Не бери на себя то, что тяжко нести
В продолжение:
Наш проводник Отец Детей ждал их около монастыря (мы об этом узнали, уже спустившись). Он получил СМС и дежурил. Но они не встретились, что понятно. Расстояния там большие, телефонов у спускавшихся не было.
Потом проводник говорил нам и писал в ФБ «Я остановил бы его! Пониматься ночью опасно, особенно по леднику, особенно уставшим». Но повернулось иначе – Волк спустился и, практически не отдохнув, пошел назад. Он подверг себя очень большой опасности – тут, при подходе к леднику и дальше всюду висят знаки наподобие дорожных. На них – схематичное изображение человека, который срывается с вершины и надпись: «Казбек не любит одиночек». Это не только о самой вершине – это обо всем Пути к ней.
По поводу одиночек – тут может быть много разных мнений – нужно или не нужно преодолевать трудности вместе. Или в одиночку – более героично и честно. Нет одного для всех ответа на этот вопрос, бывают разные ситуации. Насчет риска – да, одиночка рискует больше. Насчет оправданности риска – одиночка тоже решает САМ. И, да, есть части пути (в глобальном смысле – жизненного пути), которые человек может и должен преодолеть сам, ему попутчики будут только мешать и отвлекать от поисков Смысла. Поэтому Одинокий Волк (недаром ему было дано такое имя, с которым он согласился) выбрал то, что выбрал.
Когда он шел, его сопровождал дождь, затрудняя путь, делая дорогу скользкой. Реки разлились, через них было сложно (опасно!) переправляться. Когда он подошел к Леднику, дождь припустил не на шутку, Волк решил спрятаться в пещере подо льдом и переждать непогоду. Но почва там была зыбкой, ноги начало засасывать в жидкую грязь. Он пошел дальше – по Леднику вверх. И тут его ждала настоящая засада. Погас фонарик – батарейки сели. Нечего сказать, удачный момент выбрали! Небо было в тучах – по-прежнему лил дождь. И в этих условиях найти тропу наверх, которая вела к метеостанции – к теплу, людям, жизни было практически нереально. Ее не было видно!
Ситуация осложнялась тем, что при подходе к горе трещины в Леднике из маленьких превращались в огромные. Туда трактор мог бы провалиться, не то, что человек! И так глубоко, что не нашли бы. Не знаю, насколько сот метров Ледник идет вниз. Там, в его глубине несутся реки, которые безжалостно размелют живое тело, если оступиться… Наверное, он все это осознавал. Или нет. Не знаю. В момент опасности она не всегда ощущает как реальная – скорее постфактум доходит, чем могло кончиться. «Я начал молиться – рассказывал он, — И сразу, но совсем ненадолго из-за туч вышла луна. Я увидел тропу».
Одинокий Волк пришел на метеостанцию на рассвете, его отпоили чаем в комнате проводников, где всегда было тепло и горел свет. Было светло уже, когда он зашел к нам, вкратце поведал о том, то с ним было, и лег спать. Скорее, рухнул…
Все всех обсуждают… Это я к тому, что мы, оставшиеся, конечно же, говорили об Одиноком Волке и Красной Шапочке еще до того, как он вернулся. Приватность невозможно сохранить в условиях похода, когда разговор в палатке слышен во всех окрестных. И плевать, что это нас не касается, это не наше дело и т.д, и т.п. Мы варились в одном котле, это было нашим делом, что случится с теми, кто вышел с нами. Реальность то, что ничто нельзя скрыть, реальность то, что люди всегда будут иметь то мнение, которое они хотят иметь. Они сделают свои выводы из наших поступков и с этим ничего не поделаешь. Даже если наши мотивы, последствия поступков, их интерпретация и их выводы из всего этого не будут совпадать. Когда-то давно я это поняла и перестала париться, что обо мне и моих действиях думают окружающие. Одновременно я дала себе право думать о них то, что хочу и говорить об этом с другими.
К чему это я? К нашим разговорам об этой ситуации. Одинокий Волк предложил Красной Шапочке свой Мир. В котором опасность и экстрим – любимое содержимое. Он пригласил ее, взял с собой. Не могу судить о мотивах – хотел развлечь, порадовать или вызвать восторг. Может быть – проверить, может быть (и скорее всего) – что-то иное. Ей это не пошло. Совсем! И можно понять, потому что стрёмный Мир у Одинокого Волка, не каждый его выдержит, особенно если в первый раз в палатке, в первый раз тяжелый рюкзак на плечи. Да и высота добавляет в это блюдо перца. Горняшка, это не шутки. Какой-то тяжкий кастинг, если это кастинг. Это всё – про нее. А про него? Взял девушку с собой – взял ответственность за то, как ей будет, за то, чтобы она была здорова и в безопасности – (о том позаботился), но как получилось – за счет себя. «Не бери на себя то, что тяжко нести» — мудрые слова. А если тяжко – так лучше в одиночку, путь по темноте и по Леднику через трещины. Пока так… Такой этап. Хорошая новость в том, что теперь, по крайней мере, понятно, что кому нужно, и можно не тратить времени своей жизни (дорогого!), чтобы долго это выяснять.
Хаос рулит. То, что для вас является Хаосом, для других – порядок. Они могут предложить вам свой Мир, и он для вас непонятен, непредсказуем – страшен. У вас есть выбор – устроиться в этом Мире, или уйти из него. Любой выбор правилен. Однако, не со всеми вам по дороге. Человек, отмеченный Хаосом, для вас – вызов. Вы берете перчатку или уходите в сторону. Так расходятся пути. Или сходятся. Аминь.
День, который начался возвращением Одинокого Волка, не был особенным. Мы никуда не двинулись – погода мешала. Залегли на станции – ели, спали, беседовали. Отживали хвосты событий. Так было почти до вечера. А потом мы начал готовиться.
Проводник, который мог повести нас вверх, нарисовался вчера. И теперь все зависело только от погоды. Прогноз был благоприятным, но это ничего не значило, потому что пока был то туман, то дождь, то сильный ветер. Проводника звали Бако, и он внушал доверие.
Грузинский проводник Бако был то что надо! Без лишней суеты, без нарочитой харизмы – он был спокоен и тверд. О себе он мне сказал, что это его основное занятие с того момента как он первый раз поднялся на Казбек. Он тогда понял что да, это то что он хочет делать для других. И говорил об этом спокойно, безэмоционально, между прочим. Как о само собой разумеющимся. Я поняла – да с ним можно восходить и ни на что более не отвлекаться. Этот человек знает своё дело.
Где-то после обеда Сахис предложила ему провести с нами ледовые занятия. Вчера мы наблюдали за тем, как тренируется другая группа. Внимательно и завистливо смотрели, стоя возле снежника, старались запомнить. Потому что могло сложиться так, что нас никто тренировать бы не взялся. Но одно посмотреть, другое – почувствовать телом. Как ходить траверсом в кошках, как не запутаться с веревкой, как зарубаться ледорубом. Куча тонкостей и нюансов.
Особенно меня поразило то, что при падении кошками тормозить нельзя (хотя они, шипастые, вроде бы для этого и предназначены). Потому что тогда инерция падения и гравитация развернут вниз головой. Ноги нужно поднимать и зарубаться (тормозить) ледорубом. Да еще существует опасность поранить себя этими самыми кошками, да еще… еще столько всего, что, на мой взгляд, тут пару часов занятий – никакого толку. Результат стремится к нулю, хотя это лучше, чем ничего. Проводник украинской группы Макс гонял своих, а мы, сиротки, стояли рядом. Позже мы еще не раз пересекались с ними, уже на спуске.
Так вот, вечером, когда немного распогодилось, Бако повел нас на снежник. Мы оделись тепло и непромокаемо, он остался в шортах. Занятие длилось часа пол. Не больше. У меня создалось впечатление, что это было что-то типа «Хотите занятие – вот вам занятие. На самом деле толку в нем мало». Мало, согласна, это показало восхождение, там не было ни времени ни возможности думать, как переступать через веревку и с какой стороны она должна быть. Ноги шли, тело двигалось, и как-то все складывалось. «Бако, а как правильно падать?» — спросил кто-то из нас, когда проводник объявил, что тренировка закончена. «Вы не будете падать!» — уверенно объявил он. Вызвал наш бурный восторг – раз он обещает, значит так и будет! Конечно же, мы понимали, что всякое возможно, и падения наши не от него зависят, а от того, как кому повезет, но его решимость подкупала. И хотелось по-детски верить в то, что он знает, о чем говорит.
Девушки шумели и щебетали как наложницы гарема из кинофильма «Белое солнца пустыни»
— Проводник сказал, мы не будем падать! – они эхом вторили друг другу и заливались смехом от несуразности, казалось бы, этой декларативной мысли. Этот было созвучно «Господин сказал, что я буду его любимой женой!» Мы смеялись от того, что послание воспринималось двояко: то ли нас, нельзя так быстро научить пользоваться ледорубом при срыве, толи у нас такой классный проводник, что он как Бог, опцию «падение» в нас просто отключает. То ли и то и другое одновременно! Но мысль нам понравилась!
Он производил впечатление человека, который во всей этой жизни здесь, в восхождениях на Казбек и возне с новичками ничего сверхъестественного не видит – такова его обыденная, повседневная жизнь. Что-то типа того, как для меня, например, перейти улицу. Не стану же я кудахтать по поводу такого простого дела! И тем, кто улицу и машины видит в первый раз, тоже скажу: «Что тут сложного? Смотри по сторонам и не лезь под колеса».
При этом Бако был не из тех, кто любит страшилки и пугалки, и это мне нравилось – с ним было легко решиться на подвиги, потому что он сам это подвигам вовсе не считал и не нагнетал вокруг события избыточного напряжения. Я потом долго вспоминала и смеялась над историей, рассказанной им между делом: «Однажды мы с моим другом пили всю ночь, а потом утром решили залезть вон на тот склон, и махнул рукой за ледник, где поднималась отвесная стена, покрытая слежавшимся, никогда не тающим снегом, – За 4 часа залезли…» «Как?!» «Два ледоруба, кошки…» Конечно же, никакой страховки, а лететь в случае срыва – метров 200! (примерно шесть 9-этажек). И тут уместно вставить «повторять не рекомендуется – опасно для жизни». Да, наверное, это вряд ли кому-то в голову пришло бы – только безбашенным местным, коим закон не писан.
Та самая скала напротив лагеря, о которой говорил проводник
Из этого понятно, что главное требование к проводнику – чтоб внушал доверие – было выполнено. И да не покажется из моих слов, что он относился безответственно к нашему возможному предприятию. Он внимательно осмотрел наше снаряжение, обувь. Спросил, у всех ли есть фонарики и очки, перчатки (две пары как минимум). Помог Сверхновой Звезде найти более подходящие ботинки, и, как потом выяснилось, бесплатно для нее. То есть, была достаточная необходимая мера предусмотрительности и заботы о группе.
После тренировки мы отправились собираться, и тут все было очень серьезно и ответственно – из рюкзаков выложили все вещи, оставив там пуховики, перчатки, немного воды. Рюкзак нужен, потому что защищает спину от ветра, с ним идти легче. И одеться нужно было тщательно, все продумать и приготовить, чтобы быстро собраться, когда разбудят.
Начать восхождение мы должны были ночью. Потому что в середине дня на Казбеке обычно начинается непогода, а с утра все-таки более-менее ясно. Но пока, с вечера непогода как раз была в самом разгаре – ветер завывал, крыша над нами грохотала, то ли дождь шел, то ли снег. И это было бы алиби, если бы не прекратилось. Я уже говорила, что эта ночь – единственная, когда мы могли взойти. Завтра по любому нужно вниз, потому что билеты на самолет, сидеть под Казбеком некогда.
Конечно, мы улеглись рано, часов в 7 вечера. Какой дурак может заснуть в 7 вечера? Не я, это точно. И я не спала, слушала ветер и не знала, о чем молиться – чтобы была погода, или чтобы ее не было. Мне было страшно идти вверх, и одновременно что-то сладко замирало внутри при мысли об этом. Этого «чего-то» было меньше. Потому что, если представить, что все кончится плохо, то самым ужасным будет сожаление о собственной глупости и мысль «кой черт меня сюда понес, ведь были же знаки, были!» Я думала о возможной смерти, о возможной травме. И еще – о том, что впереди – нереальное напряжение, и зачем? Для того, чтобы поставить галочку из разряда «Тут был Вася»? Так галочка меня не интересовала, и я не Вася… А что интересовало? В том-то и сложность, то я не могла ответить на этот вопрос. И чем дальше размышляла, тем глубже «сладко замирающее что-то» уходило, так что я даже следов его не чувствовала.
Да, я, безусловно, могла сказать «Я не иду», и никто меня бы не осудил, никто не сказал «Фу». Таковы были наши правила – каждый делает то, что хочет. И я как раз из тех, кто с удовольствием и без всякого чувства вины пользуется возможностью съехать, если не интересно и не хочется. А тут я понимала, что не съеду. Хотя – парадокс: ту часть, которая НЕ хочет, боится, я видела четко, она говорила во мне ясно, ее аргументы были логичны, а чувства прозрачны. А вот ту, которая ХОЧЕТ, я сейчас не видела вообще. Это было совсем непривычно для меня.
Я успокоилась и заснула только тогда, когда поняла, что ветер сегодня не утихнет. Наверное, было часов 12.
И тут нас всех разбудил Бако. Час ночи. Приключение начиналось.
Продолжение следует...
Авторы: Наталья Валицкая (курсив), Юлия Головкина (прямой текст)
P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание — мы вместе изменяем мир! ©
Источник: valitskaya.com/wp/
- Восхождение на Казбек: ЦЕЛЬ и СМЫСЛ. Часть 1
- Восхождение на Казбек: ЦЕЛЬ и СМЫСЛ. Часть 2
- Восхождение на Казбек. НЕПРЕДВИДЕННОЕ. Часть 3
- Восхождение на Казбек. ГОРА ЗОВЕТ. Часть 4
- ЖИЗНЬЮ НУЖНО ПОЛЬЗОВАТЬСЯ! Часть 5
- Бойтесь своих желаний и опасений — они сбываются!
- Чего ТЫ хочешь?
Наш проводник Отец Детей ждал их около монастыря (мы об этом узнали, уже спустившись). Он получил СМС и дежурил. Но они не встретились, что понятно. Расстояния там большие, телефонов у спускавшихся не было.
Потом проводник говорил нам и писал в ФБ «Я остановил бы его! Пониматься ночью опасно, особенно по леднику, особенно уставшим». Но повернулось иначе – Волк спустился и, практически не отдохнув, пошел назад. Он подверг себя очень большой опасности – тут, при подходе к леднику и дальше всюду висят знаки наподобие дорожных. На них – схематичное изображение человека, который срывается с вершины и надпись: «Казбек не любит одиночек». Это не только о самой вершине – это обо всем Пути к ней.
По поводу одиночек – тут может быть много разных мнений – нужно или не нужно преодолевать трудности вместе. Или в одиночку – более героично и честно. Нет одного для всех ответа на этот вопрос, бывают разные ситуации. Насчет риска – да, одиночка рискует больше. Насчет оправданности риска – одиночка тоже решает САМ. И, да, есть части пути (в глобальном смысле – жизненного пути), которые человек может и должен преодолеть сам, ему попутчики будут только мешать и отвлекать от поисков Смысла. Поэтому Одинокий Волк (недаром ему было дано такое имя, с которым он согласился) выбрал то, что выбрал.
Когда он шел, его сопровождал дождь, затрудняя путь, делая дорогу скользкой. Реки разлились, через них было сложно (опасно!) переправляться. Когда он подошел к Леднику, дождь припустил не на шутку, Волк решил спрятаться в пещере подо льдом и переждать непогоду. Но почва там была зыбкой, ноги начало засасывать в жидкую грязь. Он пошел дальше – по Леднику вверх. И тут его ждала настоящая засада. Погас фонарик – батарейки сели. Нечего сказать, удачный момент выбрали! Небо было в тучах – по-прежнему лил дождь. И в этих условиях найти тропу наверх, которая вела к метеостанции – к теплу, людям, жизни было практически нереально. Ее не было видно!
Ситуация осложнялась тем, что при подходе к горе трещины в Леднике из маленьких превращались в огромные. Туда трактор мог бы провалиться, не то, что человек! И так глубоко, что не нашли бы. Не знаю, насколько сот метров Ледник идет вниз. Там, в его глубине несутся реки, которые безжалостно размелют живое тело, если оступиться… Наверное, он все это осознавал. Или нет. Не знаю. В момент опасности она не всегда ощущает как реальная – скорее постфактум доходит, чем могло кончиться. «Я начал молиться – рассказывал он, — И сразу, но совсем ненадолго из-за туч вышла луна. Я увидел тропу».
Одинокий Волк пришел на метеостанцию на рассвете, его отпоили чаем в комнате проводников, где всегда было тепло и горел свет. Было светло уже, когда он зашел к нам, вкратце поведал о том, то с ним было, и лег спать. Скорее, рухнул…
Все всех обсуждают… Это я к тому, что мы, оставшиеся, конечно же, говорили об Одиноком Волке и Красной Шапочке еще до того, как он вернулся. Приватность невозможно сохранить в условиях похода, когда разговор в палатке слышен во всех окрестных. И плевать, что это нас не касается, это не наше дело и т.д, и т.п. Мы варились в одном котле, это было нашим делом, что случится с теми, кто вышел с нами. Реальность то, что ничто нельзя скрыть, реальность то, что люди всегда будут иметь то мнение, которое они хотят иметь. Они сделают свои выводы из наших поступков и с этим ничего не поделаешь. Даже если наши мотивы, последствия поступков, их интерпретация и их выводы из всего этого не будут совпадать. Когда-то давно я это поняла и перестала париться, что обо мне и моих действиях думают окружающие. Одновременно я дала себе право думать о них то, что хочу и говорить об этом с другими.
К чему это я? К нашим разговорам об этой ситуации. Одинокий Волк предложил Красной Шапочке свой Мир. В котором опасность и экстрим – любимое содержимое. Он пригласил ее, взял с собой. Не могу судить о мотивах – хотел развлечь, порадовать или вызвать восторг. Может быть – проверить, может быть (и скорее всего) – что-то иное. Ей это не пошло. Совсем! И можно понять, потому что стрёмный Мир у Одинокого Волка, не каждый его выдержит, особенно если в первый раз в палатке, в первый раз тяжелый рюкзак на плечи. Да и высота добавляет в это блюдо перца. Горняшка, это не шутки. Какой-то тяжкий кастинг, если это кастинг. Это всё – про нее. А про него? Взял девушку с собой – взял ответственность за то, как ей будет, за то, чтобы она была здорова и в безопасности – (о том позаботился), но как получилось – за счет себя. «Не бери на себя то, что тяжко нести» — мудрые слова. А если тяжко – так лучше в одиночку, путь по темноте и по Леднику через трещины. Пока так… Такой этап. Хорошая новость в том, что теперь, по крайней мере, понятно, что кому нужно, и можно не тратить времени своей жизни (дорогого!), чтобы долго это выяснять.
Хаос рулит. То, что для вас является Хаосом, для других – порядок. Они могут предложить вам свой Мир, и он для вас непонятен, непредсказуем – страшен. У вас есть выбор – устроиться в этом Мире, или уйти из него. Любой выбор правилен. Однако, не со всеми вам по дороге. Человек, отмеченный Хаосом, для вас – вызов. Вы берете перчатку или уходите в сторону. Так расходятся пути. Или сходятся. Аминь.
День, который начался возвращением Одинокого Волка, не был особенным. Мы никуда не двинулись – погода мешала. Залегли на станции – ели, спали, беседовали. Отживали хвосты событий. Так было почти до вечера. А потом мы начал готовиться.
Проводник, который мог повести нас вверх, нарисовался вчера. И теперь все зависело только от погоды. Прогноз был благоприятным, но это ничего не значило, потому что пока был то туман, то дождь, то сильный ветер. Проводника звали Бако, и он внушал доверие.
Грузинский проводник Бако был то что надо! Без лишней суеты, без нарочитой харизмы – он был спокоен и тверд. О себе он мне сказал, что это его основное занятие с того момента как он первый раз поднялся на Казбек. Он тогда понял что да, это то что он хочет делать для других. И говорил об этом спокойно, безэмоционально, между прочим. Как о само собой разумеющимся. Я поняла – да с ним можно восходить и ни на что более не отвлекаться. Этот человек знает своё дело.
Где-то после обеда Сахис предложила ему провести с нами ледовые занятия. Вчера мы наблюдали за тем, как тренируется другая группа. Внимательно и завистливо смотрели, стоя возле снежника, старались запомнить. Потому что могло сложиться так, что нас никто тренировать бы не взялся. Но одно посмотреть, другое – почувствовать телом. Как ходить траверсом в кошках, как не запутаться с веревкой, как зарубаться ледорубом. Куча тонкостей и нюансов.
Особенно меня поразило то, что при падении кошками тормозить нельзя (хотя они, шипастые, вроде бы для этого и предназначены). Потому что тогда инерция падения и гравитация развернут вниз головой. Ноги нужно поднимать и зарубаться (тормозить) ледорубом. Да еще существует опасность поранить себя этими самыми кошками, да еще… еще столько всего, что, на мой взгляд, тут пару часов занятий – никакого толку. Результат стремится к нулю, хотя это лучше, чем ничего. Проводник украинской группы Макс гонял своих, а мы, сиротки, стояли рядом. Позже мы еще не раз пересекались с ними, уже на спуске.
Так вот, вечером, когда немного распогодилось, Бако повел нас на снежник. Мы оделись тепло и непромокаемо, он остался в шортах. Занятие длилось часа пол. Не больше. У меня создалось впечатление, что это было что-то типа «Хотите занятие – вот вам занятие. На самом деле толку в нем мало». Мало, согласна, это показало восхождение, там не было ни времени ни возможности думать, как переступать через веревку и с какой стороны она должна быть. Ноги шли, тело двигалось, и как-то все складывалось. «Бако, а как правильно падать?» — спросил кто-то из нас, когда проводник объявил, что тренировка закончена. «Вы не будете падать!» — уверенно объявил он. Вызвал наш бурный восторг – раз он обещает, значит так и будет! Конечно же, мы понимали, что всякое возможно, и падения наши не от него зависят, а от того, как кому повезет, но его решимость подкупала. И хотелось по-детски верить в то, что он знает, о чем говорит.
Девушки шумели и щебетали как наложницы гарема из кинофильма «Белое солнца пустыни»
— Проводник сказал, мы не будем падать! – они эхом вторили друг другу и заливались смехом от несуразности, казалось бы, этой декларативной мысли. Этот было созвучно «Господин сказал, что я буду его любимой женой!» Мы смеялись от того, что послание воспринималось двояко: то ли нас, нельзя так быстро научить пользоваться ледорубом при срыве, толи у нас такой классный проводник, что он как Бог, опцию «падение» в нас просто отключает. То ли и то и другое одновременно! Но мысль нам понравилась!
Он производил впечатление человека, который во всей этой жизни здесь, в восхождениях на Казбек и возне с новичками ничего сверхъестественного не видит – такова его обыденная, повседневная жизнь. Что-то типа того, как для меня, например, перейти улицу. Не стану же я кудахтать по поводу такого простого дела! И тем, кто улицу и машины видит в первый раз, тоже скажу: «Что тут сложного? Смотри по сторонам и не лезь под колеса».
При этом Бако был не из тех, кто любит страшилки и пугалки, и это мне нравилось – с ним было легко решиться на подвиги, потому что он сам это подвигам вовсе не считал и не нагнетал вокруг события избыточного напряжения. Я потом долго вспоминала и смеялась над историей, рассказанной им между делом: «Однажды мы с моим другом пили всю ночь, а потом утром решили залезть вон на тот склон, и махнул рукой за ледник, где поднималась отвесная стена, покрытая слежавшимся, никогда не тающим снегом, – За 4 часа залезли…» «Как?!» «Два ледоруба, кошки…» Конечно же, никакой страховки, а лететь в случае срыва – метров 200! (примерно шесть 9-этажек). И тут уместно вставить «повторять не рекомендуется – опасно для жизни». Да, наверное, это вряд ли кому-то в голову пришло бы – только безбашенным местным, коим закон не писан.
Та самая скала напротив лагеря, о которой говорил проводник
Из этого понятно, что главное требование к проводнику – чтоб внушал доверие – было выполнено. И да не покажется из моих слов, что он относился безответственно к нашему возможному предприятию. Он внимательно осмотрел наше снаряжение, обувь. Спросил, у всех ли есть фонарики и очки, перчатки (две пары как минимум). Помог Сверхновой Звезде найти более подходящие ботинки, и, как потом выяснилось, бесплатно для нее. То есть, была достаточная необходимая мера предусмотрительности и заботы о группе.
После тренировки мы отправились собираться, и тут все было очень серьезно и ответственно – из рюкзаков выложили все вещи, оставив там пуховики, перчатки, немного воды. Рюкзак нужен, потому что защищает спину от ветра, с ним идти легче. И одеться нужно было тщательно, все продумать и приготовить, чтобы быстро собраться, когда разбудят.
Начать восхождение мы должны были ночью. Потому что в середине дня на Казбеке обычно начинается непогода, а с утра все-таки более-менее ясно. Но пока, с вечера непогода как раз была в самом разгаре – ветер завывал, крыша над нами грохотала, то ли дождь шел, то ли снег. И это было бы алиби, если бы не прекратилось. Я уже говорила, что эта ночь – единственная, когда мы могли взойти. Завтра по любому нужно вниз, потому что билеты на самолет, сидеть под Казбеком некогда.
Конечно, мы улеглись рано, часов в 7 вечера. Какой дурак может заснуть в 7 вечера? Не я, это точно. И я не спала, слушала ветер и не знала, о чем молиться – чтобы была погода, или чтобы ее не было. Мне было страшно идти вверх, и одновременно что-то сладко замирало внутри при мысли об этом. Этого «чего-то» было меньше. Потому что, если представить, что все кончится плохо, то самым ужасным будет сожаление о собственной глупости и мысль «кой черт меня сюда понес, ведь были же знаки, были!» Я думала о возможной смерти, о возможной травме. И еще – о том, что впереди – нереальное напряжение, и зачем? Для того, чтобы поставить галочку из разряда «Тут был Вася»? Так галочка меня не интересовала, и я не Вася… А что интересовало? В том-то и сложность, то я не могла ответить на этот вопрос. И чем дальше размышляла, тем глубже «сладко замирающее что-то» уходило, так что я даже следов его не чувствовала.
Да, я, безусловно, могла сказать «Я не иду», и никто меня бы не осудил, никто не сказал «Фу». Таковы были наши правила – каждый делает то, что хочет. И я как раз из тех, кто с удовольствием и без всякого чувства вины пользуется возможностью съехать, если не интересно и не хочется. А тут я понимала, что не съеду. Хотя – парадокс: ту часть, которая НЕ хочет, боится, я видела четко, она говорила во мне ясно, ее аргументы были логичны, а чувства прозрачны. А вот ту, которая ХОЧЕТ, я сейчас не видела вообще. Это было совсем непривычно для меня.
Я успокоилась и заснула только тогда, когда поняла, что ветер сегодня не утихнет. Наверное, было часов 12.
И тут нас всех разбудил Бако. Час ночи. Приключение начиналось.
Продолжение следует...
Авторы: Наталья Валицкая (курсив), Юлия Головкина (прямой текст)
P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание — мы вместе изменяем мир! ©
Источник: valitskaya.com/wp/
