сказать, что у каждого, кто шел рядом со мною, было «своё кино». То есть, мое восхождение на Казбек было совершенно не похоже на их восхождения, и их тоже – не похожи между собой. Когда мы уже спустились и сбивчиво делились впечатлениями, то засыпая, то вновь просыпаясь и снова начиная говорить, я в очередной раз поразилась этому эффекту. Вроде бы – очевидная штука, которую я наблюдала и отмечала тысячи раз, но тут она меня просто сшибла с ног. И в переносном и в прямом смысле. Поэтому еще раз напоминаю, что я рассказываю только о себе – мои товарищи переживали совсем иные чувства на фоне тех же событий.

Мы ввязались в верёвку вот в таком вот порядке:
Бако – гречанка Ага – Сверхновая – Эргин – Я Говорящая с Богом – Одинокий Волк – Лисичка.

Вот эти семеро, отправились в одной цепочке на восхождение.
Росомаха решила остаться еще вчера:
— Я буду вас ждать. Должен же кто-то вас ждать с возвращением или с победой. В общем, я точно решила – я буду вас встречать – с горячей едой и чаем.
Мне как отлегло, когда она мне вчера в обед это сказала. Её обувь мне не давала покоя. Я в своих ботинках Anapurna Gronell подмерзала, у мена приморожены ноги были еще с Эльбруса до белого обморожения и теперь я знала, что если они в пути замерзнут, то будут холодными уже до самого конца. Но ботинки Росомахи просто не выдерживали никакой критики – я была рада, что она сама приняла такое решение – остаться.

И, черт побери, было приятно, что нас будут ждать назад. Как наверно приятно мужчине, когда он идёт совершать свой подвиг, а его ждёт жена. Так провожала меня, и встречала моя семилетняя дочь Веруся, у подножья горы Арарат. Я чуть не расплакалась, когда моя малышка принесла мне повязку на ушки, со словами «ты только не замерзни, мамочка, и обязательно возвращайся». Странно осознавать ценность этого только тогда, когда оно происходит. Если не иметь никакого дополнительного запроса на личные сантименты, это всегда оказывается чудом. Да, наверно для тех, у кого есть такой запрос, обострённый запрос на близость, горы не доступны в принципе. Они слишком дорожат близостью, чтоб решиться на восхождение, или отпустить кого-то туда, где люди не живут и порой даже и не выживают.
Росомаха — моя близкая подруга, стала подругой за годы прохождения семинаров, и как партнёр помогала рождать совместно со мной проекты уже не первый раз. Её поле я чувствую всегда, связывая его с чувством особой надёжности тыла. И я и она понимали, что с её ракурса, при её участии в подготовке всего этого мероприятия – она и так на Казбеке уже! Куда ей еще идти за дополнительными доказательствами. Её Казбек на сегодня уже происходит с ней.

Для того, чтобы начать восхождение, нам предстояло еще пройти несколько часов по камнепадам и ледникам, огибая гору, чтобы взойти на нее с севера, где склон был более пологим. Так вот, я умоталась (смертельно устала, и это не преувеличение) уже на этом отрезке. Мы шли очень быстро, и этот темп меня изнурил. Я могу идти достаточно долго, если не спешу. А тут… я была как в полусне, ни мыслей, ни чувств, только движение. Все силы уходили на то, чтобы переставлять ноги и смотреть, куда их ставишь, потому что наш путь был усеян камнями – от огромных (с гараж), до средних – (с кирпич). Внизу был лед, иногда ноги предательски скользили, и тут здорово помогали трековые палки, они несколько раз удерживали меня от падений.





Луна светила очень ярко, и, наверное, было красиво невероятно. Но смотреть по сторонам совсем не было времени. Даже когда мы останавливались, чтобы передохнуть пару минут, я опиралась на палки и смотрела вниз. Вернее, даже не смотрела – я была сосредоточена на дыхании и на том, чтобы быстрее прийти в себя. Мы переступали трещины, ручьи, которые текли по леднику. Шли дальше. Нас обгоняли какие-то группы, и кто-то еще шел за нами. Их было видно, как цепочки огоньков впереди и сзади.

Погоды до того не было несколько дней. Сегодня ночью все группы, которые ожидали восхождения, ринулись в открывшееся «окно». Так что одиночество на склоне и на вершине нам не грозило. Я не думала об этом, я вообще ни о чем не могла думать. Позавчера тут у нас была удивительная и кайфовая прогулка – именно в этих местах. Теперь для меня — сплошная мука.

Потом я поняла, что для того, чтобы идти так быстро (по моим меркам) было две причины. Первая – мы проходили зону камнепадов. В темноте не видно, какая каменюка на тебя несется, поэтому лучше миновать это место как можно быстрее. И вторая – потому что нас вел Бако, а ноги у него длинные.

Скорее всего, мы зону камнепадов прошли часа за 2-3, но для меня это было невыносимо длинным кошмаром. Я держалась только верой в то, что это должно когда-то кончиться. И еще – чаем, которым меня поил время от времени Одинокий Волк. (Ему, по всей вероятности, тоже было нелегко, сказывалось вчерашнее путешествие вниз-вверх). Он меня спас своим чаем! Кажется, у меня начиналось головокружение, и в глазах мутилось, но после сладкого чая прошло – глюкоза помогла (так мне потом объяснили). Наверное, то, что со мною было там и после – это та самая горняшка, о которой мы так долго говорили до того. Но так странно я никогда не чувствовала себя раньше. По ощущению это напоминало кошмарный сон, когда ужас происходящего состоит в том, что нужно бесконечно идти и идти неизвестно куда и сколько. Это было наяву. Я это осознавала. Это пугало, но времени почувствовать испуг не было.

Наконец, камни кончились, началось Ледовое плато. Мы все еще шли горизонтально, но уже на веревке. Веревка крепилась к карабину, а он в свою очередь – к «системе» — штуке из ремней, которая охватывала талию и бедра. В случае падения человек повисал, веревка крепилась где-то в районе пупка. Все еще было темно, мы шли по тропе, которую пробили до нас те, кто шел впереди. Кое-где приходилось переступать через трещины, но очень больших не было.

Смешной интимный момент: когда мы одевали систему (еще на метеостанции), то думали о том, как будет, если захочется писать? Ее, эту систему придется снимать? А как снимать, если руки задубеют? Наше доверие к проводнику было таким полным, что мы об этом спрашивали, но он как-то отморозился и не стал отвечать. А по факту потом никто ничего не хотел. Вся влага вышла потом, и мы вообще забыли, что у людей бывают такие смешные потребности. Не до этого.

На очередной остановке Одинокий Волк решил повернуть назад. Хитрости акклиматизации сыграли с ним злую шутку. Пока мы ходили по окрестностям метеостанции, или просто были на ее высоте, наши организмы привыкали к ней – меньшему кислороду и прочим эффектам. А ему пришлось резко сбросить, а потом набрать высоту снова, в результате ему сейчас было сложнее всех.

Я давала ему воду, и чай из термоса, понимая, что человек и так свершил за последние сутки небывалый для него рывок, спасая товарища — нашу Красную Шапочку. Не знаю, даже готова ли я была бы после такого марш-броска в те же сутки идти на вершину – но каждый волен был сам принимать решение, а я как Говорящая с Богом (такое имя было у меня в этом походе, если кто еще помнит) приняла решение, в контексте с именем своим всем отвечать «да», давая проявится воле каждого, яко воле Бога.

Каждый с кем я разговаривала в этой мистерии, для меня становился Богом. Так что это не корону мне одели, как можно было бы подумать, когда выбрала группа для меня имя — такое будто бы высокопарное, а наоборот — это корону мне сняли совсем. И я решила всему происходящему говорить — да! Ну как же можно спорить с Богом?

Все пожелания и просьбы удовлетворять, не дожимать, не отказывать никому в его «хорошо», и посмотреть, что из этого выйдет. Выводить хитрости или изворотливость человека перед самим собой – да, это всегда пожалуйста, разными провокационными уточняющими вопросами – это обязательно! Но если человек прямо и внятно заявляет о своем желании – то конечно да.

Честно признаюсь, что нажала всего один раз, на человека и это была Эргин. Ей чуть досталось от меня, как своей и бывалой в походах. Но об этом потом.

Одинокий Волк – в очередной момент «перекура», когда я озвучила для всех:
— 4560 метров! — он сказал:
— Я вниз.
— Ок, — сказала я, — значит вниз.
И я прокричала Бако, который был впереди нашей связки:

— Поворачиваем все!
Но Волк, стал возражать:
— Нет, я могу сам, зачем все?
— Таковы инструкции нашего проводника, мы на них согласились, — напомнила я ему со всей серьезностью, совершенно готовая напомнить об этом всем и поворачивать.
Но Одинокий Волк сказал:
— Я спущусь с теми, кто будет спускаться с горы.
— Но туда еще никто не поднялся, еще слишком рано для спускающихся. Только 5:30 утра, раньше 7-ми, там, наверху, еще никого не будет.

Да, так и было. Еще перед началом, на уровне предварительного договора с проводником, он сказал: «Если кто-то из вас больше не сможет идти верх и захочет повернуть назад, то возвращается вся группа. Даже если мы будем за три метра от вершины. Один назад никто не пойдет!» И все мы с этим согласились. То есть, решение Одинокого Волка автоматически прекращало наше восхождение. У меня в тот момент уже не было сил никак реагировать, поэтому я тупо стояла и ждала, чем кончится. Но была рада – мы сейчас повернем… все это кончится… Этого во мне было процентов 90.

Но Бако, (несмотря на то, что говорил ранее), принялся мотивировать Волка: «Совсем немного осталось, посмотри вот она, гора, рядом!» И, кажется, после этого мы прошли еще около часа, но Волк не отступил от своего решения. И тогда свершилось чудо — нам встретились два человека, которые шли вниз. Кому-то из группы, которая ушла вверх, стало тяжко, и его спускали. И мы отправили с ними Одинокого Волка.

— Всё как ты хотел, теперь мы можем тебя выстегнуть с нашей связки.

Мужчины согласились его свести. Только у них была короткая верёвка. Я стала было расшнуровывать свой репшнур от ледоруба, но Бако меня остановил:

— Зачем, мы шли практически без набора высоты.

— Ок.

А Одинокий Волк доверился мужчинам, которые обещали что-то придумать – он похоже, был рад побыстрее сбавить высоту и тоже на стал настаивать, чтоб ему обеспечили верёвку.
Но там дальше, эти двое свернули в лагерь, который был разбит на Ледовом плато и отпустили его самого вниз.
Так он по следам, в одиночку – согласно имени – преодолел весь путь до метеостанции. Только ему одному ведомо, какие чувства и мысли его при этом посещали и какие аналогии он проводил во всем этом инциденте со своей жизнью. Немного его чувства по поводу проявятся постфактум в его комментах в соцсетях – но свои выводы он сделал – это однозначно. И это самое ценное, что можно вынести из такого путешествия. И героизма, досталось ему, как он заказывал – явно больше, чем другим. Если мерить в километрах, одиночных хождениях по горам и ночных приключениях.

О том, что основной путь он все же преодолел в одиночку, мы узнали уже когда спустились. И мне тоже пришлось идти там же, и тоже в одиночку, но позже, через несколько часов…





Подъем начался незаметно. Мы шли по прямой, и тропа стала неуклонно уходить вверх. Мне стало чуть легче, но из всех чувств осталось только упрямство, поэтому я не очень хорошо помню дорогу. Да и что помнить? Все вокруг белое, снег глубокий…Помню только свое решение, которое меня тогда утешило: «Это когда-нибудь кончится. Вопрос времени, нужно просто потерпеть». Тропа становилась все круче и круче, мы шли то траверсом, то лезли напрямик вверх. Иногда мне удавалось поднять голову, чтобы все же увидеть, что вокруг. Вокруг была бело-серо-голубоватая красота. Начинались предрассветные сумерки, и одновременно с ними поднимался ветер, и что-то сыпалось из чьего-то дырявого кармана там, наверху. Снег ли, крупа ли, не помню.

Из всего этого пути вверх (по моим «внутренним часам» он опять длился бесконечно, они, по ходу, поломались), я помню только несколько моментов. Остальные или стерлись или вытеснились и теперь снятся. Помню цепочки групп (3 или 4) на склоне вверху и внизу от нас. Помню, как кто-то сказал «О! смотрите, со стороны России группа идет!» и далекую связку людей на белом снегу – как черную нитку с узелками. Помню рассвет – бледное Солнце в радужном ореоле выходит из-за горы. Помню, что ледоруб то не хотел зарубаться, то проваливался в рыхлый снег. Помню, как сыпалось все сильнее и сильнее, как ветер крепчал. Склон, по которому мы поднимались, становился все круче, так что уже страшно было смотреть вниз, слава Богу, было не до этого – все внимание уходило на то, чтобы становиться устойчиво и шаг за шагом продвигаться вперед и вверх. Помню порыв ветра, который в какую-то минуту так качнул меня, что я, ужаснувшись, припала к горе всем телом, прижалась к снегу – слиться, быть незаметной, не дать повода сбросить себя вниз. Мало того, что катиться (в кошках!) малоприятно, но я неизбежно потащу за собою остальных, поэтому осторожнее, осторожнее…

Рассвет был около 6 или 7 утра. Значит, вверх мы лезли уже не менее 3-х часов. Какая-то странная арифметика – 3 часа на равнине, когда, например, гуляешь в парке или сидишь в кафе – пустяк. «Время быстро летит!» — расхожий слоган наших дней. Тут эти три часа были для меня сутками… или неделями… Я теперь знаю секрет времени – делюсь! Сделайте для себя жизнь сложной, почти невыносимой, и вы заметите, что ваше время растянулось. Пропорция ясны – чем сложнее испытания, тем ёмче ваше субъективное время. То есть, можно за час прожить сутки, и это будут НЕскучные сутки.

И вот, в какой-то момент мы встретили группу, которая спускалась: «Держитесь, девчонки, всего 100 метров осталось!» Это воодушевило, потому что в нашем пути вверх мы не имели никаких ориентиров – это было самое сложное, по крайней мере – для меня. Вверх ничего не было видно — поднялась пурга. Время тоже было неизвестно, да и задумываться об ориентации, о каких-то рамках, которыми хотелось бы ограничить это испытание, не было сил и даже идеи такой не было. 100 метров — это хоть какая-то определенность! Это хоть какая-то цифра, что-то, что можно померять шагами, хотя… это все иллюзия. Шагами расстояние не померить, потому что 100 метров высоты – это может быть километр или два, три, четыре. Потому что мы не поднимаемся отвесно, мы как по серпантину делаем зигзаги, чтобы дать отдых то одной ноге, то другой, и чтобы не сорваться. Да и 100 метров – нехилая высота – 9-этажный дом, это примерно 30 метров. А всего наш подъем в этот день – больше тысячи (1400м)

И вот, мы видим верху козырек из снега и льда. В нем – проход, на него – крутой подъем метра 3. Не выдраться, нам, чайникам. И тут – единственная шара в этот день! Нас Бако подтягивал на веревке! Первого, второго, третьего… и т.д. Нас осталось пятеро вместе с ним, и вот мы все на козырьке. Ни вперед, ни назад, ни вверх, ни вниз ничего не видно. Мы на вершине… Или…

Или!!! Мы сбились в кучку, отдышались и приготовились кричать ура. Не тут-то было! «Ну что, еще час, максимум – полтора часа вверх – и мы на вершине, — сказал Бако, — Готовы?»

ЕЩЕ ЧАС!!!

Я такого разочарования не испытывали никогда в жизни. Еще ЧАС?!»… И тут у меня случилось то, что, что бывает (говорят) у тех, кто отказывается от поисков клада за два кидка лопаты. Я готова была сказать: «На фиг все! Хватит с меня, вниз!» И тут тоже понятно, какое значение в жизни любого проекта имеет команда. Поскольку у меня не было сил все это говорить, я тупо отдыхивалась, за меня сказали другие: «Идем!» И мы пошли.

Тяжесть испытания нарастает по мере продвижения к концу испытания. Наверное, именно поэтому больше людей гибнут, когда спускаются. И этот последний час был для меня на грани выносимости. И, кажется, не только для меня. Даже Сверхновая начала жаловаться на сердце. На что Бако ответил: «Немного осталось. А с больным сердцем дома нужно сидеть!» Как ни странно, это придало сил. Жертвы хотят, чтобы их пожалели, вошли в положение… А Героям достаточно напомнить, что они Герои.

Только тут Бако начал проявлять некоторое нетерпение и слегка нас подгонять: «Вперед, поднялись и спустились, я домой хочу!» Звучало как издевательство. А кто же не хочет?! Впрочем, он имел ввиду другое – вовсе не метеостанцию. После восхождения и спуска с Казбека он собирался сегодня же идти в долину, где и был его дом. Что тут скажешь… Какое бы сравнение придумать? Ну э то ак человек отработал 12 часов на тяжелой физической работе, пришел домой и побежал кросс 15 километров…

Казбек имеет такой рельеф, что его самая высокая часть одновременно самая крутая. Тут уже не было рыхлого снега, тут был крохкий лед, по которому приходилось взбираться, всерьез загрызаясь в склон ледорубом и кошками. Тут я заматюкалась впервые за этот день. И Сахис пнула меня словами «Соберись, Эргин, милая!» Это вызвало у меня злость… которую глупо было направлять на человека, лучше – на гору, по которой мы упрямо лезли вверх.

Конечно, у меня была мечта-фантазия по поводу того, как будет, когда мы окажемся на вершине. Не то, чтобы она меня грела или мотивировала, она просто была у меня. Фантазия была такая: мы, оказываясь там, одинокие и сильные, видим дальние дали и радуемся тому, что мы здесь. Так вот: НИЧЕГО ИЗ ЭТОГО НЕ СВЕРШИЛОЬ! Никаких дальних далей – белая пелена вокруг. Никакого одиночества – куча людей на вершине. Никакого осознания силы – полное бессилие. Никакой эйфории – безразличие. Вот так бывает…

Мы сидели на вершине, вокруг нас был праздник – люди обнимались, братались, о чем-то возбужденно говорили, перекрикивая ветер. Мужчины распивали чекушку, кто-то даже включил музыку. Там было человек 20, может и больше. Какой-то персонаж звонил по телефону и говорил: «Я четвертый раз не могу спуститься! Тут такие люди восходят, хочется с ними пообщаться!» Наш Бако шутил, что он тут дом построит. Сверхновая нашла земляков из своего города. И, конечно, фотки с флагом, куда ж без них!

Я посмотрела на джипиэс и обьявила всем
— 5028 м. Бако спорит
– Нет, вершина 5033.
А я говорю ему: — Снега тают, потепление на планете!
— А для меня Казбек всегда будет 5033!
— Настойчивый, — сказала тихо, — Это прекрасно – когда мужчина настойчивый! Кто ж станет спорить – конечно «да» — Пусть будет 5033, мне тоже эта цифра больше нравится.

— Так, Эргин, достаём флаг, а то стоим в облаке, и никому и не докажешь, что были на вершине – флаг нас спасёт!

Флаг он практически есть всегда как обязательный вершинный атрибут. Флаг, раз взяли его – то это святое. Если б не брали его, то святым назначили бы что-то еще.
— Там в верхнем клапане, — сказала Эргин.
Я поняла, по её состоянию, что рюкзачок свой, она не снимет, очень устала – сидит на попе ровно, как и остальные участники.
В 10:40 мы были на вершине. Начали в 2:15 и того шли сюда 8:20 и это только половина пути.





А люди всё поднималась и поднимались из тумана внизу. Кто молча, кто весилился вдвойне и за тех, у кого не было сил выражать бурную радость.

Про историю флага: я собираюсь, и в какой-то момент мне говорит кто-то: «Возьми наш флаг, если есть» Он есть, но не у меня. У сына, висит на стене. Я иду к нему и прошу. Говорю, мол, нужно на Казбеке водрузить. Он жадничает, мол, мой флаг, а я говорю «Честь…» и все такое. В общем, отдал флаг ради чести. Не очень я об этом помнила, вообще про политику мы не то чтоб табу, но не говорили, не до этого, и не за этим мы тут. И вот – время пришло: «Есть флаг? Где?» Я разворачиваюсь рюкзаком к Сахис и указываю ориентир: «в кармане верхнем» — еле языком ворочаю. И этот флаг, и все прочее кажется сейчас бессмысленным. В таком я была состоянии, так было — обещала же не врать.

Но символ сыграл свою роль, фотки получились, и флаг вернулся на свое место в комнате сына. Даже странно думать, что он побывал на вершине. Мы друг другу теперь напоминаем – флаг мне, а я – ему. У нас теперь есть история, которую можно вместе рассказать. И это ничего не имеет общего с политикой, а может и имеет, символы и подсознание никто не отменял.





Мне в тот момент это вся эта суета казалась смешной и незначительной. Ну, поднялись… слава Богу. Теперь будем спускаться. Жизнь. У меня не осталось никакого ресурса, чтобы отпраздновать победу. Тоже мне победа… Я только потом поняла, что это и было то, настоящее. После которого не остается сил даже осознать, настолько они исчерпаны. Только тишина внутри.

А Сверхновая (изначально знавшая по чем фунт лиха), говорила: «Подняться – полдела. Еще спуститься нужно!» И кто-то из мужчин тоже пресек попытку поздравлять друг друга: «Вот когда мы внизу встретимся, тогда будем поздравлять. Пока – рано!» Но меня все это не трогало, я не верила, что путь вниз может быть сложнее, чем путь вверх.

Тут подошла российская группа активных общительных мужчин и стали с ходу обниматься и знакомиться, представляя друг друга и свой город Ставраполь. Наша ставрапольская Сверхновая, аж подпрыгнула, как мне показадось с 5028 наверно на эти обещанные проводником 5033м
— Как! Я тоже из Ставрополя!
— Так собирайся отсюда сразу пойдешь с нами! - шутили весёлые россияне.

Мужчины продолжали сгребать нас по очереди в охапку объятий. О, девочки наши!
— Я из Киева, - говорю им.
— Какая разница! Давайте знакомится!

Так тепло здесь на верху: люди любой национальности любой страны, здесь не станут спорить и обсуждать политику, ведь случилось что-то важное и это случилось с каждым персонально. Эти встречи, совсем не похоже на спорт, хотя кому-то может показаться, что это близко – нет. Совсем нет! Спортивные болельщики часто готовы передраться, вспомнив друг другу все национальные предрассудки – конечно ведь, победа их команды случилась не с ними. Это иллюзия, массово поддерживаемая, о том что «они победили» или «они проиграли» — от того люди-зрители и жаждут хоть что-то своё привнести в игру, хоть какое-то право на героизм предъявить. А вот здесь на вершине всё взаправду и здесь нет случайных людей.

Все мы здесь одной крови.

Благодарны за сопричастность и никаких обид за автономность. Хотя Казбек как периодически было написано на маленьких плакатах вдоль тропы «не любит одиночек» — такая это гора.





Но сколько не стой на вершине, сколько не обнимайся со смельчаками, которые тут с нами, вниз все равно надо. Меня грела мысль, что все-таки мы идем назад, и в этом есть определенность. Раз уж идем, значит дойдем.
По поводу спуска мне почти нечего написать. Ярким моментом было то, как гречанка Ага сорвалась при спуске с козырька и въехала в Сверхновую. В этот момент мы чуть все не сорвались и не покатились вниз. Сверхновая врезалась в меня, выругалась громко. Дальше мы как-то задержались… Обошлось…

Трещины внизу замел снег, но их было видно. Мы по-прежнему оставались на веревке, и меня то тянули впереди – «идите быстрее!», то сзади «чуть медленнее!». У Сверхновой и у Сахис (я была между ними) были разные представления, как должна себя вести веревка. Одна из них считала, что веревка должна провисать, а другая – что она должна быть натянутой. У обеих были свои аргументы на этот счет – как безопаснее. Обе дергали, пытаясь добиться своей цели. Я была посередине и веревка меня безмерно достала. Но отцепиться можно было, только пройдя Ледовое плато. «Дальше мы тоже должны идти все вместе, — сказал Бако, когда мы пришли к зоне камнепадов, и освободились от связки, — Тут тоже опасно, трещины и камни. Возвращаемся все вместе».

Несколько часов назад тут же мне казалось, что я уже на пределе. Оказалось, что я заблуждалась. На пределе я была не тогда, а теперь. По-настоящему. Я поняла это, когда в первый раз упала. Я вообще-то не падаю. Никогда! Ни в какой гололед, я никогда себе ничего не ломала, даже не ушибалась серьезно. А тут я упала несколько раз, поскользнувшись, и поломала палку. Явно, что она взяла на себя то, что предназначалось одной из моих косточек. Я поняла, что мне нужно предельно замедлиться и быть очень внимательной. Мои силы действительно были на исходе.

Вся группа медленно отрывалась от меня, они шли вперед. Я не спешила, хотя понимала весь риск – остаться здесь одной, в довольно опасном участке. И этот путь назад в одиночестве я, наверное, запомню на всю жизнь.

Я шла медленно, я теряла тропу. Я пила из ручьев и источников. Я знала направление, я знала, что рано или поздно я дойду домой. Но чувствовала, что сил нет, они кончились… Я плакала, звала маму, которая давно умерла. И, как ни странно, мне это придавало сил. Я не шла – плелась. Каждый шаг был подвигом. Я никогда, НИКОГДА! Не ощущала такой усталости. Я понимала сейчас людей, которые могли умереть в 100 метрах от своего дома, потому что не могли до него доползти. Я полностью исчерпалась. Полностью.

Все. Больше мне нечего сказать об этих событиях. И, повторюсь, для всех прочих они были совсем другими. Это было мое личное испытание, и я проходила его в одиночестве, как и все, что мы проходим в жизни, по большому счету – в одиночестве. У каждого свое кино. Свой сценарий, своя режиссура. И выводы свои. Как мы еще умудряемся договариваться друг с другом? Поразительный факт… У меня есть соображения, почему так происходит: ДОГОВОРИТСЯ МОГУТ ТОЛЬКО ТЕ, КТО ПРИЗНАЕТ У ДРУГОГО ПРАВО НА СВОЁ СОБСТВЕННОЕ КИНО. Не настаивают на своей интерпретации событий, не пытаются обвинять других, предписывать им что-то или обижаться на них. Принимают как факт их вИдение и встраивают в свой Мир как оттенок вИдения собственного. Понимая, что любой факт или событие можно рассмотреть с разных углов, и выглядит оно тогда совсем по-разному.

Я дотащилась до метеостанции, потом – медленно, очень медленно, до нашей комнаты. «Эргин! – встретила меня Росомаха, — Сахис мне сказала, что ты почти мертвая!» «Я СОВСЕМ мертвая», — ответила я и рухнула спать. Было, наверное около 4-х асов вечера.

При спуске назад, Проводник Бако счастливый, что можно освободится от своего хвоста, наконец поотстёгивал нас в безопасном месте, где можно было идти в одиночку. Все трудности здесь, это только вопрос физической усталости. По этой территории еще добрых 3-4 часа постоянно будут спускаться люди. Все были, наконец, рады идти в своём темпе. Сверхновая бодро шла впереди, бодро по сравнению с остальными, за ней шла легкая Лисичка, я как всегда люблю быть в середине, чтоб чувствовать всех.

Через час я ускорилась, чтоб завернуть девушек, которые было ломанулись за бодрыми мужчинами – нет, не туда – вот мы уже полчаса идём — мы снова стали подниматься, мы конечно и так дойдем до лагеря, но похоже это будет дольше, так как тропа, изначальная наша, шла ниже. Удивительно, что с каждым восхождением, я всё больше и больше ориентируюсь в горах. А ведь когда-то, совсем недавно, всего шесть лет назад – у меня был свойственный почти всем девушкам топографический кретинизм.

У черного креста, здесь ловила связь, я снова включила телефон и отправила смс-ку Отцу Детей, о том, что мы поднялись на Казбек и завтра утром начнём спуск назад – прямо в Степанцминду.

Люди устали, прошло 16 часов с того момента, как мы вышли из лагеря. Даже подумать о спуске, вниз, никто кроме проводника не мог. Проводник же наш потому и торопился, что был намерен воспользоваться свои правом на выходные, после недельного проживания на метеостанции, (из-за того, что несколько дней все ждали погоды.) Он дождался этого восхождения и теперь с чистой совестью и выполненным долгом стремился домой. Этот крепкий 30 летний парень мог позволить себя такие переходы, наша группа была очень медленная для него, и несмотря на это, он всегда терпеливо ждал, нежно и бережно.
Только один раз возразил Сверхновой, когда до вершины осталось 150 метров про то, что больные сердцем дома сидят.
Эти метров 150 мы шли еще полтора часа. Но я ему благодарна, он так легко мобилизовал этими небрежными словами, практически раскисшую группу. Тут я снова, еще раз поняла, как же это важно в таких экспедициях иметь еще одного узкоспециализированного лидера – профессионала своего дела.

Это колоссальная опора – это как иметь две ноги. На одной ведь далеко не пропрыгаешь. Если мы хотим что-то делать по-настоящему, Большие Дела, делать их нужно командой.

 

Продолжение следует… опубликовано 

 

Авторы: Наталья Валицкая (курсив), Юлия Головкина (прямой текст)

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание — мы вместе изменяем мир! ©



Источник: valitskaya.com/wp/

Наверное, самый сложный этап в жизни молодой пары — это первые 2-3 года. Что мешает взаимной любви и радости в этот период, почему чувства уходят, а семьи распадаются?

О трудностях и радостях жизни молодой семьи рассказывает протоиерей Максим Козлов, настоятель храма преподобного Серафима Саровского при Экспоцентре, профессор Московской духовной академии.





— Отец Максим, Вы долгое время были настоятелем Татьянинского храма при МГУ, где в числе прихожан всегда было много студентов, молодых людей, и имели возможность наблюдать, как они знакомятся, влюбляются, женятся и обзаводятся детьми, общаться с ними в радостные и сложные моменты. Что, на Ваш взгляд, самое трудное в жизни молодой семьи? Почему сильные чувства нередко через несколько лет перерастают в глухое раздражение и постоянное недовольство друг другом, и эта трещина со временем приводит к распаду семьи?

— Я сразу хотел бы сделать небольшую оговорку. Мы живем в такое время, когда сильные чувства, сильная влюбленность — отнюдь не единственное основание для брака. Вообще говоря, идея романтической влюбленности как базы для создания семьи имеет весьма недолгую историю в масштабах всей истории человечества. Такое сознание стало формироваться приблизительно в Новое время, а более-менее распространенным принципом для создания семьи становится никак не раньше конца XIX – начала XX века.

Это важно осознавать, чтобы не абсолютизировать романтическую любовь как некую норму, обязательное условие для заключения брака. Тем не менее, эта норма досталась нам от советского времени. Но сейчас на первый план все же выходят другие факторы: социальные, национальные, культурные. Мы живем в условиях капитализма, и давайте назовем вещи своими именами: при всей взаимной симпатии и влечении сына олигарха и дочки гастарбайтера из глубокой провинции шансов на то, что из их симпатии вырастет семья, не так уж много.

Чаще заключают брак с людьми из близкой среды, будь то культурная среда или национальная. Кстати, и религиозная также — по мере роста религиозного фактора в жизни наших соотечественников. Другими словами, в наше время непросто представить себе брак сознательно верующих мусульманки и христианина, при том, что они могут действительно очень сильно увлечься друг другом, пережить влюбленность. Но как дойдет до создания семьи, религиозные разногласия будут серьезным препятствием. Я хочу этим сказать, что чувства как основание семьи в наше время не являются превалирующим мотивом; скорее, сходятся другие факторы (мировоззрение, образование, социальный статус, культурные установки), а любовь является лишь дополнением. Но допустим, мы рассматриваем тот вариант брака, при котором людей соединили чувства, сильная влюбленность. Почему потом часто бывает не очень хорошо, и семьи распадаются?

Во-первых, на мой взгляд, потому что в большинстве случаев в отношениях современной пары отсутствует «инкубационный период». Как священник я советую молодым людям — если, конечно, они сами спрашивают совета — какое-то время воспринимать друг друга как жениха и невесту, то есть как людей, имеющих нравственные обязательства по отношению друг ко другу. С другими не гулять, на других не смотреть, лайки в фейсбуке на двусмысленные фотографии других не ставить. Поживите так полгода или год, как влюбленные, но — что важно — без подпорок физической близости, узнавая друг друга. Это ни в коем смысле не стоит понимать так, что Церковь залезает к молодым людям в постель. Дело в другом. Сейчас физическая близость при взаимной симпатии людей наступает так рано («Почему бы и нет? Мы же любим друг друга») и дает такой сильный вброс гормонов в мозг, что он немного отключается. И человек рядом со мной воспринимается сквозь призму того счастья, наслаждения, удовольствия, которое я вместе с ним получаю. А остальное в этот момент уходит на второй план. Да, я вижу, что в быту он ведет себя странно, может опоздать, может не встретить, забывает про дни рождения, нетактично общается со своими родителями. Ну и ладно, какое мне дело до их конфликта — мне же так с ним (с ней) хорошо!

И когда этот период заканчивается — а эйфория не может длиться вечно — реальность только тут начинает обнаруживаться. Дурной характер, плохие привычки, совершенно противоположные взгляды на важные жизненные вопросы. И тут начинаются конфликты. А уже наступила беременность, или родился ребенок… Рождение детей — тоже кризисный момент? Да, очень часто восторг проходит именно с появлением детей. Это связано со спецификой сегодняшнего цивилизационного момента.

Как ни крути, даже при нынешних экономических кризисах и санкционных проблемах, мы живем неизмеримо легче, в том числе в нашем детстве, чем подавляющая часть человечества на протяжении большей части его истории.

Как человек, по возрасту вкусивший разные эпохи, могу сказать, что само по себе изобретение автоматической стиральной и посудомоечной машин, памперсов изменило жизнь кардинально. Молодым людям уже непонятно, что такое ежедневная ручная стирка марлевых подгузников и пеленок. И таких вещей в нашем быту множество: заказ еды на дом, уборка дома с помощью приглашенных уборщиц, водяной пылесос вместо тряпки и швабры.В этом отношении дети часто растут, не имея никакого опыта преодоления трудностей, кроме элементарных подростковых ситуаций.

А в молодой семье трудности все же начинаются, потому что каковы бы ни были технологии, ребенок может в первый год почти не спать, болеть. Начинаются определенного рода испытания, к которым можно оказаться неготовыми и из-за этого раздражаться, срывать гнев друг на друге. Это отчасти личностная, а отчасти социальная проблема, потому что при нынешней легкости жизни у молодых людей нет или почти нет опыта определенного стеснения себя ради другого человека, при том, что комфорт собственного существования является приоритетом в нашем обществе потребления. И если пока детей нет, можно себя ничем особо и не стеснять,то ради ребенка нужно что-то делать.

Но оказывается, что нет у человека этого навыка, когда другой, а не я становится важнее. А в семье это действительно важно. Есть и еще один очень существенный момент, связанный с тем, о чем я говорил выше: не пройдя период воздержания до брака, люди часто не имеют опыта жизни друг с другом без регулярных интимных отношений. И когда оказывается, что на поздних месяцах беременности или после рождения ребенка женщине не до интимной близости, то начинаются — банально, почти пошло — массовые кризисы именно на этой почве. Сначала всякого рода оправдания себя («она стала дурно выглядеть», «она уставшая и злая», «она все время занимается ребенком») — а дальше банальные измены, много раз описанные в художественной и психологической литературе.

Сейчас в глянцевых СМИ популярен девиз: «В отношениях никто никому ничего не должен». Это одна крайность. С другой стороны, Церковь говорит о жертвенности — но всегда ли она полезна? Ведь жертвенность одного может привести к паразитизму другого и нарушению баланса «брать-давать» в отношениях. Где  выход? Евангелие говорит не столько непременно о жертвенности, сколько о любви. То есть предполагает, что в идеале семья — это не общественный договор или не в первую очередь общественный договор. В социальной сфере задача государства — ограждать права и налагать обязанности, и общественный договор формирует границы этих прав и обязанностей — по отношению к работе, к социуму, к самому государству в разных его проявлениях. Семья принципиально построена на том, что этих границ нет. Христианство исходит из того, что «двое будут одна плоть», то есть создают такого рода союз, где нет разделения на «мое» и «твое». Имеется в виду конечное разделение, не в смысле зубных щеток и права на свободное время.





Отсутствие конечного разделения подразумевает, что не существует моей окончательной автономии от членов моей семьи.

Моя свобода состоит в том, чтобы свободно выбрать человека, с которым я вступлю в брак, а дальше она, в общем, оканчивается. Дальше я принимаю на себя определенного рода обязательства по отношению к нему. Это трудно, но парадоксальным образом только это дает счастье. Спросите любого человека: чего он хочет? Каждый человек хочет счастья, даже если говорит, что ему все равно. И каждый сам по себе знает, что счастье — это не тогда, когда ты благополучен, а когда тебя любят. А это невозможно без принятия тебя другим человеком. Не рискует ли при этом человек раствориться в другом? А дальше уже нужно подключать семейную психологию, житейскую мудрость, чтобы выработать тактику поведения. Конечно, вести себя так, чтобы лечь ковриком перед другим и исчезнуть — это не значит сохранить любовь другого человека. Как раз тот, кто любит, тот и требует. Но требовать нужно не потому, что «я право имею, а ты тварь дрожащая», а потому, что я хочу сохранить правильность наших отношений. Чтобы не только у меня, но и у тебя не ушло чувство ценности наших отношений, я не хочу, чтобы ты меня использовал, манипулировал мною.

Что Вы думаете по поводу идеи главенства мужчины в семье? Сейчас этот принцип выглядит несколько странно и непонятно, потому что и у мужчин, и у женщин примерно одинаковый уровень интеллекта, образования, дохода и т.д. Жизнеспособна ли, на Ваш взгляд, так называемая партнерская модель семьи? Конечно, жизненные ситуации и модели семьи бывают разные, и на каждое правило найдется исключение. Слова апостола Павла о том, что «муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви» важно понимать именно в этой целостности, с этой второй частью: «как Христос — глава Церкви».

Что это означает? То, что муж — это тот, кто берет на себя главную меру ответственности. Пусть мне говорят что угодно, но я не поверю, что есть женщина, которой плохо от того, что рядом с ней человек, на которого она может положиться и который способен решать их проблемы. Который не скажет: «Реши сама, а я занят своими делами на диване». При этом тактика в этих отношениях может быть очень разной. Это не значит, что муж непременно должен хорошо зарабатывать или уметь забивать гвозди (хотя очевидно, что лучше уметь делать какие-то бытовые вещи).

Я имел счастье видеть семью великого русского философа Алексея Федоровича Лосева и его супруги Азы Алибековны Тахо-Годи, заведующей кафедрой классической филологии Московского университета на протяжении многих лет. Все бытовые вопросы в их жизни решала Аза Алибековна, которая уберегала своего мужа, великого русского философа, от соприкосновения с бытовой действительностью. Но это не значит, что он не был главой их семьи. Просто для них это главенство было в другом: в величии его мысли, в глубине его гения. Главенство может выражаться и в этом. Но, конечно, это главенство не должно осуществляться в духе армейского командования и тем более превращаться в самодурство: мужчина приказал — все должны исполнять.  Ясно, что семья от взвода отличается. Значит ли это, что мужчина без ярко выраженных лидерских качеств или творческой одаренности не может быть главой семьи? Вовсе нет.

Возьмем всем понятную ситуацию: если снять продолжение фильма «Служебный роман», то, наверное, трудно представить, как Новосельцев становится директором, обходит жену по карьерной лестнице, и дома все ходят по струнке под его вдруг окрепшим и набравшим мужскую силу голосом. Но ведь его главенство может выражаться в верности, преданности, заботе о своей семье. И это тоже осуществление в жизни евангельского принципа.

Может ли брак быть счастливым без общих интересов, на Ваш взгляд? К примеру, пару объединяет только наличие детей… Счастливым — вряд ли. Но что значит «объединяют только дети»? Если это звучит так грустно, что мы не разбегаемся, только чтобы не нанести психотравму детям, то по сути дела это и не семья, а род общественного договора, когда люди договорились о том, что в силу определенного рода внешних обстоятельств они берут на себя такие обязательства. С чем это связано? Назовем вещи своими именами: с определенными материальными ограничениями (негде жить, трудно разменять квартиру и так далее). Это, по сути дела, проявление слабости: люди признают, что проиграли и соглашаются доигрывать. Но бывает и так, что люди решают остаться вместе ради детей, и поскольку они живые люди, не роботы, Господь на этой, казалось бы, выжженной почве дает вырасти чему-то большему. Бывает, заболевает ребенок, что подразумевает многомесячную регулярную заботу о нем со стороны папы и мамы — и в процессе этой заботы между ними может вырасти что-то новое. Бывают и другие обстоятельства.

Поэтому даже если люди говорят, что они сохраняют семью только из-за детей, пусть лучше будет так — ведь жизнь-то не кончилась, есть надежда, что все изменится к лучшему. Хотя, конечно, гарантий нет, и может не получиться.

Нередко проблемой в браке становится разница в эмоциональных потребностях. Жена чувствует, что муж ее любит, заботится о ней и детях, и вообще он хороший человек, но эмоционально он как бы отсутствует в отношениях, не откликаясь на важные для нее чувства, переживания, мысли. От этого возникает одиночество и отчуждение друг от друга… Почему эта ситуация возникает, и разрешима ли она? Да, такое бывает, и нередко. Так бывает, когда жена — человек тонкой эмоциональной конституции, для нее важнее всего не подарки и путешествия, а взаимная открытость, готовность в разговоре разделить ее эмоции и чувства. А муж может быть к этому не готов. По разным причинам, необязательно потому, что ему нужно что-то утаивать (хотя бывает и так), а потому что он сегодня устал, ему хочется побыть одному или побыть с ней, но при этом не включаться в эмоционально напряженные разговоры.

Что можно посоветовать? Мужчине в таких случаях я обычно говорю: хочешь – не хочешь, а без того, чтобы открыто с ней периодически общаться, ничего не получится. Надо разговаривать, просто обязан разговаривать. Будешь говорить — есть надежда, что все как-то восстановится. Будешь только дарить подарки, приятно улыбаться и заниматься внешними попечениями — кончиться может очень печально. Потому что не надо недооценивать значимость этого: человеку внутренне тонкому и естественно ожидающему от другого достаточной меры открытости — причем даже необязательно внимания к себе — без этого жить невозможно. Женщинам в такой ситуации стараюсь сказать: да, конечно, желание твое оправданно, но только надо не превратить его в «стояние с ножом у горла». Ну, действительно, он реже к этому способен. Надо дождаться или умно подвести к ситуации, моменту, настроению, когда он к этой открытости будет готов. Он не такой, как ты, он не может, придя с работы, за ужином вдруг переключиться — и на такой высокой эмоциональной ноте проводить пять вечеров в неделю. Имей терпение. И, со своей стороны, не жди инициативы только от него, а создавай условия для этого — если будешь лишь требовать, только усугубишь ситуацию.

Ревность в семье сейчас тоже несколько табуированное чувство. Если ты ревнуешь, значит, у тебя комплексы и инфантильность.Всегда ли ревность — недолжное чувство, или в каких-то ситуациях оно может быть оправданным?Ревность ревности рознь. Если жена видит, что муж напропалую флиртует с коллегами — и это ясно из его активной жизни в социальных сетях и по другим признакам, и при этом она не бревно, то как она может к этому относиться спокойно? Опять же, если это семья, а не временный союз половых партнеров, то резонно ожидать от того, кто рядом с тобой, что он не пялится на чужие вторичные половые признаки. И другое дело, когда круг людей, друзей, коллег вокруг семьи, уже исключая недолжные отношения, противопоставляется семье. Ведь ревновать можно не только в половом смысле, ревновать можно к работе, к увлечениям, к занятиям, к другому наполнению жизни. Это происходит как раз тогда, когда этой открытости, о которой мы говорили, в должной мере нет. И тут стоило бы об этом позаботиться.

Нет, конечно, бывает ревность неадекватная, когда, как описывает Клайв Стейплз Льюис в своем прекрасном трактате о любви, любовь и семья понимаются как захват человека полностью себе. И всякая попытка его автономного существования воспринимается в штыки или жестко подавляется — у женщин чаще истерикой, скандалом, нервозностью, у мужчин — чаще диктатом. Тот же Льюис в «Письмах баламута» говорит, что если это любовь, то бесовская, которая подразумевает, что любить — значит съесть.

Тема родительства в наши дни тоже связана с многочисленными ожиданиями и очень высокими требованиями к самому себе: социокультурные установки таковы, что от пап и мам ожидается невероятно кипучая деятельность по воспитанию и развитию своего ребенка. Получается, что родительство — только для зрелых, разносторонне развитых личностей. Или все же достаточно просто любить своего ребенка и делиться с ним своим теплом? Да, иной раз я вижу в молодых людях гиперответственность по отношению к детям: это и всякого рода курсы сознательного рождения, домашних родов, родов в воду и тому подобное, и бесконечное стремление детей развивать.

Почему это может быть нехорошо? Во-первых, не все дети, на мой взгляд, должны быть очень умными — но это отдельная тема, связанная с нынешним культом высшего образования, ведущим к его деградации. Я совершенно убежден, что главное, благодаря чему ребенок развивается, — это нормальная атмосфера в семье, где папа с мамой друг друга любят и принимают. Ну не всем быть Песталоцци и Макаренко и даже совсем не обязательно читать Песталоцци и Макаренко (или, к примеру, Гиппенрейтер), чтобы хорошо воспитывать детей. Мне кажется, что эти детские занятия и курсы создают у родителей иллюзию того, что «другие научат лучше, чем мы». То есть, тем, что я вожу ребенка в такую-то группу, тут его социализирую, там развиваю его интеллект и мелкую моторику, я ответственно выполняю свой родительский долг. Я не утверждаю, что это вовсе не нужно. Но если из-за дополнительных кружков и занятий дети почти не проводят времени с папой и мамой, если им некогда поговорить, погулять, сказку вечером почитать, то это значит, что родители посредством развивающих кружков просто упрощают себе жизнь. Опять же, это не значит, что есть такое обязательное задание — каждый вечер читать сказку, после чего задавать ребенку вопросы, на которые он должен будет ответить, показав «усвоение материала». Вовсе нет.

Просто для ребенка быть вместе с родителями — это хорошо. Поэтому пусть он лучше побольше будет с вами. И тогда его осознание семьи как чего-то хорошего, ценного будет закладываться с младенческого возраста.Ведь чего мы хотим своим детям? Тоже счастья. И тоже не мыслим счастья без хорошей семьи. А ребенок благодаря жизни в любящей атмосфере будет понимать, что семья — это нечто хорошее само по себе, а не то, что придется терпеть всю жизнь как каторгу. В нашей культуре любовь к детям — это святое, и в то же время детоцентризм как установка серьезно критикуется семейными психологами.

Что Вы об этом думаете? Детоцентризм действительно сейчас распространен, главным образом, в среде образованных горожан. Очень часто из ребенка делают культ, и вся жизнь вращается вокруг него.

Но хорошо ли ребенку от того, что из него делают культ? Не уверен. Если мы возьмем традиционную иерархическую модель семьи, то увидим, что если и мужу не надо перекладывать чрезмерную меру ответственности на жену, то переворачивать пирамиду семейных отношений так, чтобы самый маленький становился самым главным — это тем более противоестественно.

Ребенок тогда и вырастает полноценным человеком, когда изначально правильным образом встраивается в иерархию отношений в семье: «старший» – «младший», «принимающий решение» – «помогающий его осуществлять». А положить жизнь на алтарь воспитания ребенка — это не только своей жизни навредить, но и его. Есть точка зрения, что наличие нескольких детей в семье способствует более гармоничному воспитанию… На мой взгляд, нет прямой параллели. Конечно, одному трудно. Один ребенок естественно стремится к тому, чтобы стать центром вселенной. Он не имеет устойчивого опыта долгой совместной жизни с другими, ощущения, что я не единственный. Все-таки детский сад и школа этого не дает, это эпизодический опыт. А дальше — никаких гарантий. Многодетность ничего не гарантирует: ни счастья, ни того, что дети непременно вырастут хорошими, и у них все сложится хорошо.

То есть, многодетность — это само по себе добро, но только если люди не воспринимают ее как индульгенцию: «За то, что мы родили нескольких детей, у нас все должно устроиться». Причем это может лежать как в плоскости социальной: «Мы многодетные, государство нам теперь везде должно!» (и вообще все должны), так и в религиозной: «Бог сказал, что жена спасется чадородием, и вот, мы наплодились в количестве пяти-шести человек, почему же нам теперь плохо? Почему дети не рады, что нас пятеро-шестеро?» А потому что вы ничего не сделали для этого. Само по себе наплодиться — дело нехитрое. Мы часто воспринимаем христианский разговор о браке как морализирование на тему долженствований, слышим цитируемые грозным голосом апостольские послания: «Жена да убоится своего мужа…», «Друг друга бремена носите…». Или связываем церковный взгляд на семью с табу на какие-то темы, с ханжеским взглядом на отношения мужчины и женщины.

Есть ли в христианском браке какая-то радость? Вы знаете, в конце венчания священник обычно говорит какое-то напутствие молодой паре. К примеру, так: «Смотрите, сейчас вы стоите рядом друг с другом, такие счастливые, вам так хорошо, действительно как первым людям в раю, как Адаму и Еве. И никогда не верьте тем, кто будет вам говорить, что это неизбежно кончится. От жизненного ли опыта, от житейской ли мудрости, от многочисленных ли примеров — не верьте. Самим себе не верьте, когда возникнет ощущение, что это никогда не вернется. Собственно, венчание, как любое таинство, дает человеку больше, чем сам человек может получить.Любое таинство (крещение, исповедь, причастие, венчание) — это такого рода дар от Бога, который просто своей «хорошестью» невозможно заслужить. В венчании дается шанс, возможность сохранить взаимную любовь на всю жизнь и продолжить ее в вечность. Христианская семья — это семья, которая, по замыслу, не только здесь не расстанется, не только мы с любимым человеком доживем до старости, но и тогда, когда мы встретимся опять, нам будет хотеться быть вместе — и это то, в чем для нас, среди прочего, будет состоять рай. Мы там будем вместе, но не просто в разных углах, чтобы не общаться — отмучились за жизнь, бремена поносили и хватит — а по-настоящему вместе. В этом и состоит смысл христианского брака: дорогие, то, что в вас есть сейчас — это не вброс гормонов и не какое-то психосоматическое состояние, которое можно потом попытаться пережить с другим в качестве суррогата еще и еще раз. Это то, что вы можете вырастить в своей земной жизни и протянуть в вечность. И это стоит того, чтобы иногда и бремена поносить, и потерпеть». А есть ли в современном мире примеры такой любви? Если вокруг меня их нет, то где я могу их увидеть? Я мог бы привести разные примеры, но они все равно будут книжными.

Видеть надо вокруг себя. На самом деле, я не верю, чтобы вокруг вас — необязательно в непосредственной близости — не было бы людей, которые после 10-20-30 лет брака друг с другом счастливы. Присмотритесь к этим людям, почему у них так? Даже если они в каком-то другом отношении не ваш идеал. Но если они при всех своих других недостатках через 20 лет брака счастливы, то значит, что-то они знают. Учитесь у них. Если осмыслять человеческую жизнь в свете христианской веры, то получается, что все наши трудности и проблемы, в том числе в семейной жизни, — это следствие несовершенства нашей природы, искаженной первородным грехом. Отсюда и все трения, и конфликты, и гордость, и недостаток любви.

А каким был первозданный, райский образ семьи — Адама и Евы, в чем его смысл? Мы очень мало можем сказать о состоянии первых людей до грехопадения. По сути дела, мы знаем о нем только то, что кратко нам доносят первые главы книги Бытия. И это очень немного. Но из этого можно понять вот что: это была такая жизнь, когда не было преград между мужчиной и женщиной и между ними и Богом. Собственно, в чем специфика христианской семьи? Она подразумевает, что в ней не две стороны, а три: не только муж и жена, а муж, жена и Бог (сейчас не говорим о детях). И что им втроем хорошо. Это ни в коем смысле не стоит понимать так, что Церковь стремится досконально регламентировать и контролировать жизнь мужа и жены. На уровне каких-то искажений, к сожалению, может, кто-то и встречал это в отдельных текстах или поведении отдельных священников. Но это не так. Церковь принципиальным образом говорит о другом: чтобы вам было хорошо по-настоящему и прочно, в отношения друг с другом нужно пустить еще и Бога. И тогда есть все условия для полноты любви и жизни.опубликовано 

Беседовала Анастасия Храмутичева

 

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание- мы вместе изменяем мир! ©

Источник: thezis.ru/svoboda-v-brake-zakanchivaetsya-posle-svobodnogo-vyibora-supruga.html

«Трогательные» мужчины

 

Марк Грин пишет, что мужчины потеряли возможность выражать свои чувства через платонические прикосновения. Мужчина трогает женщину? Какой скандал, у него только секс на уме. Мужчина трогает ребенка? Звони в полицию.





А можно хоть что-нибудь? Ну, хорошо, прикасайся к своей жене и своим (только очень маленьким!) детям. Ну ладно, если сын, можно и дальше трепать его за волосы, на расстоянии.

Что остается мужчинам? Рукопожатие, похлопывание по спине, драка.

Тактильная изоляция.

Марк Грин вырос в семье, где мать рано перестала прикасаться к нему из страха, что он вырастет не мальчиком, а девочкой. Отца дома почти не было, и он вырос без понятия о человеческом контакте. Впервые положить руку на плечо девушке удалось, когда ему было далеко за двадцать, да и то пришлось сначала напиться.

«Трогательные» мужчины

 

Грин пишет, что тактильная изоляция приводит к повышенной агрессивности мужчин, неспособности к контакту в семье и на работе, сексуальным расстройствам.

Общество не доверяет мужчине, что он может быть платонически нежным и тем самым еще больше ожесточает его.





Выход из тактильной изоляции часто лежит через отцовство. Сам автор просидел много лет дома с сыном, и почувствовал преображающую силу телесного контакта: “Я хочу сделать всё, что в моих силах, чтобы оставаться в контакте с сыном, в надежде, что у него будет другой взгляд на прикосновение. Я обнимаю и целую его. Мы держимся за руки или я обнимаю его, когда мы смотрим телевизор или гуляем по улице. Я не отступлю, если кому-то не понравится наш физический контакт. Надеюсь, мы сможем держаться, за руки даже когда он станет мужчиной. Надеюсь, мы будем держаться за руки, пока я не умру.”

***

От себя добавлю, что мое тело обожает прикосновения. По чувствительности оно и, полагаю, любое мужское тело, не уступает женскому. Вот только мы гасим свою чувствительность от страха показать слабость и лишние эмоции. Общество разрешило нам чувствовать свое тело только на кончике члена, там и чувствуем. Держи меня там, а остальное не трожь.

Я страшно завидую мальчишкам и мужчинам Турции, арабских стран, Индии и дальше на восток, которые постоянно тискают друг друга, держат за руки, обнимают, целуют и не вкладывают в это ничего сексуального. Я же сгораю от стыда, когда пробую подобное. Хорошенько же меня лоботомировала современная культура.

На мужской группе, которую я веду больше года, после всех обсуждений самым глубоким переживанием остается общий круг в конце, где мы держим друг друга за плечи. Может и обсуждать-то ничего не надо, постоять так три часа, и все само собой наладится.

Обласканное тело учит сердце мягкости. Трогайте мужчину и мужчина станет трогательным. 

 

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание — мы вместе изменяем мир! ©

Источник: www.alexanderbaranov.com/ru/2017/02/16/trogatelnyj-muzhchina/

К сожалению, рано или поздно, большинство родителей сталкивается с таким явлением, как детская истерика. Ребёнок кричит, бросается на землю, бьётся головой об пол, не реагирует на просьбы и слова взрослого. Родители в растерянности, что случилось с малышом? Как себя вести, чтобы кошмар поскорее прекратился? Что скажут люди?





У одних детей период истерик проходит быстро, у других — может длиться годами. Многое зависит от поведения родителей. Давайте разбираться, что именно.

Первое, что следует знать про истерики, это то, что истерики и капризы — это разные вещи, хотя и очень похожи. Истерики в норме характерны для детей до 3-х лет. Затем они проходят, уступая место капризам.

К капризам ребёнок прибегает преднамеренно, чтобы добиться желаемого. Т.е. ребёнок уже может видеть цель (желаемое) и того, кто это желаемое добудет (родитель). Капризы также, как и истерики, нередко сопровождаются плачем, криком, топаньем ног, разбрасыванием предметов.

Истерики обычно непроизвольны. Ребёнок не может справиться с эмоциями (возбуждением). Не зря говорят «зашёлся в истерике». Детская истерика сопровождается громким плачем, криками, битьём головой об пол, битьём кулаками о поверхность, царапанием лица. В тяжёлых случаях могут быть непроизвольные судороги, так называемый «истерический мост», когда ребёнок выгибается дугой. Детская истерика — это сильная эмоциональная реакция, подкреплённая раздражением, агрессией, отчаянием. Во время истерики ребёнок слабо контролирует свою моторику, поэтому может биться головой об пол или стену, практически не чувствуя боли.

По мнению учёных, около 90% родителей сталкиваются с истериками у детей от года до трёх. Чаще первые истерики начинаются в полтора года. Пиком считаются 2,5–3 года, так называемый период «кризиса» трёх лет. В кризисный период истерики могут случаться несколько раз в день. В четыре года подобное поведение считается редкостью, ребёнок в состоянии выразить свои чувства и эмоции словами.

Есть некоторые правила, которые помогут Вам проживать, а иногда предотвращать эти трудные моменты:

1.Соблюдение режима дня. Правило старо как мир, но мало, кто его соблюдает, возможно, одновременно из-за его простоты и сложности организации. Почему так важен режим дня? Нервная система ребёнка ещё развита недостаточно, и ребёнок не может себя контролировать. А когда к этому примешивается усталость, процесс возбуждения, очаг которого находится в мозгу, не может быть остановлен никакими внешними факторами, он лишь усиливается. Вспомните себя, когда вы устали. Раздражены? Хочется накричать на кого-нибудь? Топать ногами? Истерика — это то же самое, только по-детски. Усталость, голод, перевозбуждение — провокаторы истерики.

2. Второе правило вытекает из первого. Это организация досуга ребёнка. Вероятность появления истерики усиливается, если ребёнку скучно, неинтересно (например, когда мама с ребёнком занимаются шопингом — интересно только маме). Когда ребёнок долго занимается одним видом деятельности (например, долго бегает или, наоборот, сидит без движения). В течение дня ребёнку нужно предлагать разные виды деятельности, чередуя спокойные и подвижные игры. Свежий воздух при этом обязателен!

3.Часто советуют отвлечь внимание ребёнка, если вы замечаете предвестники истерики. Неплохой вариант, но не панацея. Возможно, вы просто откладываете истерику на время. А по сути этот способ — наш совет №2: смена деятельности. И этот способ уже не работает, если истерика в разгаре (помните, про возбуждение, которое уже не остановить?). Гораздо лучше позволяют ребёнку отдохнуть, «подзарядиться» — мамины нежные руки, тихий ласковый голос, внимательный любящий взгляд. Почаще берите ребёнка на руки, разговаривайте с ним. Делайте это искренне, с удовольствием!

4. Есть распространённое мнение, что ребёнка в истерике нужно оставить одного, пристыдить или вообще наказать. Ни в коем случае! Во-первых, эти способы не работают. Во-вторых, наказание усугубляет ситуацию, а оставление в одиночестве заставляет ребёнка чувствовать себя брошенным. Пристыживание вкупе с оставлением в одиночестве, хоть и не даёт сиюминутного результата, с годами учит понимать ребёнка, что с ним что-то не так, что проявлять себя плохо, иначе тебя бросят. В конце концов, поставьте себя на место ребёнка: у вас истерика, вам нужно выплакаться, а кто-то стоит рядом и стыдит или уговаривает прекратить это. Во время истерики с ребёнком нужно запастись терпением и оставаться рядом, чтобы дождаться, когда закончится плач. Если вы видите, что ребёнок успокаивается, начинает икать, дайте ему водички, пожалейте. Он устал и выглядит таким несчастным!

5. Чего ещё не следует делать, когда у малыша истерика? Бояться её. Если истерики не слишком часты, и родитель при этом не агрессивен, то такое поведение даже может быть немного полезно. Происходит эмоциональная и физическая разрядка. Гораздо хуже, когда эмоции не выражаются и загоняются вовнутрь. Помните: если звезды зажигаются, значит, это кому-нибудь нужно?

6. Также необходимо знать, что не все дети одинаково подвержены истерикам. Холерики и меланхолики впадают в истерику чаще и быстрей, а флегматики и сангвиники меньше. Но зато, если флегматик впал в истерику, это надолго. Такие особенности опять же зависят от типа нервной системы. Поэтому не равняйтесь на чужих детей: больше, меньше, чаще, реже… У каждого свой «график».

7. Каждый раз поведение родителя должно быть одинаково: спокойное ожидание конца истерики. Так родитель показывает, что принимает ребёнка любым (а это очень важно), значит, ему можно доверять. А с другой — дети часто проверяют родителей «на прочность», т.е. учатся выстраивать границы. Где и как можно себя вести, где родитель поддастся натиску?





8. Ребёнок в возрасте до трёх лет ещё находится в познании себя и других, он только начинает осваивать нормы поведения. Ему непонятно, что с ним происходит. Называйте то, что вы видите: «Я вижу, что ты сердишься, потому что я запретил(а) тебе смотреть мультики», «Ты устал», «Тебе обидно» и т.д. Это как называть цвета предметов. Это не приводит к прекращению истерики (вы, наверно, уже поняли, что пока она сама себя не исчерпает, действия извне бесполезны), и, возможно, первые разы ребёнок вас не услышит. Но рано или поздно он научится различать свои состояния и, следовательно, сообщать о них.

9. Если вы с трудом сдерживаетесь от того, чтобы присоединиться к ребёнку, вспомните, когда вы в последний раз отдыхали. Это важно. У любой мамы есть запас сил и прочности, чтобы принимать всё, что делает ребёнок (вспомните бессонные ночи, когда ребёнок болел: вы были с ним столько, сколько нужно ему). Если этот запас иссяк, значит где-то образовался дефицит, разрядилась батарейка. Возможна ещё одна причина: ваши представления о себе, о ребёнке: «Нормальные дети себя так не ведут», или «Я что-то делаю не так», или «Что скажут соседи???». Тогда эти представления начинают вами руководить, и вы теряете контакт с реальным ребёнком, которому просто необходимо сейчас быть непослушным, плачущим и принятым. Вы начинаете контактировать со своим представлением об идеальном ребёнке. А дети, ох как этого не любят!Скажу вам по секрету: никто этого не любит.

И последнее. Если истерики с возрастом (примерно к 4 годам) не прекратились, более того, они довольно интенсивны и изматывающие для ребёнка, есть повод обратиться к неврологу. Если неврологические диагнозы исключены, следующий специалист — психолог. Он поможет вам разобраться в самом главном вопросе: что ребёнок сообщает подобным образом? Можно ли по-другому наладить внутрисемейные коммуникации?

В любом случае, истерика — это сигнал об актуальном состоянии малыша, которое он не может выразить словами. И остановиться тоже не может. Он делает это без злого умысла. Вернее, будет сказано, «это» происходит с ним. Расшифруйте детское послание, и тогда истерик станет меньше. Это нетрудно с нашими рекомендациями. Нужно немного внимания и терпения. Истерик без причин не бывает. Найдёте причину, получите ответ.

И помните! Истерики — удел Ребёнка, Взрослый ведёт себя по-другому. Не стоит меняться местами с ребёнком. Любите себя, своих родных и близких! опубликовано 

 

Автор: Маргарита Кузнецова

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание - мы вместе изменяем мир! ©

Источник: samopoznanie.ru/articles/detskie_isteriki/

Возможно, я как человек, рожденный в октябре, и «весы» по знаку Зодиака, во всем и всегда ищу гармонию и баланс, и отчетливо ощущаю их отсутствие.

Однако, измерить баланс и гармонию в нашей жизни довольно затруднительно.

Много есть разных приемов и техник, но ни одна не удовлетворяла моим критериям в полной мере ранее.





И вот, обучаясь Позитивной психотерапии, я узнала о замечательном инструменте, который меня удивил своей простотой и порадовал своей цельностью и комплексностью.

Хочу поделиться с вами этим инструментом психологической помощи и самопомощи. 

Эта модель, как я уже сказала, пришла к нам из Позитивной психотерапии Носсрата Пезешкиана и выглядит она так:





В ней вся наша жизнь, условно, разделена на четыре сферы:

1) тело/здоровье,

2) деятельность/достижения,

3) контакты/общение,

4) смысл/будущее/фантазии.

 

Вариантов использования этой модели множество, и чем больше я ею пользуюсь, тем больше возможностей вижу.

Я использую  «Модель баланса» и с клиентами, и в своей собственной жизни, чтобы определиться, что сейчас в ней происходит и что нужно изменить.

Сейчас расскажу, что именно нужно делать, чтобы понять, что же сейчас происходит с балансом в вашей жизни, а точнее, вообще, с вашей жизнью, куда уходят силы и время, какие сферы остаются в дефиците, какой способ бегства от проблем вы выбрали.

Возьмите лист бумаги А4, нарисуйте на нем систему координат, вот так примерно:





Дальше, подумайте, сколько сил, времени, энергии, вы вкладываете в каждую из 4-х сфер вашей жизни, исходя из того, что на все у вас 100%

• ТЕЛО / ЗДОРОВЬЕ — %?
• ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ / ДОСТИЖЕНИЯ — %?
• КОНТАКТЫ / ОБЩЕНИЕ — %?
• СМЫСЛ / БУДУЩЕЕ / ФАНТАЗИИ — %?

 

Результаты нужно откладывать в масштабе на линии абсцисс и ординат.

— Тело и здоровье на положительном отрезке оси ординат,

— потом на положительном отрезке оси абсцисс — деятельность и достижения,

— далее — на отрицательном отрезке оси ординат — контакты и общение,

— и, наконец, на отрицательном отрезке оси абсцисс — смысл, будущее и фантазии.

Соединяем все точки  и получаем ромб, скорее всего, не равнобедренный.

Вот такой, возможно - 





Или такой:

Как понять, что все это значит?

 

Самое первое — увидеть, как именно вы распределяете свои силы, что занимает главенствующую позицию, что находится в дефиците.

Существуют культуральные особенности, которые и строят в большей степени нашу модель.

Подавляющее число моих клиентов перегружают две сферы — деятельность и смысл, их ромб получается вытянутым по горизонтали и сплющенным по вертикали.

И, если подумать, то все правильно и понятно, у нас долгое время в стране, я имею в виду СССР, откуда все мы родом, работа была главным смыслом жизни.

А рассуждать, размышлять, жить будущим, светлым, непременно, было так же принято.

Молодое поколение же не так сильно фиксировано в такой модели, отношение к здоровью, к счастью стало меняться в лучшую сторону.

 

Что еще можно понять, используя Модель баланса?

 

Ваш ромб может отражать текущую ситуацию или жизненную стратегию.

Если Вы только устроились на работу, то, скорее всего, сфера деятельности будет перегружена, и это понятно, нужно адаптироваться в новой обстановке, а это требует сил и времени.

Если же в вашей  работе нет никаких особых изменений, а ситуация с перегрузом та же, то это, скорее, говорит о приоритетах в жизни, и возможно, о бегстве в работу, трудовой зависимости, трудоголизме.

Тогда есть смысл поразбираться с этим, от чего я убегаю в работу? От общения с женой/мужем, которое перестало меня удовлетворять, от одиночества и чувства невостребованности в личной жизни?

Здесь нужно понять и признать, что убегая, избегая — никогда не наладить гармонию и баланс. 

Убегать можно в фантазии, зависимости, многочисленные связи или просто в пустое общение.

Бегство, поначалу, может быть выходом, дает возможность передохнуть от конфликта, отстраниться, подумать. Но, если проблема не решается, а бегство становится привычным, то оно само становится проблемой.

Есть еще один аспект в работе с Моделью баланса, он, скорее, мотивационный, чем просто объясняющий.

Если у Вас перегружена сфера деятельности, то Вы можете черпать из нее ресурсы — деньги, славу, чувство собственной значимости, уверенности в себе как в специалисте, поскольку вы в нее вкладывали.

В то же время, если сфера тела, например, дефицитарна, вы не вкладывали в нее сил, времени — не заботились в должной мере, не лечили, когда болели, не обращали внимания на телесные симптомы, не ублажали массажем и фитнесом, то в тот момент, когда случается стресс, кризис, эта сфера может сдаться первой. 

И тогда тело не только не будет Вам помощником, но и наоборот, балластом.

Я  рассказала только о некоторых аспектах работы с Моделью баланса, на самом деле их намного больше. Всех желающих узнать больше, отсылаю к трудам Пезешкиана и его последователей.

Что же до гармонии в нашей жизни. Думаю, что когда ты заботишься обо всех сферах своей жизни, то гармония приходит к тебе вместе с благополучием.опубликовано 

 

Автор: Колобовская Людмила

 

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое потребление — мы вместе изменяем мир! ©

Источник: www.b17.ru/article/model_balansa/