Уже никто никуда не идет

Сказать, что я в ярости? Так я не в ярости… Я даже не зол. И не разочарован. Если говорить словами покойного Черномырдина, светлая ему память — что бы мы не делали… получается, как всегда.
Да, господа! Мы обо*рались. Можем заявить об этом со всей нашей незалэжной гордостью и категоричностью — обо*рались. Позорно, прилюдно, не сумев даже сжать ягодицы… Громогласно просигналили о своем позоре. И тут же пошли лебезить и оправдываться. Даже предать, как нужно не умеем — ни своих, ни чужих.
Мы же не в Европу шли, нам еще десятки лет надо было идти до той Европы! Мы просто декларировали, что туда собираемся — подметем в доме, помоем посуду, потравим тараканов и мышей и тогда… может быть… если получится…
Я, в принципе, был готов к тому, что и это будет непосильной ношей для наших политиков. Им одна мысль о том, что надо будет не воровать, а бороться с коррупцией, соблюдать законы, модернизировать законодательство и производственную базу казалась страшной. И вот! Испуг взял свое. Медвежья болезнь…
Надо сказать, дорогие соседи пугали нас качественно, а мы изображали безумную отвагу. Берсерки,… А сами считали выгоду — где больше урвем? В одном месте предлагали, но с условиями — надо было шевелиться, меняться, что-то делать…
А во втором месте сказали просто: Ляжете — дадим денег. Не ляжете — …
И мы легли. Слава нам. Разумное решение.

Дайте мне факел! Хочу пронести его темными улицами своей страны вместе с коммунистами и другими противниками Евроинтеграции!
Но делать это придется с закрытыми глазами. Потому, что мне стыдно.
Это не я лично обо*рался, простите. Но, простите, это обо*рались мы.
источникYour text to link...