509
0,1
2014-04-01
О женеИ о Жене...
— А-а-аААААААА!
Я сидел прямо на паркете и выл, как волчонок, потерявший мать.
— А-А-А-А!!!
На всю комнату «Джентл Джайнт»,1974 года,«Aspirations»… Громом среди ночного неба, громом посреди больного сердца… Женя, Женечка моя, с кем теперь я буду это слушать?!!! Я любил тебя под эту музыку, под эти невероятные переливы ритма.Эта песня застилала нас, как сама эта ночь, тёмная, зимняя, непроглядная… Целовал лицо, застеленное волосами.Даже не отводя их…
А врачи сказали — поздно.Рак желудка третьей степени.Метастаз в печени.Оперировать — себе дороже.Только химиотерапия безо всяких гарантий.Я пытался представить тебя, бледную, словно сама Смерть, с выпавшими от химиотерапии волосами и не мог… Не мог! После Ленки, про которую я рассказал тебе всё.После застреленного прямо в подъезде брата.Я не мог смириться с такой потерей… И батя твой, и брат, относившиеся весьма прохладно к самой идее нашего союза, были в шоке.Я позвонил Семёну Александровичу сам.Глотая сопли пополам со слезами.Если мне скажут, что мущина не вправе плакать в принципе, я плюну ему в харю.«Смерть… Что вы знаете о смерти!»Помните, у Оливера Стоуна, во «Взводе» сержант Барнс сказал? Батька Семён приехал буквально через полчаса после звонка.Но я уже знал, что бой проигран.Врачи дают максимум четыре месяца, при соблюдении всех неукоснительно условий.
-Что ж ты молчал всё это время, сволочь?!!! Она же кровинка моя, последнее, что с женой нажили…
-Дядя Семён! Да они талдычили всё:«Язва, язва»Она принимала всё, что положено.Я сам язвенник со стажем.Да кто же знал?!!!
-Едем сейчас.Забираем сразу же.
-Дядьсемён! Не отпустят! Десять вечера уже!
— Да по х*ю! Я отец! Я им глотки поперегрызу!
Мы забрали тебя.В тот же день.Потому что приехал Борис, твой брат.Афганец.Большой и грозный.Дежурный врач что-то лепетал про правила выписки, про тяжёлое состояние пациентки...«ТТ», сунутый ему в лоб был более, чем весомым аргументом…
— Серёжка, а я тебя завтра ждала…
— Сегодня едем, щас батя с Борей подойдут.
— Не тронь, сука! Не смей! Я сам!, — дядя Семён так рыкнул на санитара, что тот отскочил, словно ошпаренный. — Серёга, выдели ему сотню за труды!
«Волга»-пикап.Чудное сооружение человечьего разума.
— Папа, я к Серёже поеду…
— Доча, ну у него же мать на руках, о чём ты? Ну не потянет он вас, двоих…
Борька! Прости, я думал, что мне больнее всех.Любящие братья поймут меня.Слеза гиганта, капнувшая, кажется, незаметно… Если бы не свет фонарей, высветивший твои мокрые глаза…
— Боря…
— Молчи, сука! Я тебе родную сестру доверил! Тебе, как дураку, х*й стеклянный даже доверять нельзя, не то, что сестру!
— Заткнитесь оба! Женя, девочка, ты точно подумала? Может, к нам? Всё же потише, и поспокойнее будет.
— Нет, пап.К Серёже.Знаю, так лучше.Не обижайся, пожалуйста.И ты, Борька, не ори на него.
Скрипнули у подъезда.
— Лександрыч, я сам понесу! Как пёрышко(какая ты стала лёгкая), как солнышко моё, никому не доверю, никому… Боря, ключ у меня в кармане, открой.
Сухой щелчок, как затвор… Жизнь моя, солнышко моё… Застелил, как ты любишь, чтоб с лавандой…
-я сейчас, родная…
Ненавижу нашу лампу на кухне.Свет какой-то… Как в курятнике, что ли.
— Серёга, каждый день отзванивайся утром и вечером.Как штык.Это не приказ. Это — просьба отца.Понял?
— Ясно.
— На работу не иди, тебе здесь работы хватит.О деньгах не кипятись.
— Спасибо.
— Ну всё, мы по родным, по знакомым — может кто поможет.И твои «научные» наработки в учёт берём.Иди, поспи.Хотя бы пару часов.Иначе, кто о ней позаботится.
— Спасибо, Лександрыч.Водки хочешь?
— Ну это сейчас вовсе лишнее.Иди к Женьке.Ты теперь для неё всё.
Злая пустота комнаты.Несмотря на то, что в ней есть человек.С жизнью начинаешь ощущать это.Отличать присутствие живого человека от неживого.Женя была уже почти неживой.Она умерла спустя три недели.Рассказывать об агонии я не буду.Я проходил через это раньше.Моя бабка померла от того же.
Я плакал, уткнувшись в колени отцу Валерию.
— Отче, да где же она, Его святая справедливость?
— Серёжа, ты же сам в своё время сказал:«Либо православная жена, либо никакой.»И не выполнил обещанного.
— Но сказано же:«И две малые птицы продаются за ассарий...»Неужели Женька моя пропадёт там? Знаю, прелюбодеяние — смертный грех… Но разве нет и там высшей Справедливости? Её уже рвёт кровью…
-Сергей, сын мой духовный… Ты всё сделал, чтобы было так, как есть.Терпи.Ты- сильный.Что бы ты там о себе ни думал.Женька — еврейка, так? Но она не освящена по обряду, даже тайно крещёная? Так спасай, если веруешь!
— А если нету сил?
— Бога не можешь просить — проси Матерь Божию! Святых проси! Стучи в дверь до последнего!
— Прости, отче! — меня колотило так, что епитрахиль( покров, полагаемый на того, кто исповедуется ), колотилась, съезжая с моих плеч.
Я вышел из храма.Боли меньше не стало.Просто она стала немножко другой.Пришёл домой.Женя спала после укола.Как тень.Боже мой, разве такая ты была?! Руки стали тоньше чуть не вдвое.Я не спал трое суток.Прости, родная, хотя бы на пару часов стану твоей сиделкой.Я положил голову возле твоей руки.Я верный пёс твой…
Ты умерла, положив руку мне на голову, пока я спал.Ты не захотела будить.
Да простят меня ортодоксальные евреи… Женька была русской по матери и тайно крещеной.Поэтому имею право…
— Семён Лександрыч! Прости, но это её последнее желание.Прочти.
-«Похороните под крестом, как маму.Папа, не обижайся.Не бросай Серёжу и тётю Раю.Я оттуда смотрю на вас, помните.»
Женя лежит на Новоархангельском.Борька по своим каналам узнал, что мои все там.И мне место есть.Рядом с ней… Над её могилой каменный крест.И только одна фраза, после обязательных.«ЖЕНЯ, ЖДИ.я СКОРО БУДУ.»
А-А-А-А!!!!«Джентл Джайнт» в ушах, пустая бутылка в руке… Уйдите, скройтесь все! Я не защитил её, не спас!
— Хватит выть! Ты мужик или не мужик? Надо мной стоял Семён Александрович. — Утирай сопли, солдат! Пошли, по стакану — и спать.а то сгоришь, как швед под Полтавой!
Мы прошли на кухню.Врезали по стопятьдесят.
— Сынка, ты сын мне теперь, как бы там не было.И я тебе отец.Мир во всём?
— Да, папа…
— Ну и всё.Иди, спи.Не пей больше — не поможет.
— Добро, батя…
©PECCATOR 2006.07.17
ЗЫ.Не хотел о личном.Но так нахлынуло…
Источник: www.yaplakal.com/
Я сидел прямо на паркете и выл, как волчонок, потерявший мать.
— А-А-А-А!!!
На всю комнату «Джентл Джайнт»,1974 года,«Aspirations»… Громом среди ночного неба, громом посреди больного сердца… Женя, Женечка моя, с кем теперь я буду это слушать?!!! Я любил тебя под эту музыку, под эти невероятные переливы ритма.Эта песня застилала нас, как сама эта ночь, тёмная, зимняя, непроглядная… Целовал лицо, застеленное волосами.Даже не отводя их…
А врачи сказали — поздно.Рак желудка третьей степени.Метастаз в печени.Оперировать — себе дороже.Только химиотерапия безо всяких гарантий.Я пытался представить тебя, бледную, словно сама Смерть, с выпавшими от химиотерапии волосами и не мог… Не мог! После Ленки, про которую я рассказал тебе всё.После застреленного прямо в подъезде брата.Я не мог смириться с такой потерей… И батя твой, и брат, относившиеся весьма прохладно к самой идее нашего союза, были в шоке.Я позвонил Семёну Александровичу сам.Глотая сопли пополам со слезами.Если мне скажут, что мущина не вправе плакать в принципе, я плюну ему в харю.«Смерть… Что вы знаете о смерти!»Помните, у Оливера Стоуна, во «Взводе» сержант Барнс сказал? Батька Семён приехал буквально через полчаса после звонка.Но я уже знал, что бой проигран.Врачи дают максимум четыре месяца, при соблюдении всех неукоснительно условий.
-Что ж ты молчал всё это время, сволочь?!!! Она же кровинка моя, последнее, что с женой нажили…
-Дядя Семён! Да они талдычили всё:«Язва, язва»Она принимала всё, что положено.Я сам язвенник со стажем.Да кто же знал?!!!
-Едем сейчас.Забираем сразу же.
-Дядьсемён! Не отпустят! Десять вечера уже!
— Да по х*ю! Я отец! Я им глотки поперегрызу!
Мы забрали тебя.В тот же день.Потому что приехал Борис, твой брат.Афганец.Большой и грозный.Дежурный врач что-то лепетал про правила выписки, про тяжёлое состояние пациентки...«ТТ», сунутый ему в лоб был более, чем весомым аргументом…
— Серёжка, а я тебя завтра ждала…
— Сегодня едем, щас батя с Борей подойдут.
— Не тронь, сука! Не смей! Я сам!, — дядя Семён так рыкнул на санитара, что тот отскочил, словно ошпаренный. — Серёга, выдели ему сотню за труды!
«Волга»-пикап.Чудное сооружение человечьего разума.
— Папа, я к Серёже поеду…
— Доча, ну у него же мать на руках, о чём ты? Ну не потянет он вас, двоих…
Борька! Прости, я думал, что мне больнее всех.Любящие братья поймут меня.Слеза гиганта, капнувшая, кажется, незаметно… Если бы не свет фонарей, высветивший твои мокрые глаза…
— Боря…
— Молчи, сука! Я тебе родную сестру доверил! Тебе, как дураку, х*й стеклянный даже доверять нельзя, не то, что сестру!
— Заткнитесь оба! Женя, девочка, ты точно подумала? Может, к нам? Всё же потише, и поспокойнее будет.
— Нет, пап.К Серёже.Знаю, так лучше.Не обижайся, пожалуйста.И ты, Борька, не ори на него.
Скрипнули у подъезда.
— Лександрыч, я сам понесу! Как пёрышко(какая ты стала лёгкая), как солнышко моё, никому не доверю, никому… Боря, ключ у меня в кармане, открой.
Сухой щелчок, как затвор… Жизнь моя, солнышко моё… Застелил, как ты любишь, чтоб с лавандой…
-я сейчас, родная…
Ненавижу нашу лампу на кухне.Свет какой-то… Как в курятнике, что ли.
— Серёга, каждый день отзванивайся утром и вечером.Как штык.Это не приказ. Это — просьба отца.Понял?
— Ясно.
— На работу не иди, тебе здесь работы хватит.О деньгах не кипятись.
— Спасибо.
— Ну всё, мы по родным, по знакомым — может кто поможет.И твои «научные» наработки в учёт берём.Иди, поспи.Хотя бы пару часов.Иначе, кто о ней позаботится.
— Спасибо, Лександрыч.Водки хочешь?
— Ну это сейчас вовсе лишнее.Иди к Женьке.Ты теперь для неё всё.
Злая пустота комнаты.Несмотря на то, что в ней есть человек.С жизнью начинаешь ощущать это.Отличать присутствие живого человека от неживого.Женя была уже почти неживой.Она умерла спустя три недели.Рассказывать об агонии я не буду.Я проходил через это раньше.Моя бабка померла от того же.
Я плакал, уткнувшись в колени отцу Валерию.
— Отче, да где же она, Его святая справедливость?
— Серёжа, ты же сам в своё время сказал:«Либо православная жена, либо никакой.»И не выполнил обещанного.
— Но сказано же:«И две малые птицы продаются за ассарий...»Неужели Женька моя пропадёт там? Знаю, прелюбодеяние — смертный грех… Но разве нет и там высшей Справедливости? Её уже рвёт кровью…
-Сергей, сын мой духовный… Ты всё сделал, чтобы было так, как есть.Терпи.Ты- сильный.Что бы ты там о себе ни думал.Женька — еврейка, так? Но она не освящена по обряду, даже тайно крещёная? Так спасай, если веруешь!
— А если нету сил?
— Бога не можешь просить — проси Матерь Божию! Святых проси! Стучи в дверь до последнего!
— Прости, отче! — меня колотило так, что епитрахиль( покров, полагаемый на того, кто исповедуется ), колотилась, съезжая с моих плеч.
Я вышел из храма.Боли меньше не стало.Просто она стала немножко другой.Пришёл домой.Женя спала после укола.Как тень.Боже мой, разве такая ты была?! Руки стали тоньше чуть не вдвое.Я не спал трое суток.Прости, родная, хотя бы на пару часов стану твоей сиделкой.Я положил голову возле твоей руки.Я верный пёс твой…
Ты умерла, положив руку мне на голову, пока я спал.Ты не захотела будить.
Да простят меня ортодоксальные евреи… Женька была русской по матери и тайно крещеной.Поэтому имею право…
— Семён Лександрыч! Прости, но это её последнее желание.Прочти.
-«Похороните под крестом, как маму.Папа, не обижайся.Не бросай Серёжу и тётю Раю.Я оттуда смотрю на вас, помните.»
Женя лежит на Новоархангельском.Борька по своим каналам узнал, что мои все там.И мне место есть.Рядом с ней… Над её могилой каменный крест.И только одна фраза, после обязательных.«ЖЕНЯ, ЖДИ.я СКОРО БУДУ.»
А-А-А-А!!!!«Джентл Джайнт» в ушах, пустая бутылка в руке… Уйдите, скройтесь все! Я не защитил её, не спас!
— Хватит выть! Ты мужик или не мужик? Надо мной стоял Семён Александрович. — Утирай сопли, солдат! Пошли, по стакану — и спать.а то сгоришь, как швед под Полтавой!
Мы прошли на кухню.Врезали по стопятьдесят.
— Сынка, ты сын мне теперь, как бы там не было.И я тебе отец.Мир во всём?
— Да, папа…
— Ну и всё.Иди, спи.Не пей больше — не поможет.
— Добро, батя…
©PECCATOR 2006.07.17
ЗЫ.Не хотел о личном.Но так нахлынуло…
Источник: www.yaplakal.com/
