Четыре стены

Ингурен



Пал Саныч на кухне курит; полтретьего ночи.
За правой стеной тихо плачет юная дочка:
примчалась от мужа в полночь
в домашнем платье, босая.
Подумал было — милым бы только браниться;
хотел проворчать про «нечего быстро жениться;
нельзя делать только то, что хочется..»
Да только глянул в глаза ей — а там сто лет одиночества.

Иди, милая, спать, взрослеть не спеши.
Возраст — это не годы, а шрамы души.

Стена — та, что сзади — содержит дверь.
Ту, что как вся эта жизнь, — непроходимо глухая.
Там — коридор, куртка, портфель, трамваи,
кафедра, лекции, лабы, тесты проверь,
булка с кефиром, сплетни о новом декане,
где-то забыл очки, как дожить до зарплаты,
голуби в парке, крошки в кармане;
в мыслях — маты.
Сюр примитивных будней позитивизма;
дверь, ведущая в смерть через отсутствие жизни.

За левой стеной — квартира сто двадцать шесть,
что расположена в третьем парадном.
Там живет Варенька… Варя. Лучше — Варвара.
Лучше — даже мысленно к ней не войти, не проникнуть, не влезть — в потаенные уголки своих же желаний,
столь очевидных, когда мимолётная встреча
открывает книгу воспоминаний,
а там — она — робко ему улыбается.
Ответил бы, да рядом малая дочка, совесть, жена.
Нечего, поздно, нечего,
«Нельзя делать то, что хочется».
К ней навсегда стена,
с ним одиночество.

Пал Саныч на кухне отдельной квартиры курит;
принимая сквозь амбразуру окна в четвертой стене
свой личный, отдельный, рассчитанный ГОСТом, неба клочок.
Так принимают ванны, гостей, микстуры,
решение жить со вторника, грязь в стране,
презрение к слабым и недостойным почёт.
Пал Санычу, если честно, всё равно, что про него говорят,
да говорят ли?.. что думает ректор, жена, Варенька, даже дочка.
Ему вообще давно на себя наплевать
в мире, где нужно не так, как хочется;
он принял сонный яд.