Лицо Великой Войны. К 90-летию окончания (25 фото+текст)

...90 лет назад, в этот день, в салон-вагон маршала Франции Фоша вошла германская делегация, чтобы подписать перемирие. В 11 утра оно вступило в силу. Великая Война (как её тогда называли) завершилась.



Эту войну не ждали – Европа времен belle époque была довольно беспечной, и никто не подозревал, чем в итоге обернется роковой выстрел в Сараево.
Вчера ещё лондонец спокойно заказывал сквозной билет через Остенде и Берлин на Петербург, чтобы выехать Трансссибирской магистралью на Харбин и далее на Дальний, а затем сесть на стыковочный пароход, идущий в Страну Восходящего Солнца. Всего лишь за 30 лет до «бель эпок» такое казалось невероятным, и люди небезосновательно надеялись на дальнейшие чудеса прогресса.
А сегодня – окопы внезапно перерезали старушку Европу, над Ла-Маншем появились боевые цеппелины, и германские армии подошли к Парижу, сокрушив Бельгию. Армия Самсонова погибала в лесах Восточной Пруссии, давая Франции шанс. Вскоре и ядовитые газы поползли над окопами; русскому Севастополю устроили побудку, а на Галлиполи началась мясорубка. Страны превратились в военные лагеря, и война постепенно затронула каждого человека, чего до этого никогда не было. Взаимное ожесточение достигло апогея через два года в страшной мясорубке Вердена. А война нашла новое измерение, которого никто не ожидал – пропагандистское и социалистическое.
Из войны Европа вышла ошеломленной пережитым, в полушоковом и мстительном состоянии, потеряв миллионы солдат. Империи войну не пережили, растворившись в национальных государствах и распавшись; а Россия и вовсе учудила, начав поджигать запал мировой Революции, чтобы строить Новый Мир.
Проигравших попытались максимально унизить, что в итоге привело к тому, что в тот же компьенский вагон всего лишь через 21 год снова зашли немцы и французы. Правда, их роли поменялись. Но всё это было потом…
Эту войну в сегодняшнем обществе мало знают – разве что те, кто увлекается историей. Поэтому я предлагаю вглядеться в её лицо — во времена прошедшие, но страшные. Посмотрите на фотографии с «Огонька» и «Нивы», на другие снимки, чтобы кое-что вспомнить.

1914 год. Главы союзных империй — Николай и Георг. Увешаны орденами до пупа и уверены в том, что прогресс неостановим.



И другая сторона — дорогой кузен Вилли кузена Ники, или, проще, кайзер Второго Рейха Вильгельм II. Почти все царствующие особы предвоенной Европы были родственниками через династические связи, и русский Николай с германским Вильгельмом — не исключение.



Война не сразу стала жестокой — в 1914 году ещё пытались вести себя «по-рыцарски». Ещё не было тотального ожесточения — но все это придёт очень скоро



А вот и новое измерение войны, необычное для современников — воздушное. Воздух перестал быть нейтральной субстанцией, и тоже стал врагом.



Но цеппелины были не так страшны — всего лишь за четыре года авиация пережила невероятный для мирного времени прогресс, превратившись в новый вид (не род!) войск. С тех пор и ведет своё наименование триада — армия, авиация и флот.



И это тоже — примета прошедшего времени. Правительства ещё не осознавали, какую гибельную роль для общества несет надлом армии и падение боевого духа. В 1914-м ещё публиковали некрологи на крейсера с полной публикацией фамилий и званий. Пройдёт всего лишь год, и после тяжелых поражений в Польше и Галиции подобная практика станет очень редкой.



А вот и оно — новое лицо войны, химическое. Да, оно не было красивым — люди слепли от нового вида оружия, получали отравления и умирали. Пришлось надевать противогазы.



1915. Можно почитать про «удушливые газы».



1915. Мало кто знает, но прямо в Зимнем Дворце тоже был устроен лазарет.



1915. А вот и пробы пропаганды против противостоящих держав: несмотря на тяжкое положение, врагов надо всё-таки изображать имеющими большие проблемы. Не всегда «правда» правильна, в войне — она губительна.



Ноябрь 1915, обложка «Огонька»: встреча германца и русского.



1915. «В стане врагов». Лагеря ещё цивилизованные, они отпускают инвалидов и имеют почтовое сообщение, и содержат «лавки» и «кухни». Можно и сбежать, как это сделал поручик Тухачевский. Аушвиц с Бухенвальдом ещё впереди, погодите.



1915. Расстрел германского шпиона. Всё, господа, «милосердия» хватит.



1915. Юго-Западный фронт, полевая кухня и раздача провианта.



А вот и зачатки того, что всего лишь через 20 лет начнет практиковаться широко и беспощадно: бомбардировки с воздуха. Да, австро-венгерские «аэропланы» бомбардировали прекрасную Венецию и конкретно собор св.Марка. Путь к рейхсмаршалу Герингу и к маршалу Артуру Харрису, а также к Хиросиме и Токио пролагали ещё тогда, в 1915-м. Масштабы выросли, методики изменились, но суть — осталась.



1916. Англичане на позициях близ Ипра.



1916. Однако война-войной, а «обед по расписанию»: имперский Петербург жил своей легкой жизнью, война и вши — она где-то там, далеко; пусть эти лохи там гниют, кто не смог отмазаться от фронта или купить белый билет, а тем, кто «умный» — надо развлечься и отдохнуть.



Князь Феликс Юсупов-младший как раз в это время ездит по Петербургской губернии со свитой в поисках подходящих материалов для нового убранства своего дворца на Мойке — модернового. Старое, классицистическое, беспощадно ломается — пора отжившее выкинуть на свалку. А война… война — она не для нас, она для «масс».

Санитар Серёжа Есенин в Царскосельском госпитале.



1916. Рисунок о наступлении в Галиции, позже получившем название «Брусиловский прорыв».



1916. «Пожаловали в подполковники».



1916. На Кавказском фронте. Кстати сказать, генерал Юденич командовал им вполне успешно.



1917. Вот уже и новые времена, Империи уже нет, и разьезжает в Царском Селе на автомобиле прогрессивный военный министр Керенский. Хорошее занятие, для подьема настроения.



Вскоре февралисты просрут всё возможное, всего лишь за полгода доведя территорию бывшей Империи до состояния полной дезорганизации и краха — до такой ручки, что останется лишь каким-то решительным силам эту власть поднять с земли и использовать по назначению.
Такие силы, конечно же, нашлись.

Однако пока что ещё на улицах идёт агитация за «Войну до победнаго конца». Москва, март 1917.



1917. «Заём Свободы». Но нет в заёме огонька…



1918, Брест-Литовск. А вот и Лев Давидович в середине кадра, трётся среди господ в пикельхаубе. Он приехал подписывать мир с Германией, и он его подпишет — со второй попытки. Однако господа в пикельхаубе зря радуются — большевики ещё им воткнут свой шест в бок: оттуда, откуда они его не ждут, в виде агитации, волнений, а затем и Ноябрьской революции с восстанием в Киле.



1918, Фландрия. Солдата справа — в звании ефрейтора — зовут Адольф. Он австриец, и он не поступил в академию в Вене восемь лет назад. Скоро он получит Железный Крест 1-го класса, а также свою положенную порцию отравляющих газов. Что он устроит в мире через двадцать лет, пока ещё никто не знает…



1918. Ноябрьская революция в Германии: спартаковские грузовички разьезжают среди ликующей толпы, сквозь Бранденбургские ворота. Армии Второго Рейха ещё стоят во Франции и Бельгии, но пора уже ехать в вагон к маршалу Фошу — «мировая революция» добралась и сюда, а Антанта копит силы для грандиозной кампании 1919 года. Шансов нет.



Такие вот коллажи «Героев и жертв» публиковались в русских ежемесячных журналах. Коллажи очень сложные, и в вёрстке и в монтаже. Мы также видим, что редакторами применялся принцип: «чем больше звание и титул, тем больше величина портрета». Ну что ж, примета времени и сословного общества.



И тем не менее, надо обязательно отдать дань памяти погибшим в той войне: ведь это же наши люди. Это наши предки — прадеды, прапрадеды и они, конечно, заслуживают уважения — те, кто воевал.

periskop