Шлепок, укус, язвительное замечание, глупая шутка, унижающее, издевательское отношение и откровенная подлость – всего этого люди готовы не замечать.
“Подставь правую щёку, если тебя ударили по левой”, пригнись, не заметь, внуши самому себе, что ничего-же не было, это так мелочь, смешно же было всем, посмеялись и дальше пошли, зачем заострять внимание. “Мне не больно – не обращайте внимание”.
Даже обида своей острой иглой не коснётся сердца, даже предательский комок не подступает к горлу, и слёзы горячей волной не затуманят глаза. “Нет ничего. Всё нормально.”
Как же нормально? Вас только что в грязь втоптали, поплясали на вашем раздавленном теле, поплевали, ещё и кучу наделали сверху? И всё нормально?
Нормально…
В какой-то момент человек ампутировал свои чувства, которые отвечают за боль, обиду, за ярость, за гнев… Отделил их от себя. “Я есть, а чувств нет”. И вот она тряпичная кукла, набитая ватой внутри- “бей не хочу”. Не больно. Всё нормально. Всегда вышитая улыбка на лице.
А если всё-таки доступна боль? Если обида чувствуется, ещё как чувствуется – захватывает, душит, сводит спазмом в горле, предательски брызжит из глаз… но проглатывается…
“Зачем он со мной так? Как он мог… Я же люблю его.
“Как она могла, а ещё подруга называется…”
“Господи, какая же я несчастная..”
Здоровая агрессия, та которая должна выпрямиться пружиной и дать обидчику в глаз, заворачивается вовнутрь, сворачивается в обиду и жаление себя.
Или становится орудием самобичевания.
Почему же не к нему? Не к обидчику?
Ну во-первых, — страшно. Много за что может быть страшно – и за физическое своё состояние, и за финансовое благополучие, и за всю свою как-никак слаженную жизнь. Но прежде всего за то, что он уйдёт. Или подруга, лучшая … И останусь я одна…
Вас бросали подруги? Вы оставались в длинном щербатом школьном коридоре одна одинёшенька, понимая, что домой придётся идти одной? И завтра стоять одной на перемене, а все будут шушукаться по кучкам, и ни к кому не подойти? Тогда вы помните это чувство.
А может вы вспомните тот момент, когда мама только что держала за руку, смотрела нежно в глаза, целовала в щёчки и гладила по голове, и ты на секундочку отвлёкся, потому что воспитательница завлекла какой-то игрушкой, и бац – мамы нет! Где? Куда? Зачем? Куда она делась? И вот я одна, совсем одна среди кучи незнакомых и чужих мне детей, и только что ласковая воспитательница повернулась задом и только подол её платья и где-то высоко-высоко голова и руки. И всё я одна. Никого нет. Или моменты младенчества, когда самый важный и нужный человек на свете вдруг исчезал. И жуткое, щемящее чувство полного одиночества заполняло всё вокруг.
В детстве и юношестве этот страх заставляет нас дружить с теми, кого точно нельзя назвать друзьями.
А во взрослом возрасте – крепко держать за руку тех, кто шпыняет, кусает, бьёт, делает подлости, на кого нельзя положиться, считать своим другом или равноправным партнёром по жизни, кто делает гораздо больше зла, чем добра, но обеспечивает одно – связанность.
Он гарантирует иллюзию “неодиночества”. Какое-никакое, а внимание; какие-никакие, а прикосновения; какая-никакая, а наполненность жизни. Неодиночество.
Человек готов платить собой, ресурсами своей личности, своим миром и своим телом, лишь бы этот важный объект не исчезал.
Любое предъявление своих интересов и границ может подвергнуть угрозе нашу “дружбу” и “любовь”, поэтому я лучше не замечу или, обидевшись, промолчу. Есть психически незрелые личности, которые в принципе не готовы, что-либо обсуждать. Для них “дружба” и “любовь” – это полное слияние, где “ты со мной во всём согласен, а если не так, то вообще никак”. “Если тебе что-то не нравится, давай расстанемся”.
Дружба, любовь, отношения – это взаимодействие двух миров, разных по своей сути. На границе этих миров происходит встреча. Приоткрываясь навстречу другому человеку мы меняемся, разрешая другому стать частью нашего мира. Но есть внутренние границы, нарушение которых наносит невосполнимый ущерб личности. И тогда плата за то, чтобы быть рядом слишком высока.
Автор: Ирина Дыбова
