642
0,2
2015-07-04
Разминка на корейском полигоне
Длительной «холодной» войне предшествовал короткий, но очень энергичный военный конфликт на Дальнем Востоке.
Шестьдесят лет назад, 1 ноября 1950 года, впервые в воздушном бою встретились самолёты двух сверхдержав: четыре управляемые советскими лётчиками МиГа-15 и три американских «Мустанга» (P-51 Mustang). Произошло это в ходе Корейской войны (1950–1953), начавшейся как гражданская и чуть было не ставшей прологом третьей мировой.
Американские самолёты «Твин Мустанг» F-82 и «Мустанг» P-51. Фото: USAF
Корейские опекуны
Вопрос о том, как после окончания Второй мировой поступить с Кореей, аннексированной в 1910 году Японией, обсуждался лидерами СССР, США, Великобритании и Китая неоднократно. Во время Каирской конференции в ноябре 1943-го Рузвельт, Черчилль и Чан Кайши договорились, что Корее будет предоставлена свобода и независимость — но не немедленно, а «в должное время», путём введения переходной системы международной опеки. Речь сначала шла о сорока-пятидесяти годах. На Тегеранской и Ялтинской конференциях Сталин фактически присоединился к решению союзников, принципиальных возражений он не имел, но подчеркнул, однако, что с суверенитетом затягивать не стоит — «чем скорее, тем лучше».
Надо сказать, задумка с международной опекой противоречила общепризнанным международным принципам права наций на самоопределение. Почему бы просто не освободить корейский народ от гнёта японцев и не предоставить им право самим решать судьбу своей страны? Это досадное противоречие было порождено во многом искажёнными представлениями о ситуации на Корейском полуострове, что нашло отражение в специальном докладе исследовательской комиссии Арнольда Тойнби (Arnold Joseph Toynbee, 1889–1975), с которым МИД Великобритании и госдепартамент США ознакомились в январе 1945-го. В докладе утверждалось, что корейцы не обладают необходимым политическим опытом в управлении современным государством и не в состоянии осуществлять административные функции на профессиональном уровне. Отмечалось, что корейцам присуща повышенная склонность к склокам как между отдельными личностями, так и между различными политическими группировками. Из доклада следовало, что корейцев необходимо наставить на путь истинный, привить им административные навыки, научить эффективно управлять государством. Отсюда и идея об опеке, ставшая для заинтересованных в укреплении своих позиций в регионе стран крайне выгодной.
После окончания Второй мировой и освобождения Кореи советскими войсками на севере и американскими на юге, в декабре 1945-го прошло московское совещание министров иностранных дел СССР, США и Великобритании, посвящённое корейскому вопросу. Самих корейцев туда не пригласили. Для решения неотложных проблем деколонизации решено было сформировать Временное корейское демократическое правительство и двустороннюю американо-советскую комиссию. Но по большому счёту ничего не вышло, переговоры зашли в тупик. СССР уже тогда выступал с предложением об одновременном выводе с полуострова советских и американских войск и приглашении представителей корейского народа участвовать в обсуждении вопроса об объединении страны, но на Генеральной Ассамблее ООН представители США добились отклонения этого предложения.
Постепенно в условиях нарастающей советско-американской конфронтации две военно-оккупационные зоны превратились в сепаратные государства. Формально раскол Кореи на КНДР во главе с Ким Ир Сеном и Республику Корею во главе с Ли Сын Маном был оформлен в 1948-м. Каждое государство считало себя единственным законным представителем корейского народа и строило планы по насильственному объединению страны.
В сентябре 1949-го Ким Ир Сен обратился к Кремлю с просьбой санкционировать вооруженное вторжение северян на Юг с целью объединения страны, но получил отказ, мотивированный тем, что у него нет необходимого превосходства вооружённых сил.
В Корейской войне СССР де-юре не участвовал. Однако роль советских асов в конфликте, развязанном Ким Ир Сеном с одобрения Сталина, переоценить сложно. Три года они выступали в роли северокорейского щита, не позволяя американцам бомбить мирное население и разрушать хозяйственные объекты. Фото: USAF
Однако уже в апреле–мае 1950-го в ходе конфиденциальных московских переговоров с Ким Ир Сеном Сталин пересмотрел свою позицию и дал «добро». Мировой стратегический баланс, по его мнению, изменился в пользу социализма — 1 октября 1949-го к власти в Китае пришли коммунисты, к тому же были проведены полевые испытания первой советской ядерной бомбы. Сталин, не желая тем не менее в одиночку развязывать войну на Корейском полуострове, настоял на том, что Ким Ир Сен должен заручиться поддержкой Мао Цзедуна. СССР окажет помощь, только если в игру вступит Китай. Не дремал тем временем и Ли Сын Ман, он уже получил заверения американцев в военной помощи, страна активно вооружалась.
Напряжение нарастало. Только за период с начала 1949-го по начало 1950-го произошло более 1800 пограничных вооруженных конфликтов, то есть по 2–3 вооруженных столкновения за сутки. Наконец, 25 июня 1950 года началось форсированное наступление Корейской народной армии от рубежей 38-й параллели к бассейну реки Нактонган. Первые недели были удачными для Ким Ир Сена, под контролем правительства Ли Сын Мана осталось лишь 10% южнокорейской территории.
Совет безопасности ООН отреагировал молниеносно — в первый же день начала войны КНДР была признана агрессором, а 27 июня была принята резолюция № 83 с рекомендацией странам-членам ООН оказать Южной Корее военную помощь. Так американцам развязали руки — теперь они получили право отстаивать свои интересы на Дальнем Востоке, прикрываясь миротворческими флагами ООН.
СССР де-юре в войне не участвовал. Советские дипломаты с первых же дней конфликта, подчёркивая непричастность Союза, стремились доказать, что конфликт носит сугубо внутренний характер и корейский народ имеет право высказаться в пользу того или иного сценария национального суверенитета. Однако в Москве и Пекине прекрасно понимали, что исчезновение КНДР — «форпоста социализма» в Северо-Восточной Азии — нанесёт колоссальный геополитический урон советско-китайской коалиции. В такой критической ситуации было принято решение об оказании непосредственной военной поддержки выдохшейся северокорейской армии: Китай — сухопутными войсками, а СССР — военно-воздушными силами. В соответствии с этим решением 25 октября 1950 года начался массированный ввод в Корею 250 тыс. «китайских народных добровольцев», а СССР стал перебрасывать на Дальний Восток лётчиков и самолёты.
Первый правитель северокорейского государства Ким Ир Сен с китайскими добровольцами
Советский зонтик над Кореей
До того, как настоящие зачинщики бойни вышли из-за кулис, боевой состав авиации Севера и Юга не впечатлял. В распоряжении КНДР была одна авиационная дивизия, в которой числилось около 2 800 человек и 226 устаревших самолётов советского производства. Войска Республики Корея насчитывали около трёх тысяч человек и 60 самолётов. Воздушные силы были задействованы с первого же дня войны — 25 июня 1950-го 50 самолётов ВВС КНДР совершили налёт на южнокорейский аэродром Кимпхо. Но авиационный потенциал корейцев был невелик и значимую роль в ходе военных действий не играл.
Ли Сын Ман возлагал надежды на поддержку американцев. К июню 1950-го ВВС США на Дальнем Востоке состояли из трёх воздушных армий и располагали 1172 самолётами. В ходе войны парк был удвоен. Самой мощной и обученной была 5-я воздушная армия, имевшая боевой опыт Второй мировой. Базировалась она на хорошо оборудованных аэродромах, расположенных в Японии и Южной Корее.
Что же касается советской авиации, то информация об её участии в корейском конфликте была официально недоступна несколько десятилетий. Первые публикации стали появляться лишь в 1990-е, и особую ценность среди них имеют воспоминания самих участников событий.
В октябре 1950-го было принято решение отправить в Корею 324-ю истребительскую авиационную дивизию. В состав дивизии вошли 176-й гвардейский полк под командованием подполковника Кошеля и 196-й истребительный авиаполк с частями обслуживания под командованием подполковника Пепеляева. Позднее, в ноябре 1950-го, эта дивизия войдёт в состав 64-го истребительно-авиационного корпуса. Лётный состав формировался исключительно из добровольцев. Участники событий вспоминают, что большинство лётчиков, памятуя о Второй мировой, не проявляли особого рвения ехать на Корейский полуостров. Всё же рисковать жизнью, оказывая поддержку дружественной стране, это совсем не то же, что сражаться за свободу родины.
Корейскую войну принято считать своеобразным полигоном для испытаний новой боевой техники. В этой баталии впервые проверяли свои возможности реактивные истребители, самолёты-разведчики, истребители-бомбардировщики. Особое значение придавалось противоборству советского МиГа-15 и американского «Сейбра» F-86. Рисунок 1951 года «Аллея МиГов». Аллеей МиГов называли контролируемый советскими лётчиками воздушный коридор вдоль южного берега реки Ялуцзян. Иллюстрация: William S. Phillips/National Guard
Сформированные экипажи, звенья, эскадрильи получили 31 самолёт МиГ-15. Самолёты упаковали в специальные ящики, погрузили на железнодорожные платформы и под охраной отправили в Китай. «Чтобы меньше тратиться на дальнюю поездку, личный состав авиадивизии не стали одевать в гражданское платье, а просто сняли со всех солдат и офицеров погоны, петлицы, знаки различия, так что внешне все мы враз стали выглядеть не военнослужащими, а в лучшем случае демобилизованными воинами», — вспоминает в своей книге Евгений Георгиевич Пепеляев, командовавший 196-м истребительным авиационным полком.
Основная задача советских асов заключалась в том, чтобы прикрыть от ударов с воздуха гидроэлектростанции на реке Ялуцзян, железнодорожные мосты в районе Гисю и основные пути снабжения китайских добровольцев и войск КНДР. Этим и объясняется тактика воздушных боёв. Советские асы должны были быть воздушным щитом, они не столько нападали, сколько обороняли — в отличие от американцев, с первых же дней начавших активно бомбить не только военные, но и мирные объекты. Десятки тысяч литров напалма сбрасывались изо дня в день на корейские населённые пункты. До вмешательства советской авиации господство американцев в корейском небе было безоговорочным.
Правила мимикрии
Почти все воздушные бои проходили над территорией КНДР. Если бы сбитого на территории Южной Кореи лётчика подобрали американские спасательные команды, появился бы повод обвинить СССР во вмешательстве в войну. Наши же дипломаты продолжали настаивать, что советских войск в Корее нет, и американцы не спешили их разоблачать — ситуация и без того была накалённой. Советские лётчики не имели при себе документов, удостоверявших личность, и носили китайскую форму: хлопчатобумажные брюки синего цвета, китель цвета хаки, хромовые сапоги. На кармане кителя красовались иероглифы: «Народно-освободительная армия Китая».
Но и китайская форма не спасала от трагических недоразумений. Так, в 1951-м спускавшегося на парашюте старшего лейтенанта Евгения Михайловича Стельмаха (1923–1951) китайцы приняли за американца. Его обстреляли. Сам же Стельмах, посчитав, что имеет дело с южнокорейцами, стал отстреливаться. В итоге он застрелился, не желая попасть в плен.
Более половины случаев потерь МиГов была связана с тем, что лётчику приходилось покидать повреждённый самолёт. Часто самолёт теряли во время посадки. Аэродромы первой линии (Аньдунь, Дапу, Мяогоу) располагались близко к морю, а со стороны моря МиГам заходить категорически запрещалось: советский лётчик не должен был попасть в плен контролировавших море американцев. Поэтому «Сейбры» стремились атаковать близ аэродромов — на посадочной прямой самолёт находился с выпущенными шасси и закрылками, то есть не был готов отразить атаку или уклониться от неё. Эти кадры были сделаны пилотом «Сейбра» 14 мая 1953 года. Пилот подбитого МиГа катапультируется. Фото: USAF
Осложняло ситуацию и то, что в воздухе предписывалось говорить только по-корейски.
Для этого мы почти два месяца учились подавать команды в воздухе на корейском языке, а для подсказки держали на правом колене планшет с командами на русском и корейском языках, — вспоминает Сергей Крамаренко. — Надо сказать, что во время учебных полётов дело с подачей команд на корейском языке обстояло более или менее благополучно. Тогда имелось время посмотреть на планшет и подать команду: „Разворот вправо“ или „Разворот влево“. Но когда дело дошло до боевых действий и до гибели порой оставались секунды, все корейские команды моментально улетучивались и весь радиообмен шёл исключительно на русском языке.
В письмах родным запрещалось упоминать об участии в военных действиях, вести дневники и фотографировать тоже было нельзя.
Исходя из оборонительных целей, решено было не маскировать МиГи, а сделать их ещё более заметными. Фюзеляж и крылья самолётов, изготовленные из серебристого алюминия, покрывались ещё и бесцветным лаком и при ярком солнце были видны на десятки километров. Американские лётчики своевременно замечали появление советских самолётов и уходили за береговую черту.
Три МиГа атакуют В-29. Фото: USAF
Уже первые схватки в небе доказали, что американские реактивные самолёты F-80 «Шутинг Стар» и F-84 «Тандерджет» значительно уступают МиГам по скорости, скороподъёмности и вооружению. Бои заканчивались их бегством. Чтобы исправить ситуацию, в начале 1951-го ВВС США срочно направило на Корейский полуостров новейшие истребители — F-86 «Сейбры». Уступая МиГу в скороподъёмности и удельной тяге, они превосходили его в манёвренности, большей дальности полёта и в наборе скорости на пикировании. Но МиГ обладал преимуществами в вооружении: три пушки (две калибра 23 мм и одна 37 мм) с прицельной дальностью 800 м против 6 пулемётов калибра 12,7 с дальностью стрельбы 400 м.
Впрочем, МиГам приходилось иметь дело в воздухе не только с американцами, но и с военными других стран, выступавшими под флагом ООН. Так, свои военные силы предоставила и Австралия. Однако боевые качества австралийских лётчиков и техническое оснащение их самолётов было таково, что уже после первых свиданий с советскими асами из шестнадцати машин уцелело лишь четыре.
Советский «щит» над корейским небом вынудил американцев снизить активность боевых действий мелких групп истребителей-бомбардировщиков. Прекратились дневные полёты разведчиков и бомбардировщиков. Наступил период воздушных боёв крупных групп истребителей F-86 с МиГами.
Один из самых массовых налётов американской авиации произошёл 12 апреля 1951 года, когда американцы пытались бомбить железнодорожный мост через реку Ялуцзян у населённого пункта Сингисю. Это была единственная железнодорожная магистраль, по которой снабжались корейские войска. В схватке участвовало более сорока бомбардировщиков B-29, действовавших под прикрытием около сотни истребителей F-80 и F-84, разбитых на мелкие группы. Кроме того, в налёте участвовали группы сковывающих истребителей F-86, около пятидесяти самолётов. На отражение этого налёта с аэродрома Аньдунь было поднято около пятидесяти МиГов. Бой проходил на высоте 7-8 тыс. м в течение 20 минут. МиГи парами и четвёрками атаковали группы Б-29, не обращая внимание на группы сопровождения. В итоге было сбито 14 американских самолётов. Два советских самолёта были повреждены, но вскоре, устранив неполадки, их вернули в строй.
Всего в этом бою через реку смогли прорваться лишь три американских самолёта. Они сбросили три шеститонные радиоуправляемые бомбы, взрыв от которых повредил одну из опор моста, — но уже через несколько дней стратегически важный мост был восстановлен. В американских ВВС на целую неделю был объявлен траур по погибшим лётчикам.
64-й истребительный авиакорпус вёл боевые действия на территории Кореи почти три года. В общей сложности за это время было сбито 1525 самолётов противника, 1099 из них были сбиты силами авиации. Советские потери составили 319 самолётов МиГ-15 и Ла-11, в боях пало 120 лётчиков.
Трудно понять, сколько именно самолётов потеряли в воздушной войне над Кореей американские и советские ВВС. Каждая сторона преувеличивает свои победы. Ясно одно: при десятикратном численном перевесе американцы не сумели разбомбить города и электростанции Северной Кореи и завоевать господство в воздухе.
Американцы не сумели доказать, что с ними воюют не корейцы: им не удалось предъявить ни одного пленного советского лётчика. Но они отлично поняли, кто с ними сражается. И уяснили, что основной носитель ядерного оружия — бомбардировщик «B-29» — не сумеет пролететь даже 100 километров над территорией, где есть советские истребители, и при этом не быть сбитым. До появления баллистических ракет ядерная война стала невозможна. Война в Корее окончилась вничью. В ней проиграли корейцы и выиграли все остальные.
Элла Бикмурзина. ТУТ
«Сейбр»и МиГ. Фотография сделана в ноябре 2009-го во время авиашоу в Лас-Вегасе. Фото: Eugene Berman/Shutterstock
Источник: www.yaplakal.com/
Шестьдесят лет назад, 1 ноября 1950 года, впервые в воздушном бою встретились самолёты двух сверхдержав: четыре управляемые советскими лётчиками МиГа-15 и три американских «Мустанга» (P-51 Mustang). Произошло это в ходе Корейской войны (1950–1953), начавшейся как гражданская и чуть было не ставшей прологом третьей мировой.
Американские самолёты «Твин Мустанг» F-82 и «Мустанг» P-51. Фото: USAF
Корейские опекуны
Вопрос о том, как после окончания Второй мировой поступить с Кореей, аннексированной в 1910 году Японией, обсуждался лидерами СССР, США, Великобритании и Китая неоднократно. Во время Каирской конференции в ноябре 1943-го Рузвельт, Черчилль и Чан Кайши договорились, что Корее будет предоставлена свобода и независимость — но не немедленно, а «в должное время», путём введения переходной системы международной опеки. Речь сначала шла о сорока-пятидесяти годах. На Тегеранской и Ялтинской конференциях Сталин фактически присоединился к решению союзников, принципиальных возражений он не имел, но подчеркнул, однако, что с суверенитетом затягивать не стоит — «чем скорее, тем лучше».
Надо сказать, задумка с международной опекой противоречила общепризнанным международным принципам права наций на самоопределение. Почему бы просто не освободить корейский народ от гнёта японцев и не предоставить им право самим решать судьбу своей страны? Это досадное противоречие было порождено во многом искажёнными представлениями о ситуации на Корейском полуострове, что нашло отражение в специальном докладе исследовательской комиссии Арнольда Тойнби (Arnold Joseph Toynbee, 1889–1975), с которым МИД Великобритании и госдепартамент США ознакомились в январе 1945-го. В докладе утверждалось, что корейцы не обладают необходимым политическим опытом в управлении современным государством и не в состоянии осуществлять административные функции на профессиональном уровне. Отмечалось, что корейцам присуща повышенная склонность к склокам как между отдельными личностями, так и между различными политическими группировками. Из доклада следовало, что корейцев необходимо наставить на путь истинный, привить им административные навыки, научить эффективно управлять государством. Отсюда и идея об опеке, ставшая для заинтересованных в укреплении своих позиций в регионе стран крайне выгодной.
После окончания Второй мировой и освобождения Кореи советскими войсками на севере и американскими на юге, в декабре 1945-го прошло московское совещание министров иностранных дел СССР, США и Великобритании, посвящённое корейскому вопросу. Самих корейцев туда не пригласили. Для решения неотложных проблем деколонизации решено было сформировать Временное корейское демократическое правительство и двустороннюю американо-советскую комиссию. Но по большому счёту ничего не вышло, переговоры зашли в тупик. СССР уже тогда выступал с предложением об одновременном выводе с полуострова советских и американских войск и приглашении представителей корейского народа участвовать в обсуждении вопроса об объединении страны, но на Генеральной Ассамблее ООН представители США добились отклонения этого предложения.
Постепенно в условиях нарастающей советско-американской конфронтации две военно-оккупационные зоны превратились в сепаратные государства. Формально раскол Кореи на КНДР во главе с Ким Ир Сеном и Республику Корею во главе с Ли Сын Маном был оформлен в 1948-м. Каждое государство считало себя единственным законным представителем корейского народа и строило планы по насильственному объединению страны.
В сентябре 1949-го Ким Ир Сен обратился к Кремлю с просьбой санкционировать вооруженное вторжение северян на Юг с целью объединения страны, но получил отказ, мотивированный тем, что у него нет необходимого превосходства вооружённых сил.
В Корейской войне СССР де-юре не участвовал. Однако роль советских асов в конфликте, развязанном Ким Ир Сеном с одобрения Сталина, переоценить сложно. Три года они выступали в роли северокорейского щита, не позволяя американцам бомбить мирное население и разрушать хозяйственные объекты. Фото: USAF
Однако уже в апреле–мае 1950-го в ходе конфиденциальных московских переговоров с Ким Ир Сеном Сталин пересмотрел свою позицию и дал «добро». Мировой стратегический баланс, по его мнению, изменился в пользу социализма — 1 октября 1949-го к власти в Китае пришли коммунисты, к тому же были проведены полевые испытания первой советской ядерной бомбы. Сталин, не желая тем не менее в одиночку развязывать войну на Корейском полуострове, настоял на том, что Ким Ир Сен должен заручиться поддержкой Мао Цзедуна. СССР окажет помощь, только если в игру вступит Китай. Не дремал тем временем и Ли Сын Ман, он уже получил заверения американцев в военной помощи, страна активно вооружалась.
Напряжение нарастало. Только за период с начала 1949-го по начало 1950-го произошло более 1800 пограничных вооруженных конфликтов, то есть по 2–3 вооруженных столкновения за сутки. Наконец, 25 июня 1950 года началось форсированное наступление Корейской народной армии от рубежей 38-й параллели к бассейну реки Нактонган. Первые недели были удачными для Ким Ир Сена, под контролем правительства Ли Сын Мана осталось лишь 10% южнокорейской территории.
Совет безопасности ООН отреагировал молниеносно — в первый же день начала войны КНДР была признана агрессором, а 27 июня была принята резолюция № 83 с рекомендацией странам-членам ООН оказать Южной Корее военную помощь. Так американцам развязали руки — теперь они получили право отстаивать свои интересы на Дальнем Востоке, прикрываясь миротворческими флагами ООН.
СССР де-юре в войне не участвовал. Советские дипломаты с первых же дней конфликта, подчёркивая непричастность Союза, стремились доказать, что конфликт носит сугубо внутренний характер и корейский народ имеет право высказаться в пользу того или иного сценария национального суверенитета. Однако в Москве и Пекине прекрасно понимали, что исчезновение КНДР — «форпоста социализма» в Северо-Восточной Азии — нанесёт колоссальный геополитический урон советско-китайской коалиции. В такой критической ситуации было принято решение об оказании непосредственной военной поддержки выдохшейся северокорейской армии: Китай — сухопутными войсками, а СССР — военно-воздушными силами. В соответствии с этим решением 25 октября 1950 года начался массированный ввод в Корею 250 тыс. «китайских народных добровольцев», а СССР стал перебрасывать на Дальний Восток лётчиков и самолёты.
Первый правитель северокорейского государства Ким Ир Сен с китайскими добровольцами
Советский зонтик над Кореей
До того, как настоящие зачинщики бойни вышли из-за кулис, боевой состав авиации Севера и Юга не впечатлял. В распоряжении КНДР была одна авиационная дивизия, в которой числилось около 2 800 человек и 226 устаревших самолётов советского производства. Войска Республики Корея насчитывали около трёх тысяч человек и 60 самолётов. Воздушные силы были задействованы с первого же дня войны — 25 июня 1950-го 50 самолётов ВВС КНДР совершили налёт на южнокорейский аэродром Кимпхо. Но авиационный потенциал корейцев был невелик и значимую роль в ходе военных действий не играл.
Ли Сын Ман возлагал надежды на поддержку американцев. К июню 1950-го ВВС США на Дальнем Востоке состояли из трёх воздушных армий и располагали 1172 самолётами. В ходе войны парк был удвоен. Самой мощной и обученной была 5-я воздушная армия, имевшая боевой опыт Второй мировой. Базировалась она на хорошо оборудованных аэродромах, расположенных в Японии и Южной Корее.
Что же касается советской авиации, то информация об её участии в корейском конфликте была официально недоступна несколько десятилетий. Первые публикации стали появляться лишь в 1990-е, и особую ценность среди них имеют воспоминания самих участников событий.
В октябре 1950-го было принято решение отправить в Корею 324-ю истребительскую авиационную дивизию. В состав дивизии вошли 176-й гвардейский полк под командованием подполковника Кошеля и 196-й истребительный авиаполк с частями обслуживания под командованием подполковника Пепеляева. Позднее, в ноябре 1950-го, эта дивизия войдёт в состав 64-го истребительно-авиационного корпуса. Лётный состав формировался исключительно из добровольцев. Участники событий вспоминают, что большинство лётчиков, памятуя о Второй мировой, не проявляли особого рвения ехать на Корейский полуостров. Всё же рисковать жизнью, оказывая поддержку дружественной стране, это совсем не то же, что сражаться за свободу родины.
Корейскую войну принято считать своеобразным полигоном для испытаний новой боевой техники. В этой баталии впервые проверяли свои возможности реактивные истребители, самолёты-разведчики, истребители-бомбардировщики. Особое значение придавалось противоборству советского МиГа-15 и американского «Сейбра» F-86. Рисунок 1951 года «Аллея МиГов». Аллеей МиГов называли контролируемый советскими лётчиками воздушный коридор вдоль южного берега реки Ялуцзян. Иллюстрация: William S. Phillips/National Guard
Сформированные экипажи, звенья, эскадрильи получили 31 самолёт МиГ-15. Самолёты упаковали в специальные ящики, погрузили на железнодорожные платформы и под охраной отправили в Китай. «Чтобы меньше тратиться на дальнюю поездку, личный состав авиадивизии не стали одевать в гражданское платье, а просто сняли со всех солдат и офицеров погоны, петлицы, знаки различия, так что внешне все мы враз стали выглядеть не военнослужащими, а в лучшем случае демобилизованными воинами», — вспоминает в своей книге Евгений Георгиевич Пепеляев, командовавший 196-м истребительным авиационным полком.
Основная задача советских асов заключалась в том, чтобы прикрыть от ударов с воздуха гидроэлектростанции на реке Ялуцзян, железнодорожные мосты в районе Гисю и основные пути снабжения китайских добровольцев и войск КНДР. Этим и объясняется тактика воздушных боёв. Советские асы должны были быть воздушным щитом, они не столько нападали, сколько обороняли — в отличие от американцев, с первых же дней начавших активно бомбить не только военные, но и мирные объекты. Десятки тысяч литров напалма сбрасывались изо дня в день на корейские населённые пункты. До вмешательства советской авиации господство американцев в корейском небе было безоговорочным.
Правила мимикрии
Почти все воздушные бои проходили над территорией КНДР. Если бы сбитого на территории Южной Кореи лётчика подобрали американские спасательные команды, появился бы повод обвинить СССР во вмешательстве в войну. Наши же дипломаты продолжали настаивать, что советских войск в Корее нет, и американцы не спешили их разоблачать — ситуация и без того была накалённой. Советские лётчики не имели при себе документов, удостоверявших личность, и носили китайскую форму: хлопчатобумажные брюки синего цвета, китель цвета хаки, хромовые сапоги. На кармане кителя красовались иероглифы: «Народно-освободительная армия Китая».
Но и китайская форма не спасала от трагических недоразумений. Так, в 1951-м спускавшегося на парашюте старшего лейтенанта Евгения Михайловича Стельмаха (1923–1951) китайцы приняли за американца. Его обстреляли. Сам же Стельмах, посчитав, что имеет дело с южнокорейцами, стал отстреливаться. В итоге он застрелился, не желая попасть в плен.
Более половины случаев потерь МиГов была связана с тем, что лётчику приходилось покидать повреждённый самолёт. Часто самолёт теряли во время посадки. Аэродромы первой линии (Аньдунь, Дапу, Мяогоу) располагались близко к морю, а со стороны моря МиГам заходить категорически запрещалось: советский лётчик не должен был попасть в плен контролировавших море американцев. Поэтому «Сейбры» стремились атаковать близ аэродромов — на посадочной прямой самолёт находился с выпущенными шасси и закрылками, то есть не был готов отразить атаку или уклониться от неё. Эти кадры были сделаны пилотом «Сейбра» 14 мая 1953 года. Пилот подбитого МиГа катапультируется. Фото: USAF
Осложняло ситуацию и то, что в воздухе предписывалось говорить только по-корейски.
Для этого мы почти два месяца учились подавать команды в воздухе на корейском языке, а для подсказки держали на правом колене планшет с командами на русском и корейском языках, — вспоминает Сергей Крамаренко. — Надо сказать, что во время учебных полётов дело с подачей команд на корейском языке обстояло более или менее благополучно. Тогда имелось время посмотреть на планшет и подать команду: „Разворот вправо“ или „Разворот влево“. Но когда дело дошло до боевых действий и до гибели порой оставались секунды, все корейские команды моментально улетучивались и весь радиообмен шёл исключительно на русском языке.
В письмах родным запрещалось упоминать об участии в военных действиях, вести дневники и фотографировать тоже было нельзя.
Исходя из оборонительных целей, решено было не маскировать МиГи, а сделать их ещё более заметными. Фюзеляж и крылья самолётов, изготовленные из серебристого алюминия, покрывались ещё и бесцветным лаком и при ярком солнце были видны на десятки километров. Американские лётчики своевременно замечали появление советских самолётов и уходили за береговую черту.
Три МиГа атакуют В-29. Фото: USAF
Уже первые схватки в небе доказали, что американские реактивные самолёты F-80 «Шутинг Стар» и F-84 «Тандерджет» значительно уступают МиГам по скорости, скороподъёмности и вооружению. Бои заканчивались их бегством. Чтобы исправить ситуацию, в начале 1951-го ВВС США срочно направило на Корейский полуостров новейшие истребители — F-86 «Сейбры». Уступая МиГу в скороподъёмности и удельной тяге, они превосходили его в манёвренности, большей дальности полёта и в наборе скорости на пикировании. Но МиГ обладал преимуществами в вооружении: три пушки (две калибра 23 мм и одна 37 мм) с прицельной дальностью 800 м против 6 пулемётов калибра 12,7 с дальностью стрельбы 400 м.
Впрочем, МиГам приходилось иметь дело в воздухе не только с американцами, но и с военными других стран, выступавшими под флагом ООН. Так, свои военные силы предоставила и Австралия. Однако боевые качества австралийских лётчиков и техническое оснащение их самолётов было таково, что уже после первых свиданий с советскими асами из шестнадцати машин уцелело лишь четыре.
Советский «щит» над корейским небом вынудил американцев снизить активность боевых действий мелких групп истребителей-бомбардировщиков. Прекратились дневные полёты разведчиков и бомбардировщиков. Наступил период воздушных боёв крупных групп истребителей F-86 с МиГами.
Один из самых массовых налётов американской авиации произошёл 12 апреля 1951 года, когда американцы пытались бомбить железнодорожный мост через реку Ялуцзян у населённого пункта Сингисю. Это была единственная железнодорожная магистраль, по которой снабжались корейские войска. В схватке участвовало более сорока бомбардировщиков B-29, действовавших под прикрытием около сотни истребителей F-80 и F-84, разбитых на мелкие группы. Кроме того, в налёте участвовали группы сковывающих истребителей F-86, около пятидесяти самолётов. На отражение этого налёта с аэродрома Аньдунь было поднято около пятидесяти МиГов. Бой проходил на высоте 7-8 тыс. м в течение 20 минут. МиГи парами и четвёрками атаковали группы Б-29, не обращая внимание на группы сопровождения. В итоге было сбито 14 американских самолётов. Два советских самолёта были повреждены, но вскоре, устранив неполадки, их вернули в строй.
Всего в этом бою через реку смогли прорваться лишь три американских самолёта. Они сбросили три шеститонные радиоуправляемые бомбы, взрыв от которых повредил одну из опор моста, — но уже через несколько дней стратегически важный мост был восстановлен. В американских ВВС на целую неделю был объявлен траур по погибшим лётчикам.
64-й истребительный авиакорпус вёл боевые действия на территории Кореи почти три года. В общей сложности за это время было сбито 1525 самолётов противника, 1099 из них были сбиты силами авиации. Советские потери составили 319 самолётов МиГ-15 и Ла-11, в боях пало 120 лётчиков.
Трудно понять, сколько именно самолётов потеряли в воздушной войне над Кореей американские и советские ВВС. Каждая сторона преувеличивает свои победы. Ясно одно: при десятикратном численном перевесе американцы не сумели разбомбить города и электростанции Северной Кореи и завоевать господство в воздухе.
Американцы не сумели доказать, что с ними воюют не корейцы: им не удалось предъявить ни одного пленного советского лётчика. Но они отлично поняли, кто с ними сражается. И уяснили, что основной носитель ядерного оружия — бомбардировщик «B-29» — не сумеет пролететь даже 100 километров над территорией, где есть советские истребители, и при этом не быть сбитым. До появления баллистических ракет ядерная война стала невозможна. Война в Корее окончилась вничью. В ней проиграли корейцы и выиграли все остальные.
Элла Бикмурзина. ТУТ
«Сейбр»и МиГ. Фотография сделана в ноябре 2009-го во время авиашоу в Лас-Вегасе. Фото: Eugene Berman/Shutterstock
Источник: www.yaplakal.com/
