847
0,3
2015-07-04
Марк Горонок, актёр-"головорез"
Взято отсюда:
Вы все, конечно, помните этого смазливого красавчика, сыгравшего главную роль в фильме Астрахана «Все будет хорошо». Зовут его Марк Горонок. Оказывается, Марк воевал в спецподразделении на Кавказе, был в плену, бежал, выжил один из группы. Об этом пишет «Караван Историй». Я подобные глянцевые журналы вообще не читаю, но тут истинно Божий промысел — жена принесла откуда-то (с чего вдруг, сроду у нас в доме подобного чтива не было), я чего-то протянул руку, открыл сразу на рассказе Марка о своей войне и так уже и не смог оторваться, пока не прочитал все до последней точки.
"… На призывном пункте уговорил капитана Гусева, набиравшего ребят в ВДВ, увезти меня в 7-ю гвардейскую парашютно-десантную дивизию. В учебке провели полгода, а затем нас перебросили в Закавказский военный округ. Там я очень быстро понял, что ничего геройского в этой войне нет. Полтора года наблюдал, как брат идет на брата, сосед на соседа, а мы между ними ходим, как между небом и землей. За что воюем? Непонятно.Но я ни о чем не спрашивал, не рассуждал, просто воевал, сжав зубы. Родина приказала, значит надо. Никто из моих товарищей в этой войне не уцелел. У меня долма есть фотография, где мы отдыхаем перед очередным заданием — красивые, молодые, здоровые. Помню, только помылись тогда, мой друг Лешка в карты решил сыграть, так с картами на снимке и остался. Лешке не повезло больше всех, он неудачно прыгнул с вертолета, когда той же ночью высаживались в тылу врага, и повредил колено. Взять с собой раненного мы не могли — это значило бы сорвать продвижение группы. Я спрашиваю:
— Прапорщик, что делать будем.
Он спокойно так отвечает:
— Ты сам знаешь.
Когда нужно выполнить боевое задание, человеческая жизнь ничего не стоит. Мучительно больно, страшно даже говорить, что пришлось зарезать друга — но я сделал это, иного выбора не было. Лешка до сих пор приходит ко мне во сне.
Чтобы узнать количество и месторасположение бандформирований, шли по территории противника скрытно: ночью, в гражданской одежде. Небритые, пыльные, смуглые, неотличимые от местного населения — в разведроту набирали ребят, похожих на кавказцев. На шестнадцатом боевом выходе я все же попался.
Нас было семь человек, боевиков — около сотни. Все произошло очень быстро, мы с прапорщиком оказались в зиндане, остальные ребята полегли в бою. Прапорщику в тот же день перерезали горло, а мне пообещали, что моей головой их дети будут играть в футбол. Не знаю, почему бандиты не выполнили своей угрозы немедленно. Не помню, спал ли я эти четыре дня плена.
В последнюю ночь я услыхал какую-то возню, сверху вдруг упала ржавая цепь. Я схватился за неё и полез. Наверху стоял старик, он молча показал мне рукой направление, я смотрел на него, не зная, что ждать. Он снова махнул рукой, и тогда я побежал, ожидая выстрела в спину. Но было тихо.
Меня отправили в особый отдел. «Товарищи» начали метелить так, как не били даже на зоне (ранее в интервью Марк рассказывает, как отсидел девять месяцев за угон — А.Б) Припомнили, что мотал срок, что незаконно попал в ВДВ. Выпытывали, с каким заданием пришел «оттуда». Уже через несколько дней такого общения я ходил под себя кровью. Потом приехал командир полка, увидел, что творится, и просто озверел. Когда же узнал, что с задания вернулся я один, сам лично пришел, заставил мучителей взять меня на руки и отнести в медсанбат…
Из-за серьезных травм я попал в госпиталь в родном Питере. Лежу, думаю — меня вот-вот должны комиссовать, надо чем-то заняться. Нашли в газете объявление, что идут экзамены в театральный институт. Решил: где наша не пропадала! Смылся из госпиталя на несколько часов. Кроме больничной одежды у меня ничего не было, поэтому в институт привезли на «скорой», договорился с ребятами. Прихожу в приемную комиссию в тапках на босу ногу и в синей робе с белым воротничком и номером на левом кармане. В комиссии сидел режиссер Дмитрий Астрахан. Я прочитал кусок из «Пиковой дамы» и продекламировал стихи Олега Даля, посвещенные Владимиру Высоцкому"
02
03
04
Дальше — цитирую автора, Аркадия Бабченко:
Жизнь — лучший сценарист. Я убеждался в этом уже десятки раз. Придумать истории, которые случаются в реальности, не сможет никакой Поланик — проверено неоднократно. Поэтому оставим в стороне тот момент, что человек, избитый до такого состояния, что для сохранения жизни его пришлось транспортировать из Закавказья аж в Питер (и даже в Питере речь идет ни много ни мало как о комиссовании) декламирует «Пиковую Даму» и стихи Даля. Ведь всем известно, что российские десантники, только что вернувшиеся с войны, как один поголовно разбираются в творчестве Даля. В коме выучил, наверное. Тогда это часто случалось. Газеты постоянно о чем-то подобном писали. Тетеньке на голову горшок упал — и заговорила по английски. Паренька отп***ли в особом отделе — стал декламировать стихи Даля. Или в зиндане учил. Что там еще делать-то перед казнью? Только «Пиковую даму» зубрить.
Хотя я, например, после армии не то что Пушкина — русский язык-то несколько месяцев вспоминал, только матом мог общаться — но я же не десантник. И меня не валдохали в особом отделе.
Да и вообще, единственное, о чем я думал перед дембелем — это как я целый месяц буду бухать, жрать, спать и греться в ванной. А совсем не о том, в какой институт поступать. Это где-то там, за горизонтом. И, насколько мне известно, все сто процентов дембелей думает ровно об этом же. Это святой месяц. Такой дембельский Рамадан наоборот. Ни работать, ни учиться, ни думать нельзя — только бухать, жрать и спать. Но, опять же, мы не диверсанты ВДВ, нам такая сознательность недостижима.
Оставим также в стороне момент, что гражданскую одежду в госпитале в родном городе при ежедневных визитах мамы добыть — как два пальца об астфальт, ну да Бог с ним: нравится парню приходить в пижаме на вступительные экзамены, пускай. Спишем на молодость и желание покрасоваться перед девчонками своими шрамами.
Не будем придираться и синдрому посткомбатанта. Обычно после гибели всей твоей группы, отрезания на глазах головы командира, собственоручного убийства ножом друга, четырехдневного ожидания смертной казни в плену и многодневного избиения до состояния комиссования в особом отделе, люди, как правило, не интересуются творчеством Даля, но опять же — то обычные люди, а не диверсанты ВДВ. Им, как известно, все ни по чем.
Не будем мы докапываться и до таких мелочей, как отсутствие в структуре ВДВ РФ таких формирований, как «парашютно-десантная дивизия». Насколько мне известно, есть воздушно-десантные дивизии и парашютно-десантные полки, чего человек, отсулживший два года в десантуре, не знать просто не может, ну да Бог и с этим, спишем это на неточность автора статьи Натальи Черных (запомните, кстати, фамилию). Женщина, что с неё взять.
Не будем придираться и такой неважной детали, как дислокация 7-й ГВДД в Каунасе, а не в Закавказском военном округе. Ок, прикомандировали.
Махнем рукой и на даты. Марк родился в 73-м, в армию пошел сразу со школьной скамьи (он сам говорит об этом), а уже в 93-м дебютировал на экранах в фильме того же Астрахана «Ты у меня одна». Стало быть, служить он мог 90-92 осенний призыв исключительно. Год (максимум) отпустим Астрахану на съемку, озвучку и монтаж фильма. Он гений, он уложится.
Только вот части 7 ГВДД выполняли специальное правительственное задание в Баку в 88-89 годах и миротворческие задачи в Абхазии в 1993-1996, а никак не в 90-92, ну да хрен бы с ним. Марк же говорит, что они были диверсантами, ходили в тыл маленькими группами в гражданской одежде (эта клюква наверняка взята из творчества Николая Лилина, пять баксов ставлю!) — так что наверняка были какие-то секретные миссии тайными указами наиособейшей важности, о которых мы никогда не узнаем. У нас есть такие приборы, но мы вам о них не расскажем, короче.
Остается, правда, неясным вопрос, что же это вообще была за война в 90-92 годах в Закавказском военном округе Союза Советских Социалистических Республик, но Марк прямого ответа на этот вопрос нам не дает, ограничиваясь лишь терминами «эта война». По датам подходит Осетино-Ингушский конфликт, но он был в Северо-Кавказском Военном Округе. А перепутать округ в котором ты служил ну никак не возможно.
Была еще Грузино-Югоосетинская война, по датам и региону вполне подходит, и — я не помню сейчас точно, а искать лень — по-моему как раз наши десантники там что-то миротворили в то время. О миротворческом характере миссий говорит и фраза Горонка «брат идет на брата, сосед на соседа, а мы между ними ходим» Правда, уже в следующем предложении он вопрошает «за что воюем» — ну, да это пропустим.
Но. Во-первых, допустить участие в этом конфликте диверсионных групп российских ВДВ, которые состоят из срочников, десантируются вертолетами куда-то в тыл противника (какого, если они миротворцы? В тот период миротворческий характер вообще всячески выдвигался на первый план и даже употребление такого слова как «враг» было невозможно в принципе, замполиты еще работали) и режут своих раненных — я не могу ни при каком раскладе. Более того, все мое знание о действиях спецгрупп говорит ровно об обратном — принцип «сколько ушло, столько пришло» соблюдался неукоснительно. Своих не бросали ни при каком раскладе. Целых, раненных, погибших — приносили всех. Вот ликвидировать заметившего группу потенциального противника могли — о чем говорит история с группой Ульмана, например. Хотя Сергей Козлов говорит, что в Афгане они потенциальных разведчиков старались не резать — связывали и оставляли в камнях. Не от повышенного человеколюбия или моральных запретов, просто истерический от ненависти из-за зарезанного пастуха или бачонка-велосипедиста кишлак влечет лишние проблемы, которые на фиг ни кому не нужны. Поэтому просто связывали, остваляли в камнях и уходили. Умрет, так умрет, но сами не резали.
А, во-вторых, таких понятий как «зиндан» и «бандформирования» тогда просто не существовало. Термин НВФ — незаконные вооруженные формирования, появился с Первой Чечни, зиндан тоже с первой Чечни, а бандформирования вообще со второй.
Зиндан — вообще слово мусульманских территорий. Ни в Грузии, ни в Осетии он тогда не применялся.
Язык повествования — очень важный момент. Он сразу дает идентификацию. Солдат Сталинграда не говорит «гитлеровцы». Он говорит «фрицы» или «гансы». Кто служил во Вторую Чечню, не говорит «бандиты», или «бандформирования». Он говорит «чехи». Солдат Первой говорит — «нохчи». Кто воевал 08.08.08 про осетин скажет «осетры», про грузин «грызуны». Слово «бандиты» не употребляют даже работающие «на земле» менты — они говорят либо «жулики», либо «злодеи». Язык этого куска интервью взят из рэмбо всех времен и народов Пореченкова.
Ну и уж совсем дичь, чтобы православные грузины или православные осетины резали православным русским головы и отдавали их играть своим детям.
Ну да ладно. Не будем придираться.
Не будем даже обращать внимания на то, что в статье той же Натальи Черных, напечатанной в «МК» еще в 2006 году, вообще черным по белому говорится: «Марк проснулся знаменитым в 19 лет. После того как на третьем курсе ЛГИТМИКа снялся в фильме у своего учителя Дмитрия Астрахана» (просто геройский парень: одновременно успевает и воевать, и из плена бежать, и в кино сниматься и в институте учиться), во всех его биографиях говорится, что поступил он в ЛГИТМИК в 92-м по окончании школы и нигде до этого момента ни разу не было упоминания о его военном прошлом — ну да Бог с ним. Оставим в стороне даже и это.
Источник: www.yaplakal.com/
Вы все, конечно, помните этого смазливого красавчика, сыгравшего главную роль в фильме Астрахана «Все будет хорошо». Зовут его Марк Горонок. Оказывается, Марк воевал в спецподразделении на Кавказе, был в плену, бежал, выжил один из группы. Об этом пишет «Караван Историй». Я подобные глянцевые журналы вообще не читаю, но тут истинно Божий промысел — жена принесла откуда-то (с чего вдруг, сроду у нас в доме подобного чтива не было), я чего-то протянул руку, открыл сразу на рассказе Марка о своей войне и так уже и не смог оторваться, пока не прочитал все до последней точки.
"… На призывном пункте уговорил капитана Гусева, набиравшего ребят в ВДВ, увезти меня в 7-ю гвардейскую парашютно-десантную дивизию. В учебке провели полгода, а затем нас перебросили в Закавказский военный округ. Там я очень быстро понял, что ничего геройского в этой войне нет. Полтора года наблюдал, как брат идет на брата, сосед на соседа, а мы между ними ходим, как между небом и землей. За что воюем? Непонятно.Но я ни о чем не спрашивал, не рассуждал, просто воевал, сжав зубы. Родина приказала, значит надо. Никто из моих товарищей в этой войне не уцелел. У меня долма есть фотография, где мы отдыхаем перед очередным заданием — красивые, молодые, здоровые. Помню, только помылись тогда, мой друг Лешка в карты решил сыграть, так с картами на снимке и остался. Лешке не повезло больше всех, он неудачно прыгнул с вертолета, когда той же ночью высаживались в тылу врага, и повредил колено. Взять с собой раненного мы не могли — это значило бы сорвать продвижение группы. Я спрашиваю:
— Прапорщик, что делать будем.
Он спокойно так отвечает:
— Ты сам знаешь.
Когда нужно выполнить боевое задание, человеческая жизнь ничего не стоит. Мучительно больно, страшно даже говорить, что пришлось зарезать друга — но я сделал это, иного выбора не было. Лешка до сих пор приходит ко мне во сне.
Чтобы узнать количество и месторасположение бандформирований, шли по территории противника скрытно: ночью, в гражданской одежде. Небритые, пыльные, смуглые, неотличимые от местного населения — в разведроту набирали ребят, похожих на кавказцев. На шестнадцатом боевом выходе я все же попался.
Нас было семь человек, боевиков — около сотни. Все произошло очень быстро, мы с прапорщиком оказались в зиндане, остальные ребята полегли в бою. Прапорщику в тот же день перерезали горло, а мне пообещали, что моей головой их дети будут играть в футбол. Не знаю, почему бандиты не выполнили своей угрозы немедленно. Не помню, спал ли я эти четыре дня плена.
В последнюю ночь я услыхал какую-то возню, сверху вдруг упала ржавая цепь. Я схватился за неё и полез. Наверху стоял старик, он молча показал мне рукой направление, я смотрел на него, не зная, что ждать. Он снова махнул рукой, и тогда я побежал, ожидая выстрела в спину. Но было тихо.
Меня отправили в особый отдел. «Товарищи» начали метелить так, как не били даже на зоне (ранее в интервью Марк рассказывает, как отсидел девять месяцев за угон — А.Б) Припомнили, что мотал срок, что незаконно попал в ВДВ. Выпытывали, с каким заданием пришел «оттуда». Уже через несколько дней такого общения я ходил под себя кровью. Потом приехал командир полка, увидел, что творится, и просто озверел. Когда же узнал, что с задания вернулся я один, сам лично пришел, заставил мучителей взять меня на руки и отнести в медсанбат…
Из-за серьезных травм я попал в госпиталь в родном Питере. Лежу, думаю — меня вот-вот должны комиссовать, надо чем-то заняться. Нашли в газете объявление, что идут экзамены в театральный институт. Решил: где наша не пропадала! Смылся из госпиталя на несколько часов. Кроме больничной одежды у меня ничего не было, поэтому в институт привезли на «скорой», договорился с ребятами. Прихожу в приемную комиссию в тапках на босу ногу и в синей робе с белым воротничком и номером на левом кармане. В комиссии сидел режиссер Дмитрий Астрахан. Я прочитал кусок из «Пиковой дамы» и продекламировал стихи Олега Даля, посвещенные Владимиру Высоцкому"
02
03
04
Дальше — цитирую автора, Аркадия Бабченко:
Жизнь — лучший сценарист. Я убеждался в этом уже десятки раз. Придумать истории, которые случаются в реальности, не сможет никакой Поланик — проверено неоднократно. Поэтому оставим в стороне тот момент, что человек, избитый до такого состояния, что для сохранения жизни его пришлось транспортировать из Закавказья аж в Питер (и даже в Питере речь идет ни много ни мало как о комиссовании) декламирует «Пиковую Даму» и стихи Даля. Ведь всем известно, что российские десантники, только что вернувшиеся с войны, как один поголовно разбираются в творчестве Даля. В коме выучил, наверное. Тогда это часто случалось. Газеты постоянно о чем-то подобном писали. Тетеньке на голову горшок упал — и заговорила по английски. Паренька отп***ли в особом отделе — стал декламировать стихи Даля. Или в зиндане учил. Что там еще делать-то перед казнью? Только «Пиковую даму» зубрить.
Хотя я, например, после армии не то что Пушкина — русский язык-то несколько месяцев вспоминал, только матом мог общаться — но я же не десантник. И меня не валдохали в особом отделе.
Да и вообще, единственное, о чем я думал перед дембелем — это как я целый месяц буду бухать, жрать, спать и греться в ванной. А совсем не о том, в какой институт поступать. Это где-то там, за горизонтом. И, насколько мне известно, все сто процентов дембелей думает ровно об этом же. Это святой месяц. Такой дембельский Рамадан наоборот. Ни работать, ни учиться, ни думать нельзя — только бухать, жрать и спать. Но, опять же, мы не диверсанты ВДВ, нам такая сознательность недостижима.
Оставим также в стороне момент, что гражданскую одежду в госпитале в родном городе при ежедневных визитах мамы добыть — как два пальца об астфальт, ну да Бог с ним: нравится парню приходить в пижаме на вступительные экзамены, пускай. Спишем на молодость и желание покрасоваться перед девчонками своими шрамами.
Не будем придираться и синдрому посткомбатанта. Обычно после гибели всей твоей группы, отрезания на глазах головы командира, собственоручного убийства ножом друга, четырехдневного ожидания смертной казни в плену и многодневного избиения до состояния комиссования в особом отделе, люди, как правило, не интересуются творчеством Даля, но опять же — то обычные люди, а не диверсанты ВДВ. Им, как известно, все ни по чем.
Не будем мы докапываться и до таких мелочей, как отсутствие в структуре ВДВ РФ таких формирований, как «парашютно-десантная дивизия». Насколько мне известно, есть воздушно-десантные дивизии и парашютно-десантные полки, чего человек, отсулживший два года в десантуре, не знать просто не может, ну да Бог и с этим, спишем это на неточность автора статьи Натальи Черных (запомните, кстати, фамилию). Женщина, что с неё взять.
Не будем придираться и такой неважной детали, как дислокация 7-й ГВДД в Каунасе, а не в Закавказском военном округе. Ок, прикомандировали.
Махнем рукой и на даты. Марк родился в 73-м, в армию пошел сразу со школьной скамьи (он сам говорит об этом), а уже в 93-м дебютировал на экранах в фильме того же Астрахана «Ты у меня одна». Стало быть, служить он мог 90-92 осенний призыв исключительно. Год (максимум) отпустим Астрахану на съемку, озвучку и монтаж фильма. Он гений, он уложится.
Только вот части 7 ГВДД выполняли специальное правительственное задание в Баку в 88-89 годах и миротворческие задачи в Абхазии в 1993-1996, а никак не в 90-92, ну да хрен бы с ним. Марк же говорит, что они были диверсантами, ходили в тыл маленькими группами в гражданской одежде (эта клюква наверняка взята из творчества Николая Лилина, пять баксов ставлю!) — так что наверняка были какие-то секретные миссии тайными указами наиособейшей важности, о которых мы никогда не узнаем. У нас есть такие приборы, но мы вам о них не расскажем, короче.
Остается, правда, неясным вопрос, что же это вообще была за война в 90-92 годах в Закавказском военном округе Союза Советских Социалистических Республик, но Марк прямого ответа на этот вопрос нам не дает, ограничиваясь лишь терминами «эта война». По датам подходит Осетино-Ингушский конфликт, но он был в Северо-Кавказском Военном Округе. А перепутать округ в котором ты служил ну никак не возможно.
Была еще Грузино-Югоосетинская война, по датам и региону вполне подходит, и — я не помню сейчас точно, а искать лень — по-моему как раз наши десантники там что-то миротворили в то время. О миротворческом характере миссий говорит и фраза Горонка «брат идет на брата, сосед на соседа, а мы между ними ходим» Правда, уже в следующем предложении он вопрошает «за что воюем» — ну, да это пропустим.
Но. Во-первых, допустить участие в этом конфликте диверсионных групп российских ВДВ, которые состоят из срочников, десантируются вертолетами куда-то в тыл противника (какого, если они миротворцы? В тот период миротворческий характер вообще всячески выдвигался на первый план и даже употребление такого слова как «враг» было невозможно в принципе, замполиты еще работали) и режут своих раненных — я не могу ни при каком раскладе. Более того, все мое знание о действиях спецгрупп говорит ровно об обратном — принцип «сколько ушло, столько пришло» соблюдался неукоснительно. Своих не бросали ни при каком раскладе. Целых, раненных, погибших — приносили всех. Вот ликвидировать заметившего группу потенциального противника могли — о чем говорит история с группой Ульмана, например. Хотя Сергей Козлов говорит, что в Афгане они потенциальных разведчиков старались не резать — связывали и оставляли в камнях. Не от повышенного человеколюбия или моральных запретов, просто истерический от ненависти из-за зарезанного пастуха или бачонка-велосипедиста кишлак влечет лишние проблемы, которые на фиг ни кому не нужны. Поэтому просто связывали, остваляли в камнях и уходили. Умрет, так умрет, но сами не резали.
А, во-вторых, таких понятий как «зиндан» и «бандформирования» тогда просто не существовало. Термин НВФ — незаконные вооруженные формирования, появился с Первой Чечни, зиндан тоже с первой Чечни, а бандформирования вообще со второй.
Зиндан — вообще слово мусульманских территорий. Ни в Грузии, ни в Осетии он тогда не применялся.
Язык повествования — очень важный момент. Он сразу дает идентификацию. Солдат Сталинграда не говорит «гитлеровцы». Он говорит «фрицы» или «гансы». Кто служил во Вторую Чечню, не говорит «бандиты», или «бандформирования». Он говорит «чехи». Солдат Первой говорит — «нохчи». Кто воевал 08.08.08 про осетин скажет «осетры», про грузин «грызуны». Слово «бандиты» не употребляют даже работающие «на земле» менты — они говорят либо «жулики», либо «злодеи». Язык этого куска интервью взят из рэмбо всех времен и народов Пореченкова.
Ну и уж совсем дичь, чтобы православные грузины или православные осетины резали православным русским головы и отдавали их играть своим детям.
Ну да ладно. Не будем придираться.
Не будем даже обращать внимания на то, что в статье той же Натальи Черных, напечатанной в «МК» еще в 2006 году, вообще черным по белому говорится: «Марк проснулся знаменитым в 19 лет. После того как на третьем курсе ЛГИТМИКа снялся в фильме у своего учителя Дмитрия Астрахана» (просто геройский парень: одновременно успевает и воевать, и из плена бежать, и в кино сниматься и в институте учиться), во всех его биографиях говорится, что поступил он в ЛГИТМИК в 92-м по окончании школы и нигде до этого момента ни разу не было упоминания о его военном прошлом — ну да Бог с ним. Оставим в стороне даже и это.
Источник: www.yaplakal.com/
