808
0,2
2014-03-04
Великой победе посвящается.
Великой победе посвящается.
Малоизвестная операция Великой Отечественной войны.
В самом начале Отечественной войны возникла необходимость проникнуть в агентурную сеть абвера, действовавшую на территории СССР. Можно было перевербовать нескольких агентов — радистов абвера и с их помощью выманивать других немецких агентов. Так обычно и делалось. Но, во-первых, такая оперативная игра не могла продолжаться длительное время, а во-вторых, в ходе ее вряд ли можно было передать противнику серьезную дезинформацию. Поэтому генерал-лейтенант П.А. Судоплатов и его помощники Ильин и Маклярский решили слегендировать существование в СССР некоей организации, приветствующей победу немцев и желающей помочь им.
Кандидаты в подпольную монархическую организацию вскоре нашлись — они все были на учете в НКВД. Из этих лиц с помощью агентуры и была создана прогерманския организация «Престол». Жили члены организации на территории Новодевичьего монастыря. Поэтому операция получила название «Монастырь». Одновременно подыскивалась кандидатура главного участника операции — агента, котрый будет подставлен немцам. Им стал Александр Петрович Демьянов, выходец из дворянской офицерской семьи, с 1929 года сотрудничавший с органами госбезопасности, проверенный на многих делах. Перед войной он вошел в контакте немецкими разведчиками в Москве, и этот контакт так успешно развивался, что немцы практически считали Демьянова своим агентом, присвоив ему кличку «Макс». В НКВД же он имел псевдоним «Гейне».
Он быт введен в операцию «Монастырь», после чего 17 февраля 1942 года было организовано его «бегство» через линию фронта. Немецкая контрразведка вначале с недоверием отнеслась к «Гейне». Его с пристрастием допрашивали и проверяли, не доверяя рассказам о существовании «Престола», по поручению которого он бежал к немцам, чтобы просить у них помощи. Был даже инсценирован расстрел «Гейне», но он держался мужественно и не дал немцам повода заподозрить его.
После того как из Берлина поступил ответ на запрос фронтового подразделения абвера и том, что перебежчик являлся «Максом», которому можно доверять, отношение к нему изменилось. Немецкие разведчики, считая «Макса» «своим человеком» стали готовить его к заброске в советский тыл. Подготовка была кратковременной, но чрезвычайно интенсивной. Он изучал тайнопись, шифровальное и радиодело. Перед отправкой с ним беседовал высокопоставленный сотрудник абвера. Обсудили условия связи. Договорились, что курьеры, прибывающие в Москву, будут являться к его тестю, а тот будет связывать их с «Гейне» (тесть был в курсе операции).
15 марта 1942 года, спустя всего 26 дней после «переходив „Гейне“ к немцам, его сбросили на парашюте над Ярославской областью. В тог же день он был доставлен к Москву.
Через две недели, как и было условлено перед заброской, „Гейне“ вышел в эфир. С того дня началась его регулярная радиосвязь с немецкой разведкой. Операция „Монастырь“ развивалась успешно, стало ясно, что ее возможности выходят далеко за рамки целей, намеченных вначале. Теперь речь могла идти не только о вылавливании немецкой агентуры, но и, но и о снабжении немцев крупномасштабной дезинформацией, подготовленной на самом высоком уровне.
24 августа и 7 октября 1942 года к „Гейне“ явились обещанные курьеры. Доставили новую рацию, блокноты для шифрования и деньги. Двое из четырех захваченных курьеров были перевербованы, Теперь „информация“ к немцам шла по двум рациям. 18 декабря 1942 года „Гейне“ и один из радистов были насаждены немцами орденом — „Железным крестом“ с мечами за храбрость.
Радиоигра продолжалась. Курьеры немецкой разведки все чаще прибывали не только в Москву, но и в другие города, где „Пресгол“ якобы имел свои опорные пункты, в частности в Горький, Свердловск, Челябинск, Новосибирск, безусловно интересные для немецкой разведки. Всего за время оперативной игры было захвачено более 50 агентов, арестовано 7 их пособников, получено от немцев несколько миллионов рублей.
Но главная заслуга участников операции „Монастырь“ заключается в передаче большого количества отличной дезинформации. Ценность этой „информации“ была определена не сотрудниками, проводившими операцию „Монастырь“, а германским командованием и руководством английской разведки.
Не меньшую роль сыграл „Монастырь“ и в летней кампании 1943 года. „Гейне“ сообщил немцам, что советские войска сконцентрированы на юге и востоке от Курска, но они недостаточно маневренны, поэтому их использование затруднено. Он также сообщил о том, что планируется осуществить наступательные операции к северу от Курска и на южном фронте. Переход же советских войск на Орловско-Курской дуге к стратегической обороне, а затем и к решающему наступлению оказался для немцев неожиданным, „Курская битва поставила германскую армию перед катастрофой“, — справедливо отметил Сталин.
Официально „Гейне“ работал под другой фамилией младшим офицером связи и Генштабе Красной армии. Его телеграммы касались в основном железнодорожных перевозок воинских частей, военной техники и т.д., что давало возможность немцам рассчитать заранее планируемые нашей армией действия. Но руководители операции „Монастырь“ исходили из того, что наблюдение за железными дорогами ведется и настоящей немецкой агентурой, Поэтому по указанным „Гейне“ маршрутам под брезентовыми чехлами направлялись деревянные „танки“, „орудия“ и другая „техника“. Чтобы подтвердить сообщения „Гейне“ о совершенных „его людьми“ диверсионных актах, в прессе печатали заметки о вредительстве на железнодорожном транспорте. Информация, сообщаемая „Гейне“, делилась на сведения, добытые его „источниками“ и им самим. Конечно, при этом „его“ информация была беднее, с учетом занимаемого им невысокого положения.
Как же воспринималась направляемая „Гейне“ информация?
В 1942 — первой половине 1944 года донесения „Макса“ принимались радиостанциями абвера в Софии и Будапеште. Среди них были сведения о важнейших решениях Ставки, о суждениях маршала Шапошникова и других советских военачальников. Бывший руководитель разведпунктов абвера в этих точках Рихард Клатт в своих показаниях, данных американской спецслужбе летом 1945 года, рассказал, что донесения „Макса“ высоко оценивались в отделе „Иностранных армий Востока“ Генштаба сухопутных войск Германии. Как правило, решения не принимались до поступления от службы абвера материалов „Макса“. Генерал Гелен в своих послевоенных воспоминаниях отзывался об „источнике из Москвы“ как о большом достижении службы Канариса.
Некоторые сотрудники абвера сомневались в безукоризненности сообщений „Макса“, но в целом считали, что он заслуживает доверия. Шеф внешнеполитической разведки Германии Вальтер Шелленберг имел некоторые сомнения в достоверности информации „Макса“. Он поделился этим с начальником генштаба сухопутных войск генералом Гудерианом. Тот ответил, что было бы безрассудным отказаться от этой линии, поскольку материалы уникальны, и других возможностей, даже близко стоящих к этому источнику, нет.
В 1942 году советской разведке удалось на короткое время наладить сотрудничество с руководящим работником шифровальной службы абвера, полковником Шмитом, Он успел передать ряд важных разведывательных материалов абвера, полученных из Москвы. При анализе они оказались дезинформацией „Гейне“. Шмит, связанный и с британской разведкой, передал и ей ряд сообщений „Гейне“, оформленных в виде ориентировок штаба сухопутных войск.
Интересно отметить, что дезинформационные материалы „Гейне“ трижды возвращались в советские органы госбезопасности. Впервые — в феврале 1943 года — через Шмита; затем в марте того же года — через члена „кембриджской пятерки“ Бланта, который также сообщил, что немцы имеют важный источник в высших военных сферах в Москве. А в апреле английская разведка передала миссии связи советской разведки в Лондоне изложение сообщения „Гейне“ в Берлин, якобы полученное агентурным путем, скрыв при этом, что она читает немецкие шифры.
О том, что у абвера имеется ценный источник в штабе Красной армии, Сталину сообщил У. Черчилль в 1943 году.
Операция „Монастырь“ сошла на нет летом 1944 года, когда, согласно легенде, „Гейне“ из Генштаба был направлен на службу и железнодорожные войска в Белоруссии, а в действительности принял участие в новой радиоигре под названием „Березино“.
За успешное содействие стратегическим операциям Красной Армии некоторые сотрудники органов государственной безопасности были награждены орденами и медалями. Руководитель операции „Монастырь“ генерал-лейтенант П.А. Судоплатов и его заместитель генерал-майор Н.И. Эйтингон были награждены орденами Суворова, что в системе органов государственной безопасности было единственный раз. Сам „Гейне“ — Александр Петрович Демьянов — получил орден Красной Звезды, его жена, Татьяна Георгиевна Березанцева, и ее отец — медали „За боевые заслуги“.
Малоизвестная операция Великой Отечественной войны.
В самом начале Отечественной войны возникла необходимость проникнуть в агентурную сеть абвера, действовавшую на территории СССР. Можно было перевербовать нескольких агентов — радистов абвера и с их помощью выманивать других немецких агентов. Так обычно и делалось. Но, во-первых, такая оперативная игра не могла продолжаться длительное время, а во-вторых, в ходе ее вряд ли можно было передать противнику серьезную дезинформацию. Поэтому генерал-лейтенант П.А. Судоплатов и его помощники Ильин и Маклярский решили слегендировать существование в СССР некоей организации, приветствующей победу немцев и желающей помочь им.
Кандидаты в подпольную монархическую организацию вскоре нашлись — они все были на учете в НКВД. Из этих лиц с помощью агентуры и была создана прогерманския организация «Престол». Жили члены организации на территории Новодевичьего монастыря. Поэтому операция получила название «Монастырь». Одновременно подыскивалась кандидатура главного участника операции — агента, котрый будет подставлен немцам. Им стал Александр Петрович Демьянов, выходец из дворянской офицерской семьи, с 1929 года сотрудничавший с органами госбезопасности, проверенный на многих делах. Перед войной он вошел в контакте немецкими разведчиками в Москве, и этот контакт так успешно развивался, что немцы практически считали Демьянова своим агентом, присвоив ему кличку «Макс». В НКВД же он имел псевдоним «Гейне».
Он быт введен в операцию «Монастырь», после чего 17 февраля 1942 года было организовано его «бегство» через линию фронта. Немецкая контрразведка вначале с недоверием отнеслась к «Гейне». Его с пристрастием допрашивали и проверяли, не доверяя рассказам о существовании «Престола», по поручению которого он бежал к немцам, чтобы просить у них помощи. Был даже инсценирован расстрел «Гейне», но он держался мужественно и не дал немцам повода заподозрить его.
После того как из Берлина поступил ответ на запрос фронтового подразделения абвера и том, что перебежчик являлся «Максом», которому можно доверять, отношение к нему изменилось. Немецкие разведчики, считая «Макса» «своим человеком» стали готовить его к заброске в советский тыл. Подготовка была кратковременной, но чрезвычайно интенсивной. Он изучал тайнопись, шифровальное и радиодело. Перед отправкой с ним беседовал высокопоставленный сотрудник абвера. Обсудили условия связи. Договорились, что курьеры, прибывающие в Москву, будут являться к его тестю, а тот будет связывать их с «Гейне» (тесть был в курсе операции).
15 марта 1942 года, спустя всего 26 дней после «переходив „Гейне“ к немцам, его сбросили на парашюте над Ярославской областью. В тог же день он был доставлен к Москву.
Через две недели, как и было условлено перед заброской, „Гейне“ вышел в эфир. С того дня началась его регулярная радиосвязь с немецкой разведкой. Операция „Монастырь“ развивалась успешно, стало ясно, что ее возможности выходят далеко за рамки целей, намеченных вначале. Теперь речь могла идти не только о вылавливании немецкой агентуры, но и, но и о снабжении немцев крупномасштабной дезинформацией, подготовленной на самом высоком уровне.
24 августа и 7 октября 1942 года к „Гейне“ явились обещанные курьеры. Доставили новую рацию, блокноты для шифрования и деньги. Двое из четырех захваченных курьеров были перевербованы, Теперь „информация“ к немцам шла по двум рациям. 18 декабря 1942 года „Гейне“ и один из радистов были насаждены немцами орденом — „Железным крестом“ с мечами за храбрость.
Радиоигра продолжалась. Курьеры немецкой разведки все чаще прибывали не только в Москву, но и в другие города, где „Пресгол“ якобы имел свои опорные пункты, в частности в Горький, Свердловск, Челябинск, Новосибирск, безусловно интересные для немецкой разведки. Всего за время оперативной игры было захвачено более 50 агентов, арестовано 7 их пособников, получено от немцев несколько миллионов рублей.
Но главная заслуга участников операции „Монастырь“ заключается в передаче большого количества отличной дезинформации. Ценность этой „информации“ была определена не сотрудниками, проводившими операцию „Монастырь“, а германским командованием и руководством английской разведки.
Не меньшую роль сыграл „Монастырь“ и в летней кампании 1943 года. „Гейне“ сообщил немцам, что советские войска сконцентрированы на юге и востоке от Курска, но они недостаточно маневренны, поэтому их использование затруднено. Он также сообщил о том, что планируется осуществить наступательные операции к северу от Курска и на южном фронте. Переход же советских войск на Орловско-Курской дуге к стратегической обороне, а затем и к решающему наступлению оказался для немцев неожиданным, „Курская битва поставила германскую армию перед катастрофой“, — справедливо отметил Сталин.
Официально „Гейне“ работал под другой фамилией младшим офицером связи и Генштабе Красной армии. Его телеграммы касались в основном железнодорожных перевозок воинских частей, военной техники и т.д., что давало возможность немцам рассчитать заранее планируемые нашей армией действия. Но руководители операции „Монастырь“ исходили из того, что наблюдение за железными дорогами ведется и настоящей немецкой агентурой, Поэтому по указанным „Гейне“ маршрутам под брезентовыми чехлами направлялись деревянные „танки“, „орудия“ и другая „техника“. Чтобы подтвердить сообщения „Гейне“ о совершенных „его людьми“ диверсионных актах, в прессе печатали заметки о вредительстве на железнодорожном транспорте. Информация, сообщаемая „Гейне“, делилась на сведения, добытые его „источниками“ и им самим. Конечно, при этом „его“ информация была беднее, с учетом занимаемого им невысокого положения.
Как же воспринималась направляемая „Гейне“ информация?
В 1942 — первой половине 1944 года донесения „Макса“ принимались радиостанциями абвера в Софии и Будапеште. Среди них были сведения о важнейших решениях Ставки, о суждениях маршала Шапошникова и других советских военачальников. Бывший руководитель разведпунктов абвера в этих точках Рихард Клатт в своих показаниях, данных американской спецслужбе летом 1945 года, рассказал, что донесения „Макса“ высоко оценивались в отделе „Иностранных армий Востока“ Генштаба сухопутных войск Германии. Как правило, решения не принимались до поступления от службы абвера материалов „Макса“. Генерал Гелен в своих послевоенных воспоминаниях отзывался об „источнике из Москвы“ как о большом достижении службы Канариса.
Некоторые сотрудники абвера сомневались в безукоризненности сообщений „Макса“, но в целом считали, что он заслуживает доверия. Шеф внешнеполитической разведки Германии Вальтер Шелленберг имел некоторые сомнения в достоверности информации „Макса“. Он поделился этим с начальником генштаба сухопутных войск генералом Гудерианом. Тот ответил, что было бы безрассудным отказаться от этой линии, поскольку материалы уникальны, и других возможностей, даже близко стоящих к этому источнику, нет.
В 1942 году советской разведке удалось на короткое время наладить сотрудничество с руководящим работником шифровальной службы абвера, полковником Шмитом, Он успел передать ряд важных разведывательных материалов абвера, полученных из Москвы. При анализе они оказались дезинформацией „Гейне“. Шмит, связанный и с британской разведкой, передал и ей ряд сообщений „Гейне“, оформленных в виде ориентировок штаба сухопутных войск.
Интересно отметить, что дезинформационные материалы „Гейне“ трижды возвращались в советские органы госбезопасности. Впервые — в феврале 1943 года — через Шмита; затем в марте того же года — через члена „кембриджской пятерки“ Бланта, который также сообщил, что немцы имеют важный источник в высших военных сферах в Москве. А в апреле английская разведка передала миссии связи советской разведки в Лондоне изложение сообщения „Гейне“ в Берлин, якобы полученное агентурным путем, скрыв при этом, что она читает немецкие шифры.
О том, что у абвера имеется ценный источник в штабе Красной армии, Сталину сообщил У. Черчилль в 1943 году.
Операция „Монастырь“ сошла на нет летом 1944 года, когда, согласно легенде, „Гейне“ из Генштаба был направлен на службу и железнодорожные войска в Белоруссии, а в действительности принял участие в новой радиоигре под названием „Березино“.
За успешное содействие стратегическим операциям Красной Армии некоторые сотрудники органов государственной безопасности были награждены орденами и медалями. Руководитель операции „Монастырь“ генерал-лейтенант П.А. Судоплатов и его заместитель генерал-майор Н.И. Эйтингон были награждены орденами Суворова, что в системе органов государственной безопасности было единственный раз. Сам „Гейне“ — Александр Петрович Демьянов — получил орден Красной Звезды, его жена, Татьяна Георгиевна Березанцева, и ее отец — медали „За боевые заслуги“.
