Дети приговорены любить своих родителей

Я обещала написать о принципах моего взаимодействия с собственными детьми. И поняла, что принципы принципами, но сначала нужно про основу. Основа, извините за банальности, это любовь и принятие. Это ткань отношений.

Очень хочется сказать об этом просто и без пафоса. Мы все любим своих детей (даже если порой кажется, что это не так, и мы сами себя ставим в тупик вопросом, а умеем ли мы вообще любить? Умеем, каждый – по-своему). И наши дети нас любят. Каким бы ни был родитель, ребенок все равно его любит – любым. Когда-то на меня огромное впечатление произвели слова А. Я. Варга: «Дети приговорены любить своих родителей». И надо очень-очень постараться, чтобы это чувство выхолостить и убить.




Как ребенок понимает, что его любят? Через хорошее отношение к нему, добрый взгляд и добрые слова, поцелуи, тактильный контакт, через ощущение, что он нужен, ему рады, о нем заботятся. Через родительскую эмоциональную включенность, интерес к его делам и к нему самому, к тому, какой он, чем живет и что для него важно.

И ребенок «встраивает», присваивает родительские чувства, делает их своими, внутренними. Так закладывается важнейшая основа для его хорошего отношения к себе и уверенности в собственных силах.

Все-таки Ю. Б. Гиппенрейтер надо читать и перечитывать. В ее книгах сказаны самые главные слова о том, что любые родительские требования (и их выполнение), любые дисциплинарные воздействия на ребенка будут иметь успех только тогда, когда в его отношениях с родителями существует доверие и душевная теплота.

Только в этом случае. Ребенок запросто выдерживает ситуативные родительские слабости (и никакой травмы они ему не наносят), если в целом к нему относятся доброжелательно, если он чувствует, что значим и дорог, что его уважают. Я подпишусь здесь под каждым словом: мой материнский опыт говорит о том, что это действительно так.

Доброе отношение к ребенку – это фундамент. Основа основ. Если это есть – ничего не страшно, никакие сиюминутные «разборки», крики, никакие мелкие несправедливости, несдержанности и чрезмерная родительская реакция на что-то. Это такая «живая вода», которая заживляет любые сколы, царапины и трещинки.

Именно на добром отношении и на принятии строится доверительное, безопасное взаимодействие. Мне кажется, без принятия – вообще никуда. Именно его нам всем, выросшим советским детям, очень не хватало в детстве.

Принятие – это безэмоциональное понимание, какой человек рядом, каковы его особенности, в том числе трудные. Это видение его реальным, не плоским и подходящим нам какой-то своей (светлой) стороной, а в 3D объеме, со всеми «острыми углами» и ограничениями. Это внутреннее! согласие! с тем, что он – вот такой, какой есть. И согласие на взаимодействие с ним – таким, какой он есть.

Принятие – это не безоговорочное и постоянное одобрение. Мои клиентки (например) часто путают. Принимать другого человека – не значит позволять стучать себе по голове и молча сносить все, что неприятно и неприемлемо. Это значит, повторюсь, понимать, какой человек рядом с тобой, каковы его сильные стороны и ограничения. И если он делает тебе неприятно или (возможно, нечаянно) больно – говорить ему об этом, а не терпеть «принимая» и не молчать.

Увидеть своих детей отдельными, в чем-то похожими на нас, а в чем-то совсем иными, порой очень сложно. Еще сложнее именно внутренне согласиться с тем, что они – другие. У них может быть другой тип нервной системы, другой темперамент, другие реакции, их могут захватывать чувства там, где мы не видим повода для таких ярких эмоций, им может быть страшно важно то, на что мы не обращаем внимания, и, наоборот, они могут оставаться равнодушными, невосприимчивыми к тому, что дорого для нас.

Я уже писала как-то, что очень долго не могла почувствовать свою дочь. Она всегда была на меня непохожей – созерцательной, скромной, очень чувствительной и очень ранимой. У нее настроение менялось по 10 раз на дню. Она что-то от меня хотела и ждала, а я ее не понимала. Я не могла видеть ее слезы, они приводили меня в полнейшее отчаяние. Я несколько лет топила себя в чувстве вины, что я не понимаю собственного ребенка и у меня не получается сделать ее счастливой.

Апогей наступил, когда она пошла в школу. Вроде умный, талантливый ребенок, думала я, он должен стремиться учиться на отлично. Как я. Она должна быть такой же, как я! Почему она не такая?

Нас спасли моя учеба на психфаке МГУ, курс по психологии индивидуальных различий и моя подруга, грамотный психолог и сильный психодиагност: она просто переливала в меня свои знания, а я их жадно-жадно впитывала. Все это очень много мне дало и заметно переструктурировало мое мировоззрение.

Главный итог: я увидела мир во всем его многообразии и равноценности. Из моих эмоциональных реакций полностью ушло осуждение кого бы то ни было, поскольку пришло понимание, почему люди – именно такие и так поступают. Когда можешь понять и объяснить (почти) любую человеческую поведенческую реакцию, приходит принятие.

Возвращаясь к моей Даше… Я не знаю, как это произошло, но безусловно это один из самых сильных моментов за всю мою жизнь: я увидела и приняла ее другой. Сдержанной, неторопливой, неамбициозной, спокойно относящейся к собственным промахам. Не стремящейся быть лучше всех.

Я увидела рядом с собой чудесного человека – прекрасного в своей инаковости. Не могу описать словами, насколько это упростило наше взаимодействие и сделало нас более близкими, открытыми и терпимыми друг другу. Принятие – вещь обоюдная. Когда ты даешь своему ребенку опыт принятия, он отвечает тебе тем же. Он спокойно относится к твоим собственным несовершенствам, они его не ранят.

И теперь мне кажется, что надо бросить все душевные силы именно на это – на способность увидеть своего ребенка таким, какой он есть, и согласиться с его индивидуальными особенностями и чертами (понимая, однако, что это внутреннее согласие не отменяет родительских требований и ограничений в отношении поведения ребенка, если оно выходит за рамки социально приемлемого).

Автор: Ирина Чеснова