Владимир «Буксир» Тагвей. «До того, как я попал в ЧК, у меня подтекста в общении было гораздо больше»

Анатолий Голубовский

Владимир Тагвей — актер театра и кино, режиссер, шоумен. Уже можно сказать, звезда, из первого набора в студию Миши Кострова.
Наше общение началось несколько нетрадиционным образом — на несколько вопросов блиц-интервью сначала ответил я (каким образом дошел до жизни такой). Не особо удивился, что нашлось у нас и кое-что общее. А затем приступили к официальной части визита под пристальным взглядом шотландского принца Луи, нахально улегшегося на мою сумку.

-Володя, чем ты занимался непосредственно перед приходом в «Черный квадрат»?
-Практически всю сознательную жизнь я торговал стройматериалами. Самыми разнообразными. Покупал и, понятное дело, продавал. Жил я тогда в Полтаве и по вопросам, связанным с закупкой, ездил в Киев. Киев мне нравился и было у меня желание перебраться сюда жить. Ну, а непосредственно перед приходом в ЧК я был риэлтором. (Вот оно, общее!) Делал это, в целом, вынужденно, поскольку с наступлением кризиса тема со строительными материалами тихо умерла, что делать дальше еще не определился, а здесь вроде бы что-то знакомое. Девушка, с которой я тогда жил, занималась недвижимостью (и снова общее!) Решил — а почему нет? Вот так потихоньку и втянулся. Продажа, аренда.
-Каким образом возник на горизонте ЧК? Кто-то подсказал, объявление увидел?
-В этом виновата мама Полины Головановой. Дело в том, что, помимо Полины родила она еще Святослава. Мы с ним работали в компании, занимавшейся производством и продажей стройматериалов. Я — бренд-менеджер, он — технолог. Мы с ним дружили. И вот однажды он мне предложил: «Пойдем поржем». Был какой-то праздник, вокруг чудная природа, мы уже нормально приняли. И тут такое предложение… Мы поехали. Это был вступительный экзамен в ЧК. Посмотрел, послушал. И поспорил со Святом, что завтра же поступлю сам. Так и получилось.
-Просто тенденция уже какая-то прорисовывается. Это я о случайности поступления. В отношении себя, кстати, могу добавить — тоже.
-Ну да. Но это такая случайность… Когда хочешь что-то сделать, но боишься, вечно придумываешь для себя какие-то отговорки. И ждешь — ну кто же выпишет тебе этот волшебный пендаль!
-Костров как-то сказал: «Видели бы вы Тагвея три года назад, когда он пришел в студию». Ты был откровенно слабым?
-Я не могу сказать, что был очень уж зажат, но комплексов было много. Точнее, копать было некуда. Можно ведь на кураже поступить, изобразить там некий фейерверк, а как только чуть глубже копнешь — и все, потух человек. Примерно так обстояло дело. Потому, что я боялся. Были упражнения, на которые я попросту не выходил — мог тупо просидеть. Боялся. Почему? Думаю, просто не разрешал себе играть. Был какой-то внутренний тормоз, комплекс. И нужно было просто разрешить себе самовыражаться.
-Пожалуй, это одна из наиболее часто встречающихся проблем — когда человек сам себе не разрешает.
-Может быть. Скажу больше. Только Мише не говори. Как то я даже попробовал решить эту проблему при помощи фляги с коньяком. Приехал на машине на занятия в Дом Пашкова, потянул 50 грамм коньяка (за 3 часа выветрится) и на занятия. Почему так сделал? Потому что — никак не мог понять, в чем дело. Как же так — я всегда такой красавец, душа компании, а здесь такое… Не попустило. Эксперимент не удался и я его больше не повторял.
-Вы были в первом наборе группы Кострова. Насколько сильно изменилось за это время содержание занятий?
-Изменилось практически все. Занятия, которые проводятся сейчас — совсем другие. Миша постоянно делает какие-то маленькие открытия и двигается дальше. Он не актер, который подрабатывает ведением актерского мастерства. Он учитель, который постоянно ищет свой метод, способ, подход. Это большая разница! Так что нынешняя программа — совершенно другая. А Мише персонально я очень благодарен. Он проявил по отношению ко мне огромное терпение и внимание.
-На сцене и в упражнениях ты, можно сказать, мастер подтекста. Это присуще тебе и в повседневной жизни?
-Не могу ответить однозначно. Вкладываю ли я подтекст?.. Смотря с кем. Наверное, какой-то подтекст имеется всегда. Можно ли назвать это неискренностью? Наверное, так: до того, как я попал в ЧК, у меня подтекста в общении было гораздо больше. Был отрезок в жизни, когда вообще были сплошные подтексты. При этом, что интересно, я и сам себя обманывал во взаимоотношениях с людьми, называя вещи не своими именами. А когда начал заниматься, то пошел процесс — чем больше подтекста на сцене, тем меньше в жизни. Благодаря ЧК я разрешил себе не бояться что-то терять. В какой-то момент я потерял практически все! У меня был ультиматум от девочки, с которой я тогда жил, по поводу театра. И я выбрал театр.
-Что, прямо вот так: «или я, или театр»?
-Ну, слово «театр» не звучало. Просто студия отнимала много времени, сил, денег, в конце концов. За весь первый курс я пропустил только одно занятие. У меня не получалось, и был один выход — брать количеством. Я весь ушел в процесс. Это спровоцировало разрыв отношений.

-Как родился «Суп харчо», ваш чудный тандем с Олегом Шушпанниковым?

-С Олегом Шушпанниковым мы занимались в одной группе. И когда у меня сложились те семейные обстоятельства, о которых я упомянул, точнее встал вопрос — а как дальше жить-то — я упал в объятия Олега. Особо дружеских отношений на тот момент не было — мы общались, но не более того. Я прикинул — при совместном проживании можно будет сэкономить, плюс рядом — хорошо знакомый человек так же, как и я, увлеченный театром. А у него как раз освободилась комната в той квартире, где он тогда жил. Приезжаю на Позняки, поднимаюсь на 10-й этаж. Прекрасный вид, замечательная квартира. И вот двое взрослых мужчин живут в вместе, прекрасно питаются (Олег замечательно готовит), быт устроен. Вопрос — как заработать деньги, когда оба заняты театром. При этом работать никто не хочет. То есть в классическом понимании — в офисе с утра до вечера. При таком режиме времени для театра не останется. Нужно как-то выкручиваться. И рождается мысль, что можно зарабатывать на проведении различных мероприятий. Дуэтом. Тем более что мы такие разные — он кругленький и красивый, я — высокий и красивый)) А «Суп харчо» — это уже от Миши Кострова. Как-то он дал нам почитать материал. Пару своих пьес. Одна из них называлась «Суп харчо в пятницу вечером». Мы решили ее сделать. Репетировали-репетировали, но так до сих пор и не вырепетировали. За это нам должно быть стыдно. Вся эта история закончилась этюдом на экспериментальной сцене и дала название нашему дуэту.
-По поводу «высокий и красивый». Нет ли искушения использовать фактуру — сыграть этакого мачо? Пока ведь таких ролей в репертуаре не наблюдается.
-Пожалуй, нет. Я не ощущаю себя таким персонажем, да мне и неловко, когда в мой адрес используют такие эпитеты. Хотя… забыл совсем… сейчас мы репетируем спектакль, где я играю такого персонажа, сразу даже не вспомнил о нем. Мачо? Для меня он прежде всего одинокий мужчина, переживший предательство, у которого страх серьезных отношений, а потом уже…

-Твою фамилию можно довольно любопытно разложить по-английски — Tug way. Буксирный путь. Путь буксира. Этакий буксир, который потянет все. Есть в этом какая-то символика, как думаешь?
-Знаешь, у меня никогда не было сомнения, что, в принципе, «потянуть» я могу все. Главное — выбрать направление. К тому же я везунчик. Баловень. Многие вещи давались мне достаточно легко. Не приходилось ломать копья, надрываться. Может быть, такое положение вещей меня слегка и разбаловало. Из-за этого, собственно, и была проблема выбора. Я огромный промежуток своей жизни занимался разными вещами, которые были мне не интересны. Занимался только потому, что все получалось и была иллюзия, что это мое. Когда все получается — не ощущаешь риска неправильного выбора, не отмериваешь семь раз, что бы правильно отрезать. В итоге — много времени «буксир» тянул не туда. Выбор дороги все-таки нужно делать раньше и более осознанно.
-Как обо мне рассказываешь. Скажи, ощущаешь в себе режиссерское начало или больше хочется играть?
-Не только ощущаю, но и реализую
-В июльском выпускном спектакле ты был задействован примерно в половине этюдов. Ставил ты или это было коллективное творчество?
-В таких случаях оно, как правило, коллективное. Но в тех этюдах я таки приложил, так сказать, и руки, и голову. Мне вообще нравится писать этюды. Вчера вот написал. Нравится режиссировать. Когда репетирую с детьми, вхожу в какое-то неистовое состояние. У меня потом спрашивают: «Зачем ты на него так орал? Это же ребенок!» А в тебе в этот момент будто что-то переключается. Никакой агрессии, просто есть ощущение на какую кнопку надо нажать, что бы все получилось. В общем, мне очень нравится этот процесс, хотя нет особого опыта и образования. Учусь на ходу. Ира Бондарь поступила на режиссерский — я ее прошу рассказывать мне по возможности. Интересно. Я хочу это делать.

-О работе на телевидении. Персонаж в «Бардаке» — как издевательство над твоими возможностями. Ты даже на занятиях (не говоря о сцене) выдаешь гораздо большую глубину. Твое отношение к этому эксперименту.
-А я сам придумал этого придурка. Сам сыграл. И весь сериал, и эта серия конкретно делались для того, чтобы там присутствовал такой персонаж. У меня тогда еще была борода, я собирался ее сбривать и мне хотелось оставить о ней память. В одном из проектов я снялся во вполне адекватном бородатом образе, а здесь — этакий неуравновешенный неврастеник, директор модельного агентства, творческая личность. Такой персонаж вполне имел право на существование, и я получил огромное удовольствие от воплощения этого персонажа. В целом считаю опыт удачным и нужным. А глубина — ее там не было и не могло быть, поскольку в ней не было необходимости. Было прикольно. На этом «прикольно» там все и было построено.
-У тебя сейчас есть приоритетное направление развития — театр, ТВ, режиссура, «Суп харчо» или все развивается параллельно?
-Направление номер 1 — театр. Никто не отменял задачи сыграть на большой сцене, делать спектакли. Второе — я преподаю детям актерское мастерство. Это не в ЧК, у них в студии вообще не было актерского мастерства, группа набрана, что называется, с нуля, детишками до меня никто не занимался. Двадцать человек. Можно сказать, не паханная целина. Сейчас готовимся к новогоднему утреннику. Там и с режиссерской точки зрения очень интересно, и в целом серьезный вызов.
Третье — тренинги. Я хочу этим заниматься. Говорил об этом с Мишей и Анатолием Николаевичем…
-Тренинги по актерскому мастерству или что-то другое?
-Что-то другое. Актерским в ЧК есть кому заниматься. Я видел, как ведет тренинг Миша Костров. По ораторскому, по актерскому мастерству. Увидел, как это работает. И понимаю, что нужно делать. Пока я не работаю над этим предметно, не наполняю материалом. Потому что сначала нужно для себя понять, что ты хочешь и можешь дать людям. Это должно быть что-то новое и обязательно свое. Хороший тренинг идет от тренера, а не от того, что он вычитал в книгах что-то умное и пересказывает своим благодарным слушателям.
И четвертое — ведение мероприятий. Хлеб с маслом тоже никто не отменял. До Нового Года два месяца. И уже летят на почту письма от «Супа харчо» с предложением провести новогодний корпоратив.

-Что для тебя театр? Это способ поддержания формы, это кайф или что-то еще? Все-таки — четыре направления. И полностью сосредоточиться на театре не получится.
-Конечно, не получится. Театр — это творчество. Кино в этом плане однозначно идет после. Театр — не то, чтобы круче, но, наверное, только в нем актер может по-настоящему себя реализовать. Все-таки в кино можно что-то вытянуть за счет монтажа, можно снять несколько дублей, если не получилось сразу, нарезать, склеить, доснять на «зеленке». Цепочка маленьких обманчиков. А в театре ты вышел на сцену и — пожалуйста — обманывай. Держи зал. Тоже вроде бы обман. Но другой. Более открытый, что ли. Получилось — молодец. Ну, а не получилось — не переснимешь. И, повторюсь, гораздо больше творчества. А кино — знаешь ведь, как сейчас снимают. Приехал, узнал о чем речь и что за персонаж, прочитал текст — и вперед. О том, что нужно поработать над образом, речь не идет. Люблю авторское кино. И снимался бы в нем с удовольствием. Да не приглашают, почти. Написать, чтобы снять самому — пытался. Пока не получается. Не вижу картинку целиком. Вот у Лены Вахрамеевой есть такое видение. Она клип изначально в голове держит. Со всей раскадровкой. А я так не умею.
-Научишься. Дело времени. А хотел бы снять серьезный, глубокий фильм?

-Да, хочется. И есть идеи. Но когда начинаешь расписывать, как это должно получится на экране, то вся магия пропадает. Я пока не могу ухватить, как это должно делаться. Но не бьюсь головой об стену. Значит, просто не пришло время. Жду. А пока — театр. Мне нравится заниматься, нравятся новые упражнения, которые придумывает Миша. Где он их берет? Например, «Кин-дза-дза». Там ведь неважно, какой текст ты произносишь. Иногда, когда играю его — вижу всю площадку. Мизансцену, динамику передвижений. И понимаю, где какой мазок нужно сделать, что нужно добавить по ситуации. Это такой кайф!
-Ближайшие творческие планы.

-Во первых, довести до ума тот спектакль, который уже в репертуаре — «С&&с на пляже». Спасибо Анатолию Николаевичу Неелову, Диме Басию за то, что поверили и дали такую возможность. Это бесценный опыт. Ставим свой вариант спектакля «Медовый месяц». Он уже игрался в ЧК, но девчонки из того состава дружно забеременели. Теперь будут играть Ира Гатун, Лена Вахрамеева, Ира Бондарь и я. Еще есть материал «В ожидании Антона» от Кристины Николаевой. Там также будут задействованы Лена Вахрамеева, Ира Бондарь, Олег Шушпанников и, естественно, Кристина. Есть еще один спектакль в работе. И очень хорошо, что он есть. Очень серьезная и интересная работа. Мне очень нравится то, что делают Голованов с Курилко в «Косметике врага». Возможно, это немного не в формате ЧК, но очень интересно. Когда два человека делают спектакль на большой сцене — это круто. И зритель уходит и с вопросами, и с ответами. Так что «Случай в зоопарке» — именно из этой категории. Там работа с Колей Перестюком.
-Можешь сравнить внутреннее состояние, и, извини за штамп, наполненность сейчас и в то время, когда ты занимался недвижимостью?
-У меня была возможность проверить это состояние. Полтора года назад, когда денег не хватало, я сдался — устроился работать коммерческим директором на завод по производству монтажной пены. Хорошая заработная плата, стабильность, все такое. Я пытался что-то делать, но мое внутреннее «я» сопротивлялось настолько, что иногда я не приезжал на работу. Мне урезали зарплату. Я делал все, что мог, но это было сильнее меня. В принципе я знал, за чем туда пошел — служебный автомобиль, деньги за квартиру заплатить и все — иди твори. Но долго это продолжаться не могло. В итоге пришлось оставить эту авантюру. Сейчас те же деньги я зарабатываю на съемках, ведении мероприятий, преподавая в детской студии. Это легкие деньги, потому что они зарабатываются с удовольствием. Есть много грандиозных планов. Но это уже совсем другая история. Буксир едет правильной дорогой.