Харитонов Александр
г.Киев



Мается век ежегодной репризой:
сотнями душ пополняет архив.
— Ангел, смотри, человек на карнизе!
Сколько же чудиков в мире таких?

Странными стрелками меряют время:
вечность – минутами, каплями – жизнь.
— Ангел, прости им, за то, что не ценят,-
сгорбился Ян над могилою Инь.

Мается век, он мастак на сюрпризы:
явью становятся вещие сны.
Душу продал бы, но рынки «зависли»,
ведь у души не бывает цены.

Жить без надежды — старанья напрасны.
Карма поэта — плевать на престиж.
— Ангел, смотри, – человек слишком счастлив!
Может ему эту глупость простишь?

175 лет назад журнал «Graham’s Ladies’ and Gentlemen’s Magazine», выходивший в Филадельфии, напечатал рассказ «Убийство на улице Морг» Эдгара По. И этот день можно назвать днем рождения детективного жанра, хотя сам термин введен значительно позже — более двадцати пяти лет спустя. Сам же По именовал свои новеллы в этом жанре «рассказами об умозаключениях». Общие черты: изначальная загадка, которая раскрывается через сложный и таинственный процесс, соединяющий интуитивную логику, наблюдение и проницательный вывод.
Тот первый рассказ, написанный Эдгаром Алланом, был не только первым, но и, как полагают и по сей день многие критики, лучшим детективным рассказом…

Хотя и до этого времени некоторые авторы использовали отдельные элементы детектива в своих произведениях, но именно По удалось соединить в своем творчестве все эти влияния: в пяти новеллах из его обширного наследия разработаны все основополагающие принципы, которым позднее следовали авторы детективной литературы. Писатель создал не только новый жанр, но его основную схему – «загадка-расследование-объяснение», и его основные сюжеты, которые и ныне используются в детективной литературе. Это и бытовая разборка, и маньяк-убийца, и шантаж, и «шпионские игры». Также По изобрел классические приемы детективов, такие как – «подсадная утка», подбрасывание улик, двойная игра, ложный след…

Важное свойство классического детектива — полнота фактов. Разгадка тайны не может строиться на сведениях, которые не были предоставлены читателю в ходе описания расследования. К моменту, когда расследование завершается, читатель должен иметь достаточно информации для того, чтобы на её основании самостоятельно найти решение. Могут скрываться лишь отдельные незначительные подробности, не влияющие на возможность раскрытия тайны. По завершении расследования все загадки должны быть разгаданы, на все вопросы — найдены ответы.

1656 — Первая гиперинфляция в государстве Московском. А дело было так.
В то время Москва, впрочем, как и во времена иные, вела затяжную войну. На тот момент с Речью Посполитой. Ну, помните, Украины это тоже коснулось напрямую.
Война требует финансов немалых. Денег не хватало катастрофически. И тогда царь-батюшка сделал ход конем — поскольку своих серебряных и золотых рудников у Москвы тогда не было, эти металлы ввозились, было принято решение о чеканке медных денег. Взамен серебряных. То есть, что имели на входе и выходе: фунт меди стоил 12 копеек, налудить из него монет можно было на 10 рублей. Нехилый подъем.
Но и это не все!!! Самодержец здраво рассудил: а че останавливаться на полпути — и повелел налоги и старые недоимки взимать серебром, а платежи всяческие и жалование выплачивать медной монетой. Чуете, куда подуло? Правильно.
За каких-то шесть лет (учтите, темпы жизни были не чета нынешним), стоимость ничем не обеспеченных медяков упала в 15 раз!!! Тадаммм! Да, еще момент — подделать их было достаточно просто.
В результате с этого гуся поимели Медный бунт 4 августа 1662 года. А что ж вы хотели? Крестьяне, не будь дураками, продавать с трудами выращенное за бесценок отказывались категорически, состоялся повальный голод и обнищание, городские низы с таки положением дел не были согласны ни в каком приближении.
И хотя бунт, как водится, подавили, но выводы воспоследовали — с 1663 года по указу государевому чеканка медных денег была свернута, медные дворы Пскова и Новгорода закрыты, а в Москве вновь начали чеканить серебро
И, должен сказать, с оглядкой опять-таки на разный темп жизни в 17 и 21 веке, среагировали тогда довольно оперативно…

Патри



Здравствуй. Здесь как-то прохладно, ты не находишь?

На моей плите стынет овсянка, и озноб кота трясет.

Ты не знаешь, что с ним? Любая приманка

Не берет его. И спать совсем не дает.

Это как Норвегия на континенте.

Мне должно быть холодно, но как-то жарко.

Я стою вся мокрая, ты подаешь перчатки…

Я смотрю на себя, на тебя, и мне, безусловно, жалко.

Жалко, что увидела твои глаза когда-то и от страха

Убежала сразу, спряталась под свой нежный плед.

Жалко, что любая моя цитата отдает ложью, потому как грех.

Жалко, что я вижу в тебе только бога, а в себе ищу только дрянь.

Жалко, что так много людей у порога, которых так просто обнять.

Но я не обнимаю. Я скупая. Я всё храню в себе и молчу.

Я дышу даже своим ядом, не зная, как я сильно этим грешу.

Я поеду в Индию, ближе к Богу, научу детей ощущать…

Только знаю я, что в итоге они вручат мне кисть -
рисовать

Лия Алтухова



Сумасшествием дышит город,
Ночь — граница чужих миров.
Мне б уткнуться в твой мягкий ворот,
В безнадежности летних снов.

Надо было спасаться бегством,
Осторожничать во сто крат.
Но под ребрами пляшет детство,
Пересветом глаз в 300 ватт.

Обжигаться губами, бредить,
Глупо, нежно и горячо…
Кутать руки в цветастом пледе,
Носом в шею, потом в плечо…

Обниматься, блуждать когтями
По широкой твоей спине…

Отче, что ж ты наделал с нами,
Мы сгораем в таком огне.

Ингурен



Однажды в вашу тюремную камеру проник тоненький лучик света, и вы с ужасом заметили как тут грязно, затхло и тесно. На стенах уродливые разводы, в углах паутина, под ногами мусор. Вы были ошарашены и твердо решили, что срочно надо все поменять. Причем основательно.
И — вы обклеили стены вашей тюремной камеры фотообоями, на которых запечатлены бескрайние просторы. Прерии, океан, степи, заснеженные горы, кристальной чистоты реки. На потолке — солнце, небеса и даже космические дали.
В углу со временем был обустроен памятный иконостас с коллекцией высших озарений, глубочайших пониманий, мудрых чужих цитат, снимками ауры, сияниями чакр, самадхи, сатори и даже шкалой для измерения уровня поднятия кундалини.
Теперь вы можете с упоением рассказывать по тюремному телеграфу о своей ошеломляющей свободе.
Впечатляюще? Наслаждайтесь.

Кстати, и то единственное окно, через прутья которого в вашу темницу хоть иногда могли проникнуть лучи живого солнечного света, — теперь тоже надежно заклеено.
Вы опять себя обманули.

Феликс Комаров



Бумажные цепи на руки одеты?
Нелепо, как ждать на вопросы ответы.
Как пропасть пройти, не имея моста,
Как жизнь предсказать по полету листа.

Но руки в цепях онемели, застыли…
С рождения страх не дает раскрыть крылья…
Одно лишь движение- цепи спадут…
И больше не вспомнишь ни страха, ни пут.

Один лишь рывок- развернешь небеса…
Один лишь прыжок- и вся мира краса…
Лишь песня прощальная сказочных дев.
Лишь рык, что издаст коронованный лев.
Лишь слово, что плотью висит на кресте.
Лишь сны, что плывут облаками в мечте.

Бумажные цепи, но их не порвать.
Их клеила нежной заботою мать.
Их вырезал папа, забыв про покой.
Их детям подаришь, скрепив их собой.

И так, продолжая ползти по векам,
Мы тащим по жизни все жизни, как хлам.
Бумажною цепью бумагу скрепив,
Как все, я в цепях…Это значит, я жив.

1970 — День рождения «копейки». Да, у кого-то «жук», у кого-то Ford t. А в Союзе народным автомобилем стал ВАЗ 2101.
Помню, как диаметрально вначале разделились мнения и отношение: одни, попробовав и увидев в деле, старались впихнуться в очереди на покупку (либо перекупали, как граждане солнечных республик за двойную-тройную цену — без преувеличения!), другие небрежно цедили, что, дескать, по сравнению с «Москвичем»-408 и, тем более -412 — ненадежная железяка. Но очень быстро Тольяттинский вариант ФИАТа-124 расставил точки везде, где можно. По совокупности — качество, ходовые характеристики, надежность, комфорт — «Москвичи» и рядом не стояли. Точнее, как раз — стояли. А «Жиги» ездили. Да, и цена на них была сопоставимая. Первые «копейки» стоили 5000 рублей, деньги для большинства советских граждан сильно очень большие. Но ВАЗ-2101 были в дефиците вплоть до своего снятия с производства в 1984 году. Отсутствие конкуренции в правильном социалистическом хозяйстве — и можно не париться за реализацию средств передвижения. Кстати, последующие модификации, вплоть до ВАЗ 2108 (кроме «Нивы»), в общем-то, были сделаны на базе «копейки». Ну, а изменения кузова были вообще чисто символическими. Косметика, не более.
Но, нужно признать, скроили итальянцы в 1968 году очень достойную машинку. В итоге было произведено более 2,5 млн экземпляров. Да, еще момент. Я его хорошо помню. Именно с появлением «Жигулей» на дорогах Союза действительно началось «движение», поскольку до запуска конвейера в Тольятти объем производства легковых машин в стране было чисто символическим…

Анатолий Голубовский



Если вдруг узнал случайно
Что твой друг или подруга
Бредит Димою Биланом
Или слушает Алсу

То, недрогнувшей рукою
И в лице не изменившись
Удаляй их из фейсбука
И об этом не жалей

Потому что очень сложно
Доверять такому другу
И к тому ж после такого
Он нам вовсе и не друг.

Миша Костров



Ты мне сегодня… встречалась.

Снилась? Не припоминаю…

Тяжесть под загнанным сердцем

Напоминала… Признание.

Мы говорили… не помню.

Суть не важна, но важнее —

Все это было

Отчетливо… Благословением.

Я не играл словами.

Ты… Странно, не улыбаясь,

Нежно меня касаясь

Прощала меня… Прощаясь.

Я пробудился… внезапно…

Утра сырое начало…

Где—то, в соседнем номере

Храпел сосед… Причащаясь.