1070
0,3
2013-12-06
Фабрика Уорхола
В 1963 году Уорхол приобретает здание в Манхэттене, которое получает название «Фабрика». Здесь Энди ставит на массовое производство произведения искусства. Однако «Фабрика» нарушает привычные представления об уединенной мастерской художника. «Фабрика» — становится синонимом вседозволенности. Она превращается в некий модный салон, прибежище для богемы, где актеры, музыканты и художники веселятся, окунаясь в наркотический трип, и всеми способами желают выманить улыбку самого Энди Уорхола, которой он нередко одаривал других.
Вы думали, что для работы художника нужно уединение? Как бы не так. В Фабрике бурлила разгульная жизнь, но при этом она производила до 80 шелкографий в день, а в год выпускала около тысячи работ. Да, Фабрика — это коммерческое предприятие, где Энди — руководитель. При этом Фабрика стала Меккой для богемы. Стены, окрашенные в серебряный цвет, символизировали новое искусство.
Все, все желали оказаться в Фабрике. Я говорю вам, что там царила атмосфера вседозволенности. Но понимаете ли вы всю ее широту? Это не просто наркотики и секс, это еще и полная свобода действий. Один герой не выходил из Фабрики больше года, таким образом он пытался достичь нирваны. А в другой комнате читали стихи и упивались алкоголем, во второй обсуждали все самые свежие сплетни, в третьей ругались.
Сам Энди работал в уединенном уголке, регулярно выходя в «свет» своей Фабрики, где на него тут же нападали юные девицы, желающие приковать к себе внимание этого гения. Энди упивался вниманием, купался в атмосфере тусовки, он жил всей этой роскошью откровенно развратной модели: делал комплименты, улыбался, разговаривал и шутил, обманывал, лгал, покупал запрещенные вещества и подсаживал на них других.
Энди быстро забывал о людях, и вчерашние любимчики мигом становились просто «никем». Он не любил людей, у Энди вообще было своеобразное понимание любви.
Люди сильно преувеличивают значение любви. Она не всегда так важна. То же относится к жизни — ее значение люди тоже преувеличивают.Особенное понимание жизни, и оно создает чувство, что Энди устал от жизни. Он любил говорить в интервью, что было бы намного лучше, если бы он не рождался.
Я не хотел рождаться. Это было ошибкой. Все равно как меня выкрали и продали в рабство. Меня никогда не трогали собственные работы. Я делаю дешевую писанину и нравлюсь обычным людямВсе это рождало особое отношение и к людям. Он любил наблюдать за их падением. Он любил, когда постетители Фабрики открывали ему свою душу, а он нагло записывали все это на пленку. Энди снимал кино, где люди обнажали свои души. И не только души, но и…
Но и задницы. Впрочем, многие гости Фабрики искренне верили Энди, этому человеку искусства и тому, что он все делает для себя. А он, безнравственный и уставший, делал все для… неизвестно чего. Просто делал. И таким поведением нажил себе уйму врагов. Например, вот что кричал близкий друг Энди Тейлор Мэд перед премьерой фильма «Задница Тейлора Мэда»:
Я убью его! Он снимал для себя и обещал, что никому не покажет! Он обманет кого угодно, высосет все соки и выбросит на помойку.
Энди был довольно странным, но жил по своим убеждениям. Он не пришел ни на похороны матери, ни на похороны Седжвик, с которой прожил несколько лет. Даже когда приближенный Энди Фрэдди Херко, которого он обманул, обещав снять в фильме, а потом просто выгнал, придя домой, включил «Реквием» Моцарта, принял огромную дозу ЛСД и выбросился из окна, Уорхол выразил сочувствие, но не смерти Фрэдди, а тому, что…
Почему он ничего не сказал мне? Мы ведь могли снять на пленку, как он падает!
Исключений для Энди не было. Эди Седжвик, его муза, которая ушла от Энди, также не изменила его отношения к людям. Энди пристрастил Седжвик к героину, и в течение двух лет после расставания девушка мучилась от зависимости, звонила Уорхолу, прося деньги на лечение, а он просто игнорировал. К слову, Энди переживал несколько дней расставание с Эди, ведь считал ее близкой. Но…
Все это создавало особую атмосферу Фабрики. Никакого домашнего уюта, никакого доверия и понимания. Везде только одно — тусовка. Энди любил тусовки. Даже если бы открытие общественного туалета сделали бы событием, Энди появился бы там первым. И атмосферу тусовки, благодаря которой он и жил, Уорхол успешно перенес в Фабрику.
Но после некого события Фабрика умерла. Безупречный организм, маятник, система была разрушена. И разрушена была Энди Валери, этой «надоедливой феминисткой». Она мечтала, чтобы Энди поставил фильм по ее сценарию, но когда Уорхол прочитал его, то, швырнув тот в стену, назвал его слишком «грязным». Валери не раз приходила в Фабрику, прося вернуть рукопись, на что Энди отвечал, чтобы она пришла позже, ведь рукопись где-то затерялась.
Однажды, не выдержав, Валери просто пришла в Фабрику, и начала стрелять. Сделала три выстрела, один из которых попал в Энди. Она прострелила ему легкое. Потом спокойно вышла из Фабрики и купила за углом персиковое мороженое. Через 15 минут приехала скорая и констатировала клиническую смерть Уорхола.
Энди чудом выжил. Он говорил, что это событие ничуть не изменило его, что люди в принципе не меняются. Но перемены произошли: у Энди обострились его детские страхи, он начал бояться людей и перегородил вход в Фабрику конторской стойкой. Это означало конец. Конец всему тому, чем жил Уорхол. Тому празднику, который всегда был с ним.
Вы думали, что для работы художника нужно уединение? Как бы не так. В Фабрике бурлила разгульная жизнь, но при этом она производила до 80 шелкографий в день, а в год выпускала около тысячи работ. Да, Фабрика — это коммерческое предприятие, где Энди — руководитель. При этом Фабрика стала Меккой для богемы. Стены, окрашенные в серебряный цвет, символизировали новое искусство.
Все, все желали оказаться в Фабрике. Я говорю вам, что там царила атмосфера вседозволенности. Но понимаете ли вы всю ее широту? Это не просто наркотики и секс, это еще и полная свобода действий. Один герой не выходил из Фабрики больше года, таким образом он пытался достичь нирваны. А в другой комнате читали стихи и упивались алкоголем, во второй обсуждали все самые свежие сплетни, в третьей ругались.
Сам Энди работал в уединенном уголке, регулярно выходя в «свет» своей Фабрики, где на него тут же нападали юные девицы, желающие приковать к себе внимание этого гения. Энди упивался вниманием, купался в атмосфере тусовки, он жил всей этой роскошью откровенно развратной модели: делал комплименты, улыбался, разговаривал и шутил, обманывал, лгал, покупал запрещенные вещества и подсаживал на них других.
Энди быстро забывал о людях, и вчерашние любимчики мигом становились просто «никем». Он не любил людей, у Энди вообще было своеобразное понимание любви.
Люди сильно преувеличивают значение любви. Она не всегда так важна. То же относится к жизни — ее значение люди тоже преувеличивают.Особенное понимание жизни, и оно создает чувство, что Энди устал от жизни. Он любил говорить в интервью, что было бы намного лучше, если бы он не рождался.
Я не хотел рождаться. Это было ошибкой. Все равно как меня выкрали и продали в рабство. Меня никогда не трогали собственные работы. Я делаю дешевую писанину и нравлюсь обычным людямВсе это рождало особое отношение и к людям. Он любил наблюдать за их падением. Он любил, когда постетители Фабрики открывали ему свою душу, а он нагло записывали все это на пленку. Энди снимал кино, где люди обнажали свои души. И не только души, но и…
Но и задницы. Впрочем, многие гости Фабрики искренне верили Энди, этому человеку искусства и тому, что он все делает для себя. А он, безнравственный и уставший, делал все для… неизвестно чего. Просто делал. И таким поведением нажил себе уйму врагов. Например, вот что кричал близкий друг Энди Тейлор Мэд перед премьерой фильма «Задница Тейлора Мэда»:
Я убью его! Он снимал для себя и обещал, что никому не покажет! Он обманет кого угодно, высосет все соки и выбросит на помойку.
Энди был довольно странным, но жил по своим убеждениям. Он не пришел ни на похороны матери, ни на похороны Седжвик, с которой прожил несколько лет. Даже когда приближенный Энди Фрэдди Херко, которого он обманул, обещав снять в фильме, а потом просто выгнал, придя домой, включил «Реквием» Моцарта, принял огромную дозу ЛСД и выбросился из окна, Уорхол выразил сочувствие, но не смерти Фрэдди, а тому, что…
Почему он ничего не сказал мне? Мы ведь могли снять на пленку, как он падает!
Исключений для Энди не было. Эди Седжвик, его муза, которая ушла от Энди, также не изменила его отношения к людям. Энди пристрастил Седжвик к героину, и в течение двух лет после расставания девушка мучилась от зависимости, звонила Уорхолу, прося деньги на лечение, а он просто игнорировал. К слову, Энди переживал несколько дней расставание с Эди, ведь считал ее близкой. Но…
Все это создавало особую атмосферу Фабрики. Никакого домашнего уюта, никакого доверия и понимания. Везде только одно — тусовка. Энди любил тусовки. Даже если бы открытие общественного туалета сделали бы событием, Энди появился бы там первым. И атмосферу тусовки, благодаря которой он и жил, Уорхол успешно перенес в Фабрику.
Но после некого события Фабрика умерла. Безупречный организм, маятник, система была разрушена. И разрушена была Энди Валери, этой «надоедливой феминисткой». Она мечтала, чтобы Энди поставил фильм по ее сценарию, но когда Уорхол прочитал его, то, швырнув тот в стену, назвал его слишком «грязным». Валери не раз приходила в Фабрику, прося вернуть рукопись, на что Энди отвечал, чтобы она пришла позже, ведь рукопись где-то затерялась.
Однажды, не выдержав, Валери просто пришла в Фабрику, и начала стрелять. Сделала три выстрела, один из которых попал в Энди. Она прострелила ему легкое. Потом спокойно вышла из Фабрики и купила за углом персиковое мороженое. Через 15 минут приехала скорая и констатировала клиническую смерть Уорхола.
Энди чудом выжил. Он говорил, что это событие ничуть не изменило его, что люди в принципе не меняются. Но перемены произошли: у Энди обострились его детские страхи, он начал бояться людей и перегородил вход в Фабрику конторской стойкой. Это означало конец. Конец всему тому, чем жил Уорхол. Тому празднику, который всегда был с ним.
