884
0,2
2013-07-27
Девушка с периферии: лучше быть содержанкой!
Не отработав положенный срок по распределению в маленьком городке, девушка родом из областного центра вернулась в столицу, где прошло ее обучение. Здесь она фиктивно вышла замуж и занялась поисками щедрого мужчины, который поможет ей выплатить долг перед вузом. «Счастливой меня это не сделало, — признается Алина (имя изменено). — Однако голодная жизнь молодого специалиста заставила ценить материальный достаток превыше всего».
«Мое распределение в пределах 60 км от столицы многие сокурсники посчитали „счастливым билетом“, — рассказывает предысторию Алина. — Я и сама так думала, пока не увидела свой „офис“, апартаменты в общежитии и коллег. Непонимание возникло с первых дней. Основной контингент работниц санэпидемстанции — женщины со средним специальным образованием. В этом ЦГЭ (Центр гигиены и эпидемиологии) мои коллеги приближались еще и к пенсионному возрасту. А тут пришла я — молодая, с высшим образованием, ко всему прочему врач, значит, на их взгляд, стою́ выше их в социальной иерархии. Начиналось с подколок. Потом же я ощутила все прелести жизни в серпентарии. О своей зарплате стыдно было поведать даже маме: в момент обвала белорусского рубля, когда доллар поднялся до 8 тыс., оклад составлял 300 тыс. в месяц. Пришлось найти еще одну работу: каждые выходные (а иногда и будни) каталась в Минск, трудилась гардеробщицей в ночном клубе, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. Три месяца я практически не спала».
«В один прекрасный момент я решила: с меня хватит. Нужно в корне менять свою жизнь и возвращаться в столицу, — вспоминает девушка. — А для этого необходимо перераспределиться. Проблем не должно было возникнуть, интернатуру я уже к тому моменту прошла. Свой отпуск я потратила на поиски вакансии врача-гигиениста в Минске и походы по инстанциям. Однако несмотря на то, что меня готовы были с удовольствием принять на работу в столичное ЦГЭ и даже отправили запрос, перевод не состоялся: для него не нашли оснований. Казалось, оставался один путь: фиктивный брак и прописка. Но отпуск закончился. Нужно было придумать, как совместить работу с поисками мужа. Мне в некотором смысле повезло: на дворе сентябрь, битва за урожай… Местные колхозы рассылают письма с просьбами отправить сотрудников на помощь в уборке свеклы. Я вызвалась поехать. А уже к вечеру нашла местную бабку, которая за 5 тыс. белорусских рублей в день будет ездить в поля вместо меня. Там же нет паспортного контроля. Представиться чужим именем не проблема. Тем временем я жила в Минске у друзей и искала жениха. В итоге знакомый знакомого нашел немолодого мужчину, готового на мне жениться — и, что самое главное в те финансово трудные времена, совершенно безвозмездно, из жалости, так сказать».
«Как раз в день моей свадьбы начальник ЦГЭ искал меня в колхозе для подписи каких-то документов, — не без улыбки говорит молодая врач. — Понятное дело, что наша с бабулей афера с треском провалилась. Помню, что лицо моего начальника было таким же красным, как свекла, которую мне полагалось убирать. Он даже ногами топал от злости, когда швырнул трудовую книжку мне в лицо. В общем, меня уволили по статье „за прогулы“, иначе молодых специалистов уволить нельзя. Коллеги злорадствовали лишь до тех пор, пока я не сказала им, что накануне вышла замуж за очень обеспеченного столичного мужчину и перераспределяюсь в Минск. Лишь этот факт позволил мне покинуть эту „обитель скорби“ с гордо поднятой головой. Специально для триумфального ухода даже сделала фото».
«Мои ожидания не оправдались, — исчезла улыбка с лица Алины. — Для перераспределения опять не нашлось оснований. Не помогли ни муж, ни прописка. Через месяц я получила письмо с требованием в течение полугода выплатить деньги за обучение. Мне повезло, что сумму еще не успели привязать к новому курсу американской валюты. Надлежало вернуть вузу $5 тыс. Мама — уже на пенсии, растила меня одна, на ее помощь рассчитывать не приходилось. С неотработанным распределением не могла устроиться даже к частникам. Я была в отчаянии. И решила, что не осталось ничего иного, как воспользоваться тем, что дала природа: молодостью и красотой. С их помощью, как и миллионы женщин во все времена, найти мужчину, который вытянет меня из этой долговой кабалы. И такой мужчина нашелся. Следующие пять месяцев я была на иждивении у женатого человека старше меня на 10 лет. Он обещал покрыть мои долги. Его супруга и ребенок жили в другом городе, а я — с ним. Соседи даже считали нас семьей. Он уходил на работу, я занималась хозяйством: готовка, стирка, уборка. И была по-настоящему в него влюблена. До какого-то момента мне даже казалось, что у нас с ним действительно что-то может получиться».
«Наконец, осталось две недели до конца срока выплаты денег за обучение, — говорит девушка, — Тогда мы впервые сильно поругались. Он наговорил мне много неприятных вещей. Про то, что я никогда его по-настоящему не любила, о моей меркантильности и меркантильности всех женщин планеты Земля. „Уходишь с деньгами или остаешься со мной, но без денег“, — поставил условие возлюбленный и уехал на выходные к жене. Я почувствовала себя полной идиоткой, что доверилась ему. И решила выбрать мужчину, а не деньги. О чем и сообщила ему по телефону. В конце концов, не убьют же меня в университете за эти $5 тыс.?»
«В понедельник он привез мне квитанцию об уплате долга за обучение, — продолжает Алина. — Тогда у меня появилась надежда, что мы сможем стать настоящей семьей. Напрасно. Вместе с этим он сообщил, что покупает квартиру в Минске и собирается жить в ней с женой и ребенком. У меня оставалось три месяца, чтобы найти работу и строить свою жизнь без него. В свою очередь, он пообещал помочь мне встать на ноги и через пару месяцев внес $3 тыс. предоплаты на год аренды квартиры рядом с метро. Напоследок мой возлюбленный заявил, что я „выпила из него все соки“. Наши пути разошлись. Получив справку о свободном трудоустройстве, я нашла работу в фирме, которая занимается продажами».
«Никогда больше не буду работать в медицине, — уверенно заявляет специалист. — Не хочется опять окунуться в эту нищенскую среду, где все друг друга ненавидят. Да и я слишком добрый человек, не могу душить людей непомерными штрафами (за что постоянно выслушивала от начальства). Одно дело, когда на прилавки выставляют просроченные продукты — этому нет прощения, другое — в полном объеме штрафовать по СанПиН (санитарные правила и нормы) — половину города просто придется снести. Еще во время учебных практик проявляются таланты к работе в санэпидемстанции. И это не мой случай. Продавать мне нравится гораздо больше, чем „ходить с кнутом“».
«За это время бывший „спонсор“ купил квартиру, — резюмирует девушка с периферии. — Однако его жена потребовала, чтобы в этой квартире был шикарный ремонт и исключительно новая мебель. Переезжать в столицу она не торопилась. Вероятно, поэтому мой бывший возлюбленный появился на пороге им же снятой квартиры с букетом роз и извинений. Любовь и материальная поддержка — вот что он пообещал мне на этот раз. По крайней мере до тех пор, пока не переедет жена. Потом же он планирует навещать меня иногда. Приняла его. Хотя мои чувства и поостыли — я больше ему не верю. И если раньше думала, что мужчина должен обеспечивать свою женщину, то после всего произошедшего мечтаю достичь такой финансовой независимости, чтобы ни один представитель сильного пола не мог использовать меня как игрушку. Но пока есть только надежда, что этот день когда-нибудь наступит».
«Мое распределение в пределах 60 км от столицы многие сокурсники посчитали „счастливым билетом“, — рассказывает предысторию Алина. — Я и сама так думала, пока не увидела свой „офис“, апартаменты в общежитии и коллег. Непонимание возникло с первых дней. Основной контингент работниц санэпидемстанции — женщины со средним специальным образованием. В этом ЦГЭ (Центр гигиены и эпидемиологии) мои коллеги приближались еще и к пенсионному возрасту. А тут пришла я — молодая, с высшим образованием, ко всему прочему врач, значит, на их взгляд, стою́ выше их в социальной иерархии. Начиналось с подколок. Потом же я ощутила все прелести жизни в серпентарии. О своей зарплате стыдно было поведать даже маме: в момент обвала белорусского рубля, когда доллар поднялся до 8 тыс., оклад составлял 300 тыс. в месяц. Пришлось найти еще одну работу: каждые выходные (а иногда и будни) каталась в Минск, трудилась гардеробщицей в ночном клубе, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. Три месяца я практически не спала».
«В один прекрасный момент я решила: с меня хватит. Нужно в корне менять свою жизнь и возвращаться в столицу, — вспоминает девушка. — А для этого необходимо перераспределиться. Проблем не должно было возникнуть, интернатуру я уже к тому моменту прошла. Свой отпуск я потратила на поиски вакансии врача-гигиениста в Минске и походы по инстанциям. Однако несмотря на то, что меня готовы были с удовольствием принять на работу в столичное ЦГЭ и даже отправили запрос, перевод не состоялся: для него не нашли оснований. Казалось, оставался один путь: фиктивный брак и прописка. Но отпуск закончился. Нужно было придумать, как совместить работу с поисками мужа. Мне в некотором смысле повезло: на дворе сентябрь, битва за урожай… Местные колхозы рассылают письма с просьбами отправить сотрудников на помощь в уборке свеклы. Я вызвалась поехать. А уже к вечеру нашла местную бабку, которая за 5 тыс. белорусских рублей в день будет ездить в поля вместо меня. Там же нет паспортного контроля. Представиться чужим именем не проблема. Тем временем я жила в Минске у друзей и искала жениха. В итоге знакомый знакомого нашел немолодого мужчину, готового на мне жениться — и, что самое главное в те финансово трудные времена, совершенно безвозмездно, из жалости, так сказать».
«Как раз в день моей свадьбы начальник ЦГЭ искал меня в колхозе для подписи каких-то документов, — не без улыбки говорит молодая врач. — Понятное дело, что наша с бабулей афера с треском провалилась. Помню, что лицо моего начальника было таким же красным, как свекла, которую мне полагалось убирать. Он даже ногами топал от злости, когда швырнул трудовую книжку мне в лицо. В общем, меня уволили по статье „за прогулы“, иначе молодых специалистов уволить нельзя. Коллеги злорадствовали лишь до тех пор, пока я не сказала им, что накануне вышла замуж за очень обеспеченного столичного мужчину и перераспределяюсь в Минск. Лишь этот факт позволил мне покинуть эту „обитель скорби“ с гордо поднятой головой. Специально для триумфального ухода даже сделала фото».
«Мои ожидания не оправдались, — исчезла улыбка с лица Алины. — Для перераспределения опять не нашлось оснований. Не помогли ни муж, ни прописка. Через месяц я получила письмо с требованием в течение полугода выплатить деньги за обучение. Мне повезло, что сумму еще не успели привязать к новому курсу американской валюты. Надлежало вернуть вузу $5 тыс. Мама — уже на пенсии, растила меня одна, на ее помощь рассчитывать не приходилось. С неотработанным распределением не могла устроиться даже к частникам. Я была в отчаянии. И решила, что не осталось ничего иного, как воспользоваться тем, что дала природа: молодостью и красотой. С их помощью, как и миллионы женщин во все времена, найти мужчину, который вытянет меня из этой долговой кабалы. И такой мужчина нашелся. Следующие пять месяцев я была на иждивении у женатого человека старше меня на 10 лет. Он обещал покрыть мои долги. Его супруга и ребенок жили в другом городе, а я — с ним. Соседи даже считали нас семьей. Он уходил на работу, я занималась хозяйством: готовка, стирка, уборка. И была по-настоящему в него влюблена. До какого-то момента мне даже казалось, что у нас с ним действительно что-то может получиться».
«Наконец, осталось две недели до конца срока выплаты денег за обучение, — говорит девушка, — Тогда мы впервые сильно поругались. Он наговорил мне много неприятных вещей. Про то, что я никогда его по-настоящему не любила, о моей меркантильности и меркантильности всех женщин планеты Земля. „Уходишь с деньгами или остаешься со мной, но без денег“, — поставил условие возлюбленный и уехал на выходные к жене. Я почувствовала себя полной идиоткой, что доверилась ему. И решила выбрать мужчину, а не деньги. О чем и сообщила ему по телефону. В конце концов, не убьют же меня в университете за эти $5 тыс.?»
«В понедельник он привез мне квитанцию об уплате долга за обучение, — продолжает Алина. — Тогда у меня появилась надежда, что мы сможем стать настоящей семьей. Напрасно. Вместе с этим он сообщил, что покупает квартиру в Минске и собирается жить в ней с женой и ребенком. У меня оставалось три месяца, чтобы найти работу и строить свою жизнь без него. В свою очередь, он пообещал помочь мне встать на ноги и через пару месяцев внес $3 тыс. предоплаты на год аренды квартиры рядом с метро. Напоследок мой возлюбленный заявил, что я „выпила из него все соки“. Наши пути разошлись. Получив справку о свободном трудоустройстве, я нашла работу в фирме, которая занимается продажами».
«Никогда больше не буду работать в медицине, — уверенно заявляет специалист. — Не хочется опять окунуться в эту нищенскую среду, где все друг друга ненавидят. Да и я слишком добрый человек, не могу душить людей непомерными штрафами (за что постоянно выслушивала от начальства). Одно дело, когда на прилавки выставляют просроченные продукты — этому нет прощения, другое — в полном объеме штрафовать по СанПиН (санитарные правила и нормы) — половину города просто придется снести. Еще во время учебных практик проявляются таланты к работе в санэпидемстанции. И это не мой случай. Продавать мне нравится гораздо больше, чем „ходить с кнутом“».
«За это время бывший „спонсор“ купил квартиру, — резюмирует девушка с периферии. — Однако его жена потребовала, чтобы в этой квартире был шикарный ремонт и исключительно новая мебель. Переезжать в столицу она не торопилась. Вероятно, поэтому мой бывший возлюбленный появился на пороге им же снятой квартиры с букетом роз и извинений. Любовь и материальная поддержка — вот что он пообещал мне на этот раз. По крайней мере до тех пор, пока не переедет жена. Потом же он планирует навещать меня иногда. Приняла его. Хотя мои чувства и поостыли — я больше ему не верю. И если раньше думала, что мужчина должен обеспечивать свою женщину, то после всего произошедшего мечтаю достичь такой финансовой независимости, чтобы ни один представитель сильного пола не мог использовать меня как игрушку. Но пока есть только надежда, что этот день когда-нибудь наступит».
