Присосавшиеся

Формула успеха в нелегальном нефтяном бизнесе состоит всего из одного слова — врезка

В прошлом году, по данным МВД, в России было совершено свыше 11 тыс. преступлений в сфере топливно-энергетического комплекса. Потери от деятельности злоумышленников составили примерно 10 млн тонн готовой продукции. Наибольшую головную боль правоохранителям доставляют так называемые врезчики — люди, занимающиеся кражей сырой нефти из магистральных трубопроводов. Наиболее сложная ситуация в Самарской области и Дагестане. В первом случае страдает нефтепровод «Дружба», во втором — Баку — Новороссийск. Врезка — это символ успеха и благополучия. Она же — лучший подарок молодым на свадьбу и гарантия обеспеченной старости. В этом убедился корреспондент «РР», понаблюдавший за тем, как работают стражи трубы в Дагестане
9 фот + буквы via Владимир Антипин

— Да… Нестандартная врезка. Редко такие встречаются.

Командир объединенного отряда «Дагестан», бойцы которого охраняют магистральный нефтепровод, Виктор Шулико задумчиво разглядывает небольшую металлическую конструкцию, ловко врезанную в нижнюю часть магистральной трубы. Обычно врезки для незаконного отбора нефти делают в ее верхней или боковой части. А эту обнаружили практически случайно — вручную, при помощи полутораметрового щупа. Сам трубопровод проложен на двухметровой глубине. Сверху обычное поле, засеянное пшеницей. Непосвященному человеку догадаться, что именно здесь находится врезка, практически невозможно.





— Сразу видно, что варил специалист высочайшего уровня, — продолжает Шулико. — Врезаться в трубу, в которой под давлением прогоняют нефть, простой сварщик не сможет. Все надо сделать за несколько минут, причем одним электродом. Второй попытки не будет. А этот, судя по всему, еще и вниз головой висел. Начальство уже несколько раз требовало поймать такого спеца. Его не посадить хотят — на работу к нам взять.

Большинство незаконных врезок, найденных за последнее время, удивляет специалистов качеством исполнения. Преступники используют изготовленные в заводских условиях конструкции с обратным клапаном, который не позволяет обнаружить врезку при внутритрубной диагностике. Применяют пластиковые трубы со специзоляцией.

Сегодняшняя врезка обнаружена на севере Дагестана, на нефтепроводе с официальным названием «Обводной вокруг Чеченской Республики». К делу местные «черные нефтяники» подошли основательно. До точки вреза проложили на полуметровой глубине специальный трубопровод длиной шесть километров с несколькими поворотами. На поверхность его вывели в «зеленке», которую отсюда даже не видно.



Добираться до подпольной нефтебазы на «Ниве» приходится минут двадцать. Осмотрев ее, бойцы «Дагестана» в очередной раз убеждаются, что имеют дело с суперпрофессионалами: здесь есть все, включая систему специальной вентиляции, дренажный канал и даже небольшой погребок для продуктов. Рядом проселочная дорога со следами большегрузов. Из-за обилия деревьев заметить базу невозможно даже с вертолета.

— Надо проверить, яровая пшеница на этом поле засеяна или озимая. Тогда станет ясно, как давно здесь нефть воровали, — объясняет Шулико. — Свою трубу они проложили до посевной, это видно. Причем использовали спецтехнику. Да и сама пшеница здесь, судя по всему, для вида посажена. Какая-то она невзрачная, сорняков больше, чем самой пшеницы. Ну, и разбираться будем, почему наши врезку раньше не обнаружили.

В объединенном отряде работают 700 человек. Зона ответственности — 530-километровый участок нефтепровода Баку — Новороссийск, проходящий по территории Дагестана. Из оружия у бойцов пистолеты, карабины «Сайга» и резиновые дубинки. Большинство сотрудников — бывшие ветераны спецслужб и военные. При необходимости эти люди готовы применить силу не раздумывая. В этом смысле закон всегда на их стороне. В прошлом году Государственная дума расширила полномочия служб безопасности «Газпрома», РЖД и «Транснефти». Сегодня эти структуры больше напоминают небольшие, хорошо укомплектованные частные армии. Но даже они пока не смогли задавить нефтяное подполье. Слишком высоки ставки.

Дагестан — регион удивительный, законы математики здесь не действуют. Республика является одним из крупнейших экспортеров нефтепродуктов на юге России. В 2008 году в страны дальнего зарубежья отсюда ушло нефтяного сырья и производных полуфабрикатов на сумму $30 млн. И это только по официальным данным, которые, по старинной кавказской традиции, можно смело увеличить в несколько раз. Сам Дагестан ежегодно потребляет свыше 500 тыс. тонн нефтепродуктов, что в пересчете на сырую нефть составляет примерно 4 млн тонн. Вместе с тем легальная региональная нефтедобыча в 2009 году составила всего 164 тыс. тонн. Откуда тогда взялись проданные за рубеж миллионы тонн? Если верить математике, из воздуха. Но математика слишком честная наука, чтобы брать в расчет такой фактор, как многочисленные врезки в магистральный нефтепровод.



В Дагестане сегодня действует более сорока нефтеперерабатывающих заводов различной мощности. Такого количества НПЗ нет даже в Тюменской области. Часть заводов работает официально и даже платит налоги. По документам они перерабатывают нефть из соседней Калмыкии, но фактически она основательно разбавлена той, что высосана из трубопровода.

Вместе с тем на каждый НПЗ, который работает честно хотя бы по документам, приходится несколько подпольных. Например, по оперативной информации, в одном только небольшом Кизлярском районе нелегальных нефтеперегонных контор пять. И почти все они до недавнего времени были загружены на полную мощность ворованной азербайджанской и казахской нефтью из трубопровода Баку — Новороссийск, проходящего по территории республики. Серьезные дагестанские мужчины так и говорят: у нас, как и в России, можно хорошо зарабатывать или «сидя на бюджете», или «сидя на трубе».

— Два года назад воровство нефти дошло до таких масштабов, что вообще возник вопрос об экономической целесообразности существования нефтепровода, — говорит Джафар Насиров.

Джафар возглавил местное подразделение «Транснефти» (именно этой компании принадлежит нефтепровод Баку — Новороссийск) полтора года назад. Для «Транснефти» решение открыть в Дагестане специальное представительство, подчиненное напрямую Москве, стало беспрецедентным. Ничего подобного в российских регионах у компании до сих пор не было. Отдельные представительства имелись исключительно в зарубежных странах. Факт, говорящий о многом.

— Раньше нефтепровод охраняли три местных отряда, формально входящие в службу безопасности нашей компании. Каждый отвечал за свой участок. На деле же контроль за их действиями со стороны государства был фактически утерян. Тут всем рулил криминалитет. Трубу, грубо говоря, приватизировали. Бойцы охраняли не трубопровод, а незаконные врезки, — Джафар Насиров пришел в «нефтянку» из ФСБ, поэтому говорит осторожно, взвешивая каждое слово. — В общем, эти разрозненные команды себя полностью скомпрометировали, пришлось их распустить. Создали объединенный отряд «Дагестан». Поменяли руководство. Вернее, часть руководства. Многих не можем уволить до сих пор: трудовое законодательство не позволяет. Точно знаем, что сотрудник задействован в воровстве нефти, но за руку не пойман, на работу ходит исправно, должностных инструкций не нарушает. Некоторые из уволенных даже умудрились восстановиться через суд. В общем, чистка рядов — дело хлопотное.



За полтора года работы врагов у Насирова заметно прибавилось, к угрозам в свой адрес он уже привык. Тем не менее, до сих пор ходит без охраны. Говорит: решат убить — убьют. К заказным убийствам в Дагестане вообще отношение философское. За время нашей командировки в республике застрелили трех глав районных администраций. Местные говорят: спокойная выдалась неделя.

— Труба — дело тонкое, — объясняет Насиров. — Тут надо или гнать от нее всех без разбора, или так же без разбора подпускать, чтобы обделенные стрелять не начали. Я выбрал первый вариант.

За год количество незаконных врезок в магистральный нефтепровод уменьшилось в три раза, а цены на топливо в Дагестане сравнялись с общероссийскими. Раньше бензин в республике был на четверть дешевле. Тем не менее, Дагестан по-прежнему крупнейший экспортер нефтепродуктов среди соседних регионов. Паленый бензин здесь производят, но не потребляют. На местных заправках его не продашь: крутых машин на Кавказе много, не дай бог движок какого-нибудь «мерседеса» крякнет — штраф за такое нарушение прав потребителя в лучшем случае телесные повреждения. Поэтому кавказские нефтяники делают полуфабрикат и гонят его на продажу в европейские страны — бензовозами или морским транспортом. Например, польские и чешские НПЗ уже давно делают бензин из дагестанского сырья азербайджанского и казахского происхождения. Дагестанские же автолюбители, как и большинство россиян, в последнее время пользуются качественным топливом с официальных заводов.

— Для того чтобы успешно воровать нефть, нужны три составляющие: сотрудник правоохранительных органов, сотрудник службы безопасности «Транснефти» и кто-нибудь из чиновников, кто возьмет на себя функции организатора, — объясняет Джафар Насиров. — Как только эти три одиночества встретятся и найдут взаимопонимание, жди врезки. Причем со стороны службы безопасности хватит даже одного коррумпированного охранника. Он просто будет обходить стороной место незаконного отбора нефти.



Кстати, пару месяцев назад в дагестанскую «Транснефть» простым охранником пытался устроиться сотрудник республиканской администрации. Его пробили по милицейским каналам — и выяснилось, что данному господину принадлежит небольшой нефтеперегонный заводик. Человек «сидел на бюджете», но захотел для полного счастья «сесть на трубу». Не получилось.

— Ликвидация самой простой врезки обходится в 30–40 тысяч рублей. Это если не приходится останавливать прокачку нефти. Если же случится разлив, то ущерб уже исчисляется миллионами.

Сергей Сиволапов начинал работать в компании простым охранником. Сегодня он заместитель начальника Тихорецкого районного управления магистральных нефтепроводов по эксплуатации. Устранение незаконных врезок — это как раз его зона ответственности. Большую часть времени Сергей проводит в командировках по всему Северному Кавказу.

— Нет идеальных врезок. Специалист может найти любую. Вот только достать тех, кто за ней стоит, практически невозможно, — говорит Сиволапов и тихо добавляет: — Врезки — это большая политика. Законы ужесточать бесполезно, все равно их не исполняют. Нужна политическая воля.

Слова о политической воле, которая требуется, чтобы навести порядок вокруг трубы, я услышу еще не раз. Так же как и фразы о том, что вся незаконная нефтепереработка в республике контролируется местными чиновниками и силовиками. Последние, кстати, часто вообще отказываются возбуждать уголовные дела по фактам нефтяных преступлений. Например, месяц назад бойцы сводного отряда «Дагестан» обнаружили две свежие врезки на Кизлярском участке. Уголовное дело не возбуждено до сих пор. В марте этого года в этом же районе милиционеры по прямому указанию районных властей вообще не подпустили специалистов «Транснефти» к трубе: просто заблокировали единственную дорогу, ведущую к обнаруженной врезке.

В свое время Джафар Насиров передавал местным правоохранителям списки членов ОПГ, занимающихся воровством нефти. Данные были собраны сотрудниками службы безопасности, в них были указаны места врезок, фамилии и должности «черных нефтяников». Никакой реакции не последовало.

Позицию милиционеров корреспонденту «РР» лаконично объяснил начальник уголовного розыска ОВД Ногайского района Дагестана Расул Кокенеев:



— Нам с этим явлением бороться сложно. Это же неочевидные преступления, тайное планирование, тайный сговор. А нам еще с террористами надо воевать. К тому же суды в большинстве случаев дают задержанным за кражу нефти условные сроки, хотя статьи и считаются тяжкими. И какой тогда смысл их ловить?

Ногайский район в свое время прославился так называемой депутатской ОПГ, организовавшей хищения нефти в сказочных масштабах. «Депутатской» группировка называлась просто потому, что все ее члены были депутатами районных и поселковых советов. Там же активно работали несколько глав местных администраций. Дело депутатов несколько раз передавали по инстанциям, в итоге только после того, как оно оказалось в Кисловодске, один из народных избранников, Расул Ораков, получил три года колонии. Дела остальных парламентариев были выделены в отдельное производство и постепенно сдулись.

Сегодня главная «звезда» незаконной нефтепереработки — заместитель начальника налоговой инспекции Тарумовского района Дагестана Али Агалханов. Год назад он уже был официально осужден за воровство нефти. Получил три года условно. Недавно попался еще раз на том же самом и в том же самом месте. Агалханова объявили в розыск. Пару месяцев человек, находящийся в республиканском розыске, спокойно жил у себя дома, пока сам не решил сдаться. Да и сдался он просто потому, что занял на осуществление врезок около миллиона долларов. К трубе его не подпустили, вот налоговик и решил спрятаться от кредиторов в махачкалинском СИЗО.

Еще десять лет назад врезок на дагестанской трубе Баку — Новороссийск почти не было. Кражей нефти в основном занимались в Чечне. Однако в 2000 году халява для чеченцев закончилась: «Транснефть» построила обводной трубопровод. Дагестан, в отличие от соседней Чечни, не обойдешь, трубу переносить попросту некуда. Так что порядок наводить все равно придется.



— К трубе по-прежнему будут лезть, — уверен Джафар Насиров. — На хорошей врезке долларовым миллионером можно стать за месяц. К тому же серьезные люди вложились в нефтеперегонные заводы. А это тоже недешевое удовольствие. Так что я своим бойцам легкой жизни не обещаю. У меня чувство, что сейчас какое-то затишье перед бурей. Скоро начнется обострение.

Пока большую часть руководящих сотрудников местного представительства «Транснефти» составляют специалисты, прикомандированные из других регионов. У них нет связей с местными, а здесь это очень много значит. Найти хорошего специалиста на руководящую должность — большая проблема. Например, Насиров лишь несколько дней назад назначил нового руководителя в хасавюртовскую команду. Территория сложная. В марте там взорвали служебный автомобиль бойцов «Дагестана», возвращавшихся с дежурства. Пострадали три человека. В этом году это уже второе покушение на сотрудников службы безопасности. Борьба с присосавшимися к трубе — дело действительно смертельно опасное.

Окраина села Терекли-Мектеб. В 300 метрах от магистрального нефтепровода прямо в чистом поле построен огромный нелегальный НПЗ, который видно за несколько километров. Это не подпольная нефтебаза, заботливо укрытая в «зеленке» от посторонних глаз. Тут серьезное производство, которое никто и не собирался прятать. Врезку в трубу тоже особо не маскировали. Этот нефтеперегонный заводик поставил своеобразный рекорд: его не могли закрыть несколько месяцев. Местные власти на претензии «Транснефти» вообще не реагировали. Никак. Прикрыть незаконный отбор нефти удалось только после прямых обращений в адрес первых лиц государства. После этого врезку, наконец, ликвидировали, но сам завод по-прежнему стоит. Оборудование охраняют сотрудники местной милиции. Спрашиваю у старшего, чье имущество милиция так усердно бережет. Сержант долго мнется, потом поднимает указательный палец вверх и шепчет:

— В Москве хозяин. Серьезный человек.

Сомнений слова милиционера у меня не вызывают. Раз решение о закрытии этого НПЗ принимали два самых серьезных человека в России, то и хозяин заводика по определению не может быть несерьезным.

За незаконный отбор нефти в большинстве случаев под суд идут рядовые исполнители: задержанные на месте преступления рабочие подпольных нефтебаз и водители бензовозов. Уголовные дела возбуждаются по статье «Кража». Работы в дагестанских селах почти нет. Средняя зарплата в местных совхозах не превышает 500 рублей в месяц. Так что найти новых рабочих организаторам незаконной нефтедобычи особого труда не составляет. Специалистов, непосредственно осуществляющих врезки и прокладывающих «левые» ответвления от магистральных нефтепроводов, ловят крайне редко. Они считаются квалифицированными кадрами. Подпольные нефтяные генералы таких людей берегут, как родственников.



Интересно, что в Дагестане мне никто так и не ответил на, казалось бы, простой вопрос: сколько именно нефти воруют из трубопровода — в день, в неделю, в месяц. Самый популярный ответ:

— А черт его знает. Это смотря как считать.

В самолете моим соседом оказывается предприниматель из Махачкалы Тамерлан. Узнав, зачем мы прилетали в Дагестан, он печально бубнит:

— Вот напишешь ты про трубу — и кому от этого станет легче? Нас и так в Москве не любят. А тут еще выяснится, что наши чиновники не только деньги, выделенные Дагестану из федерального бюджета, воруют, но и нефть п…здят. Опять начнут кричать: обнести весь Кавказ забором, и пусть они там сами по себе живут. Оно нам надо? А порядок навести несложно. Нужна политическая воля.

Возможно, скоро политическая воля потребуется и в Сибири. Первая очередь трубопровода Восточная Сибирь — Тихий океан только введена в эксплуатацию, а вокруг всего маршрута магистрали уже готова практически вся инфраструктура для осуществления незаконных врезок. Заинтересованные лица подсуетились заранее. Места там глухие, чиновники и милиционеры коррумпированные, а рядом Китай. Граница и труба — что еще нужно, чтобы стать подпольным миллионером?

Перед самым нашим вылетом в Москву стало известно, что в летнем кафе рядом с офисом дагестанского представительства «Транснефти» нашли труп бывшего сотрудника компании, уволенного за связь с незаконными нефтедобытчиками. Мужчине перерезали вены и пробили дырку в голове. На языке местного криминала так обозначают врезку. Сотрудники отряда «Дагестан» восприняли это как последнее предупреждение. Судя по всему, затишье перед бурей закончилось.

Фотографии: Дмитрий Беляков для «РР»



Источник: www.yaplakal.com/