Пансион с трехкратным воспитанием

После десятилетий кровавого конфликта между британскими властями и ирландскими националистами столица Северной Ирландии, прежде непривлекательный промышленный город и порт Белфаст, сменил свой мрачный имидж и даже претендует на звание «Европейской культурной столицы 2008 года». Кроме того, по сообщению агентства Reuters, он вошел в десятку наиболее динамично развивающихся городов мира.

Побольше узнать об истории и культуре города можно в Ольстерском музее рядом с университетом. Доступны для посещения Стормонт — парламент Северной Ирландии, и замок Белфаст, который был заложен в XII веке (дошедший до нас вариант был построен в 1870 году). А удовольствия ради можно съездить в пригородный парк Кейв-Хилл и в зоопарк.





Но есть в Белфасте и не менее интересная достопримечательность, посетить которую можно только по специальному приглашению — речь идет о местной тюрьме. Интересно, что каких-нибудь 10–15 лет назад уголовные преступления в Северной Ирландии можно было пересчитать по пальцам — эта часть Великобритании была военно-полицейским государством. Вооруженные патрули были главной приметой Белфаста, и все же активисты Ирландской республиканской армии (ИРА) неутомимо терроризировали столицу расстрелами и взрывами. Тех, кого удавалось поймать, британцы сажали в тюрьмы в пригородах Белфаста. Сегодня мирный процесс совершенно изменил расстановку сил в политике и ситуацию на улицах, но тюрьмы не опустели. На места террористов пришли уголовники.

Побывав в британской тюрьме под уютным названием Хайдбэнк-Вуд (Hydebank Wood), я испытала культурный шок. То, что их тюрьма даже при наличии решеток похожа на трехзвездочную гостиницу — соответствует действительности. И, скорее всего, такой «гостинице» можно присудить и большее количество «звезд», потому что таких «навороченных» спортивных залов, четырех футбольных полей, десятка собственных каноэ, искусственного рельефа для скалолазания, у нас нет и в лучших отелях. Сейчас подумала — а ведь наши средней руки гостиницы смахивают на британскую тюрьму. Прибавьте к этому собственных преподавателей по искусству, садовому дизайну и английскому языку. Узники не обязаны носить униформу.

В Хайдбэнк-Вуде содержатся 237 заключенных, 33 из них — женщины. В основном сидят за воровство, грабеж, есть и несколько убийц. На содержание этой тюрьмы государство выделяет 23 миллиона фунтов стерлингов в год. Простая арифметика: в пересчете на рубли на каждого заключенного в год тратится 4,8 миллиона!

Заключенные спят в одноместных камерах: «полутораспальная» кровать, унитаз, раковина, просторный письменный стол с навесным книжным шкафом, телевизор, у желающих — CD и DVD-проигрыватели. Стены везде выкрашены в светлые цвета, в камерах — зарешеченные, но нормальные окна с широкими подоконниками и шторами.

Женский корпус на ремонте: скоро дамы будут жить по системе апартаментов, вроде маленькой квартирки на одного. Все потому, что узницы жаловались на наличие унитаза в спальном помещении, и, по правилам Евросоюза, их требования должны быть удовлетворены. Точно так же за ширмой или перегородкой теперь прячут туалет в палатах медицинского изолятора, устанавливают новейшую сантехнику, автоматические водопроводные краны.

Организация жизни внутри каждого корпуса мне напомнила студенческие общежития. Два верхних этажа корпуса отведены под камеры, на этаже — два крыла камер по десять. На общей кухне каждого блока есть микроволновка, чайник и электроплита. В прачечной — пара стиральных машин-автоматов, сушилки, утюги, гладильные доски. Личные вещи осужденный стирает и гладит сам. Молодежь, прежде никогда ничего подобного не делавшая, как в армии, научается всему.

Не думайте, что заключенный с утра и до вечера торчит в своем узилище размером с хрущебную кухню. Передвижение по блоку в течение дня свободное. Режим таков. Подъем в 7.45 (в выходные можно поспать на час дольше), душ, завтрак. В 8.45 заключенные отправляются кто на работу, кто на учебу, кто-то остается «по хозяйству» — убирает, стирает, гладит. Через три часа все возвращаются и обедают. Пока обедает охрана, у заключенных «тихий час»: они заперты в своих комнатах и отдыхают. В 13.45 все снова расходятся работать, учиться или тренироваться. В 17.15 подают ужин, и до вечернего отбоя, то есть до 20.00, заключенные могут бродить по блоку, смотреть кино на большом экране в общем зале, читать или играть на компьютере.



На питание одного заключенного государством выделяется 16 фунтов 39 пенсов (чуть больше 800 рублей) в неделю. Вроде немного, а по британским меркам просто ничтожно мало. Но тюремное начальство закупает продукты оптом, и меню, которое предлагается, ничем не отличается от ресторанного. Заключенный имеет право выбирать из 2–3 видов горячего и двух видов десерта.

Меня накормили обедом, который положен осужденным. Поскольку суп тут непопулярен, мне предложили на выбор два больших бутерброда с тунцом или мясную запеканку, к тому и другому дополнительно прилагалась картошка-фри, чай или кофе. Я попробовала по полпорции того и другого — не только сытно, но еще и очень вкусно. Меню каждую неделю разное, ежедневно подают свежие фрукты, десерт (пироги, торты, мороженое).

Вот пример меню. Кукурузные хлопья с молоком и тосты на завтрак. На обед мясная запеканка по-деревенски или макароны с сыром и луком или жареный картофель с куриным стейком под острым майонезным соусом. Гарнир для всех одинаковый — вареные овощи. Полдник: вишневый кекс. К ужину подают куриную грудку с луком и перцем, или жареную рыбу, или ветчинный салат, или фаршированную говядину. В качестве гарнира — жареная картошка и бобы, на десерт можно выбрать яблочный торт под сливочным соусом или свежие фрукты.

Говорить с семьей или друзьями по телефону-автомату можно ежедневно, писать и получать письма — хоть каждый день. За счет тюрьмы можно отправлять одно письмо в неделю, другие надо оплачивать. Лишь одно из десяти «исходящих» писем прочитывает проверяющий, тотальной перлюстрации писем нет.

В неделю тем из заключенных, кто работает, платят 20 фунтов стерлингов, их и присылаемые домашними деньги (до 70 фунтов) разрешается тратить на продукты, предметы личной гигиены, косметику, телефонные переговоры. Денег на руках у заключенных нет и быть не может, зарплата и присланные родней купюры вносятся на особый счет, вроде банковского. Как и все за решеткой, трата денег перестает быть личным делом, она должна быть подконтрольна.



Светлые помещения и рисунки на стенах у нас ассоциируются с детским садом. Интересно, что надзиратели Хайдбэнк-Вуд считают, что их подопечные не далеко ушли в своем развитии от детей.

Здесь можно наконец-то закончить школу, поступить в колледж, университет и, теоретически, даже в аспирантуру. «Продвинутых», примерного поведения студентов готовы возить за периметр на занятия в вузе. Двенадцать учителей работают непосредственно при тюрьме. Занятия ежедневные, по два с половиной часа. Иностранцам (кои здесь в основном выходцы из Прибалтики) предлагают бесплатный курс английского языка. Только четверо из одиннадцати нынешних постояльцев согласились получить новые знания.



Одно из прикладных направлений тюремного образования — курсы, закончив которые осужденные получают государственный сертификат (диплом) в области кулинарии, парикмахерского искусства, прикладного творчества, живописи, практической психологии. Стены многих помещений украшены картинами курсантов, на волю регулярно отправляются модные сумки, кожаные ремни, мягкие игрушки. Тюремное искусство представляет из себя комбинацию сентиментальности и консерватизма. Странный феномен: выполняя какую-нибудь работу по образцу, заключенные даже в мелочах не хотят отступать от оригинала. В Хайдбэнк Вуде 20 лет шьют подушки в виде сердца. Меняются преподаватели, меняются и заключенные, но последние с непонятным упорством отказываются шить другие вещи, менять цвет, форму или размер своих произведений.

В Хайдбэнк Вуде нет больных туберкулезом, ВИЧ или другими серьезными заболеваниями. Для российских тюрем это просто фантастика! Тем не менее, медицинский изолятор всегда наготове. В основном он исполняет роль поликлиники — здесь регулярно проверяют здоровье узников, хранят их карточки, внедряют меры профилактики. В этом году, например, разрабатывают схему поведения на случай «птичьего гриппа». Пять дней в неделю открыт собственный зубоврачебный кабинет. В серьезных случаях больного везут в стационар обычной больницы.



Самоубийств в этой тюрьме нет. Скорее всего потому, что, заметив у узника признаки депрессии, надзиратель немедленно сообщает об этом начальству. Не в меру загрустившего человека осматривает доктор и иногда выносит решение поместить его в изолятор, где режим попроще, палаты большие и светлые, есть собственный сад, оформленный в английском стиле.

Женский и мужской контингент активно помогает больным «за периметром». Только за последний год вязанием шарфов, изготовлением кожаных ремней и сумок заработана и передана в центр обучения собак-поводырей для слепых 1 тысяча фунтов. 250 фунтов за самодельные открытки отправлены на борьбу против рака, еще тысяча за садово-огородную работу передана в фонд борьбы с женским СПИДом.

По нашим меркам Хайдбэнк-Вуд — райское местечко, детский сад для взрослых. Только не для тех, кто там сидит. Им мало что нравится — ведь их свобода ограничена. Это вроде позолоченной клетки для птицы: красиво, но не позавидуешь.