Разум и материя.

В XVII веке Рене Декарт основывал свое видение природы на фундаментальном различении между двумя независимыми и отдельными сферами — сферой разума, «вещи мыслящей» (res cogitans), и сферой материи, «вещи протяженной» (res extensa). Такой концептуальный разрыв между разумом и материей более трехсот лет был общим местом западной науки и философии.

Следуя Декарту, ученые и философы продолжали считать разум некоей непостижимой сущностью и не могли представить себе, каким образом эта «мыслящая вещь» соотносится с телом. И хотя нейробиологи уже в XIX веке знали о теснейшей связи мозговых структур с мыслительными функциями, конкретное соотношение разума и мозга оставалось загадкой.

Еще совсем недавно, в 1994 году, редакторы антологии, озаглавленной «Сознание в философии и когнитивной нейробиологии» честно признавались в предисловии: «И хотя ни у кого не вызывает сомнений, что разум каким-то образом связан с мозгом, по поводу конкретной природы этой связи единого мнения нет до сих пор».

Решительный прогресс, достигнутый в этом отношении благодаря системному видению жизни, состоял в отказе от картезианских воззрений на разум как на вещь и понимании того, что разум и сознание суть не вещи, а процессы.

В биологии такая новая концепция разума была разработана в 60-е годы Грегори Бэтсоном, использовавшим термин «ментальный процесс», и независимо от него Умберто Матураной, чьи научные интересы касались в первую очередь когнитивности, т. е. процесса познания. В 1970-х годах Матурана и Франсиско Варела развили первоначальные построения Матураны в полноценную теорию, получившую известность как сантьягская теория познания. За прошедшие двадцать пять лет изучение человеческого разума под таким системным углом зрения породило разностороннюю междисциплинарную область, получившую название когнитивистики. Этой новой науке удалось выйти за традиционные рамки биологии, психологии и гносеологии.

Концептуальный прорыв сантьягской теории станет наиболее очевиден, если мы вернемся к щекотливому вопросу о связи между разумом и телом. В сантьягской теории связь эта проста и недвусмысленна. Картезианское представление о разуме как о «мыслящей вещи» отвергается. Разум более не вещь, а процесс — процесс познания, отождествляемый с процессом жизнедеятельности. Мозг — это специфическая структура, через посредство которой этот процесс протекает.

Современные ученые, как всегда, снова изобрели велосипед, ведь в древности рациональный человеческий разум считался лишь одним из аспектов нематериальной души или духа. Основное различие проводилось не между телом и разумом, а между телом и душой или же телом и духом. В древних языках понятия души и духа передаются посредством метафоры дыхания жизни. Слова, означающие «душу» на санскрите (atman), греческом (psyche) и латинском (animd) языках, означают «дыхание». То же верно и для слов, означающих «дух»: spiritus по-латыни, рпеита по-гречески и ruah по-древнееврейски. Все они также означают «дыхание». За всем этими издревле стоит та общая идея, что душа или же дух— это дыхание жизни, т.е. основа.

Тоже самое говорится и в Ведах, которые были записаны (не написаны!) еще 5 000 лет тому, что ставит их в ранг самого древнейшего писания человечества. Так там ясно утверждается, что материя – это мертвая субстанция, не обладающая разумом и жизнью, и именно душа является живым существом, которое одевает материальное тело для деятельности в этом мире, точно также как мы с Вами одеваем костюм идя на работу, спортивную форму, когда идем в спортзал, на фестивали и праздники мы одеваемся по – третьему… И ни кому в голову не приходит называть эти костюмы живыми, более того, говорить, что костюм и есть настоящее «Я». И источник любой деятельности в этом мире – это желания души, которая обладает разумом и которая временно находится в материальном теле, управляя которым с легкостью совершает деятельность.

Таким образом, логически рассуждая, понимаем, что «я» не есть это временное тело, я есть душа, находящаяся в этом теле. Тогда все становится на свои места и все понятно. Почему мне, а точнее, не настоящему мне, а моему телу, иногда хочется что-то «эдакое», что мне (настоящему) отвратительно и не приятно. Почему я ощущаю себя тем же самым, не смотря на пролетевшие годы, которые значительным образом изменили мое материальное тело. Почему самые страшные и глубокие страдания – это не физические страдания — боль, причиненная моему телу, а психические и моральные – боль, причиненная настоящему мне… И еще много почему сразу с легкостью становится понятными.

Но главное «почему» для любопытных почемучек – как увидеть себя настоящего и кто источник (причина) существования меня истинного (мама и папа, которых мы принимаем за таковых, просто дали мне временное материальное тело, но кто настоящие мои отец и мать, кто мне дал истинную жизнь (духовное тело), а не временный материальный «костюмчик»)?