Почему жизнь человека имеет ценность?

Почему жизнь человека имеет ценностьВ конце двадцатого века перед нами встал один из самых трудных интеллектуальных вопросов: «Что такое человек?» В той или иной степени этот вопрос является темой обсуждения многих академических дисциплин: юриспруденции, психологии, экономики, социологии, искусства, философии и богословия. И те ответы, которые мы найдем, важны не только для нашей личной жизни, но также для нашей коллективной жизни в обществе. Нам необходимо понять особое достоинство и «индивидуальность» любого человека, и нам также необходимо понять свойственную людям бесчеловечность по отношению друг к другу.

В этой короткой статье я хочу рассмотреть только одну, небольшую часть вопроса о человеческой природе, а именно — почему человеческая жизнь имеет непреходящую ценность? Этот вопрос скрывает в себе много других важных вопросов, таких как: почему мы должны защищать права человека, почему мы должны оказывать медицинскую и гуманитарную помощь и почему мы должны беспокоиться о безопасности личности.

И я думаю, всем ясно, что это не только вопрос метаэтики, но и проблема основ философии. Любая философия без удовлетворительного объяснения ценности человеческой жизни нуждается в серьезном пересмотре.

В современной мысли есть тенденция давать два типа ответов на вопрос «Почему человеческая жизнь имеет ценность?» Некоторые утверждают, что ценность личности завоевывается человеческой деятельностью или способностями, тогда как другие утверждают, что ценность личности является даром межличностных отношений. Первый подход можно назвать «функционализмом», второй — «персонализмом». Функциональный взгляд на человеческую ценность обычно рождается в материалистическом мировоззрении. Взгляды на человеческое достоинство с точки зрения персонализма обычно можно встретить среди приверженцев теизма. Взгляды на человеческое достоинство с точки зрения функционализма иногда ведут к рассмотрению вида гомо-сапиенс (человек разумный), лишенного жизненно важных функций, как недочеловека, ненужное существо. Взгляд на человеческое достоинство с точки зрения персонализма ведет нас к искреннему самопожертвованию ради наших близких. Это требует объяснения; вначале проиллюстрируем функционализм, затем персонализм.

Интересная точка зрения функционализма излагается в работах Майкла Тули. Он спрашивает, какими качествами должно обладать существо, чтобы иметь право на жизнь. Очевидно, что право на жизнь является основополагающим для всех прав, которые можно иметь. Его ответ звучит приблизительно так. Он цитирует Джонса Фаийнберга: «Существа, которые могут иметь права, — именно те, кто имеют (или могут иметь) интересы.» Это означает, что «существо совсем не может иметь никаких прав, и, само собой разумеется, не может иметь права на жизнь до тех пор, пока не станет иметь интерес (то есть строить планы на будущее).» А для того, чтобы иметь интересы, существо должно быть в здравом состоянии ума, а также обладать жизненным опытом и желаниями. И чтобы иметь желание продолжать жизнь, оно должно иметь идею самореализации в будущем.

Все это кажется чрезвычайно разумным, но проблемы становятся очевидными, как только человек начинает осознавать, как он использует свои принципы. Очевидно, что с помощью этой системы он может защищать аборты. Он также защищает убийство новорожденных, так как младенцы, конечно же, не имеют способности мыслить, а потому не могут иметь идею самореализации себя. Но многие высокоразвитые животные, вероятно, имеют право на жизнь и, возможно, равное праву человека, так как складывается впечатление, что у них есть интерес и понятие самореализации. Интересно, что Тули использует слово «убийство», описывая умерщвление высокоразвитых животных, и заставляет сделать предположение, что человек, находящийся в кратковременной коме, не имеет никаких прав в его системе. То, что началось как теория прав человека, ведет к заключению, что убийство младенцев морально оправдано, но употреблинть в пищу мясо и носить кожаную обувь — убийство. Это яркий показатель опасности начинать рассматривать основы ценности человека с его функций, в данном случае с наличия интереса.

В некоторой степени схожую точку зрения функционализма мы встречаем в философии Мэри Энн Уаррен. Она спрашивает: «Какое конкретно существо имеет неотъемлемое право на жизнь, свободу и поиск счастья? Хотя она явно цитирует Американскую Декларацию независимости, ее точка зрения, я думаю, очень отличается от Декларации. Она предлагает, чтобы мы различали генетическую принадлежность к человечеству и личность, и только личность, а не существо, относящееся к людям по генетическим признакам, имеет моральные права. Она говорит: „Представьте себе космического путешественника, приземлившегося на неизвестной планете и неожиданно встретившего расу живых существ, совершенно непохожих на тех, кого он когда-либо встречал или о которых он когда-либо слышал. Если он хочет удостовериться, как вести себя с моральной точки зрения по отношению к этим существам, он должен каким-то образом решить, люди ли они, имеющие таким образом все моральные права, или же они те существа, в отношению которых мы не должны испытывать чувства вины, используя их, например, в качестве пищи.“

Отвечая на эти вопросы, она предполагает, что характерные черты личности приблизительно следующие:

1) сознание, в частности способность чувствовать боль;
2) способность рассуждать;
3) осознанная деятельность;
4) способность общаться;
5) наличие самосознания, представлений о самом себе.

Она не считает, что существо должно соответствовать всем пяти критериям для того, чтобы быть личностью. Только два из них могут быть значимыми. Но отсутствие всех пяти наверняка свидетельствует, по ее утверждению о том, что существо не является личностью, а потому не имеет никаких моральных прав.

Ее список характерных черт личности довольно неплох. Конечно же, все эти черты мы обычно наблюдаем в людях. Но решающим вопросом для нас является то, должен ли кто-либо завоевывать статус личности с помощью наличия нормативных функций и способностей, или статус личности является тем, что дается как дар.

Ясно, что ее подход — это функциональный подход, и ее ответы приведут к тем же проблемам, что и ответы Тули. Она вполне определенно говорит, что люди в начале и в конце своей жизни могут и не быть личностями, и что они не имеют моральных прав.

Третий яркий пример функционализма находим в работах философа Джона Кобба. Он утверждает, что хотя право человека на жизнь вполне фундаментально, оно не абсолютно. Оно происходит, а потому подчинено праву людей воплощать в жизнь свои планы. Именно наличие планов для воплощения в жизнь придает особую ценность человеческой жизни и является тем, что дает права человеку.

Кобб проясняет свою точку зрения, прибегая к резкому контрасту. Он противопоставляет жизнь личности жизни младенца и жизни животного. Младенец на пути становления личности претерпевает два важных изменения. Первое: в то время как младенец полностью живет в настоящем, ребенок начинает строить свои собственные планы, которые требуют уважения и внимания. Второе: в младенчестве весь опыт заключается в удовлетворении нужд собственного тела, в то время как ребенок использует свое тело для осуществления своих планов. И Кобб думает, что у животных, как правило, в процессе жизни не наблюдается изменений от простого удовлетворения нужд собственного тела к использованию их для воплощения собственных планов.

Проблема такой теории в том. что люди, у которых еще нет или уже не будет планов, не имеют морального статуса личности, и поэтому их жизни не имеют особой моральной ценности. Это похоже на то, что некоторые животные могли бы пересечь границу животного состояния и стать личностями. Такие рассуждения, по-моему, ведут к моральному хаосу, потому что статус личности завоевывается приобретением определенных способностей, а именно — наличием плана. Это яркий пример функционализма.

Этих трех примеров, вероятно, достаточно, чтобы показать, что функционализм в том или ином виде сегодня широко распространен. Его используют, чтобы защитить аборты, убийство новорожденных, эйтаназию и права животных. В каждом случае личность должна продемонстрировать определенные способности и функции, чтобы завоевать статус личности в глазах других людей или всего общества. Если кому-либо не удается завоевать статус личности, тогда его жизнь не нужно пытаться защищать с моральной точки зрения или юридически.

Очевидно, что все упомянутые выше философы отражают в какой-то мере западный индивидуум. Но функциональному подходу к ценности человеческой личности легко придать идеологическую направленность. Добавив немного воображения, можно легко внести уточнение, какие именно функции и способности необходимы, чтобы завоевать „права личности“. И эти функции могут быть выбраны по экономическому, религиозному, расовому принципу или на основании ценности человека для государства. И тогда определение того, что делает человеческую жизнь ценной, может быть использовано для узаконивания всякой жестокости, обычно против группы людей, находящихся в немилости у властей. Анализ идеологий людей, совершивших ужасные преступления против человечества в двадцатом веке, приведет к трагическому выводу по этой же теме: не всякий может завоевать „право личности“. Теоретики функционализма обычно выступают с высокомерных позиций, объясняя, почему человеческая жизнь имеет ценность, но они склонны заканчивать объяснениями, почему жизни в пределах какого-то определенного общества не должны цениться. Это ставит под вопрос весь метод и подход функционализма.

Альтернативу функционализму я бы назвал „персонализм“. Всех персоналистов среди самых различных мнений объединяет убеждение, что ценность человеческой жизни есть дар, и ценность этого дара „дана“ и присутствует даже тогда, когда определенные человеческие способности или функции отсутствуют. В целом, персоналисты мыслят в рамках иудео-христианской традиции и обычно рассматривают свои теории как согласные с библейским утверждением, что люди созданы по образу Божьему.

Яркий пример персонализма в области политики представляет Американская Декларация Независимости. Уаррен не упомянула ту часть, которая говорит, что люди „наделены неотъемлемыми правами своим Творцом.“

В восемнадцатом веке во время англо-американских политических переговоров некоторые люди говорили, что человеческие права отчуждаемые, что их можно потерять. Это было одним из предполагаемых моральных оправданий рабовладения, что очень похоже на функциональную точку зрения о ценности человеческой жизни. В противовес этому Томас Джефферсон и его коллеги намеренно уверяли, что права человека являются неотъемлемыми, так как это дар Бога. Согласно такому образу мышления, ценность личности не завоевывается никакими функциями и способностями и поэтому не может быть утеряна. Ценность личности просто является даром от Бога.

С другой стороны персонализм предстает в работах Серена Кьеркегора, датского философа девятнадцатого века, которого часто называют „отцом экзистенциализма“. В „Болезни к смерти“ он пишет:

»Ступени в сознании личности, у которых мы до сих пор было на службе, находясь в пределах определения человеческой личности, или личности, мерой которой является человек. Но эта личность приобретает новое качество в том смысле, что эта личность находится в непосредственном поле зрения Бога. Эта личность уже не просто человек, но то, что я бы назвал, надеясь не быть неправильно понятым, теологическая личность — личность в глазах Бога. И какую бесконечную реальность получает эта личность, находясь перед Богом. Пастух, который (если это было бы возможным) является личностью только в глазах коров, — очень незначительная личность; и то же самое мы можем сказать об управляющем, который является личностью только в глазах рабов, так как в обоих случаях недостает шкалы или оценочного критерия. Ребенок, у которого до сих пор в качестве оценочного критерия себя были только родители, становится личностью, когда он уже человек согласно приобретенному статусу, выступающему в качестве оценочного критерия. Но какую безграничную исключительность получает личность, принимая в качестве оценочного критерия Бога!"

Кьеркегор, кажется, утверждает, что ценность человека является в какой-то мере понятием, находящимся в зависимости от взаимоотношений человека, что ценность человека зависит от тех отношений, в которых он находится. Тогда, если все люди имеют какую-либо связь с Богом, сознательную или несознательную, позитивную или негативную, то эта связь дает личности безграничную ценность. Ясно, что эта ценность является даром, независимым от функций.

Немец Гермут Тилике был выдающимся современным персоналистом и написал свои научные труды по этике в основном как реакцию на оскорбления нацистов. Он утверждает, что человеческое достоинство — всегда неотъемлемое достоинство, получаемое как дар извне, не от онтологических качеств, присущих человеку, будь то свобода, личность, ответственность, сознание или что-либо другое. Причиной того, что он так полагал, было его убеждение, что люди — существа, находящиеся в определенных отношениях, созданные по образу и подобию Божьему и сотворенные для общения с Богом. Образ Бога в человеке, утверждает он, не имеет ничего общего со свойствами и качествами человека. «Он скорее имеет отношение к неотъемлемому достоинству, которым человек обладает как божественный прототип, оригинал которого находится только в Иисусе Христе.» Когда он использует термин «неотъемлемый», описывая человеческое достоинство, он сознательно следует теологии Мартина Лютера. Лютер говорил, что мы не можем быть приняты Богом только на основании врожденной внутренней добродетели, но лишь на основании неотъемлемой внешней праведности, полученной нами через Иисуса Христа. Тилике утверждает, что наше достоинство, как и наша праведность, имеет отношение к тому, что «Бог помнит о нас», а не к чему-то внутри нас. И так как Бог помнит о нас, Он говорит с нами через свое творение и Иисуса Христа таким образом, что достоинство и ценность каждой личности становятся тем, что нельзя потерять. Даже если многие обычные функции человека утеряны, ценность и достоинство личности не теряются, так как зависят от того, что Бог помнит о человеке и обращается к этому человеку. И если человеческое достоинство является результатом обращения Бога к нам, наличие человеческого достоинства предполагает важную задачу: реализацию этой связи со стороны человека.

Ясно, что взгляд на ценность человека с точки зрения персонализма приведет к совершенно другим выводам по поводу многих аспектов современной жизни, отличающимся от функциональной точки зрения. Медицинская помощь, права человека, гуманитарная помощь и личная безопасность представляют лишь несколько областей, которые выглядят иначе, если взглянуть на них глазами персоналиста.

И должно быть ясно, что функционализм обычно является частью материалистического мировоззрения, тогда как персонализм обычно является частью теистического мировоззрения. Хотя, вероятно, есть персоналисты-атеисты и, может быть, функционалисты-теисты, но такие комбинации точек зрения имеют сильные внутренние противоречия.

Часто говорят, что среди западных мыслителей вера в Бога умерла в девятнадцатом веке, а вера в человека — в двадцатом. Вопреки надежде Ницше, потеря веры в Бога привела нас не к ощущению себя сверх-людьми, а к восприятию друг друга как недочеловеков. Но так как теперь мы можем ясно видеть и культурный провал, и мыслительную непоследовательность атеистического материализма, может быть, мы можем надеяться на то, что вера в Бога и человека могут быть восстановлены.

Европейский университет гуманитарных наук Минск, Беларусь перевод Головко Галины.