Я пошла
в нулевой класс в пять лет и два месяца, спустя восемь месяцев после смерти моего отца.
Моей учительницей стала мисс Неронович. У неё был удивительный, вкусный запах. Она была молоденькой и хорошенькой, с высоким начёсом из светлых волос, носила короткие юбки ярких цветов и обладала самой доброжелательной улыбкой и самым тёплым взглядом, какие только можно себе представить. Я полюбила её с самой первой нашей встречи, когда мама специально отвела меня к ней в класс, чтобы мы познакомились, и мисс Неронович показала мне обстановку.
Мама недавно снова начала есть и перестала носить все выходные напролёт свой домашний халат. Я хорошо запомнила, как она учила меня произносить «мисс Не-ро-но-вич» перед этой особой встречей и рассказывала, какая это замечательная женщина и как мне повезло, что я попаду в специальный класс, который станет для меня школьной семьёй.
Был 1973 год, и наша местная школа решила попробовать новомодный тип класса «семейная группа». Мама сказала, что мисс Неронович непременно хотела со мной познакомиться.
В класс попали ученики разного возраста, от дошколят до третьеклассников, мы сидели за партами вместе, и нам, малышам, при необходимости можно было просить детей постарше о помощи. Мы могли сами выбирать себе занятия, свободно ходить по классу от одной площадки к другой. А когда мы не справлялись или, наоборот, доделывали задание, то шли рассказывать об этом мисс Неронович, а она обсуждала всё с нами наедине, объясняла то, что мы не знали, или помогала с чем-то сложным.
До сих пор, закрывая глаза, я с лёгкостью вспоминаю, как прижималась к ней, пока мой блокнот лежал у неё на коленях. Она обнимала меня рукой, и наши головы с соломенными волосами дружно склонялись над моим рисунком, пока она красиво подписывала его историей, которую я диктовала.
Самым тяжёлым в мой первый день школы было ужасное событие, называемое «перемена». Я хорошо помню, какая паника меня охватила, когда нас вывели наружу без мисс Неронович.
К счастью, я осталась одна совсем ненадолго, ко мне на помощь пришёл мистер Грейолл. Он был директором и во время перемен гулял по школьному двору. В мой первый день в школе он увидел меня и протянул мне руку, чтобы мы прогулялись вместе. Я не помню, о чём мы разговаривали, говорил ли он что-нибудь мне, но я навсегда запечатлела, как во время прогулки его большая тёплая рука держала мою. Я не помню, чтобы он отправлял меня играть с другими детьми или просил не мешать, потому что он занят или потому что кто-то другой хотел с ним поговорить. В моей памяти осталось только то, что мы гуляли с ним каждый день и я была под его защитой. Нулевой класс был как мечта – прекрасная мечта.
В первом классе было то же самое благодаря «семейной группе». Я осталась с мисс Неронович, только теперь уже на полный день, поэтому у меня получалось гулять с мистером Грейоллом ещё и в обед.
Теперь мне самой приходилось помогать дошколятам, которые были немного испуганы и не всегда понимали, что нужно делать. Через некоторое время я даже начала иногда играть на школьном дворе, потому что старшие дети научили меня прыгать в классики, скакать на скакалке и плести «колыбельку для кошки». Я вспоминаю, как третьеклассница Айрин запретила одному маленькому мальчику дразнить меня за маленькие уши. Айрин сказала мне звать её всякий раз, если мальчик снова начнёт дразниться, и тогда она приведёт кого-нибудь из взрослых.
На собрании в конце года мистер Грейолл сообщил, что уходит на пенсию и долго рассказывал о том, чего ему будет не хватать при расставании с нашей начальной школой имени Джона Норквея. В том числе и «ежедневных прогулок с маленькой Пэмми». Я знала, что была для него особенной и что он будет меня вспоминать.
Мои табели за нулевой и первый класс были великолепны. Я была умной и хорошей, украшением любого класса.
Ко второму классу мы переехали в «район получше», из восточного Ванкувера в Керрисдейл.
Моя новая школа называлась «школой получше». Моя мама была так счастлива перевезти свою маленькую семью (мою сестру и меня) подальше от места глубокой скорби и радовалась, что она может дать нам нечто «получше», чем маленький розовый домик на 29-й улице.
Новая школа была обычной, не расположенной к новомодным веяниям, типа «семейных групп». Кажется, там никто не понимал, что я пришла из школы с нестандартным подходом и не знала правил «нормального» класса. Конечно же, меня никто не предупредил, что здесь ожидалось совсем другое.
- Я не знала, что детям нельзя друг с другом разговаривать;
- я не знала, что нельзя просить соседа о помощи – это было жульничанием;
- я не знала, что нужно поднимать руку и спрашивать разрешения, если мне нужно встать за салфеткой;
- я не знала, что нельзя просто так встать и подойти к окну, чтобы понаблюдать за малиновкой на траве
- или подойти к учителю показать свою работу, чтобы он сказал своё мнение или помог мне.
Я не знала.
Я также ничего не знала про математику. В нашей системе «семейных групп» дети должны были освоить набор определённых способностей к концу третьего класса. Нам нужно было выполнить как минимум по два задания на каждой площадке за день, после чего мы могли заниматься чем угодно в наиболее интересной для нас секции.
Я любила читать, писать и заниматься музыкой, а ещё меня привлекали переодевальная и площадка с большими модулями, поэтому я часто проводила своё время именно там.
Я хорошо продвинулась в чтении и письме, а вот в области математики была пока на стадии работы со счётным материалом. Я умела считать, наверное, до 20; могла решать все геометрические головоломки; сортировать бусины по их признакам и нанизывать их в определённом порядке; я умела сортировать счётные палочки Куизинера по длине, и на этом мои математические познания заканчивались.
В моей прежней школе это никого совершенно не волновало, потому что считалось, что у меня в запасе есть ещё два года, чтобы «догнать». Я даже не представляла, что в обучении можно «отстать».
Моя учительница во втором классе (я даже не хочу писать её имя) в первый день учёбы, как мне показалось, хотела только одного: подловить меня. Она стояла перед классом и разговаривала с нами, в то же время записывая задания на доске. Я умела читать, но то, что она писала, было какой-то бессмыслицей: это казалось ловушкой. Она написала строки из чисел наподобие таких:
4+6=
3+2=
1+1=
8+5=
А затем спросила нас, какие будут ответы. Я знала числа, но что это ещё за странные знаки? Я понимала, что это был какой-то код – числа взаимодействовали друг с другом определённым образом, но я не могла разгадать логику.
Через несколько минут я догадалась, что другие дети знали этот код. И я помню, как меня с головой накрыла паника, когда сообразила, что только я не знаю, что делать, а о помощи просить нельзя – тогда у меня зашумело в ушах, а мои глаза перестали воспринимать то, что видели.
Когда меня вызвали, я попробовала наугад называть первые приходившие мне в голову числа, но ни разу не попала.
Достаточно было всего пары часов, чтобы я поняла, какая я глупая, и всего пары дней, чтобы осознать, какая я плохая.
Из-за того, что я такая плохая и глупая, моя учительница невзлюбила меня. Я всегда попадала в неприятности, потому что не соблюдала правила – я пыталась их угадывать, но кто же мог знать, что нужно спрашивать разрешения, чтобы почитать книжку из библиотеки или заточить карандаш для работы?
Я ненавидела эти уроки. Я была в специальной группе по чтению (и думала, что она именно для таких тупых и плохих, но, оглядываясь назад, понимаю, что туда отобрали только хорошо читающих детей), и нам можно было уходить в отдельный класс два или три раза в неделю. Дорога туда проходила через библиотеку. Однажды мы возвращались в общий класс, и мне становилось всё хуже и хуже от мысли, что придётся снова находиться рядом с этой «учительницей».
Я была в конце группы, и когда мы шли через библиотеку, вдруг осознала, что прячусь, согнувшись за книжными стеллажами, пока все остальные уходят. Моё сердце колотилось, но перед моими глазами обнаружилась интересная книга. Это была книга о детях, которые нашли секретный мир. Я осталась в библиотеке и читала её до обеда, и этого никто даже не заметил, так что мне не пришлось общаться с моим придирчивым учителем.
Я понимала, что так нельзя, мне не разрешено, но я не могла устоять. Через несколько дней я снова так сделала, теперь уже умышленно. К сожалению, кто-то зашёл и обнаружил меня, и тогда мне досталось за обман и пропуск занятия.
На школьном дворе никто не мог обо мне позаботиться, а все маленькие девочки подружились между собой за два прошедших года. Была ещё одна новая девочка по имени Джули. Она смешно разговаривала, потому что приехала из Австралии, и она была плохой. Джули постоянно попадала в неприятности, и её даже отправляли на беседу к директору. Она предложила мне подружиться, и я сказала «да», но старалась дружить и с хорошими девочками тоже. За обедом они сказали мне, что нужно сделать выбор между Джули и ими, но Джули уже была моей подругой, так что мне пришлось выбрать её, чтобы не поступать подло.
Однажды Джули предложила: «Давай танцевать на траве!» Перед школой была площадка с травой, где нам не разрешалось бегать, это была трава для красоты, а не для игр. Я это знала и напомнила Джули, что нам нельзя так делать, но она ответила, что если я её настоящая подруга, то я пойду с ней, а я хотела быть хорошей подругой, поэтому согласилась.
Мы танцевали на траве, и нам было очень весело, а когда Джули задирала свою юбку в танце, я делала точно так же. За это нас отправили к директору. Моя мама в то время была обручена и готовилась к предстоящей через несколько месяцев свадьбе. Директор сказала мне, что я разочарую свою маму и разрушу её предсвадебное счастье, если она узнает, что я натворила, поэтому в этот раз директор ей не расскажет, но если я опять устрою что-то подобное, она обязательно всё сообщит маме. В тот раз мне пришлось утаить этот тяжёлый секрет от своей мамы.
Моему табелю за второй класс было далеко до великолепия.
Тем летом мама вышла замуж, и мы переехали в вычурный большой дом, а мне пришлось снова идти в другую школу. Наступил
третий класс, и я познакомилась с миссис Тиллер. Она была ОЧЕНЬ строгая и не допускала никаких безобразий.
И она полюбила меня. Полюбила меня сразу же. Я догадалась об этом по огоньку в её глазах, когда она встретила меня у дверей и проводила в класс.
На первой неделе она дала нам тест по математике, размноженный на мимеографе. К концу второго класса я наконец-то поняла, что означают плюс и минус, но никогда не видела знака деления. Дети в новой школе изучили деление во втором классе, но в моей старой школе мы к нему ещё не приступали. Поэтому когда я получила листок с заданиями на деление, то подумала, что эти маленькие точки скорее всего опечатки мимеографа, и решила все задачи, как будто они были на вычитание.
Позже в этот день миссис Тиллер подошла к моей парте, наклонилась и тихо сказала только мне, чтобы не услышал никто другой: «Мне кажется, ты ещё не прошла деление, но не волнуйся, я тебе объясню. Это очень просто, и ты быстро всё поймёшь». Благодаря этому я точно знала, что учительница мне поможет и мне нечего бояться.
Миссис Тиллер разрешала мне читать, когда я заканчивала работу, и посоветовала новые книги, которые могли бы мне понравиться.
Однажды моя кошка последовала за мной в школу, и я боялась идти в класс, потому что думала, что тогда кошка потеряется и её собьёт машина. Один ученик рассказал миссис Тиллер об этой проблеме, и она вышла наружу, забрала кошку, внесла её в класс и сообщила всем, что этим утром у нас будет особенный гость. А во время обеда она сама отнесла нашу кошку домой.
Мне посчастливилось учиться в третьем классе у миссис Тиллер, остаться в той же школе и снова попасть к ней в четвёртом классе, несмотря на то, что новый брак моей мамы не удался – последовал развод и мы переехали в таунхаус.
Мои табели за 3 и 4 класс говорят, что я опять была умной и хорошей.
Летом перед
пятым классом мы переехали в Ричмонд, и я снова поменяла школу, но на этом я закончу свою историю. Дополню только, что в конце четвёртого класса миссис Тиллер, узнав, что я уезжаю, дала мне свой домашний номер телефона и сказала, что она будет рада время от времени узнавать, как у меня дела. Мама специально купила мне собственную телефонную книжку, чтобы я могла записать номер учительницы в своё секретное, особенное место.
Также интересно: Михаил Казиник: Забирать у детей детство, чтобы сообщать им кучу информации, — это преступно
Что делать если бьет учитель
И я действительно звонила миссис Тиллер, сначала каждые пару месяцев, потом каждый год или два, затем по большим поводам типа замужества и рождения моих детей.
В детстве я была глупой и плохой; я была умной и хорошей. Так меня видели мои учителя.опубликовано
Автор: Памела Уайт, перевод Ирина Маценко
Источник:
alpha-parenting.ru/2016/10/31/umnaya-i-horoshaya-glupaya-i-plohaya-ya/
