Беседа с пионером

— Вот ты спрашиваешь, что такое память, как она действует и зачем она вообще нужна. Память — это не просто психофизиологический процесс, осуществляющий отражение и накопление непосредственного и прошлого индивидуального и общественного опыта и выполняющий функции запоминания, сохранения, воспроизведения и забывания. Это естественнаучное определение памяти следует забыть сразу после того, как будет сдан экзамен, на котором тебя будут его спрашивать. Понял?
Пионер молчал, выпучив большие круглые глаза.
— Представь, что ты плывёшь по замусоренной реке на лодке, гребя вёслами. Лодка — это твоя жизнь, вёсла — твои действия, а течение реки — это время. Течение времени не зря так называется, это и есть течение твоей реки, по которой ты гребёшь. В лодке ты сидишь спиной, и поэтому можешь видеть только то, что находится перед тобой. Это твоё прошлое. Будущего своего ты не видишь, ведь для того, чтобы обернуться в лодке, тебе нужно оставить на время вёсла, и ты неумолимо скатишься в прошлое. А нужно грести вперёд постоянно, ведь ты плывёшь против течения времени, которое то замедляется, когды ты кого-то ждёшь или догоняешь, то напротив, ускоряется, когда ты чего-то не успеваешь сделать. Чтобы оставаться в настоящем, тебе нужно грести, ты понял, грести постоянно, что бы ни случилось и никогда не бросать вёсел, ты понял меня?
Указательный палец за это время сделал несколько весьма болезненных тычков по лбу пионера, но тот остался стоять неподвижно, выкатив глаза и надув щёки.
— Время от времени в твоей лодке будут появляться всякие вещи. В основном мусор, типа кусков фанеры или пенопласта, иногда камни, очень редко — что-то ценное, вплоть до сундука с сокровищами. Вещи в лодке — это твой жизненный опыт, который выносит из реки волнами твоей памяти. Не зря Давид Тухманов назвал когда-то пластинку со своими песнями «По волнам моей памяти», знал он про волнообразную природу памяти или просто угадал — уже неважно, главное — попал в точку. Чтобы лодка не утонула, тебе нужно время от времени выбрасывать мусор из лодки. Это процесс забывания. Процесс запоминания — это когда ты сам вылавливаешь из реки что-то, что может пригодиться в пути, и кладёшь себе в лодку сам. Иногда выброшенное тобой появляется в твоей лодке снова, и его следует опять выбрасывать. Воспоминание — это когда выброшенная тобой вещь бьёт в дно твоей лодки. Воспоминания редко бывают приятными, чаще неприятные, от них толчки наиболее сильные и неприятные.
Пионер продолжал мужественно молчать, замерев в одной позе.
— Самое скверное в этом то, что ты плывёшь всё время спиной вперёд и можешь не заметить айсберга. Вот это самое страшное. Знаешь, почему утонул Титаник? Вовсе не из-за самонадеянности капитана Смита, который видел айсберг, но поздно начал торможение, как принято считать. Дело в том, что айсберг на две трети скрыт под водой, и подводная его часть постоянно тает, ведь температура океанской воды постоянно выше нуля по Цельсию, и из-за этого айсберги время от времени переворачиваются. Титаник шёл мимо айсберга, но слишком близко к нему, и именно переворачивающийся айсберг пропорол обшивку корабля-гиганта. А ведь вероятность этого ничтожно мала.
Понимаешь?
Пионер продолжал молчать и дуться.
— Ну ладно, про вероятность не так важно. Просто дело в том, что рано или поздно твоя лодка всё равно затонет, и тебе нужно будет выплывать на берег. Кстати, не пытайся выпрыгнуть из лодки сам, будешь плыть очень долго. До нескольких столетий такие чудики к берегу плывут, уж поверь мне. Хочешь узнать, что такое берег? Я тебе отвечу…
— Алексей Борисович, больного привезли!
Оклик медсестры вывел врача из транса. Он увидел себя стоящим перед гипсовой статуей пионера на заросшей пыльным бурьяном клумбе во дворе психбольницы, где в этот вечер продолжалось его дежурство.
Пионер стоял, расставив ноги, уперев левую руку в пояс, а правой сжимая несуществующий горн, сломанный кем-то из больных много лет назад.
— Буйный? В первый раз?
— Нет, замкнутый, в депрессии. Не разговаривает. Да, первый раз.
— Заведите карту на него. Скажите Светлане Николаевне, пусть подготовит инъекции трифтазина и галоперидола форте внутримышечно, по два куба. Таблетки — как для всех вновь прибывших, комплектик.
Феназепама только двойную, пусть выспится. Я сейчас подойду, заполню карту назначений, — взгляд его скользнул на наручные часы, — через восемь минут.
— Хорошо, — медсестра скрылась в двери больницы.
— Такие дела, брат, — в последний раз обратился доктор к гипсовому пионеру, достал пачку сигарет и закурил.
Действие циклодола начинало ослабевать и сигарета была как раз кстати.

Отсюда