Nicolai Fuglsig — нудный, быстрый, стеснительный, нескромный режиссер «Шариков» Sony

Режиссер, получивший какое-то нечеловеческое количество наград за свою работу «Balls» для Sony Bravia и претендующий в этом году на премию DGA, носит вполне русское имя Nicolai и труднопроизносимую на первый взгляд датскую фамилию Fuglsig.
На самом деле она читается как Фулси (ударение на И), поэтому ничего сложного в ней нет. Ровно также дела обстоят с его роликами. Они и замысловаты, и просты. Но каждый — безусловно прекрасен.



Нынешний режиссер «первого списка», датчанин Николай Фулси, сначала был фотографом-документалистом. Мотался по свету, фотографировал всякие события. Надо сказать, небезуспешно. Он выиграл несколько престижных журналистских наград, его работы регулярно выходили отдельными книгами. В 1999 году, к примеру, он выпустил книгу фотографий из России, которая называлась «В тени ядерной бомбы», за которую на Kodak Prize он был удостоен премии «Лучший фотограф в мире (младше 30 лет)».



В свою командировку в Косово он взял маленькую камеру, на которую снимал все, что видел. Получился фильм «Возвращение изгнанных» об албанцах, вынужденных целыми семьями покинуть их дома. Фильм-трагедия нашел отклик в профессиональной среде. И вскоре компания Levi’s, задумавшая документально-рекламный сериал «Reel Revolution», пригласила Николая снять один из роликов.

" Я начал снимать рекламу, потому что мой стиль в документалистике всегда был кинемматографичным. Как и стиль моих фотографий всегда был стилем фильмов-нуар, сильным, мрачным и монохромным«.

Фулси снял на Гаити мрачный и очень загадочный то ли фильм, то ли ролик о ритуалах вуду — коммерческий выдающийся взгляд на вуду изнутри. История, рассказанная очень необычным визуальным языком.

«Я пригласил на съемки настоящих вуду, я вошел в контакст со священниками вуду в маленьких деревушках. Эти же священники помогли мне переделать Levi’s, которые носил один из них. Я испытываю большое уважение к их религии, и все что было в ролике — настоящее, даже отрубленная куриная голова. 150 вуду собрались вместе и мы снимали 8-часовую церемонию. У нас не было электричества, и пришлось освещать площадку автомобильными фарами и прожекторами тюрьмы, находящейся неподалеку».




Это была первая и последняя настолько мрачная его работа. После этого он становился все «светлей» и «светлей», пока не снял наконец одни из самых светлых и добрых работ последних лет: «Шарики», «Magic» для JCPenney и гиннессовский «Tipping Point». У Николая какое-то детское и одновременно серьезное восприятие жизни. С одной стороны он навидался ужасов на балканах, а с другой стороны у него вызывает массу чувств лягушка, выпрыгнувшая из трубы дома в Сан-Франциско.



«Я безжалостно дисциплинирован. И работаю очень быстро. Потому что я пришел с фотожурналистским бэкграундом. Я всегда говорю людям, что я могу пробраться обходными путями в комнату и именно в тот момент, когда я повернусь, я смогу снимать нужный мне объект с нужного ракурса. Так я снимал политиков и многих других неуловимых и неудобных товарищей, и поэтому научился очень быстро вставать прямо перед объектом так, как, я считаю, будет самый лучший кадр, а затем уже экспериментирую.»





«Я всегда создаю модели всех планов. Как военный план такой получается. Я рисую каждую дверь на каждом домике. И я вас, черт побери, не разыгрываю. Я был очень удивлен, когда увидел, как много команд по всему миру пришли в восторг от того, что я даю им полную 3D-модель со всеми домами, машинами и всем прочим, что я собираюсь снять. А затем уже мы все вместе — я, оператор, арт-отдел, агентство, все, кто угодно — пытаемся найти новые ракурсы и интересные перспективы, которые порой бывают скрыты, если вы не работаете с 3D-моделью».



«Я был поражен, когда многие команды говорили „Мы никогда не работали с человеком, который бегает так быстро и который так энергичен как вы — вы на крэке или на чем-то подобном?“. А я думаю, что умру, если попробую наркоту! Я люблю работать очень быстро. И я всегда говорю. Я говорю, говорю, говорю, говорю, говорю, говорю… Я всегда поправляю и вношу добавления в актерскую игру и в работу операторов. Именно поэтому у меня могут получиться десятки тысяч шариков в воздухе одновременно.
Мне офигенно понравился сценарий „Шариков“, когда я его получил. Его хотели снимать Spike Jonze, Noam Murro и, кажется, Mike Mills… Мне кажется, я получил этот ролик, потому что я придумал идею, как можно выстрелить шариками из пушек. Я, военизированный полудурок, придумал эти орудия и нашел в Голливуде чувака, который смог сделать их по моим эскизам. В агентстве думали просто свалить шарики на улицы из грузовиков, но я подумал, что именно пушки сделают их полет воздушным. А еще я придумал лягушку. И то, что это надо снимать в Сан-Франциско, но никто тогда и не подумал, что это супер-идея. Этот ролик занимал весь мой мозг, потому что я был оболтусом, когда был ребенком. И мы все были детьми на съемках. Это была самая сумасшедная, крышесносящая, впечатляющая, волшебная штука, которую я когда-либо видел и переживал в своей жизни.»




«Самое интересное, что после этого ролика мне пачками приходили совершенно дерьмовые сценарии. Я был в шоке. „Шарики“ были настоящим искусством. Поэтому я не очень уж много снимаю. Однажды я получил за „Шарики“ 12 наград в течение 48 часов. Я не гонюсь за ними, но я стараюсь снимать киношные мини-истории, и поэтому я был счастлив, что столько людей осознало, какую работу мы проделали. Золото в Каннах, прошедших позже, было для такой честью. Я был бы счастлив, даже если бы получил бронзу, на большее я и не рассчитывал»







via adme.ru