О человеческой природе

Среди аргументов против политики левого толка, которые я вижу снова и снова, есть такие как «человеческая природа возьмет свое» или «это противоречит человеческой природе». Недавно я даже услышал подобный аргумент от представителя левого движения — мол, любая система в будущем должна «учитывать человеческую природу». Весьма очевидно то, что здесь подразумевается — и не надо никаких дополнительных вопросов. Люди эгоистичны. Люди работают исключительно в своих интересах, и это естественно. Но я уверен, что это не так. В этом посте, я надеюсь, получится объяснить почему.

Сложность этой темы, судя по всему, всегда признавалась, но подходы к ней философов, ученых и экономистов значительно менялись на протяжении веков. В Древней Греции считалось, что человеческая натура во многом определяется судьбой, потому что каждый человек был создан с божественной искрой внутри.

Время шло, и такой метафизический взгляд вышел из моды, а философы стали полагаться на наблюдения за склонностями человека. У Томаса Хоббса на этот счет был особенно пессимистический взгляд — человеческая природа жестока до основания. Вслед за ним Руссо отметил, что нет никакого предопределения, влияющего на природу человека. Он верил, что мораль — это естественный и неотъемлемый компонент человека, и создание институтов, языков и концепций (например, правосудия) есть необходимый путь ее развития. Затем необходимость правительства и коммерции подорвало основы свободы человека.

После массового признания идей Дарвина об эволюции и естественном отборе, возникла идея о том, что природа в целом — есть жесточайшая борьба, которая сталкивает индивида с индивидом ради выживания.

Сложность Дарвиновской теории была быстро и ошибочно сведена к неудачному, но метафоричному лозунгу «Выживает Сильнейший», а затем (правда, задним числом) к фразе Теннисона «У природы когти и зубы в крови». Неизбежно это нашло отклик в экономической, социальной и политической мысли того времени. На самом деле, такой узкий взгляд на эволюцию подтверждает классовое разделение и экономическое неравенство Викторианской Эпохи. Общество, разделенное на классы и глубоко неравное в экономических возможностях, внезапно находит оправдание и научное обоснование.

Сам Дарвин знал, конечно, что это грубое и чрезмерное упрощение и предвидел такое недопонимание, указав в «Происхождении видов», что фраза «выживает наиболее приспособленный» была скорее метафорой, чем попыткой найти простую и понятную формулу эволюции.

Использование подобных идей истеблишментом для оправдания статус-кво можно увидеть, вернувшись к Древней Греции. В то время, как греки использовали идею метафизического предопределения статуса кво граждан-землевладельцев и трудящихся неграждан-рабов, капиталистические общества после Промышленного переворота точно так же использовали идею «научного предопределения».

В середине двадцатого века для изучения природы человека стала использоваться теория игр, и самые первые исследования в этой области имеют последствия, ощутимые даже в 21 веке. Математики, работающие на корпорацию RAND, которая разрабатывала стратегию США для холодной войны, воплощали свои идеи в теорию игр вообще, а так же в идею о том, что человек — изолированное, параноидальное и эгоистичное существо. Кроме того, получила развитие идея о том, что человек, действующий исключительно в своих собственных интересах, есть причина стабильного общества; математик Джон Нэш получил Нобелевскую Премию, доказав это математически.

Разгадка в том, что все правила «игр», разработанных в RAND, должны соблюдаться — то есть, участники должны вести себя эгоистично и всегда пытаться перехитрить других игроков. Но когда эти идеи апробировались в RAND на настоящих людях, математики выяснили, что в реальности люди скорее скооперируются, чем предадут других участников.

В частности, разработанная RAND игра, призванная продемонстрировать это, называется «Дилемма Заключенного» и может быть описана следующим образом:

«В Дилемме Заключенного есть два участника — преступники, пойманные вместе за совершение преступления, но допрашиваемые отдельно. У полиции есть некоторые доказательства, подтверждающее лишь незначительные нарушения, но ничего, что могло бы быть связано с более серьезным преступлением.

Заключенные договорились, что не будут ни признаваться, ни свидетельствовать друг против друга, если их поймают. Если оба преступника сдержат слово, им гарантировано небольшое наказание. Но дилемма начинается тогда, когда полицейский предлагает каждому заключенному «скостить» срок взамен на свидетельство против другого преступника.

Кажется, что это хорошая сделка — признайся и получи небольшой срок, в то время как твой партнер получит по максимуму. Но потом ты понимаешь, что это предложили и тебе, и твоему подельнику, поэтому вы оба получите максимальный срок. Вот в этом дилемма — доверять ли своему партнеру, при этом храня молчание, или же попытаться провести его, чтобы побыстрее выйти из тюрьмы.

Эта игра, а также то, как Нэш с ее помощью объяснял человеческую природу, была подхвачена вместе с паранойей того времени (на пике Холодной войны). Не обошлось тут и без собственной паранойи Нэша — он страдал от паранойяльной шизофрении.

Подобные идеи случайно просочились в сознание правых экономистов и политиков, достигнув кульминации в современной неолиберальной экономической мысли — в тэтчеризме и крайне индивидуалистическом капитализме. Сотрудничество и альтруизм были объявлены мифом и предполагалось, что каждый человек будет действовать исключительно в своих интересах.

Однако параллельно с этим некоторые биологи начали изучать то, что они сочли необосновано отвергнутым и плохо понимаемым аспектом эволюции. Биологи знали (в противовес полученной мудрости), что история эволюции не состояла исключительно из жестокости, бойни и смерти. Они знали, что наряду с соревновательным аспектом, имели место также сотрудничество и альтруизм, и некоторые биологи попытались объяснить их с точки зрения эволюции.

Значимый вклад в начале 70-х внес американский эволюционный биолог Роберт Триверс, предложивший теории взаимного (реципрокного) альтруизма и родительского вклада. Взаимный альтруизм может быть описан таким образом:

«…поведение, при котором организм ведет себя таким образом, что это временно понижает его приспособленность, в то время как приспособленность другого организма повышается, ожидая, что второй организм позднее поведет себя так же.»

Примеры реципрокного альтруизма в природе связаны, например, с вампировыми летучими мышами, которые иногда отрыгивают кровь, чтобы накормить друг друга. Дельфины часто приходят на помощь людям и животным. Шимпанзе, согласно исследованиям Института эволюционной антропологии общества Макса Планка, ведут себя альтруистично даже к генетически отдаленным индивидам. Согласно Феликсу Варнекену:

«Шимпанзе и их детеныши демонстрируют, что до определенного уровня альтруизм является врожденным и не является просто фактором воспитания. Люди говорят, что мы ведем себя альтруистично, потому что родители научили нас этому, а изначально дети эгоистичны. Но оказывается, что культура — это не единственный источник альтруизма.»

И мы знаем из нашего собственного опыта, что люди действуют сообща все время и в различных ситуациях, и зачастую демонстрируют самоотверженные поступки во благо группы или другого человека. Мы видим сотрудничество вокруг нас — от торговых союзов на рабочих местах до военных объединений во время войны. Все эти действие требуют кооперации и самопожертвования во благо других.

Как отметили Питер Дж. Ричерсон, Роберт Т. Бойд и Джозеф Хенрик в работе под названием «Культурная эволюция человеческой кооперации», доказательства человеческого сотрудничества «обширны и многообразны». Они цитируют исследования Дилеммы заключенного, которые показывают, что «люди склонны к сотрудничеству даже с незнакомцами», и они часто «делают альтруистичный выбор», но такое сотрудничество зависит от многих факторов, которые оказывают большое влияние на человеческое поведение.

Это может казаться очевидным, но как отмечает Ричардсон, сотоварищи, «люди из разных сообществ ведут себя по-разному из-за их верований, навыков, ментальных моделей, ценностей, предпочтений и привычек, которые они впитали из-за долгого пребывания в обществах с разными институтами». Это подтверждалось во время многократных повторений Дилеммы заключенного и внезапных проявлений доверия и консенсуса.

В книге Карла Сагана и Энн Драйан «Тени забытых предков: Поиск того, кем мы являемся», приводится эксперимент, в котором «макак кормили только если они решались потянуть за цепочку и ударить током неродственную макаку, чью агонию можно было прямо видеть через одностороннее стекло. В противном случаем макаки должны были голодать. После осознания этой взаимосвязи, макаки быстро отказались дергать за цепочку: в одном случае 13% макак согласилось, а стольные 87% предпочли голодать. Макаки, которых били током в предыдущих экспериментах, демонстрировали еще меньше желания дергать за цепочку.»

В работе «Эволюция взаимопомощи» Роберта Аксельрода и Уильяма Д. Хамильтона признается, что взаимопомощь — это широко распространенный внутри- и межвидовой феномен. Основываясь на теориях Роберта Триверса, Аксельрод и Хамильтон использовали Дилемму заключенного, чтобы предположить возможные механизмы эволюции сотрудничества. Механизм «око за око», имевший большой успех во время этих экспериментов, вполне сопоставим с идеей Триверса об реципрокном альтруизме. Действительно, вывод, полученный в связи с этими исследованиями, гласит:

«Акцент Дарвина на индивидуальных преимуществах был формализован в терминах теории игр. Это создает условия, в которых может развиваться взаимодействие, основанное на реципрокности»

В некоторых ситуациях кажется понятным, что люди будут сотрудничать, а в других — что будут действовать в своих интересах. Конечно, есть огромное количество переменных, влияющих на это, вдобавок к самой ситуации. Особенности личности, ее ценности и убеждения, помимо прочего, играют важную роль. Но касательно усредненного случая, будет ли иметь значение политический и экономический статус-кво?

Кажется, что вопрос уже исчерпан. Масс-медиа и правительство всегда были очень влиятельны. Влияние ранее упомянутых экспериментов RAND все еще чувствуется. Параноидальный взгляд на мир, воплощенный в этих экспериментах, укрепился в сердце западных капиталистических институтов за несколько десятилетий, особенно это было заметно в 80-х в Великобритании и США и, что более трагично, в Чили при Пиночете. Несмотря на это, люди продолжают взаимодействовать в различных обстоятельствах, несмотря на принуждение (иногда очень жестокое) вести себя по-иному.

Как было упомянуто раньше относительно работы «Культурная Эволюция Человеческого сотрудничества» Ричардсона, сотоварищи, «институты решают». Сделаны определенные выводы о человеческой кооперации, которая зависит от социальных институтов, в условиях которых мы действуем.

Политика, СМИ и социальные нормы будут влиять на индивидуальное поведение в большей или меньшей степени. И если мы обратим внимание на общий тон самозаинтересованного индивидуализма, представленного нам политиками и масс-медиа, мы обнаружим, что такой взгляд на человечество просочился в повседневную мысль — и это не совпадение, то откуда взялись общественные институты — это сложная тема, которую, кажется, поняли сравнительно недавно. Но общества и общины начали свое развитие гораздо раньше как следствие развития человеческого мозга.

Человеческий мозг становился все больше и больше, женщинам приходилось рожать детей все раньше и раньше, и чем больше становился мозг, тем сложнее был процесс деторождения. Это в свою очередь означало, что человеческие детеныши рождались беспомощными, и оставались такими достаточно долго — на протяжении нескольких лет. Человеческие дети также рождаются без большого количества инстинктивных знаний и моделей поведения, которым им приходится учиться у старших. Члены расширенной семьи жили вместе с этой целью, и с изменением количества и вида необходимых знаний, общества и общины постепенно менялись.

Описание общей истории человеческих институтов не является целью этого поста. Разные люди в разные времена приходили к разным решениям для проблем, с которыми они сталкивались. Но, как мы можем видеть, общественные институты могут принуждать большинство работать во благо интереса меньшинства. Например, капитализм воспользовался идеями Дарвина и развил их до логического завершения — социального дарвинизма. Позднее идеи математиков RAND были также использованы для укрепления хватки капитализма и для зацементирования в сознании людей идеи о войне всех против всех и эгоизме, на которых процветает капитализм. Для выживания капитализма требуется разделение, неравенство и жадность, и идеи, пришедшие из RAND для влияния на неолиберальную мысль, обеспечили его математической основой, хотя эти модели основывались на некоторых первоначальных допущениях, ложность которых была доказана.

Этим идеям можно противопоставить многое — от изменения государства и вмешательства в рыночную систему до устранения капитализма и создания рабочего государства. Или же вплоть до устранения и капитализма, и государства. Это как раз вступает в борьбу с тем, откуда берутся идеи о «человеческой природе». Этот аргумент кажется самодостаточным и простым, но он основывается на смеси ошибочных предположений и институциональной пропаганде. Капитализм долго пользовался комбинацией этих аргументов и принуждением при помощи законов и государственного насилия для того, чтобы укрепить свое статус-кво и подавить оппозицию во всех возможных формах. Люди, живущие под этим игом, продолжают противостоять этому насилию. Почему это происходит?

Петр Кропоткин утверждал в работе «Взаимопомощь как фактор эволюции», что природные склонности человека далеки от битв, противостояния и жестокости, а кооперация и взаимопомощь — ключевые критерии эволюционного успеха. Конечно, Кропоткин кое-где мог преувеличивать, но в целом был прав. Стивен Джей Гулд отметил, что мнение Кропоткина и многих русских интеллектуалов об идеях Дарвина и их в целом мальтузианский тон был отчасти обусловлен культурными различиями и их опытом жизни в России, в то время как Дарвин и Альфред Рассел Уоллес жили в империалистической, индустриальной и глубоко капиталистической Британии.

С тех пор мы можем видеть, что идеи альтруизма и кооперации изучаются в деталях с позиции эволюционизма. Выяснилось, что люди, приматы, а также менее сложные виды активно взаимодействуют как с родственными, так и с неродственными индивидами, и что люди и приматы имеют биологическую предрасположенность к альтруизму и даже героизму.

Кажется, что эта врожденная тенденция не является продуктом одной лишь культуры, но культура и опыт способны ее выстроить, развить и изменить природу проявления этих тенденций. «Как мы можем осуществить эти идеи, учитывая природу человека?» — это некорректная постановка вопроса. «Как человеческая природа может помочь этим идеям?», «Какие аспекты человеческой натуры должны нас вдохновить?» — вопросы должны звучать именно так.

Идеалы капитализма принесли человеку немало страданий. Концентрация богатства и частной собственности, эксплуатация труда, использование земли ради прибыли, жестокое подавление оппозиции, эксплуатация демократии, информационный контроль, огромная пропасть между богатыми и бедными, излишки пищи и медикаментов у богатых, в то время, как бедные умирают от истощения и болезней. Однако, попытки противостоять этой системе с помощью государства также привела к подавлению, бедности, несправедливости и жестокости — ко всем преступлениям, в которых виновен капитал. Доказано, что такие режимы оказываются лишь карикатурами на идеалы левого движения, какими бы хорошими не были намерения их начинателей.

Итак, если капиталистический и коммунистический режимы неизбежно ведут к подавлению, как же они могут быть противоположны друг другу? Какое здесь может быть решение? Оба режима требуют контроля меньшинства над большинством. Оба требуют строгих законов и силового принуждения к действию. Оба по своей сути обслуживают интересы элиты, вместо интересов масс, и обоим режимам нужны параноидальные идеи заговора и даже жестокое давления для достижения своих целей. Вот почему стоит искоренить конспирологические идеи и культ насилия. Власть и контроль элиты нужно заменить прямой демократией, в которой каждый человек может принять участие. Тирания капитала должна быть устранена. Никакой труд не может эксплуатироваться для чужой прибыли. Богатства не должны сосредотачиваться в руках небольшой группы лиц. Богатства должны принадлежать всем.

У людей есть способности как для индивидуализации, так и для сотрудничества, для альтруизма и героизма. Дело в культурных условиях, уровне образования и в конкретной ситуации — именно это определяет, какие аспекты человеческой природы проявляются. Само общество и его институты существенно на это влияют. Кооперация, альтруизм и героизм должны цениться выше эгоизма. Если получится создать такое общество, мы сможем стереть границу между альтруизмом и эгоизмом, и сделать настоящую кооперацию реальной.

по материалам libcom.org

Источник: www.anarcho-news.com