Телохранители японского меча

Очередь на работы этого мастера расписана на месяцы вперёд среди королей, эмиров и просто музеев. Чтобы потом они имели возможность сказать: «Вот катана работы Фудзивары Канэфуса XXV». Подержите такой клинок в руках — вы соприкоснётесь с вечностью, ведь техника изготовления самурайского меча существует, по крайней мере в том виде, в каком мы её знаем, около тысячи лет.
Мастер и хранитель традиций прославленного японского оружия не менее известный в Японии, чем, скажем, член императорской фамилии, дал эксклюзивное интервью.

Родовое имя Фудзивара Канефуса носит Като Кацуо, мастер японского кузнечного дела в 25-м поколении. Родился в 1957 г., 32-м году эпохи Сева. Окончил среднюю школу и поступил в ученики к легендарному мастеру Гассану Садаити. С 1983 г. постигает искусство ковки и гравировки под руководством своего отца. Проходит год, и Като открывает собственную мастерскую на том самом месте, где когда-то стояла мастерская его деда, разрушенная тайфуном. В день открытия и освещения новой мастерской Като унаследовал любимые инструменты деда и имя: Фудзивара Канэфуса XXV. Первый же клинок, созданный в новой мастерской новоиспечённого Фудзивара Канэфуса, получил первый приз на Выставке современных клинков. Затем последовала премия Каоруяма, приз за мастерство и другие награды. Среди клинков, изготовленных мастером, мечи для храмов Мэйдзи и Ацута, оружие для героев Екодзуна. Ассоциация кузнецов города Секи выбрала Фудзивару Канэфусу председателем Правления.





Я знал почти наверняка, что добиться аудиенции у человека, род которого из месяца в месяц, из года в год — и так 700 лет кряду! — отстоял у горна, изготавливая легендарные самурайские клинки, — да другого случая просто не будет!
Мы встретились, как договорились, на выставке в Гостином Дворе. Рукопожатие мастера было плотным и мощным, как у кузнеца. Коренастая, широкая в плечах и крепко сбитая фигура в сером кимоно. Короткая стрижка, глубокий и в то же время цепкий взгляд тёмных глаз. Чем-то похож на вангоговского доктора Рея, окончившего школу Сумо.
Передаю ему подборку спецвыпусков «Авторского холодного оружия»:
— Знаю ваш журнал, — с поклоном и с едва заметной восточной полуулыбкой, спрятанной в складки большого лица, отвечает мэтр.
От волнения я вспоминаю слова благодарности на языке интервьюируемого: — Аригото! И растроганно, на японский манер, прижал сложенные руки к груди.
Готовясь к интервью, я просмотрел архивы фото и видеоматериалов: снимки из мастерской Фудзивары, запечатлевшие сцены ковки. Как немногочисленны, но как значимы, каждый на своём месте, участники этого действа!.. Ученик раздувал мехами жёлтый огонь в горне, подмастерья подставляли металл к обжигающему пламени, а мастер, с инструментом наперевес, встречал пунцовую от жара заготовку у наковальни. Гораздо больше, чем мизансцена «ковка мечей в японской кузнице» меня поразил интерьер кузницы и её убранство. А ещё — белые одежды кузнецов и вдохновенные выражения их лиц.



ВОИНОВ БЕЛЫЕ ОДЕЖДЫ
… Мне хорошо знаком интерьер русской кузницы. Мрачноватый полумрак, в котором прячутся тёмные углы. Закопчённые стены, гарь в воздухе и обрубки железа под ногами. Потные, выпачканные в саже лица мастеровых, на мокрые майки которых надеты негнущиеся, давно потерявшие цвет и фактуру, кожаные или брезентовые фартуки.
— Мастер Фудзивара, — спрашиваю я, — как же вам удаётся отковывать железо, чтобы и стены кузницы, и сам горн, исторгающий почему-то золотое, без дыма и копоти пламя, — всё сияло хирургической белизной?
А мастер и ученики, одетые, точно ангелы, в белоснежные кимоно с широкими рукавами, двигаются так, как будто они лицедеи из театра Кобуки?..



— Для японца меч — это не просто кусок железа, это святыня. Чтобы прикоснуться к катане, нужно чтобы и вокруг все было чистым. — Таким голосом, как Фудзивара-сан отвечает мне, наверное, произносят мантру.
— Но ведь белые одежды так легко запачкать! Почему же вами избран именно белый цвет? — допытываюсь я.
— Не нами избран. Это старая традиция… Такой была одежда древних воинов со времён Муромати, — веско говорит мастер. Одеяние у мастеров было свободного кроя, с длинными, как у кинто, рукавами. Кузнецы работают с открытым огнём и горячим металлом, без перчаток! Никакой механизации, всё вручную. Ничто не должно разделять кузнеца и его создание — клинок.



Династии японских кузнецов зарождались в эпоху средневековья. Спрос на их работу — двуручные однолезвийные слабоизогнутые мечи со съёмной гардой и рукоятью, оплетённой шнуром, был, как никогда, высок. Одни кланы исчезали в горниле времени, а вот другим удавалось сохранить, передавая от отца к сыну, родовую традицию на протяжении многих веков.
— Кто же был первым, прославившим кузнечную вашу династию?



ЛИНИЯ ЗАКАЛКИ
— Фудзивара Канэфуса — он и был Первый. Это у него на стыке калёной и мягкой зон получилась, издавна столь ценимая знатоками, особая граница закалки на клинке (хамон), названная его же именем: «Фудзивара тедзи», или «клевер Фудзивара». Этот растительный и, в то же время, динамичный узор закалочной линии замечательно передаёт движение, развитие… Иногда эта волнистая линия, которую знатоки называют «душою клинка», ещё напоминает очертания холмов или гор, теряющихся в голубой дымке горизонта… Вот этот отличительный — клановый — знак мечей Фудзивара Канефуса и передавался из одного поколения в другое, так и дошёл до наших дней
— Неужели всего-навсего узор, пусть даже и трепетно культивируемый кланом, способен победить время?!.. Или есть что-то ещё главное в японском мече?
— Сам клинок, его узор, линия закалки хамон и его острота, — отвечает мастер. — Конечно, важна и весьма значимая и сложная гарда меча — цуба и кольцо, прилегающее к ней — да и другие — авторские — элементы отделки «косираэ» (оправа меча). Но только в том, как именно откован, как закалён, как отполирован клинок, — в этом оказываются заложены все боевые и эстетические свойства меча.
— Вот тогда от линии хамон бывает трудно отвести взгляд…



— Сегодня в Японии существуют несколько основных кланов кузнецов-оружейников, поддерживающих главные «клинковые» каноны. Ходят легенды, как тщательно японские мастера хранят свои тайны изготовления мечей. Здесь и особенности ручной ковки разных по составу и структуре композиционных сталей, и секреты зонной закалки по лезвию, и хитрости ручной полировки на камнях, выявляющих муаровые узоры «хада» и закалочную линию «хамон». Не могли бы вы, Фудзивара-сан, рассказать, хотя бы вкратце, как, скажем, из сыродутной стали тамахаганэ получается узорчатый клинок?



— Не могу, — кратко ответил мастер.
— Из разговора очень трудно ПРАВИЛЬНО понять, как и что делать. Даже ученики мои не всё понимают, а ведь они смотрят, КАК я делаю.
— Сколько боевых мечей изготовили вы и ваш род?
— За весь род — трудно что-нибудь сказать, не впадая в ошибку… Что касается меня, то за последние десять лет я отковал 250 разных клинков и коротких, и длинных. Из них сотня — хороших, а десять — очень хороших. Замечу только, что главное предназначение катаны не борьба, а защита.
— Можно ли увидеть ваши изделия в России?
— Добрая половина из моей лучшей десятки катан куплена коллекционерами России.

При рассмотрении вблизи, линия хамон превращается в группы зёрен-кристаллов, меняет интенсивность, иногда исчезает. Узоры меняются как в направлении к лезвию, так и к обуху клинка



МЕСТО, НАМОЛЕННОЕ РАБОТОЙ
— Вы изготавливаете мечи разных «сортов»? Какие катаны подпадают под определение «хорошие»?
— У таких мечей есть важная особенность — они сделаны в особом темпе, с особым настроем… внутренним настроем мастера и его команды… Они вкладывают в клинок не только своё мастерство, умение, талант, они оставляют в катане частичку своей души и даже своей судьбы или, говоря по-восточному, кармы.
— Вы сказали: «особом темпе». Сколько времени затрачено на изготовление одной единицы оружия в среднем?
— Не важно, сколько ушло времени на хорошую работу. У хорошей работы есть настроение, есть темп, и она идёт быстро! Я могу, не глядя на наковальню, только на слух определить, как споро идут дела в мастерской. Знаете, как по-разному может звучать под молотом металл? А знаете, о чём это говорит? Если вот так (стучит по столу): топ-тинн-канн… — значит, что-то не ладится! А вот когда я слышу такой перестук: топ-тинн-тонн! — значит, темп и удар правильные. В заключительном ударе молот обязательно должен выдавать звонкое «тонн», а ни в коем случае не расквашенное «канн»! В нашей работе важны не линейки и градусники. Важен прямой разговор с материалом и огнём. Огонь — он многое может рассказать о металле. Рассказать, а при необходимости и подсказать мастеру. Огонь — Бог мастера. И Друг его. Он подсказывает цветом. Цвет огня красен — рано начинать. Жёлтое пламя — сигнал мастеру готовиться! Золотой огонь — время ковать.
— Приступая к работе, на что ещё вы обращаете внимание в первую очередь?
— Очень важно выбрать правильное место для кузницы. По-японски это звучит так: место Додзё! Сюда мастер и ученики приходят каждый день. Здесь с утра до вечера шумит горн, и стучат молоты. Надо, чтобы в результате тяжёлой и, в общем-то, монотонной работы, в конечном итоге родилось вдохновенное произведение искусства и технологий. Знаете, когда это случается? Когда место намолено работой. Работой поколений.
— Меч готов. Собрана фути — овальная тонкостенная металлическая муфта в устье рукояти, касира — овальное чашкообразное навершие рукояти, другие авторские элементы… Как проверить боевые качества уникального произведения искусства и технологий?
— Я хочу ещё раз подчеркнуть. Японский меч создан не как оружие борьбы. Это, в первую очередь, оружие защиты. Он стал одним из самых совершенных в мире видов клинкового оружия, потому что проверен столетиями практического фехтования.
— Япония — признанный законодатель мод в области высоких технологий. Сказывается ли это на современной технике изготовления меча? Конкретно: какие достижения хайтека находят применение у нынешних мастеров катаны?
— Боюсь, что я вас разочарую: нет, никакие. Не находят. Я не знаю таких примеров. Новшества, отступления от канона и традиции противопоказаны нашему древнему ремеслу. Здесь в ходу другие критерии.
— Интересно, какие же?
— Скажем, выверенные технологии работы с металлом. С точки зрения кузнеца-оружейника, технологическая продвинутость нации не в последнюю очередь определяется достижениями в области обработки металлов. Японцы освоили работу с металлом тысячу лет назад, примерно столько же лет и японскому мечу. Древняя культура работы с железом — вот подлинный символ развития страны.
Фудзивара Канэфуса XXV, танто, март 2009 г. Ножны матового лака с изображением листьев, выполненных цветными золотыми матовыми лаками, перламутр. Длина меча в ножнах 42 см, вес 445 г



— С катаной в бой не идут. Хотя битвы самураев без мечей, как правило, не обходятся. Глубинный смысл в том, что это оружие предназначено, прежде всего, для защиты. А не нападения. Катана, в первую очередь, почитается как произведение искусства, как символ силы, защиты, оберег, а не оружие для агрессии. Однако защита предполагает и ведение боя. Разумеется, современными мечами — произведениями искусства — ничего не рубят (или делают это крайне редко по вышеназванным причинам), оберегая дорогие (в прямом и переносном смысле) мечи.
— И последний вопрос, Фудзивара-сан. Как обстоят дела у вас с преемственностью поколений? Есть ли у вас на примете, кто продлит в будущее линию «Фудзивара тендзи»?
— Мой сын, Фудзивара XXVI. Его последняя работа получила Международную премию и только что была куплена коллекционером…
— Из России?
— Да. У вас любят и ценят японское оружие. Поэтому я планирую снять фильм, своего рода мастер-класс по изготовлению катаны. Его презентацию, совместно с «Касуми Групп», проведём на осенней выставке в «Гостинном Дворе». Туда мы и приглашаем всех любителей авторского холодного оружия.
— Спасибо за интервью и до встречи на мастер-классе, Фудзивара-сан!
ОТСЮДА
Фотография на память



Источник: www.yaplakal.com/