699
0.2
2015-02-23
Вернувшиеся из Афганистана
Фоторграф Лайледж Сноу сделал снимки и интервью с бойцами 1-го батальона Королевского шотландского полка перед их отправкой в Афганистан, после трех месяцев службы и после возвращения домой. На их лицах легко прочесть то, через что им пришлось пройти. Ни одна война не оправдывает себя, это много горя много слез, так и война в Афганистане никому не нужна, ведь сколько детей, парней, сыновей, мужей погибло там. Только политики так не считают ведь для них все эти люди одно сплошное пушечное мясо…
13 фото отсюда
1. Рядовой Крис Макгрегор, 24 года.
11 марта, Эдинбург: “Конечно, я буду скучать по своей семье, но кроме этого я буду очень скучать и за своими собаками. Они помогают мне избежать стрессов и вообще не сойти с ума. Будет недоставать телевизора. О худшем варианте стараюсь не думать”.
19 июня, район 19, Над Али, после взрыва самодельной бомбы: “Большинство людей привыкает быть далеко от дома, но для меня это тяжело. Здесь ты выживаешь благодаря страху. Но если тебе суждено умереть, то с этим ничего не поделать. Если бы тот главный на самом верху мог что-то сделать, солдаты бы не погибали. Все были бы живы. До сих пор больно слышать о том, что кого-то убили. Думаешь о том, что испытают его близкие. За что они умерли и чего мы здесь добиваемся? Теперь я не знаю, что ответить. Этот афганский солдат только что потерял обе ноги… не знаю…”
28 августа, Эдинбург, после эвакуации из-за травмы колена: “Мои ноги просто сдались. Я думаю, из-за веса на мне – что-то около 60 килограммов. Тело говорило мне, что надо прекратить, а я заставлял его двигаться. Я заставлял ноги идти, они умоляли остановиться. Когда бойцы возвращаются, в них полно адреналина и злости. Мне тоже пришлось пройти курсы по управлению гневом после Афганистана. Если на меня снова находит, я просто гуляю с собаками. Это лучше, чем быть в напряжении и набрасываться на людей. Первое, что я сделал после возвращения – после того, как обнял-поцеловал всех, за кем соскучился, – взял своих собак и пошел гулять с ними. Мы шли и шли, много миль, и я даже не задумывался о том, куда иду и на что наступаю”. 2. Второй лейтенант Адам Петч, 25 лет
6 марта, Эдинбург: “Я немного волнуюсь, но действительно хочу увидеть, как это. Это то, ради чего я пошел в армию, но даже не знаю, чего ожидать”.
19 июня, район 19, Над Али, после взрыва самодельной бомбы: “Сегодня я впервые стал свидетелем подрыва на самодельной бомбе и потери человека. Сначала, когда надо унести пострадавшего в безопасное место, раздумывать некогда. Но потом начинаешь понимать, что произошло, думаешь, что можно было предотвратить это, что это была твоя вина, думаешь, как это переживают остальные. До этой операции с момента нашего приезда все было слишком спокойно, и я знал, что нам надо сохранять бдительность и осторожность”.
10 октября, Эдинбург: “Мы занимали один район, и если продвигались вперед больше чем на двести-триста метров, попадали под огонь. В начале службы мы могли патрулировать несколько километров и никто нас не трогал. Думаю, наше присутствие там все же что-то меняет”.
3. Рядовой Шон Паттерсон, 19 лет
11 марта, Эдинбург: “Я попрощаюсь со своей семьей заранее, потому что ненавижу прощания. Буду скучать по ним. Но мне не страшно, наоборот не терпится. Когда я вступил в армию, мне было 15 – это все, чего я хотел, и теперь не могу дождаться, пока попаду туда”.
20 июня, Кэмп Тумстон: “Это было ужасно. Когда мы добрались до безопасного места, я разрыдался. Все плакали. Не мог уснуть. Я думал о доме и смотрел на звезды. У меня после этого был небольшой отпуск, и меня мучили кошмары и воспоминания. Просыпался в холодном поту. Когда я вернулся и мы попали под огонь, и еще двоих увезли из-за ранений в конечности. Дерьмово было наблюдать подобное снова и снова. Мало приятного. Перед выездом на патрулирование, я молюсь и постоянно думаю о том, вернусь ли я целым или без ноги. И каждый раз мне страшно. И меня это бесит. До возвращения домой остается 84 дня.”
7 октября, Эдинбург: “Люди думают, что можно просто идти по жизни, но все не так просто. Тебя может сбить автобус, и на этом все закончится. Никогда не знаешь, что может случиться, особенно на войне. Ты можешь выехать на патрулирование и получить свое. Думаю, нам следует уйти, и пусть афганцы сами разбираются со своей проблемой. Мы и так потеряли уже много ребят. Многие возвращаются без руки или ноги. Как они устроятся на работу на гражданке? Не вижу смысла во всем этом. Мы же не получим никакой выгоды в Афганистане. Это их проблема. Пусть разбираются сами”.
4. Рядовой Джо Явала, 28 лет
9 марта, Эдинбург: “Я буду скучать по семье. Я уже был в Ираке, но в Афганистане не был. Не знаю, чего ожидать, но хочу поскорее попасть туда”.
19 июня, Над Али, после взрыва самодельной бомбы: “У меня было странное чувство. Я услышал взрыв и услышал по радио, что ранен человек. Это было первое ранение, свидетелем которого я стал. Было довольно неприятно. Видел, как медик работает над его раной – у него не было ноги. Потом я сходил на место взрыва и нашел ботинок, плавающий в воде. Просто пустой ботинок”.
10 октября, Эдинбург: “Утром, когда проснусь, и вечером перед сном. А там я молился постоянно, думая о семье и о доме. Иногда я молился прямо во время патрулирования. Мне было страшно. Особенно в бою, когда не знаешь, что может случиться. Я ожидал худшего. Сейчас я немного зол, иногда у меня резко поднимается температура, особенно если я долго сижу в помещении. Иногда я скучаю по ребятам. В первые несколько дней были проблемы со сном. Мне снились разные вещи, которые произошли в Афганистане. Иногда я просыпался по ночам от собственного крика”.
5. Рядовой Стивен Андерсон, 31 год
Март, Эдинбург: “Честно говоря, я думаю, что это будет ужасно. Будет тяжелая работа и много потерь. Я боюсь не смерти, а потери ног. Это было бы даже хуже”.
Июнь, патрульная база Паймон, Над-Али: “Сложно описать условия, насколько тут грязно. Когда звонишь своей девушке, она спрашивает, что с твоим голосом… а ты устал, ты грязный, тебе хочется пить и ты не ел нормально уже несколько дней. Очень мало воды. Просто высыхаешь. На первом патруле мне было страшно, но я вспомнил тренировки и успокоился. Я не попадал в перестрелки, и надеюсь, что так будет продолжаться и дальше и я вернусь домой с целыми руками и ногами и полным комплектом пальцев на них”.
Октябрь, Эдинбург: “Мы едем туда и пытаемся завоевать их сердца и изменить их умы… но эти люди живут до 45 лет и умирают из-за бедности и недостатка лекарств. И они иначе относятся к жизни. Ребенок умер от болезни, а они выстрелили в его труп и принесли к лагерю военных – сказали, что он получил пулю во время перестрелки. И потребовали денег. Как можно изменить способ мышления таких людей?”
6. Капрал Стивен Гибсон, 29 лет
11 марта, Эдинбург: “Я боюсь не вернуться домой. У меня двое детей и скоро родится третий. Я люблю их и свою жену больше всего не свете. Не вернуться к ним и не увидеть их снова… что может быть хуже?”
10 июня, Над Али: “У многих парней Библии с собой – они знают, что разница между жизнью и смертью здесь измеряется парой секунд. Я дочитал до 27-й страницы. Никогда раньше не читал Библию. Это место раскрывает тебе глаза. Ты знаешь, что где-то солдата тяжело ранили, и думаешь о его семье. И читая библию ты как бы примиряешься с кем-то, с кем-то на небесах”.
15 октября, Эдинбург. После травмы спины при взрыве самодельной бомбы: “Я всегда носил образ Святого Христофора вместе с жетонами. Кроме одного дня, когда я не смог их найти и надел запасные. И три часа спустя прогремел взрыв. Не знаю, как это описать. Это… как когда теряешь сознание, такое странное чувство. Я не слышал взрыва, меня просто подбросило и перевернуло. Все было прекрасно, пока через десять минут не иссяк заряд адреналина. Мне в спину как будто воткнули что-то. Я упал на землю и скорчился от боли. Не хотел ехать домой, но у меня не было выбора. Без тени сомнения заявляю: до сих пор тяжело приспосабливаться. Я до сих пор оглядываюсь. Выхожу из дому за сигаретами и постоянно думаю об Афгане”.
7. Рядовой Мэтью Ходжсон, 18 лет
11 марта, Эдинбург: “Да, я с нетерпением жду этого, но больше собственной смерти боюсь потерять друзей. Боюсь потерь. Их будет очень много”.
19 июня, Над Али, после взрыва самодельной бомбы: “Было очень страшно. Видишь взрыв и думаешь: кому досталось? Это было не самое приятное зрелище. Потом осознаешь, насколько реально все происходящее, и стараешься больше об этом не думать. Совсем не думать об этом. Это патрулирование было бессмысленным, афганский солдат лишился на нем ног. Ради чего?”
12 октября, Эдинбург: “Пытаешься объяснить, как это было, но люди не могут понять. Было мало еды, не хватало времени на сон. А после патруля ты просто умирал от жажды. И временами было довольно страшно. Когда впервые попадаешь в перестрелку это просто что-то вроде “ложись!”. А потом понимаешь, что в тебя стреляли и ты мог погибнуть. Но тогда об этом не задумываешься, просто делаешь свое дело. Теперь я дома и меня расстраивают менее значительные вещи. Раньше меня ничто не пугало”.
8. Младший капрал Дэвид МакЛин, 27 лет
10 марта, Эдинбург: “Я не особо волнуюсь. Я солдат и это моя работа. Мы так долго тренировались, что будет хорошо наконец-то побывать в бою”.
12 июня, патрульная база Паймон, Над Али: “До сих пор ничего особо не происходило, все тихо и мне немного скучно. Когда мы находимся на контрольном пункте у канала, нас всего десятеро. Еда чем-то воняет, и тебя тошнит от постоянных макарон и риса. Чего не хватает? Дома, женщин, выпивки. Все просто”.
11 октября, Эдинбург, после ранения в ногу: “Мне оставалось всего 10 дней до отъезда. Я шел впереди патруля. Мы пересекали канаву, я обернулся, чтобы помочь шедшему за мной. Когда мы вышли из зарослей, кто-то открыл по нам огонь. Я почувствовал что-то теплое на своей ноге, мы все укрылись в канаве. Прибежали ребята с носилками, но канава была слишком узкая, и мне пришлось эвакуироваться собственными силами. Тогда я вообще не думал о происходящем, меня переполнял адреналин. В течение часа меня погрузили на вертолет и на следующий день я уже был в госпитале Селли Оук в Бирмингеме”.
9. Рядовой Фрейзер Пейрмэн, 21 год
11 марта, Эдинбург: “Да, я боюсь самодельных бомб, но все равно не дождусь, когда мы улетим. Буду скучать за девушкой и пиццей”.
11 июня, патрульная база Паймон, Над Али: “Все нормально, только очень жарко. Местные довольно дружелюбные, мы покупаем у них арбузы. Но когда я впервые попал под обстрел, я думал только о том, какого я вообще здесь делаю и как я хочу убраться. В нарукавном кармане ношу Святого Христофора, и без него на патрулирование не выхожу”.
6 октября, Эдинбург: “к звуку выстрелов быстро привыкаешь и больше не боишься. Однажды нас окружили со всех сторон и мы застряли на целые сутки. Люди метались вокруг. Даже не верится, что меня не было полгода, но здорово оказаться дома и увидеть облегчение на лице матери. Я стоял под душем не меньше получаса и радовался возможности носить обычную одежду. Это займет несколько недель, но я привыкну и все будет в норме”.
10. Второй лейтенант Струэн Саннингхэм, 24 года
9 марта, Эдинбург: “Хочу поскорее попасть туда. Это то, к чему нас готовили”.
12 июня, патрульная база Зил, Над Али: “Важно быть уверенным, чтобы страху просто не оставалось места. Тренировка не предусматривает страх. Афганцы, с которыми мы работаем, довольно хорошие ребята, и приятно видеть, что они усваивают то, чему ты их учишь. Нам повезло с учениками, в отличие от некоторых других. Чего мне не хватает? Да всего хватает… Хотя нет: не хватает дождя и холодной воды”.
14 октября, Эдинбург: “В бою некогда бояться или радоваться, нужно просто закончить его. За два с половиной месяца я потерял четверых ранеными. Впервые я лично не участвовал в патрулировании, и это дико. Чувствуешь ответственность, но не можешь поддержать людей. Просто сидишь у радиостанции. Бесполезный. Это хуже, чем быть под пулями. Потом мы попали в засаду. И именно тогда я думал, что для меня все кончено. Теперь, когда я вернулся, я стал намного спокойнее. Я видел худшее и видел то, чего не захочу больше видеть никогда. Такие ситуации помогают ценить жизнь и то, что у тебя есть, и не стоит волноваться о мелочах”.
11. Младший капрал Мартин Рэнкин, 23 года
До: “Не страшно. Просто волнуюсь. Буду скучать за друзьями”.
Во время: “Нам не хватает людей, но мы справляемся. По радио мы слышали переговоры талибов, которые хотели напасть на нас на патрульной базе. Их командир сказал, что это будет просто. Я постоянно думаю о противнике и различных вариантах развития событий. Вроде: что я буду делать если… Мне не страшно, местные адекватные, и на нас никто не нападал. Пока никто не стрелял в нас, мне не страшно. Я хочу испытать это, ведь это то, ради чего я здесь, а не ради пожимания рук местным.
12. Рядовой Бен Фрейтер, 21 год
11 марта, Эдинбург: “Да, мне страшно. Боюсь не вернутсья домой. Будет не хватать гулянок с друзьями”.
10 июня, Над Али: “Проще, чем я думал, но очень жарко. Просто с ума сходишь. Нас должны были тренировать в какой-то жаркой стране, чтобы мы были готовы к такому. Здесь довольно спокойно, и патрулирование похоже на прогулку, но кто знает, что может случиться. Из-за того, что тихо, я думаю о доме, и скучаю по душу и чистой одежде”.
6 октября, Эдинбург: “Гвардеец Уортон из полка Шотландских Гвардейцев. Никогда не забуду день, когда его ранили. Мы патрулировали, а повстанцы выследили нас и устроили засаду. Уортон не нашел укрытия, и ему попали в ногу. Вынести его и вызвать вертолет – это был просто кошмар, потому что мы находились в воде по горло. И теперь мы дома? Странно. Тихо. Мне становится скучно уже через 10 минут, если я сижу без дела. Я постоянно должен быть чем-то занят”.
13. Алек МакБрум, 24 года
11 марта, Эдинбург: “Я не волнуюсь, ведь в конце концов это моя работа, но буду скучать по своей семье, по ковру и домашним тапочкам – знаю, звучит странно, но эти вещи многое меняют”.
12 июня, патрульная база Паймон, Над Али: “У меня открылись глаза на многое, особенно после увиденного в Афганской национальной армии. Но теперь мы на базе Паймон и жизнь здесь однообразна. Скучаю по жене и детям. Скучаю за хождением по ковру. Мне не страшно. Последний раз мне было страшно в Северной Ирландии, а это было давно”.
12 октября, Эдинбург: “Всегда есть страх, переживание: что случится, если я подорвусь? Когда это случилось, это была самая большая неожиданность и самый сильный страх в моей жизни. Я поехал в Афганистан, чтобы отдать долг солдатам, которые были там до меня. Почему я должен сидеть в тепле и уюте, если не выполнил свою часть работы? Но у меня как будто бы две жизни: в одной повсюду опасность и смерть, а в другой я смотрю из окна в Эдинбурге и вижу людей с розовыми волосами, настоящих гражданских. Другой мир. Я всегда был верующим и в последнее время много раз обращался к богу. Я благодарен за то, что кто-то заботится обо мне.
Источник: http://
13 фото отсюда
1. Рядовой Крис Макгрегор, 24 года.
11 марта, Эдинбург: “Конечно, я буду скучать по своей семье, но кроме этого я буду очень скучать и за своими собаками. Они помогают мне избежать стрессов и вообще не сойти с ума. Будет недоставать телевизора. О худшем варианте стараюсь не думать”.
19 июня, район 19, Над Али, после взрыва самодельной бомбы: “Большинство людей привыкает быть далеко от дома, но для меня это тяжело. Здесь ты выживаешь благодаря страху. Но если тебе суждено умереть, то с этим ничего не поделать. Если бы тот главный на самом верху мог что-то сделать, солдаты бы не погибали. Все были бы живы. До сих пор больно слышать о том, что кого-то убили. Думаешь о том, что испытают его близкие. За что они умерли и чего мы здесь добиваемся? Теперь я не знаю, что ответить. Этот афганский солдат только что потерял обе ноги… не знаю…”
28 августа, Эдинбург, после эвакуации из-за травмы колена: “Мои ноги просто сдались. Я думаю, из-за веса на мне – что-то около 60 килограммов. Тело говорило мне, что надо прекратить, а я заставлял его двигаться. Я заставлял ноги идти, они умоляли остановиться. Когда бойцы возвращаются, в них полно адреналина и злости. Мне тоже пришлось пройти курсы по управлению гневом после Афганистана. Если на меня снова находит, я просто гуляю с собаками. Это лучше, чем быть в напряжении и набрасываться на людей. Первое, что я сделал после возвращения – после того, как обнял-поцеловал всех, за кем соскучился, – взял своих собак и пошел гулять с ними. Мы шли и шли, много миль, и я даже не задумывался о том, куда иду и на что наступаю”. 2. Второй лейтенант Адам Петч, 25 лет
6 марта, Эдинбург: “Я немного волнуюсь, но действительно хочу увидеть, как это. Это то, ради чего я пошел в армию, но даже не знаю, чего ожидать”.
19 июня, район 19, Над Али, после взрыва самодельной бомбы: “Сегодня я впервые стал свидетелем подрыва на самодельной бомбе и потери человека. Сначала, когда надо унести пострадавшего в безопасное место, раздумывать некогда. Но потом начинаешь понимать, что произошло, думаешь, что можно было предотвратить это, что это была твоя вина, думаешь, как это переживают остальные. До этой операции с момента нашего приезда все было слишком спокойно, и я знал, что нам надо сохранять бдительность и осторожность”.
10 октября, Эдинбург: “Мы занимали один район, и если продвигались вперед больше чем на двести-триста метров, попадали под огонь. В начале службы мы могли патрулировать несколько километров и никто нас не трогал. Думаю, наше присутствие там все же что-то меняет”.
3. Рядовой Шон Паттерсон, 19 лет
11 марта, Эдинбург: “Я попрощаюсь со своей семьей заранее, потому что ненавижу прощания. Буду скучать по ним. Но мне не страшно, наоборот не терпится. Когда я вступил в армию, мне было 15 – это все, чего я хотел, и теперь не могу дождаться, пока попаду туда”.
20 июня, Кэмп Тумстон: “Это было ужасно. Когда мы добрались до безопасного места, я разрыдался. Все плакали. Не мог уснуть. Я думал о доме и смотрел на звезды. У меня после этого был небольшой отпуск, и меня мучили кошмары и воспоминания. Просыпался в холодном поту. Когда я вернулся и мы попали под огонь, и еще двоих увезли из-за ранений в конечности. Дерьмово было наблюдать подобное снова и снова. Мало приятного. Перед выездом на патрулирование, я молюсь и постоянно думаю о том, вернусь ли я целым или без ноги. И каждый раз мне страшно. И меня это бесит. До возвращения домой остается 84 дня.”
7 октября, Эдинбург: “Люди думают, что можно просто идти по жизни, но все не так просто. Тебя может сбить автобус, и на этом все закончится. Никогда не знаешь, что может случиться, особенно на войне. Ты можешь выехать на патрулирование и получить свое. Думаю, нам следует уйти, и пусть афганцы сами разбираются со своей проблемой. Мы и так потеряли уже много ребят. Многие возвращаются без руки или ноги. Как они устроятся на работу на гражданке? Не вижу смысла во всем этом. Мы же не получим никакой выгоды в Афганистане. Это их проблема. Пусть разбираются сами”.
4. Рядовой Джо Явала, 28 лет
9 марта, Эдинбург: “Я буду скучать по семье. Я уже был в Ираке, но в Афганистане не был. Не знаю, чего ожидать, но хочу поскорее попасть туда”.
19 июня, Над Али, после взрыва самодельной бомбы: “У меня было странное чувство. Я услышал взрыв и услышал по радио, что ранен человек. Это было первое ранение, свидетелем которого я стал. Было довольно неприятно. Видел, как медик работает над его раной – у него не было ноги. Потом я сходил на место взрыва и нашел ботинок, плавающий в воде. Просто пустой ботинок”.
10 октября, Эдинбург: “Утром, когда проснусь, и вечером перед сном. А там я молился постоянно, думая о семье и о доме. Иногда я молился прямо во время патрулирования. Мне было страшно. Особенно в бою, когда не знаешь, что может случиться. Я ожидал худшего. Сейчас я немного зол, иногда у меня резко поднимается температура, особенно если я долго сижу в помещении. Иногда я скучаю по ребятам. В первые несколько дней были проблемы со сном. Мне снились разные вещи, которые произошли в Афганистане. Иногда я просыпался по ночам от собственного крика”.
5. Рядовой Стивен Андерсон, 31 год
Март, Эдинбург: “Честно говоря, я думаю, что это будет ужасно. Будет тяжелая работа и много потерь. Я боюсь не смерти, а потери ног. Это было бы даже хуже”.
Июнь, патрульная база Паймон, Над-Али: “Сложно описать условия, насколько тут грязно. Когда звонишь своей девушке, она спрашивает, что с твоим голосом… а ты устал, ты грязный, тебе хочется пить и ты не ел нормально уже несколько дней. Очень мало воды. Просто высыхаешь. На первом патруле мне было страшно, но я вспомнил тренировки и успокоился. Я не попадал в перестрелки, и надеюсь, что так будет продолжаться и дальше и я вернусь домой с целыми руками и ногами и полным комплектом пальцев на них”.
Октябрь, Эдинбург: “Мы едем туда и пытаемся завоевать их сердца и изменить их умы… но эти люди живут до 45 лет и умирают из-за бедности и недостатка лекарств. И они иначе относятся к жизни. Ребенок умер от болезни, а они выстрелили в его труп и принесли к лагерю военных – сказали, что он получил пулю во время перестрелки. И потребовали денег. Как можно изменить способ мышления таких людей?”
6. Капрал Стивен Гибсон, 29 лет
11 марта, Эдинбург: “Я боюсь не вернуться домой. У меня двое детей и скоро родится третий. Я люблю их и свою жену больше всего не свете. Не вернуться к ним и не увидеть их снова… что может быть хуже?”
10 июня, Над Али: “У многих парней Библии с собой – они знают, что разница между жизнью и смертью здесь измеряется парой секунд. Я дочитал до 27-й страницы. Никогда раньше не читал Библию. Это место раскрывает тебе глаза. Ты знаешь, что где-то солдата тяжело ранили, и думаешь о его семье. И читая библию ты как бы примиряешься с кем-то, с кем-то на небесах”.
15 октября, Эдинбург. После травмы спины при взрыве самодельной бомбы: “Я всегда носил образ Святого Христофора вместе с жетонами. Кроме одного дня, когда я не смог их найти и надел запасные. И три часа спустя прогремел взрыв. Не знаю, как это описать. Это… как когда теряешь сознание, такое странное чувство. Я не слышал взрыва, меня просто подбросило и перевернуло. Все было прекрасно, пока через десять минут не иссяк заряд адреналина. Мне в спину как будто воткнули что-то. Я упал на землю и скорчился от боли. Не хотел ехать домой, но у меня не было выбора. Без тени сомнения заявляю: до сих пор тяжело приспосабливаться. Я до сих пор оглядываюсь. Выхожу из дому за сигаретами и постоянно думаю об Афгане”.
7. Рядовой Мэтью Ходжсон, 18 лет
11 марта, Эдинбург: “Да, я с нетерпением жду этого, но больше собственной смерти боюсь потерять друзей. Боюсь потерь. Их будет очень много”.
19 июня, Над Али, после взрыва самодельной бомбы: “Было очень страшно. Видишь взрыв и думаешь: кому досталось? Это было не самое приятное зрелище. Потом осознаешь, насколько реально все происходящее, и стараешься больше об этом не думать. Совсем не думать об этом. Это патрулирование было бессмысленным, афганский солдат лишился на нем ног. Ради чего?”
12 октября, Эдинбург: “Пытаешься объяснить, как это было, но люди не могут понять. Было мало еды, не хватало времени на сон. А после патруля ты просто умирал от жажды. И временами было довольно страшно. Когда впервые попадаешь в перестрелку это просто что-то вроде “ложись!”. А потом понимаешь, что в тебя стреляли и ты мог погибнуть. Но тогда об этом не задумываешься, просто делаешь свое дело. Теперь я дома и меня расстраивают менее значительные вещи. Раньше меня ничто не пугало”.
8. Младший капрал Дэвид МакЛин, 27 лет
10 марта, Эдинбург: “Я не особо волнуюсь. Я солдат и это моя работа. Мы так долго тренировались, что будет хорошо наконец-то побывать в бою”.
12 июня, патрульная база Паймон, Над Али: “До сих пор ничего особо не происходило, все тихо и мне немного скучно. Когда мы находимся на контрольном пункте у канала, нас всего десятеро. Еда чем-то воняет, и тебя тошнит от постоянных макарон и риса. Чего не хватает? Дома, женщин, выпивки. Все просто”.
11 октября, Эдинбург, после ранения в ногу: “Мне оставалось всего 10 дней до отъезда. Я шел впереди патруля. Мы пересекали канаву, я обернулся, чтобы помочь шедшему за мной. Когда мы вышли из зарослей, кто-то открыл по нам огонь. Я почувствовал что-то теплое на своей ноге, мы все укрылись в канаве. Прибежали ребята с носилками, но канава была слишком узкая, и мне пришлось эвакуироваться собственными силами. Тогда я вообще не думал о происходящем, меня переполнял адреналин. В течение часа меня погрузили на вертолет и на следующий день я уже был в госпитале Селли Оук в Бирмингеме”.
9. Рядовой Фрейзер Пейрмэн, 21 год
11 марта, Эдинбург: “Да, я боюсь самодельных бомб, но все равно не дождусь, когда мы улетим. Буду скучать за девушкой и пиццей”.
11 июня, патрульная база Паймон, Над Али: “Все нормально, только очень жарко. Местные довольно дружелюбные, мы покупаем у них арбузы. Но когда я впервые попал под обстрел, я думал только о том, какого я вообще здесь делаю и как я хочу убраться. В нарукавном кармане ношу Святого Христофора, и без него на патрулирование не выхожу”.
6 октября, Эдинбург: “к звуку выстрелов быстро привыкаешь и больше не боишься. Однажды нас окружили со всех сторон и мы застряли на целые сутки. Люди метались вокруг. Даже не верится, что меня не было полгода, но здорово оказаться дома и увидеть облегчение на лице матери. Я стоял под душем не меньше получаса и радовался возможности носить обычную одежду. Это займет несколько недель, но я привыкну и все будет в норме”.
10. Второй лейтенант Струэн Саннингхэм, 24 года
9 марта, Эдинбург: “Хочу поскорее попасть туда. Это то, к чему нас готовили”.
12 июня, патрульная база Зил, Над Али: “Важно быть уверенным, чтобы страху просто не оставалось места. Тренировка не предусматривает страх. Афганцы, с которыми мы работаем, довольно хорошие ребята, и приятно видеть, что они усваивают то, чему ты их учишь. Нам повезло с учениками, в отличие от некоторых других. Чего мне не хватает? Да всего хватает… Хотя нет: не хватает дождя и холодной воды”.
14 октября, Эдинбург: “В бою некогда бояться или радоваться, нужно просто закончить его. За два с половиной месяца я потерял четверых ранеными. Впервые я лично не участвовал в патрулировании, и это дико. Чувствуешь ответственность, но не можешь поддержать людей. Просто сидишь у радиостанции. Бесполезный. Это хуже, чем быть под пулями. Потом мы попали в засаду. И именно тогда я думал, что для меня все кончено. Теперь, когда я вернулся, я стал намного спокойнее. Я видел худшее и видел то, чего не захочу больше видеть никогда. Такие ситуации помогают ценить жизнь и то, что у тебя есть, и не стоит волноваться о мелочах”.
11. Младший капрал Мартин Рэнкин, 23 года
До: “Не страшно. Просто волнуюсь. Буду скучать за друзьями”.
Во время: “Нам не хватает людей, но мы справляемся. По радио мы слышали переговоры талибов, которые хотели напасть на нас на патрульной базе. Их командир сказал, что это будет просто. Я постоянно думаю о противнике и различных вариантах развития событий. Вроде: что я буду делать если… Мне не страшно, местные адекватные, и на нас никто не нападал. Пока никто не стрелял в нас, мне не страшно. Я хочу испытать это, ведь это то, ради чего я здесь, а не ради пожимания рук местным.
12. Рядовой Бен Фрейтер, 21 год
11 марта, Эдинбург: “Да, мне страшно. Боюсь не вернутсья домой. Будет не хватать гулянок с друзьями”.
10 июня, Над Али: “Проще, чем я думал, но очень жарко. Просто с ума сходишь. Нас должны были тренировать в какой-то жаркой стране, чтобы мы были готовы к такому. Здесь довольно спокойно, и патрулирование похоже на прогулку, но кто знает, что может случиться. Из-за того, что тихо, я думаю о доме, и скучаю по душу и чистой одежде”.
6 октября, Эдинбург: “Гвардеец Уортон из полка Шотландских Гвардейцев. Никогда не забуду день, когда его ранили. Мы патрулировали, а повстанцы выследили нас и устроили засаду. Уортон не нашел укрытия, и ему попали в ногу. Вынести его и вызвать вертолет – это был просто кошмар, потому что мы находились в воде по горло. И теперь мы дома? Странно. Тихо. Мне становится скучно уже через 10 минут, если я сижу без дела. Я постоянно должен быть чем-то занят”.
13. Алек МакБрум, 24 года
11 марта, Эдинбург: “Я не волнуюсь, ведь в конце концов это моя работа, но буду скучать по своей семье, по ковру и домашним тапочкам – знаю, звучит странно, но эти вещи многое меняют”.
12 июня, патрульная база Паймон, Над Али: “У меня открылись глаза на многое, особенно после увиденного в Афганской национальной армии. Но теперь мы на базе Паймон и жизнь здесь однообразна. Скучаю по жене и детям. Скучаю за хождением по ковру. Мне не страшно. Последний раз мне было страшно в Северной Ирландии, а это было давно”.
12 октября, Эдинбург: “Всегда есть страх, переживание: что случится, если я подорвусь? Когда это случилось, это была самая большая неожиданность и самый сильный страх в моей жизни. Я поехал в Афганистан, чтобы отдать долг солдатам, которые были там до меня. Почему я должен сидеть в тепле и уюте, если не выполнил свою часть работы? Но у меня как будто бы две жизни: в одной повсюду опасность и смерть, а в другой я смотрю из окна в Эдинбурге и вижу людей с розовыми волосами, настоящих гражданских. Другой мир. Я всегда был верующим и в последнее время много раз обращался к богу. Я благодарен за то, что кто-то заботится обо мне.
Источник: http://
Bashny.Net. Перепечатка возможна при указании активной ссылки на данную страницу.
