Путь из тумана

Уже неделю я пил. Сначала коньяк, потом водку, портвейн, все попало. Засыпал в хлам, просыпался и снова шел в магазин. Заходили друзья, поддержать: кто разговорами, кто просто нажраться вместе. Кто-то вытягивал на прогулку с целью познакомится с девушкой, что бы забыть Ольгу. Но в каждой встречной я видел ее лицо. Мой разум просто не мог поверить, что ее больше нет. Потом квартира осточертела и я просто бродил по улицам с бутылкой за пазухой. Осенняя погода — мерзкая штука, давит сыростью. Я бродил по утрам в тумане, мок под дождем, ночевал непонятно где дрожа от холода. Меня прессовали менты. Как-то раз отпиздили гопники. С разбитым лицом и болью в ребрах мне пришлось вернуться в квартиру. Немного подлечившись я решил уединиться где-нибудь. Квартира, город — все настолько опротивело, что хибара в глухом лесу казалась верхом мечтаний.

Денег после расчета с работы оставалось еще прилично, я пошел в гипермаркет и накупил там пол тележки дешевой походной еды, в меру съедобной водки. Остальное положил в банк. Заранее заплатил за квартиру — сразу за три месяца. Потом вынул и выбрал из шкафа все лучшие теплые и качественные вещи, снарядил рюкзак, оделся, закрыл квартиру и сел в первую попавшуюся маршрутку. Отъехал километров пятнадцать от города и вылез, потом брел по холмам еще километра три. Наконец мне встретилась ложбина с дубовой рощей и я спустился в нее.

Часа три я махал топором и пилил, выпил пол бутылки водки и ужасно устал, но соорудил что-то похожее на балаган. Потом наломал мелких веток и положил на них спальник. Сил осталось — только дров натаскать. Я рухнул у костра, заварил в солдатском котелке вермишель, прикончил остатки водки и вырубился. Проснулся от того, что дико закоченел. Костер уже даже не дымил, и я тут же вспомнил, что нужно было организовать нодью (таежный костер, когда бревно ложится на бревно вертикально, горит равномерно и медленно — хватает на всю ночь). Развел огонь, поел горячего, подложил побольше дров, сунул пузырь за пазуху и пошел осмотреть окрестности. Погода была конечно не подходящая. До этого нападало немного снегу, потом началась оттепель и снег превратился в ледяные градинки — все вокруг облепило льдом, жухлая трава под ногами хрустела, вокруг стоял туман. Я долго бродил по роще, пока не вышел на опушку, поодаль от которой, метрах в пятидесяти, стоял могучий огромный дуб. Я присел прислонившись к дереву и долго сидел так, пил, смотрел на дуб и думал — вот бы стать таким крепким духом.

Но боль не проходила и память не оставляла. Я забывался водкой. Все мои действия сводились к тому, что бы проснуться с дикого похмелья, развести костер и обогреться, опохмелиться, натаскать дров, подлатать балаган, съесть что-нибудь и опять пить до того как усну. Времена суток смешались. Погода начала портиться, шел то дождь, то снег, дул холодный ветер. Я уже не помнил, сколько суток был здесь. Я заметил, что водка кончается и от этого еще больше стал на нее налегать. В какой-то момент организм был уже на исходе и сил идти за дровами не было, я окоченел, закутался в спальник, допил последнюю бутылку и почувствовал как засыпаю.

* * *

Мне снилось как мы с Ольгой купаемся в реке. Лето, зелень вокруг, вода такая теплая и мы плаваем совсем рядом, щекочем и хватаем друг-друга, играемся как дети, ныряем и ищем друг-друга под водой. В один момент вынырнул, но ее рядом уже не было. Я нырял еще и еще, но не находил ее. Потом глянул на берег и увидел ее там. Она стояла в белой легкой накидке, деревья вокруг были голые от листвы а на земле лежал снег. Я обнаружил, что плаваю в проруби и вокруг меня окружает серый холодный лед. Сердце забилось сильнее, я почувствовал как теряю сознание…

* * *

Я открыл глаза. Первое, что увидел — это огромный костер. Он полыхал с треском, искры высоко уносились в небо. У костра сидел человек. Зрение после сна еще не настроилось. Или я не спал? Тело трясло и ломало, голова трещала, во рту было сухо как в пустыне. В мыслях был тоже полный ужас: тревога граничащая с паникой. Человек медленно поднялся с колен и протянул мне дымящуюся кружку не говоря не слова. Трясущимися руками я принял ее. По запаху — чай с какими-то травами. Я отхлебнул немного, во рту стало легче. Человек вынул из вещемешка трубку, похожую больше на небольшую дубину, засыпал в нее что-то, прикурил углем из костра и глубоко затянулся. Потом протянул ее мне. Я последовал его примеру. Это оказалась трава, крепкая, но горло не драло, видимо хороший сорт. Мы повторили ритуал с передачей трубки семь раз. После этого мне стало намного легче: дрожь в теле унялась, я наконец почувствовал тепло костра, в голове тоже стало спокойно и даже ясно. Не знаю сколько минут мы сидели просто так, уставивишись в огонь. Я попытался встать, что бы подкинуть дров, но тут же почувствовал, что сделать это нету сил.
— Сиди, я сам дров подложу, тебе пока вставать не стоит — слабый пока, — сказал человек. Голос у него был грубоватый, немного с хрипотцой, но добрый. Я не видел его рта за усами и бородой, но казалось что он улыбался, когда говорил.
— Тебе отдыхать нужно. Я сейчас еды приготовлю и еще чаю. А ты сиди, грейся. Я тебя почти замерзшим нашел. Меня Джа зовут. Я скиталец местный. Ну, потом поговорим, отдыхай.
Я откинулся на спину. Небо было черным и звездным. В лесу было тихо, лишь трещал о своем костер и Джа бурчал под нос какие-то напевы и, то и дело стучал посудой. Скоро вкусно запахло шулюмом. Он придвинул мне котелок, а сам стал греть чай в кружке. Есть хотелось страшно, шулюм оказался вкусный и очень горячий. Мы поели по очереди, попили чаю и еще покурили.
— Ну рассказывай, как попал сюда? Зачем водки столько? На пьяницу или бомжа вроде не похож? — осторожно интересовался Джа. Похмельная горячка отпустила, было приятно сидеть у костра рядом с человеком, который как-то позаботился о тебе. Да не как-то, а можно сказать от смерти спас. Я решил ничего не утаивать от моего нового знакомого.
— Девушки у меня любимой не стало. Запил крепко. Потом в городе стало совсем тошно, вот и ушел в леса. Ну а дальше понятно, думаю…
— Понятно. Я один раз спрошу и больше не стану: девушки не стало — это как понимать? Расстались, к другому ушла… или на тот берег перебралась? — немного помедлив окончил вопрос он.
— Последнее, — ответил я и тут же вспомнил последний сон в бреду. Стало жутко. Джа заметил это, взял меня за руку и сказал:
— Успокойся. Теперь все будет хорошо. Я покажу тебе путь. Верный путь твоей жизни.

* * *

— Тебе нужно укрепить дух. А для этого понять некоторые законы мироустройства. Обрести таким образом внутренний стержень. Создать для себя такую философию, при какой любая жизненная ситуация будет казаться пустячной. В сущности все так и есть.
Джа учил меня своей философии. По утру мы сожгли мой балаган и отправились в “его” лес. Долго шагали по холмам, потом пробирались сквозь заросли и наконец вышли на поляну, которую окружали огромные тополя, затянутые лианами хмеля. Пристанище Джа представляло собой нечто вроде квадратной юрты, только одна сторона была открыта чтобы тепло костра входило внутрь. Внутри юрты пол был выстлан камышом. Рядом с костровищем на роготульках висели предметы быта: котелок, кружка, половник и всякое прочее. Мы развели огонь, приготовили еды, немного отдохнули с дороги, покурили и отправились прогуляться. Джа хотел познакомить меня с лесом и окрестностями. И вообще по его словам пешие прогулки очень полезны. Мы шагали и вели неспешную беседу. Вернее говорил все больше Джа, а я впитывал.
— Принимай мир таким какой он есть, а он ведь прекрасен, оглянись вокруг! Избавься от чувства собственности, от желания обладать. Сейчас люди просто помешаны на собственности. Они хотят чтобы все было лишь их и никого больше. Создают идолов. А счастья у них нет. Потому что все чего-то сильно хотят, ждут, этого не происходит — они и огорчаются. А ребенок, например, ничего не ждет и счастлив любому новому.
Действительно, я вспомнил себя в детстве — для счастья нужно было совсем немного.

* * *

Мы гуляли так каждый день, постоянно беседовали и я делал заметки у себя в голове:
— Принимать мир как есть, не ожидать чудес
— Если любить кого-то или что-то, то любить бескорыстно, не требуя взамен
— Если что-то идет не так, всегда можно выбрать другой путь, ведь их бесконечное множество
— Не обращать внимания на негатив социума, выбросить телевизор
— Оставаться равнодушным к чувствам собственности, ревности, жалости к себе, самокопания
— Учиться радоваться простым вещам
— Больше читать, только хорошие книги
— Найти дело, что будет тебе по душе, найти множество увлечений
…
Пункты пополнялись с каждым днем. Джа говорил обо всем простыми словами, и мне казалось я и раньше это знал.

Я стал крепким физически. Мы проходили по пятнадцать километров в день, купались в проруби. Часто ходили на рыбалку.

* * *

Как-то раз я гулял по холмам один и забрел к тому самому дубу, которым восхищался. Он стоял все так же могуч и крепок, только теперь вокруг не было тумана, а его освещало яркое зимнее солнце. Я стоял рядом и чувствовал в себе его силу и родство с ним. Мой дух стал так-же крепок. Сколько я ни смотрел в сторону рощи с моим бывшим пристанищем, тем больше я понимал, что там нет ничего. Прошлого больше нет. Здесь, на холмах, стоял абсолютно новый человек.

* * *

Мы прощались с Джа очень душевно. Он подарил мне свою трубку, мешочек травы и амулет на шею в виде солнца.
— Мне нечего тебе подарить, Джа. Я только могу сказать, что благодарен тебе за все и ты можешь считать меня своим воспитаником и сыном.
— Лучшего подарка, чем слышать такие слова, мне и не нужно, — сказал он. Чем займешься теперь, когда приедешь в город?
— Выброшу весь ненужный хлам из квартиры. Куплю много книг. Позвоню родителям и друзьям, что бы извиниться. На счет дела, которым бы я с удовольствием занялся: мой отец всегда увлекался фотографией — попробую и я. Есть учитель и есть желание ученика — значит все получится. Как у нас с тобой. Я с тобой заново полюбил природу. И мне хочется поделиться этим чувством с людьми. Стану колесить по стране, снимать пейзажи, людей, рассказы писать вроде этого, про нас с тобой.
— Обязательно приезжай сфотографировать тот самый дуб! — сказал Джа, мы улыбнулись друг другу и расстались.

Вместо послесловия

… Есть наслажденье в бездорожных чащах,
Отрада есть на горной крутизне,
Мелодия — в прибое волн кипящих,
И голоса — в пустынной тишине.
Людей люблю — природа ближе мне,
И то, чем был, и то к чему иду я,
Я забываю с ней наедине.
В своей душе весь мир огромный чуя,
Ни выразить, ни скрыть то чувство не могу я.

Байрон, «Чайльд Гарольд»





Тот самый дуб



Источник: http://