777
0,2
2015-03-05
Галоша как двигатель прогресса
Мода на резиновую обувь давно переместилась из России в Европу и назад пока не вернулась.
Защитить обувь от сырости, а ноги от простуды, не забывая при этом про удобство и элегантность — задача непростая. Для ее решения потребовались новые технологии и смелые идеи…
С функциональной точки зрения, галоши можно определить, как обувь третьего слоя — принимая носки за первый. Однако тогда придется признать, что они в этом классе не одиноки. Есть, как минимум, еще и боты, которые многим в детсадовском возрасте доставляли немало хлопот с натягиванием поверх ботинка и со стаскиванием потом обратно. Фото: Milos Luzanin/Shutterstock
Буквы + 6 фот © Сергей Кутовой
Сокровище индейцев
«Напрасно, господа, вы ходите без галош!» — заявил своим непрошеным гостям герой известного литературного произведения профессор Преображенский.
Сегодня его слова могут вызвать у многих лишь легкую улыбку, поскольку в последние годы галоши числят чуть ли не полным анахронизмом, наравне с валенками из далекого счастливого детства. Но как ошибаются те, кто так думает! И расплачиваются за свою ошибку то пришедшими в негодность новыми ботинками, то собственным здоровьем.
Веками на территории Евразии для изготовления обуви применялись три материала: кожа, древесина (считая и лыко) и ткань. Увы, все три имеют общий недостаток — они боятся воды, которая неизбежно встречается в виде собравшихся в лужи атмосферных осадков, не просыхающей грязи проселка или весело журчащего ручья. Сало или деготь, достоинства которых так неуместно обсуждали герои еще одного литературного произведения — «Вечеров на хуторе близ Диканьки» Гоголя — не сильно облегчали проблему. Непромокаемые сапоги — вопрос удачного сочетания искусства сапожника и грамотной эксплуатации.
А систематически промокшие ноги очень легко превращаются из бытовой заботы в государственную. Ведь именно служилый люд больше всего времени проводит под открытым небом, а следовательно и нуждается в хорошей одежде и обуви. С наступлением холодной дождливой осени в лазареты могла запросто слечь половина действующей армии. Может быть, поэтому тогда и предпочитали воевать либо жарким летом, либо морозной зимой?
Однако европейская цивилизация стремительно развивалась. Нужно было много работать и так же много воевать в любое время года. Да и аристократия, выйдя из своих замков в большой мир, ойкнула в опасении за чистоту своих дорогих нарядов. Защита человека от непогоды в какой-то момент превратилась в настоящий геополитический фактор.
И вот в 1735 году французский путешественник Шарль Мари де ла Кондамин (Charles-Marie de la Condamine, 1701–1774) отправился исследовать бассейн Амазонки, где он познакомился с деревом гевеей (Hevea brasiliensis) и его млечным соком, латексом. Из него выпаривали липкие комочки вещества, называемого индейцами «каучу» (каучуком), а мудрецами Парижской академии наук нареченный резиной (от латинского слова resina, reisnae — то есть смола, камедь). Туземцы издавна использовали латекс для пропитки тканей, которыми они укрывались от дождя. Оказалось, что такая ткань не просто отлично выдерживает влагу — она гарантирует практически стопроцентную водонепроницаемость.
Привезенный в Европу в качестве заморской диковинки, каучук не сразу нашел себе применение. Прошли десятилетия, прежде чем в нём увидели настоящее сокровище индейцев — пожалуй, куда более ценное, чем всё золото легендарного Эльдорадо. Потому что этот новый материал стал сырьем для производства бесчисленного количества изделий из резины: уплотнителей, шлангов, покрышек и камер, изоляционных материалов и многого, многого другого. Без которых вряд ли была бы возможна наша техническая цивилизация. Однако и открытие самой резины, и появление резинотехнической промышленности начиналось с… галош. Точнее, с решения актуальной проблемы мокрых ног.
Сок гевеи, известной также как резиновое дерево, на вид напоминает сок одуванчика и ведет себя при застывании тоже очень похоже. Фото (Creative Commons license): Jon Rawlinson
Галоши для Тотоши
Пропитанная натуральным латексом ткань имеет серьезный недостаток, лишь отчасти знакомый индейцам: нагреваясь на солнце, такая ткань становилась липкой, а на морозе — напротив, твердела, как камень, и даже трескалась. Последнее было, пожалуй, главным её недостатком. Ведь новый заморский материал оценили, прежде всего, за его пластичность, стойкость к изгибам и прочим механическим воздействиям — чем не обладали традиционные европейские водоотталкивающие средства.
Тем не менее в 1791 году английский потомственный сапожник Самуэль Пил (Samuel Peal, 1751-1818) запатентовал свой метод изготовления тканей, пропитанных скипидарным раствором каучука, что, правда, не спасло его от разорения в 1793-м, но принесло процветание созданной им фирме Peal & Co. По-видимому, примерно в это время начались первые опыты по защите обуви своего рода чехлами, изготовленными из такой ткани. Но славы, не в полной мере заслуженной, добился лишь человек, сделавший из нее первый плащ, — шотландец Чарлз Макинтош (Charles Macintosh, 1766–1843), давший производимым им плащам-дождевикам свое имя. Он смешивал каучук с различными наполнителями (сажей, маслами, серой), пытаясь изменить его физические свойства. Его опыты были совершенно тщетными, но имели весьма важное значение для будущего, потому что в этих муках рождался рецепт будущей резины.
Она появилась на свет только в 1839 году, когда американский исследователь Чарлз Гудьир (Charles Goodyear, 1800–1860), случайно забыв на печке кусок макинтошовской ткани, открыл метод вулканизации — химический процесс, во время которого атомы серы соединяют молекулярные цепи каучука, превращая его в эластичный и стойкий материал. И в мире начался настоящий бум на прорезиненную ткань и резиновую обувь. Причем вначале самым главным производителем галош были Североамериканские Соединенные Штаты — их экспортировали в разные страны мира, в том числе и в Россию. Стоили они недешево, и купить их вначале могли только богачи.
Сегодня это может показаться странным, но именно «господа» нуждались в галошах, как никто другой. Дело было не столько в том, что их дорогие туфли и сапоги нужно было беречь от намокания, сколько в том, что они не хотели входить в грязной обуви в свои кабинеты и дома, пачкая паркет и ковры. «А ковры у меня персидские!» — сердито пояснял Филипп Филиппович Преображенский председателю домкома Швондеру.
Впрочем, довольно скоро массовый выпуск галош сделал их доступными для всех слоев населения. А способствовала этому сама технология их производства. Традиционную кожаную или «парусиновую» обувь тогда изготавливали, в основном, кустари-одиночки. Даже массовые военные заказы делали всё те же сапожники, собранные в полутемных цехах мануфактур. Всё, что им требовалось для этого, — нехитрый инструмент, колодки и сапожная наковальня. Так что подобным «малым бизнесом», буквально у себя на дому, мог заняться любой человек с умелыми руками, прошедший обучение у опытного сапожника. Производство же резиновых галош было возможно только на фабрике, где стояло серьезное оборудование: машины для изготовления резиновой смеси, раскатывающие её в листы каландры, вулканизационные автоклавы, пресс-формы и т. д. Не говоря уже о вспомогательном оборудовании, производящем пар и приводящем в движение эти механизмы. Работа с таким оборудованием требовала специальной подготовки, а уж руководство ею — вообще технического образования.
В 1859 году в Петербург прибыл немецкий предприниматель Фердинанд Краузкопф (Ferdinand von Krauskopf), который у себя на родине представлял интересы американской «галошной» компании, открывшей производство в Гамбурге. Увидев громадные перспективы российского рынка, герр Краузкопф оперативно нашел инвесторов и уже через год основал «Товарищество Российско-американской мануфактуры», которое построило первую в России фабрику по производству галош, получившую позже название «Треугольник». Знаменитое предприятие, которое вот уже полтора века является флагманом отечественного производства резиновой обуви и резинотехнических изделий.
О сложности производства говорит тот факт, что первыми работниками этой фабрики стали иностранные специалисты — а одновременно с этим шло обучение русских рабочих и инженеров. Об уважительном отношении к ценным кадрам говорит факт социального обустройства работников «Треугольника»: за счет предприятия для них были построены многоквартирные дома, ясли и школа для их детей, база отдыха и даже кегельбан.
Казалось бы, давно прошедшая мода на галоши неожиданно возвращается снова. Может быть, это последствие глобального изменения климата?
Непромокаемость — не единственное достоинство резиновой обуви. Галоши служили своим хозяевам по двадцать лет и больше, пока резина не начинала трескаться. Уход за ними был весьма прост: достаточно было вымыть галоши от грязи, и они снова становились как новые. А для придания им более элегантного вида галоши стали лакировать — покрывая изделие тонким слоем специального состава на основе каучука. Тогда же, в XIX веке, проводились опыты по выпуску галош другой, не только черной окраски — в результате чего появилась цветная резина, которая позже стала материалом для производства игрушек, спортивных и туристических товаров.
Популярность галош росла как на дрожжах, и если для богатых они были все-таки средством защиты от воды, то для простого народа они стали главным элементом тогдашней моды. В первую очередь в галоши обули такую неизменную часть тогдашнего зимнего костюма, как валенки. Абсолютная непромокаемость резиновой обуви сделало её крайне популярной у тех, кому приходилось работать в условиях постоянной сырости: крестьян, рыбаков, шахтеров, которые надевали практичные резиновые сапоги.
Но галоши носили не только в сырую погоду. Легкие войлочные или хлопчатобумажные сапожки белого цвета с черными калошами стали популярнейшей осенней обувью рабочих, приказчиков и купцов. Причем обувью парадно-выходной. К ней надевали новые штаны, шелковую или атласную рубаху навыпуск, жилетку или «пинджак», смазывали волосы маслом — и в таком виде тогдашние пижоны ходили в гости, на праздники, на прием к начальству.
Однако тут проявились и недостатки резиновой обуви: она не только не пропускала влагу, но и не выпускала её. Так как их не снимали с утра до самого вечера, то весь пот оставался внутри, а сама резина очень хорошо проводила (точнее — выводила) тепло. Особенно опасно это было для тех, кто носил такую обувь «на босу ногу», без портянок или теплых носков. Что и послужило возникновению её дурной репутации как причины простуды и ревматизма. Возможно, именно поэтому она не была принята в качестве армейского обмундирования — хотя о резиновых сапогах мечтали многие солдаты Первой мировой в затопленных водой окопах. Но в войска резиновая обувь пришла позднее, в виде нижней части комбинезонов химической защиты. А пока что, на фоне военной разрухи, её производство резко сворачивалось, уступая место выпуску более необходимых автопокрышек, резиновых деталей для машин, противогазных масок. Обыкновенные галоши стали дефицитом, и их уже не стоило опрометчиво оставлять в парадной без присмотра…
В средних широтах России так и не появилась зимняя детская обувь, которая могла бы соперничать с валенками. Фото: Ugorenkov Aleksandr/Shutterstock
От сапог до смартфонов
Впрочем, не разруха была главной проблемой резиновой промышленности молодого СССР — уже в 20-е годы выпуск галош возобновился. Причем в рекламе продукции национализированного «Красного треугольника» принял участие и поэт Владимир Маяковский (1893–1930). Но по-прежнему остро стоял вопрос дефицита импортного натурального каучука. Попытки производить его из отечественных растений (например, сока одуванчиков) ни к чему не привели. И тогда было принято решение создать его синтетический аналог. С чем в 1927 году блестяще справился ученый-химик Сергей Васильевич Лебедев (1847–1934), который в условиях отсутствия нужного оборудования буквально в бутылке из-под шампанского создал первый в мире синтетический бутадиеновый каучук. Это событие имело более чем важное значение не только для советской промышленности: синтетические каучуки позволили сократить потребление натуральных, а главное, они обладали новыми свойствами — например, стойкостью к маслам и бензину.
Дефицитным был не только заморский натуральный каучук, но и отечественная кожа, которой не хватало для массового производства армейской и рабочей обуви. Проблему решили тем же путем: в 1935 году Иваном Васильевичем Плотниковым (1902–1995) была разработана технология «заменителя кожи», основанная на всё том же старом рецепте непромокаемой ткани. Хлопчатобумажный материал промазывали на каландре специальной каучуковой смесью, делали тиснение под кожу и вулканизировали. Этот «кожзам» применяли для изготовления голенищ, а известен он нам под названием «кирза», которое, по легенде, произошло от сокращенного «Кировский завод искусственной кожи». Невзрачный и высмеиваемый, он всё же отличается дешевизной и прочностью, а главное — был первым в ряду всевозможных «искусственных кож», которые сегодня широко используются в производстве обуви, верхней одежды, обивочных материалов.
Но, пожалуй, самым важным результатом использования резины в обувной промышленности стало производство подошв. До этого их делали из кожи, которая имела два недостатка: она страдала от воды и была совершенно гладкой, так что зимой обувь приходилось подковывать, дабы она не скользила на льду. А вот у галош подошву уже делали с многочисленными мелкими шипами или насечкой. Дело оставалось за малым: запустить производство отдельных обувных подошв. Что интересно: долгое время не только каблук, но и сама подошва были отдельными деталями сапог, которые можно было заменить. Лишь сравнительно недавно подобная конструкция ушла в прошлое, полностью уступив место «одноразовым» обувным «моноблокам».
Казалось бы, всё это мелочи, недостойные нашего внимания. Но давайте представим, что обувь по-прежнему производится по технологиям наших прадедов, только из натурального сырья. Итогом были бы не только наши вечно промокшие ноги, но и ужасающая дороговизна такой обуви. Мы бы вряд ли могли покупать в год по несколько пар новых туфель и сапог — так что малоимущим пришлось бы ходить, как в старину, в лаптях или босиком!
Между тем резина и полимеры позволяют производить просто немыслимо дешевую обувь в невероятных количествах — и типичным её примером являются шлепанцы, которые, по самым скромным оценкам, сегодня носят более двух миллиардов человек, населяющих страны Африки и Азии. При их кажущейся простоте, для производства этих «тапок» необходимо было задействовать весьма сложное и мощное оборудование и технологии новых материалов. Возьмем в руки наши комнатные или пляжные шлепанцы и внимательно рассмотрим то, чего не замечали ранее: тут и пряжки из кожзаменителя, и прочная наружная часть подошвы с фигурным «протектором», и мягкий внутренний слой губчатой резины. Минимум три сложные технологические операции, которые затем были соединены вместе четвертой.
Но вернемся к нашим галошам — которые почему-то были нами незаслуженно забыты. Причем — только нами. Черные галоши с внутренней байковой отделкой красного цвета и черные резиновые сапоги (до колен или более высокие «рыбацкие») были единственной отечественной резиновой обувью вплоть до 50-х годов. А затем промышленность решила порадовать советского покупателя более цивилизованным ассортиментом. Выпускались специальные галоши для женских сапог (под каблук), яркие детские и подростковые сапожки. В качестве материала, помимо резины, применяли полиуретан и полихлорвинил. Появиться в городе в обычных, «колхозных» резиновых сапогах стало дурным тоном — в них ходили только слесари и строители.
Как водилось в СССР, все мечтали о том, чтобы купить не просто красивую «цивильную» резиновую обувь, а именно импортную. В том числе и финскую, компании «Nokia» — которая с 1923 по 1988 год специализировалась, помимо прочего, также на выпуске резиновых изделий, в том числе галош и сапог. Говорят, что в годы кризисов именно они помогли удержаться на плаву этой компании, которая теперь получила всемирную известность благодаря своим мобильным телефонам.
Последний бум на резиновую обувь у нас произошел в конце 80-х, когда появились чрезвычайно модные комбинированные сапожки: литая нижняя часть с «тракторной» подошвой, голенище из прорезиненной ткани или нейлона и теплая «ватная» вставка. Их можно было носить с осени до самой весны, не боясь ни воды, ни холода. И вдруг… она просто исчезла. В магазинах остались только довольно невзрачные туристические сапоги да уродливые китайские галоши, даже не из резины, а из какого-то полимера, которые надевают зимой на свои валенки базарные торговцы. Сложно сказать, что стало этому причиной, но еще сложнее — почему мода на резиновую обувь так и не вернулась и почему само слово «галоша» вызывает у молодого поколения лишь смех? Ведь это отнюдь не анахронизм, не «отстой» — как говорит молодежь, а вполне современные детали гардероба. Которые и производятся отнюдь не дедовским способом.
Ведь пока мы, гордо задрав нос, мочили ноги в лужах, портя обувь и схватывая ОРЗ, на Западе все это время о галошах не забывали. Используя их, как и встарь, как чехлы для основной обуви. Причем для обуви дорогой. В самых именитых магазинах европейских городов наряду с туфлями известных брендов можно купить и самые настоящие фирменные галоши — чтобы в ненастную погоду защитить обувь и ноги от влаги и грязи. От своих далеких предков их отличает, прежде всего, продуманный современный дизайн. Некоторые из них со стороны можно принять за легкие теннисные туфли, другие идеально вписываются в общий вид обуви, на которую они надеты. Весьма широк и выбор различных моделей, в число которых входят и летние галоши для босоножек — пользу которых оценили бы многие наши соотечественницы. Поэтому не нужно стесняться носить галоши — это не только полезно для здоровья и очень практично, но и очень стильно!
Изобретение синтетического каучука в конце первой трети ХХ века значительно расширило сферу применения резины. Современную промышленность без нее просто невозможно представить. Фото (Creative Commons license): Abec Sydegaard
Источник: www.yaplakal.com/
Защитить обувь от сырости, а ноги от простуды, не забывая при этом про удобство и элегантность — задача непростая. Для ее решения потребовались новые технологии и смелые идеи…
С функциональной точки зрения, галоши можно определить, как обувь третьего слоя — принимая носки за первый. Однако тогда придется признать, что они в этом классе не одиноки. Есть, как минимум, еще и боты, которые многим в детсадовском возрасте доставляли немало хлопот с натягиванием поверх ботинка и со стаскиванием потом обратно. Фото: Milos Luzanin/Shutterstock
Буквы + 6 фот © Сергей Кутовой
Сокровище индейцев
«Напрасно, господа, вы ходите без галош!» — заявил своим непрошеным гостям герой известного литературного произведения профессор Преображенский.
Сегодня его слова могут вызвать у многих лишь легкую улыбку, поскольку в последние годы галоши числят чуть ли не полным анахронизмом, наравне с валенками из далекого счастливого детства. Но как ошибаются те, кто так думает! И расплачиваются за свою ошибку то пришедшими в негодность новыми ботинками, то собственным здоровьем.
Веками на территории Евразии для изготовления обуви применялись три материала: кожа, древесина (считая и лыко) и ткань. Увы, все три имеют общий недостаток — они боятся воды, которая неизбежно встречается в виде собравшихся в лужи атмосферных осадков, не просыхающей грязи проселка или весело журчащего ручья. Сало или деготь, достоинства которых так неуместно обсуждали герои еще одного литературного произведения — «Вечеров на хуторе близ Диканьки» Гоголя — не сильно облегчали проблему. Непромокаемые сапоги — вопрос удачного сочетания искусства сапожника и грамотной эксплуатации.
А систематически промокшие ноги очень легко превращаются из бытовой заботы в государственную. Ведь именно служилый люд больше всего времени проводит под открытым небом, а следовательно и нуждается в хорошей одежде и обуви. С наступлением холодной дождливой осени в лазареты могла запросто слечь половина действующей армии. Может быть, поэтому тогда и предпочитали воевать либо жарким летом, либо морозной зимой?
Однако европейская цивилизация стремительно развивалась. Нужно было много работать и так же много воевать в любое время года. Да и аристократия, выйдя из своих замков в большой мир, ойкнула в опасении за чистоту своих дорогих нарядов. Защита человека от непогоды в какой-то момент превратилась в настоящий геополитический фактор.
И вот в 1735 году французский путешественник Шарль Мари де ла Кондамин (Charles-Marie de la Condamine, 1701–1774) отправился исследовать бассейн Амазонки, где он познакомился с деревом гевеей (Hevea brasiliensis) и его млечным соком, латексом. Из него выпаривали липкие комочки вещества, называемого индейцами «каучу» (каучуком), а мудрецами Парижской академии наук нареченный резиной (от латинского слова resina, reisnae — то есть смола, камедь). Туземцы издавна использовали латекс для пропитки тканей, которыми они укрывались от дождя. Оказалось, что такая ткань не просто отлично выдерживает влагу — она гарантирует практически стопроцентную водонепроницаемость.
Привезенный в Европу в качестве заморской диковинки, каучук не сразу нашел себе применение. Прошли десятилетия, прежде чем в нём увидели настоящее сокровище индейцев — пожалуй, куда более ценное, чем всё золото легендарного Эльдорадо. Потому что этот новый материал стал сырьем для производства бесчисленного количества изделий из резины: уплотнителей, шлангов, покрышек и камер, изоляционных материалов и многого, многого другого. Без которых вряд ли была бы возможна наша техническая цивилизация. Однако и открытие самой резины, и появление резинотехнической промышленности начиналось с… галош. Точнее, с решения актуальной проблемы мокрых ног.
Сок гевеи, известной также как резиновое дерево, на вид напоминает сок одуванчика и ведет себя при застывании тоже очень похоже. Фото (Creative Commons license): Jon Rawlinson
Галоши для Тотоши
Пропитанная натуральным латексом ткань имеет серьезный недостаток, лишь отчасти знакомый индейцам: нагреваясь на солнце, такая ткань становилась липкой, а на морозе — напротив, твердела, как камень, и даже трескалась. Последнее было, пожалуй, главным её недостатком. Ведь новый заморский материал оценили, прежде всего, за его пластичность, стойкость к изгибам и прочим механическим воздействиям — чем не обладали традиционные европейские водоотталкивающие средства.
Тем не менее в 1791 году английский потомственный сапожник Самуэль Пил (Samuel Peal, 1751-1818) запатентовал свой метод изготовления тканей, пропитанных скипидарным раствором каучука, что, правда, не спасло его от разорения в 1793-м, но принесло процветание созданной им фирме Peal & Co. По-видимому, примерно в это время начались первые опыты по защите обуви своего рода чехлами, изготовленными из такой ткани. Но славы, не в полной мере заслуженной, добился лишь человек, сделавший из нее первый плащ, — шотландец Чарлз Макинтош (Charles Macintosh, 1766–1843), давший производимым им плащам-дождевикам свое имя. Он смешивал каучук с различными наполнителями (сажей, маслами, серой), пытаясь изменить его физические свойства. Его опыты были совершенно тщетными, но имели весьма важное значение для будущего, потому что в этих муках рождался рецепт будущей резины.
Она появилась на свет только в 1839 году, когда американский исследователь Чарлз Гудьир (Charles Goodyear, 1800–1860), случайно забыв на печке кусок макинтошовской ткани, открыл метод вулканизации — химический процесс, во время которого атомы серы соединяют молекулярные цепи каучука, превращая его в эластичный и стойкий материал. И в мире начался настоящий бум на прорезиненную ткань и резиновую обувь. Причем вначале самым главным производителем галош были Североамериканские Соединенные Штаты — их экспортировали в разные страны мира, в том числе и в Россию. Стоили они недешево, и купить их вначале могли только богачи.
Сегодня это может показаться странным, но именно «господа» нуждались в галошах, как никто другой. Дело было не столько в том, что их дорогие туфли и сапоги нужно было беречь от намокания, сколько в том, что они не хотели входить в грязной обуви в свои кабинеты и дома, пачкая паркет и ковры. «А ковры у меня персидские!» — сердито пояснял Филипп Филиппович Преображенский председателю домкома Швондеру.
Впрочем, довольно скоро массовый выпуск галош сделал их доступными для всех слоев населения. А способствовала этому сама технология их производства. Традиционную кожаную или «парусиновую» обувь тогда изготавливали, в основном, кустари-одиночки. Даже массовые военные заказы делали всё те же сапожники, собранные в полутемных цехах мануфактур. Всё, что им требовалось для этого, — нехитрый инструмент, колодки и сапожная наковальня. Так что подобным «малым бизнесом», буквально у себя на дому, мог заняться любой человек с умелыми руками, прошедший обучение у опытного сапожника. Производство же резиновых галош было возможно только на фабрике, где стояло серьезное оборудование: машины для изготовления резиновой смеси, раскатывающие её в листы каландры, вулканизационные автоклавы, пресс-формы и т. д. Не говоря уже о вспомогательном оборудовании, производящем пар и приводящем в движение эти механизмы. Работа с таким оборудованием требовала специальной подготовки, а уж руководство ею — вообще технического образования.
В 1859 году в Петербург прибыл немецкий предприниматель Фердинанд Краузкопф (Ferdinand von Krauskopf), который у себя на родине представлял интересы американской «галошной» компании, открывшей производство в Гамбурге. Увидев громадные перспективы российского рынка, герр Краузкопф оперативно нашел инвесторов и уже через год основал «Товарищество Российско-американской мануфактуры», которое построило первую в России фабрику по производству галош, получившую позже название «Треугольник». Знаменитое предприятие, которое вот уже полтора века является флагманом отечественного производства резиновой обуви и резинотехнических изделий.
О сложности производства говорит тот факт, что первыми работниками этой фабрики стали иностранные специалисты — а одновременно с этим шло обучение русских рабочих и инженеров. Об уважительном отношении к ценным кадрам говорит факт социального обустройства работников «Треугольника»: за счет предприятия для них были построены многоквартирные дома, ясли и школа для их детей, база отдыха и даже кегельбан.
Казалось бы, давно прошедшая мода на галоши неожиданно возвращается снова. Может быть, это последствие глобального изменения климата?
Непромокаемость — не единственное достоинство резиновой обуви. Галоши служили своим хозяевам по двадцать лет и больше, пока резина не начинала трескаться. Уход за ними был весьма прост: достаточно было вымыть галоши от грязи, и они снова становились как новые. А для придания им более элегантного вида галоши стали лакировать — покрывая изделие тонким слоем специального состава на основе каучука. Тогда же, в XIX веке, проводились опыты по выпуску галош другой, не только черной окраски — в результате чего появилась цветная резина, которая позже стала материалом для производства игрушек, спортивных и туристических товаров.
Популярность галош росла как на дрожжах, и если для богатых они были все-таки средством защиты от воды, то для простого народа они стали главным элементом тогдашней моды. В первую очередь в галоши обули такую неизменную часть тогдашнего зимнего костюма, как валенки. Абсолютная непромокаемость резиновой обуви сделало её крайне популярной у тех, кому приходилось работать в условиях постоянной сырости: крестьян, рыбаков, шахтеров, которые надевали практичные резиновые сапоги.
Но галоши носили не только в сырую погоду. Легкие войлочные или хлопчатобумажные сапожки белого цвета с черными калошами стали популярнейшей осенней обувью рабочих, приказчиков и купцов. Причем обувью парадно-выходной. К ней надевали новые штаны, шелковую или атласную рубаху навыпуск, жилетку или «пинджак», смазывали волосы маслом — и в таком виде тогдашние пижоны ходили в гости, на праздники, на прием к начальству.
Однако тут проявились и недостатки резиновой обуви: она не только не пропускала влагу, но и не выпускала её. Так как их не снимали с утра до самого вечера, то весь пот оставался внутри, а сама резина очень хорошо проводила (точнее — выводила) тепло. Особенно опасно это было для тех, кто носил такую обувь «на босу ногу», без портянок или теплых носков. Что и послужило возникновению её дурной репутации как причины простуды и ревматизма. Возможно, именно поэтому она не была принята в качестве армейского обмундирования — хотя о резиновых сапогах мечтали многие солдаты Первой мировой в затопленных водой окопах. Но в войска резиновая обувь пришла позднее, в виде нижней части комбинезонов химической защиты. А пока что, на фоне военной разрухи, её производство резко сворачивалось, уступая место выпуску более необходимых автопокрышек, резиновых деталей для машин, противогазных масок. Обыкновенные галоши стали дефицитом, и их уже не стоило опрометчиво оставлять в парадной без присмотра…
В средних широтах России так и не появилась зимняя детская обувь, которая могла бы соперничать с валенками. Фото: Ugorenkov Aleksandr/Shutterstock
От сапог до смартфонов
Впрочем, не разруха была главной проблемой резиновой промышленности молодого СССР — уже в 20-е годы выпуск галош возобновился. Причем в рекламе продукции национализированного «Красного треугольника» принял участие и поэт Владимир Маяковский (1893–1930). Но по-прежнему остро стоял вопрос дефицита импортного натурального каучука. Попытки производить его из отечественных растений (например, сока одуванчиков) ни к чему не привели. И тогда было принято решение создать его синтетический аналог. С чем в 1927 году блестяще справился ученый-химик Сергей Васильевич Лебедев (1847–1934), который в условиях отсутствия нужного оборудования буквально в бутылке из-под шампанского создал первый в мире синтетический бутадиеновый каучук. Это событие имело более чем важное значение не только для советской промышленности: синтетические каучуки позволили сократить потребление натуральных, а главное, они обладали новыми свойствами — например, стойкостью к маслам и бензину.
Дефицитным был не только заморский натуральный каучук, но и отечественная кожа, которой не хватало для массового производства армейской и рабочей обуви. Проблему решили тем же путем: в 1935 году Иваном Васильевичем Плотниковым (1902–1995) была разработана технология «заменителя кожи», основанная на всё том же старом рецепте непромокаемой ткани. Хлопчатобумажный материал промазывали на каландре специальной каучуковой смесью, делали тиснение под кожу и вулканизировали. Этот «кожзам» применяли для изготовления голенищ, а известен он нам под названием «кирза», которое, по легенде, произошло от сокращенного «Кировский завод искусственной кожи». Невзрачный и высмеиваемый, он всё же отличается дешевизной и прочностью, а главное — был первым в ряду всевозможных «искусственных кож», которые сегодня широко используются в производстве обуви, верхней одежды, обивочных материалов.
Но, пожалуй, самым важным результатом использования резины в обувной промышленности стало производство подошв. До этого их делали из кожи, которая имела два недостатка: она страдала от воды и была совершенно гладкой, так что зимой обувь приходилось подковывать, дабы она не скользила на льду. А вот у галош подошву уже делали с многочисленными мелкими шипами или насечкой. Дело оставалось за малым: запустить производство отдельных обувных подошв. Что интересно: долгое время не только каблук, но и сама подошва были отдельными деталями сапог, которые можно было заменить. Лишь сравнительно недавно подобная конструкция ушла в прошлое, полностью уступив место «одноразовым» обувным «моноблокам».
Казалось бы, всё это мелочи, недостойные нашего внимания. Но давайте представим, что обувь по-прежнему производится по технологиям наших прадедов, только из натурального сырья. Итогом были бы не только наши вечно промокшие ноги, но и ужасающая дороговизна такой обуви. Мы бы вряд ли могли покупать в год по несколько пар новых туфель и сапог — так что малоимущим пришлось бы ходить, как в старину, в лаптях или босиком!
Между тем резина и полимеры позволяют производить просто немыслимо дешевую обувь в невероятных количествах — и типичным её примером являются шлепанцы, которые, по самым скромным оценкам, сегодня носят более двух миллиардов человек, населяющих страны Африки и Азии. При их кажущейся простоте, для производства этих «тапок» необходимо было задействовать весьма сложное и мощное оборудование и технологии новых материалов. Возьмем в руки наши комнатные или пляжные шлепанцы и внимательно рассмотрим то, чего не замечали ранее: тут и пряжки из кожзаменителя, и прочная наружная часть подошвы с фигурным «протектором», и мягкий внутренний слой губчатой резины. Минимум три сложные технологические операции, которые затем были соединены вместе четвертой.
Но вернемся к нашим галошам — которые почему-то были нами незаслуженно забыты. Причем — только нами. Черные галоши с внутренней байковой отделкой красного цвета и черные резиновые сапоги (до колен или более высокие «рыбацкие») были единственной отечественной резиновой обувью вплоть до 50-х годов. А затем промышленность решила порадовать советского покупателя более цивилизованным ассортиментом. Выпускались специальные галоши для женских сапог (под каблук), яркие детские и подростковые сапожки. В качестве материала, помимо резины, применяли полиуретан и полихлорвинил. Появиться в городе в обычных, «колхозных» резиновых сапогах стало дурным тоном — в них ходили только слесари и строители.
Как водилось в СССР, все мечтали о том, чтобы купить не просто красивую «цивильную» резиновую обувь, а именно импортную. В том числе и финскую, компании «Nokia» — которая с 1923 по 1988 год специализировалась, помимо прочего, также на выпуске резиновых изделий, в том числе галош и сапог. Говорят, что в годы кризисов именно они помогли удержаться на плаву этой компании, которая теперь получила всемирную известность благодаря своим мобильным телефонам.
Последний бум на резиновую обувь у нас произошел в конце 80-х, когда появились чрезвычайно модные комбинированные сапожки: литая нижняя часть с «тракторной» подошвой, голенище из прорезиненной ткани или нейлона и теплая «ватная» вставка. Их можно было носить с осени до самой весны, не боясь ни воды, ни холода. И вдруг… она просто исчезла. В магазинах остались только довольно невзрачные туристические сапоги да уродливые китайские галоши, даже не из резины, а из какого-то полимера, которые надевают зимой на свои валенки базарные торговцы. Сложно сказать, что стало этому причиной, но еще сложнее — почему мода на резиновую обувь так и не вернулась и почему само слово «галоша» вызывает у молодого поколения лишь смех? Ведь это отнюдь не анахронизм, не «отстой» — как говорит молодежь, а вполне современные детали гардероба. Которые и производятся отнюдь не дедовским способом.
Ведь пока мы, гордо задрав нос, мочили ноги в лужах, портя обувь и схватывая ОРЗ, на Западе все это время о галошах не забывали. Используя их, как и встарь, как чехлы для основной обуви. Причем для обуви дорогой. В самых именитых магазинах европейских городов наряду с туфлями известных брендов можно купить и самые настоящие фирменные галоши — чтобы в ненастную погоду защитить обувь и ноги от влаги и грязи. От своих далеких предков их отличает, прежде всего, продуманный современный дизайн. Некоторые из них со стороны можно принять за легкие теннисные туфли, другие идеально вписываются в общий вид обуви, на которую они надеты. Весьма широк и выбор различных моделей, в число которых входят и летние галоши для босоножек — пользу которых оценили бы многие наши соотечественницы. Поэтому не нужно стесняться носить галоши — это не только полезно для здоровья и очень практично, но и очень стильно!
Изобретение синтетического каучука в конце первой трети ХХ века значительно расширило сферу применения резины. Современную промышленность без нее просто невозможно представить. Фото (Creative Commons license): Abec Sydegaard
Источник: www.yaplakal.com/
