И еще о Ходорковском

Эпиграф.
Ходорковский в интервью разговаривает так, как будто 10 лет был президентом страны. Путин разговаривает так, как будто 10 лет мотал срок на зоне.

Сева Новгородцев
Сегодня по пути на работу подумал — нашей программе столько же лет, сколько Михаил Ходорковский был в тюрьме. Потому арест Ходорковского в октябре 2003 года, пришелся на наши первые месяцы в эфире. В архивах передачи сохранилось интервью, которое мы взяли у отца, Бориса Моисеевича и матери Марины Филипповны. Итак, 23 августа 2005 года. Включаем запись:

Борис Ходорковский: Вот мы были в последний раз на свидании как раз перед его переводом в другую камеру.

Сева Новгородцев: Но вы знаете, по какому поводу мы звоним? Голодовка есть или нет? Потому что разные люди говорят о разном. Адвокаты — одно, а представители СИЗО — другое.

Б.Х.: Мы там не были, естественно… Вот я сейчас встречался с адвокатом, и он говорит: «продолжается голодовка». Без еды и без воды.

С.Н.: Но это ужасно тяжело…

Б.Х.: Ну что я с ним могу сделать? Я же убить не могу? Он говорит, что посадили в карцер, больного, понимаешь, человека. Это недопустимо. Ничего другого он сделать не мог. Вот и все. А чего еще он может сделать? У нас, может быть, кто-нибудь еще вступится за Лебедева? Которого, как бы он там себя ни вел, но надо же считаться вообще… Его ж перевели в камеру из больницы, из изолятора… Ну, потом его заставляли идти на прогулку… Ну, в общем, по моим таким сведениям… Он, конечно, естественно, полез на стену. Ну, не может и не может человек… Ну, не может, ну чего с ним делать?

С.Н.: А ему его отказ по состоянию здоровья выходить на прогулку инкриминировали как неподчинение тюремным властям.

Б.Х.: Ну, вероятно.

С.Н.: А в изоляторе — там такие условия, что можно и не выползти, говорят…

Б.Х.: Можно ли оттуда не выйти? Если у наших мозгов совсем нет, понимаете, то может и не выйти. Но мозги-то должны быть у руководства… Какие-нибудь… Хоть куриные… Ведь у нас же все-таки, как мы всегда всех уверяем, у нас же — демократия… У нас же все по закону… Ну, если это по закону полагается — умертвить… Ну, что делать…

С.Н.: Вас еще не может не беспокоить вероятность насильственного кормления, что есть процедура крайне неприятная…

Б.Х.: Нас беспокоит, естественно, все, понимаете? Естественно, мы все это переживаем. Но… что мы можем сказать? Что там может быть? А черт его знает… А то, что мы все на стенку с мамой лезем, так это естественное состояние, по-моему…

С.Н.: А Михаил дал понять, до какого дня он будет голодать?

Б.Х.: До какого дня? Наверное, пока Лебедева не выпустят. Если выдержит, до 25-го.

С.Н.: А Лебедев должен сидеть до…

Б.Х.: Вроде до 25-го. Ну, у нас сведения тоже такие обрывочные. Кто-то, что-то, адвокат какой-то сказал… Второй говорит: «Я не знаю»…

С.Н.: Еще один адвокат Михаила Ходорковского, Юрий Шмидт, подтвердил готовность бывшего руководителя «ЮКОСа» баллотироваться в депутаты Госдумы РФ по 201-му Университетскому округу Москвы. Марина Филипповна, а сможет ли Михаил баллотироваться на выборах?

Марина Ходорковская: Ну, я думаю, что, конечно, ему не дадут этого сделать, и, наверное, поэтому так гонят сейчас, чтобы скорее это было в Мосгорсуде, чтобы это уже по закону не разрешить…

С.Н.: Там есть юридическая тонкость. Пока он не начал отбывать приговор, он может быть выдвинут.

М.Х.: Да, но если в Мосгорсуд уже дело придет, они вынесут, естественно, свой вердикт, потому что другого не может быть… И все, и перекроют… И это уже все… Поэтому они так и гонят, понимаете, не дав даже ни им, ни адвокатам ознакомиться до конца с делом.

С.Н.: А сроки Вам известны этого суда в Мосгорсуде? Когда это будет?

М.Х.: Нет, только известно, что адвокатам до 25 числа дали возможность знакомиться с протоколами. А протоколы с большим расхождением, то есть аудиозаписи судебных заседаний и адвокатов и протокол, который дает суд, — они имеют расхождения.

С.Н.: Ну что ж, Марина Филипповна, будем следить за ходом дела, а пока огромное спасибо Вам за рассказ…

М.Х.: Да не за что… Все следят, никто не может помочь… В этом весь вопрос… Ладно, всего Вам доброго.