Художественная речь: что такое лекция-перформанс?

На протяжении последнего десятилетия мы могли наблюдать повсеместное распространение художественных явлений, основанных на производстве дискурса и разговорного языка. Галереи и музеи все чаще организуют выступления, устные презентации, дискуссии, симпозиумы, образовательные платформы и лекции художников, которые, как кажется, размыли четкие границы между художниками, критиками, кураторами и другими участниками арт-мира. Из местечкового и маргинального феномена, который был ограничен лишь несколькими институциями и сообществами, дискурсивность стала общим и качественно определяющим условием существования современного искусства.

Несмотря на несколько понятий, которые пытались концептуализировать эти тенденции («образовательный поворот» «новый институционализм», «производство знания» или «дискурсивная выставка»), ни одно из них не анализировало саму онтологию, жанровую специфику, а также художественно-критический контекст и историческую генеологию лекции-перформанса как нового жанра искусства. Вместо этого все эти термины описывали речь как коммуникацию, обращаясь к инфраструктуре, к институциональному, образовательному и кураторскому аспекту этих практик, либо же рассматривали их как результат самого изменения в способе производства — перехода от фордизма к пост-фордизму и новой экономике, основанной на знании и информации.

Некоторые прецеденты начала двадцатого века (в частности акции футуристов, дадаистов и советстких авангардистов) напоминают современные лекции-перформансы, однако выделение и осознание их в качестве отдельного жанра исторически стало возможным лишь после возникновения концептуализма в 1960-е годы, а также искусства перформанса, где основным инструментом становилось само тело художника. Именно тогда и были созданы легендарные лекции-перформансы avant la letter: Robert Morris представил свое «23.1» (1964) повторяя губами записанную им же лекцию Эрвина Панофски, периодически обнажая рассинхрон. В то же время Генри Флинт, изобретатель термина concept-art, читал свои «анти-лекции», отрицая искусство как таковое. В 90-е годы мы также можем вспомнить «дискурсивные интервенции» Андреа Фрейзер. Однако массовое распростарение лекций стало возможным, благодаря специальной инфраструктуре, которая соединила в себе черты белого куба и лекционного зала такие, как Performa, TEDx, Former West или же множество (мета)конференций вроде Characters, Figures and Signs (2009) (Тейт Модерн), Art Speech—A Symposium on Symposia (2011) (Мома), Lecture Performance – Between Art and Academia (2013) (Овергарден), или же выставок («Lecture Performance», Кельн и Белград, 2009).

На мой взгляд, наиболее удачным описанием феномена лекции-перформанса может быть понятие «художественной речи», использованное в упомянутом симпозиуме Art Speech—A Symposium on Symposia, хоть его участники и подразумевали под ним все виды речи, включая коммуникацию, интерпелляцию и другие вспомагательные высказывания. Понятие «художественное речи», которое также встречается у русских формалистов, идеально подходит для описания перформативных лекций, так как подчеркивает характер самого речевого акта или производства высказывания, состоящих из чувственной, акустической, телесной стороны (голос), а также содержательного, логического, понятийного компонента (слово). Речь в современном искусстве не может быть сведена к исключительно концептуальной практике (где голос был бы «исчезающим посредником»), так как в лекциях-перформансах важна контекстуализация самого высказывания, подчеркивание самозначемости речевого акта, драматизации тела и в какой-то мере телесности художника. Неслучайно исследованию и деконструкции речи Жак Деррида посвятил несколько своих книг, описывая ее как модальность бытия, претендующую на доступ к сознанию, смысла, присутствию.опубликовано 

 

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание — мы вместе изменяем мир! ©

Источник: theoryandpractice.ru