Спор о копирайте

Очень красноречивая дискуссия Макаревича с неким рэпером Оксимироном (кто такой — хрен знает).
Макаревич как обычно был прекрасен — обдал неправильный народ с которым неприятно жить в одной стране, задвинул пару тезисов в духе «сперва добейся» и «А ты кто такой?» и помечтал о том, что хотел бы зарабатывать как в 90-е.
Оппонент наоборот выступил вполне здраво и его позицию я по большому счету разделяю процентов так на 90-95.

Макаревич: Нам редакция сказала, что мы будем обсуждать больной вопрос. Страшно интересно, что это именно в России больной вопрос. В цивилизованных странах — нет. Я задам вопрос более неочевидно: а чего вы все про музыку? Почему никого не возмущает, что за интернет надо платить? А я объясню: потому что все эти крики типа «за бесплатную музыку» производятся и подогреваются людьми, которые за трафик получают очень хорошо.

Оксимирон: Я не согласен про цивилизованные страны. Проблема есть везде, это широко обсуждается, есть инициативы по альтернативным лицензиям…

Макаревич: И какие конкретные предложения?

Оксимирон: У меня лично предложения три. Первое — всячески способствовать развитию альтернативного мышления у музыкантов.

Макаревич: В каком смысле? В плане — нужно ли вам платить за вашу работу?

Оксимирон: Альтернативного существующему консенсусу вокруг копирайта. Второе предложение — декриминализация некоммерческого пиратства. Одно дело — когда человек зарабатывает деньги на том, к чему он не прилагал усилий; это свинство. Но я не понимаю, почему, если я просто отсылаю вашу песню кому-то, меня к этому человеку приравнивают. И третий пункт, уже специфический, — расширение законодательства и внесение в него других лицензий.

Макаревич: Что такое другая лицензия?

Оксимирон: Ну вот, например, GNU, которую предложил американский профессор Ричард Столлман. Смысл в том, что я против распространения моего творчества за деньги, но за некоммерческое использование — то есть копирование, исполнение, модификация, цитирование, что угодно.

Макаревич: Учитывая наши нравы, диск, в который вы вложили два года работы и 150 тысяч евро, будет продаваться до тех пор, пока первые результаты использования альтернативной лицензии не появятся в интернете.

Оксимирон: Так я считаю, что это правильно. Да, не будет продаваться. Но есть огромное количество альтернативных способов заработать. Я не хочу к вам лезть в карман, но думаю, что, учитывая легендарный статус «Машины времени», 150 тысяч отбиваются за один или несколько крупных концертов.

Макаревич: Смеетесь? Вы сильно переоцениваете нашу стоимость на рынке.

Оксимирон: Ну хорошо, пусть за 10 концертов. И вообще — почему вы так странно это разводите? Да, вы вложили — но вы отбиваете это концертами, другими типами отчислений.

Макаревич: Мне, как это ни банально, хочется справедливости. Почему мы говорим о людях, которые счастливо совмещают композиторский талант с исполнительским? Вообще-то есть такая профессия — композитор. Или автор текстов. Эти люди могут вовсе не выходить на сцену. И как быть им?

Оксимирон: Это самый жестокий вопрос, конечно. Ответ на это тоже жесткий: искать альтернативные пути заработка.

Макаревич: Какие?

Оксимирон: Давайте я сначала расскажу не какие, а почему. Смотрите: вот была промышленная революция, она изменила мир. Люди работали руками, потом появились заводы, куча народу лишилась дохода и умерла в адских муках. Кошмар. Но кто-то будет спорить, что такова логика истории? Новые технологии сменили старые. Мы сейчас наблюдаем ровно то же.

Макаревич: В истории музыки такие вещи тоже происходили несколько раз — и всякий раз случалась паника. Сначала — когда появились ноты. Потом — когда возникли пластинки. Теперь вот интернет. Так вот, исходя из того, что две предыдущие ситуации привели к соблюдению авторских прав, я абсолютно убежден, что наша ситуация будет двигаться в ту же сторону.

Оксимирон: Кто-то сказал, что консерватор — это человек, который считает, что ничего не должно делаться в первый раз. У вас примерно такая позиция.

Макаревич: Почему не должно? Ради бога. Но я вот чего не понимаю: если интернет — это просто еще один носитель, почему там должны действовать какие-то другие правила? Да ни хрена подобного.

Оксимирон: Я понимаю ваше возмущение на бытовом уровне. Вы привыкли к некой системе, долгие годы ею пользовались, и вдруг такая ситуация. Но реально-то варианта два — либо найти баланс, либо закручивание гаек, тотальная слежка и тотальный стук.

Макаревич: Я бы сказал — тотальная порядочность.

Оксимирон: Ну, еще философы типа Гоббса пришли к выводу, что человек по сути своей скорее сволочь, чем наоборот.

Макаревич: И тем не менее мы наблюдаем сволочизм очень разного порядка.

Оксимирон: Моя мысль проста. Вы же не будете спорить с тем, что каждый человек хотя бы раз в жизни послушал или посмотрел что-то, что не является легальным продуктом с точки зрения нынешнего законодательства?

Макаревич: В нашей стране — наверняка. И хорошего я в этом ничего не вижу.

Оксимирон: Но это факт. Соответственно, мы имеем ситуацию, когда 99 процентов населения, по сути, криминализировано. Но тогда закон противоречит здравому смыслу.

Макаревич: То есть раз уже воруют — и пусть воруют? Мне кажется, здравому смыслу противоречит поведение населения. Меня не устраивает, что мы живем среди преступников.

Оксимирон: Так почему эти люди преступники? И я не о тех, кто продает чужой контент. Я их называю не пиратами, это слишком благородное слово, а паразитами. Но почему условный Вася Пупкин, которому так понравилась ваша песня, что он решил ей поделиться с другом, к ним приравнивается?

Макаревич: Объясню на очень банальном примере. Ты печешь пирожки. Они хорошие. Их люди любят. И вот человек купил пирожок и съел. И как он им должен делиться? Подойти к товарищу и отрыгнуть его, что ли?

Оксимирон: Вам сформулировать разницу между песней и пирожком?

Макаревич: Сформулируйте.

Оксимирон: Есть материя, а есть информация. Если я возьму один пирожок, на подносе станет на один пирожок меньше. Если я скопирую файл, сколько файлов останется?

Макаревич: На одну пластинку будет меньше продано.

Оксимирон: О господи. Ну ладно, допустим, даже так. Но мы дошли до черты, после которой технологический прогресс опережает политику и законы.

Макаревич: Нет, общество толкают к пиратству. И вы в том числе.

Оксимирон: И какая у меня мотивация? Я музыкант, я этим сам зарабатываю.

Макаревич: Вот когда у тебя выйдет первый диск тиражом 100 тысяч экземпляров, я на тебя посмотрю.

Оксимирон: Так дело-то в том, что уже не выйдет!

Макаревич: Я в этом не так уверен. Мне кажется, все нормализуется. И верю я в это по двум причинам. Первая — три года назад я сделал аудиокнижку и использовал там массу музыкальных цитат. Все права очистил, заплатил большие деньги. Мы ее повесили в интернете под модным лозунгом «Плати сколько хочешь». Три года назад платил один из ста. Сегодня платят семь. Это довольно серьезный прогресс. Вторая причина — мы разместили весь каталог «Машины времени» на iTunes, и количество людей, которые туда за музыкой обращаются, говорит нам о том, что далеко не все потеряно.

Оксимирон: Я бы разделил эти две истории. Первая — это краудфандинг. Он работает с каждым годом все лучше. У меня есть знакомый стендап-комик, он за неделю на Boomstarter собрал на свой проект 450 тысяч рублей. «Би-2», насколько я знаю, оплатили запись своего альбома «Spirit» таким образом. Я думаю, это будущий магистральный путь в смысле заработка.

Полный текст можно прочитать здесь





Источник: www.yaplakal.com/