1642



Не сказать, шоб начиналась история Монреаля как-то сильно необычно. Индейцы в тех местах тусили уже пару-тройку тысяч лет, когда туда приперлись французы и осмотревшись, сказали на манер лорда Гленарвана в «Багровом острове»: «эта земля немножко наша будет. да» Индейцы против такой постановки вопроса возражали категорически, но доводы французов были убедительней. И когда в 1642 Поль Шомеди де Мезоннев соорудил колонию, то никого этим фактом до изумления не довел. Чи й не Корбюзье, в конце концов. Ну, а то, шо в этом месте уже было индейское селеньице Виль-Мари — так было бы за шо грустить, я вас умоляю. Была там еще гора с названием Хошелаг, так шоб все привести к одному знаменателю, ей в том же годе назначили имя Монт-Руаяль, Королевский Холм, стало быть. И название состоялось.
А сам городок стали строить на удобном острове 32 на 16 километров (привет, Яблоко и Манхэттэн), там как раз Оттава впадает в Святого Лаврентия (присобачили ж название реке, упаси и помилуй).
Ну, помните, наверно, в тех местах англы с франками гоняли друг друга остаток 17-го и первую половину 18 века, пока подданные Ее Величества не выперли оппонентов и вместо Трех лилий навтыкали где дотянулись свой Юнион Джек. Монреаль не стал исключением, но шо я вам скажу — никто не стал делать маленький Армагеддон из того, шо в городе оставалась куча французов. И — изумитесь до икоты, когда узнаете, шо новая англоговорящая власть совершенно не возражала по поводу того, шо большая часть города в частности и провинции Квебек в целом продолжала говорить за жизнь, читать и писать на французском. Так мало того. Канада, с какого боку не зайди — член Содружества. Британского. А в Канаде по си поры два государственных языка. Дикий народ…
Да, так за Монреаль. Когда его таки начали строить всерьез, а не просто как кучу деревянных срубов, то сразу обнаружился серьезный закос «под Европу». Фасады и облицовочку просто до неприличия срисовывали с особнячков у Париже. А шоб довести Европу до нервного тику окончательно- типа у нас тут Нью-Париж и отвалите все на пол-гектара — обзавелись своими аналогами. Дворцом правосудия. Марсовым полем. Нотр-Дамом.
Соответствовать — занятие дюже хлопотное, но пока шо Королевский Холм справляется. Четыре крутых универа, шоб не было обидно — паритет — по два для англов и франков. Музеев и художественных галерей так вообще до неприличия — такое ощущение, шо в хоккей играют не здесь. Ну, и таки да — самый европейский город Канады.
Кстати. Южные соседи любят поглумиться над канадцами, у кого-то из комиков есть ржачный номер о ползучей канадизации Соединенных Штатов (типа, шо канадцы просочились везде и все наиболее важные вещи в Америке контролируют из страны Кленового листа). Но то, шо именно в Монреале продюсируют большинство голливудских фильмов — факт

Лия Алтухова



пару недель назад мы еще не думали,
пару месяцев до — даже не предполагали,
что в какой-то из вечеров наши пазлы сойдутся,
и что будут жать старые сандали.
кто ты? белозубый, зеленоглазый,
рвущийся в бой,
звенящий в трубке со скандалом.
я часто пишу тебе, но потом
нажимаю delete…
и бегом до вокзала,
где кассир с усталыми глазами мне выдаст билет,
и не важно куда, от тебя бы подальше.
но беда в том, что даже объехав весь свет,
не сбежать от себя, милый мой мальчик.

Эта весна впивалась нам в душу, пускала корни.
Опьяненные то ли воздухом, то ли бессонницей,
мы играли на вылет в «не привыкай, но помни»,
и судьей нам была ночь — беззаконница.
В моем плейлисте живут твои песни.
Одна обязательно запомниться.

В какой-то из дней закончатся все наши «если»,
как заканчиваются рифмы к слову разлука…

… в моем плейлисте живут твои песни.
я ощущаю тебя на расстоянии звука.

Феликс Комаров



Родится человеком — это уже болезнь,
Ведущая, как известно, к смерти.
Это не философия экзистенциональных бездн.
И не путь к выходу из круговерти.
Анамнез болезни известен всем,
От рецессии к обострению.
И здесь не поможет доказанность теорем,
О том, что жизнь развлечение.
Утро мудрее, а ночь пьяна.
Боль сменяется облегчением.
И все уходит в кувшин без дна.
И листьями по течению.
Что остается?- просто жить!
Радоваться передышкам.
Когда больно зубы сцепить.
Бог не пошлет излишне.
Когда праздник поет в душе,
Надо забыть о боли.
И не сбрасывать на вираже,
Даже оставшись голью.
Каждый ношу несет свою.
Нет места здесь справедливости.
Кто в аду живет, кто в раю,
Кто вознесен по милости.
А для кого жизнь цепочка мук,
С короткими интервалами.
На дне ада услышишь стук
И черти заплачут жалобно.
В каждой морзянке пауз не счесть.
Между минут вселенная.
Вот такая благая весть,
Очень обыкновенная.

Ингурен



Невыразимый бог
Необъяснимый бег
Осмысленный подлог
Не встреченный рассвет
Сто миллионов фраз
Сто километров слез
Сто миллиардов нас
Неисчислимых грез
Не совершённый грех
Корпускулярный ад
Но нет ни нет ни да
И нет и нет и — нет
Непостижимый бог
Невыносимый бег
Стрелок спустил курок
И наступил ответ…

Я слишком прост чтоб меня объяснить
Я столь очевиден что меня не найти
Я люблю тебя так, что не оставлю в живых:
Когда любишь тотально, нет места любви

Этот любящий свет — беспощадная тьма
Это вечный ответ, это не-парадокс
Это правда: что я — эта грязная правда
Это правда: что я — эта чистая ложь

Это первый убийца, последний святой,
Это раб, и воитель, и нежный отец
Это счастье, страдание, слезы, покой
Это да, это нет, это жизнь, это смерть
Это — сон, это — Майя, это — всё суета
Этот мир грандиозен, прекрасен и пуст
Это дар и обман, это просто игра
Это истинность фальши, это я себе снюсь…

Юный император отличался ленью, учиться не любил, зато обожал охоту и веселые развлечения

1727

Для особо верноподданных и томных вспоминателей об имперских амбициях, немного текста за династию Романовых.
Собственно говоря, внучок Петра I, которого в хронологии называют Петром II, по большому счету, последний отпрыск дома Романовых по прямой мужской линии. Шоб не сильно париться, на этом терки можно было бы и закрыть. Потому как Петя, мало того, шо не оставил после себя законного со всех сторон наследника, так еще и не особо грузил себя делами государственными. Было ему прописано посещать заседания Верховного тайного совета. Не так шоб и часто — по средам и пятницам. Петруша за три года руления царством разок поприсутствовал, нашел сие занятие для себя зело скучным, да и забил с императорским величием. И рулил процессом далее светлейший Саша Меньшиков. А пришло время и Меньшиков подустал, так и нашлось, кому заменить — Остерманы (ха) и Долгорукие (ха еще раз). И если вы таки думаете, шо на этом все закончилось, то совершенно зря. Потому как господа бояре начали задавать вопросы примерно такого содержания: «а шо это вообще было? и было ли в принципе?»
И потихоньку так подтоптали под себя Верховный Тайный совет, а столицу переместили обратно. То есть из Питера в Москву.
Ну, то, шо прописано в учебниках, мы в целом знаем.
За другое вопрос. Если последний по понятиям Романов сильно смахивал на Теона Грейджоя, то за кого пасть рвать, собственно?
А если с другой стороны копнуть — то империя нынешняя кем таки зацементировалась?
Шлезвиг-Гольштейн? Брауншвейг-Вольфенбюттель?
Так чья земелька, епт? Российская? Чья власть? Шоб не подумали чего, я не пытаюсь нагнетать. Даже не копаю в неимоверную глубь. Это то, что наверху. Всплывшее. Так это, мож хватит кряхтеть-то за Государство Великое и Особый Путь Нации?

Лия Алтухова



Нервные руки,
Бессонные ночи…
Сердцем, без звука:

— Хочешь?
— Не хочешь.
— Первые взгляды — Верные. Правда?
— Счастье — награда?
— Нет.
— Ну и славно…
— Нет, не надежно
Спрятаны души.
— Выбраться сложно?
— Память задушит.
— Шаг до обрыва?
— Шаг к пониманию.
— Нет, не до срыва…
Да, было с нами…
(Трудно, но дышим,
Мачты погнулись.)
— Вот бы по крышам…
(Порознь проснулись.)
— Переживаем
Шторма остатки?
(Жутко скучаю.)
— Нет, все в порядке…
— Время не лечит…
— Шаг?
— Да, вслепую.

Просто навстречу,
Веки зажмурив.

Феликс Комаров



О, Шива! разрушающий границы,
Сжигающий дыханием миры…
И невозможно яростью упиться,
Остановить падение горы.

Обвалом горным, гулким ураганом,
Сметая все лавиной на пути…
О, Шива! разрушающий обманы
Из сердца в этот лживый мир приди!

Ты берсеркер, не знающий пощады.
Менада, разрывающая плоть…
Герои выбирают смерть наградой!
Не мир, а меч несет в себе Господь!

О, разрушитель сеток и капканов,
Любовных связей, дружеских долгов…
Сметаешь жизни, разрушаешь страны
И отпускаешь в небо душ улов.

Ты боль и радость, ты огонь для масла
Из липкой жижи создающий свет…
И если этот мир рожден для счастья,
То ты на все страдания ответ!

Надежда Капинос 
г.Львов


… Столько серых оттенков, что хочется брызнуть кровью. 
Столько белого снега, что в пору — сойти с ума... 
и глупей не придумаешь — «кровь» рифмовать с «любовью». 
(… есть достаточно вариантов… допустим — с «ролью, 
канифолью, морковью, метелью, фольгой, фасолью, 
тихо в шубе толстеющей молью, фантомной болью, 
карамелью, постелью, пастелью» )… рассвет… Зима... 

В моем Городе — Снег. 
Обнимаю. 
Конец письма. 

… Столько солнечных бликов на дне черепной коробки 
среди черных чертенков, чертящих чужой чертеж. 
И глупей не придумаешь — глупо… глупее пробки - 
так отчаянно, влажно, отважно, напрасно, робко, 
до отвертки в мозгах, до сгоревшей во тьме проводки, 
понимая обратное, ждать, что Ты тоже — ждешь... 

В моем Городе — Снег. 
И не скоро -Весна. 
И — Дождь 

что мою тишину продырявит волшебным звуком... 
А пока — только снег… только снег… только снег опять. 

(… мне, наверно, придется по горло отрезать руки
чтоб Тебе — менябольшенеждущему — не писать.)

1929.
А начиналось — таки обсмеяться сейчас можно. Собралось две с половиной сотни человек, потусили четверть часика, господам номинантам презентовали «благодарственные отзывы». Так и это не все — «благодарить» не за отдельно взятое кино додумались не с первого разу, так шо в 1929 отмеряли совокупно, так сказать. За два года — 27/28. И кто шо получит тоже знали до того, как. Причем, не просто знали, но и пропечатали у газетах. В общем, интригу удавили в колыбельке.
Напрашивается естественный вопрос — «а какой с этого мог быть гешефт?», потому как всю бодягу с «Оскаром» (ну, шоб быть точным, так его стали называть аж с 1934) сообразил не абы кто, а Луи Мейер, а он таки понятие о гешефте имел. Потому как Metro-Goldwyn-Mayer ему не в наследство досталась, а была как раз им самоим и рождена. Шо сказать — все с чего-то начинают и таки случается, шо первый оладушек на сковородке слипается. Зато в том же 1929 в первый и в последний раз отмеряли приз за лучшие титры к немой картине. И тогда же выдали плюшки за первое звуковое кино — „Певец джаза“. Не, там таки было такое, чего больше потом никогда не случилось. А еще состоялось такое четыре в одном: «За универсальность и гениальность в актерской игре, написании, режиссировании и продюсировании фильма». Это Чаплин отличился и ему за «Цирк» отмеряли по полной программе. Завидуйте, кто хочет. Гений
А касательно гешефта — я вам скажу, ушлый Луис таки был прав. Не сразу, но раздуплились вокруг этого мероприятия. И сейчас вполне вкусный пирожок получается — миллиард без малого долларов в экономику солнечного штата плюс трудятся на этот перформанс десяток тысяч налогоплательщиков. Так шо с чуйкой у старины Мейера был полный порядок…

Анатолий Голубовский



Как создать трогательный драйв в пространстве трамвайного вагона? Уменя нет ответа на этот вопрос. Но у меня получилось посмотреть на это.
Всякое случайное событие неслучайно по-своему. Мог ли я не попасть в этот трамвай? Да запросто. С гораздо большей степенью вероятности, чем побывать здесь, ощутить атмосферу сопричастности к чужой истории, которую так непросто создать и так легко разрушить… Или не к чужой? Наверное, для актеров и режиссера очень большая удача, когда зритель на протяжении всей постановки балансирует на грани «правда» — «да ну, это бред», «верю» — «в жизни так не бывает» и так до конца и не может ответить себе, чего же больше в увиденном.
Бывают технически выверенные, «не прикопаешься» постановки, после которых ты не выносишь в себе ничего, ради чего мы ходим в театр.



В истории от Маши Караман (режиссер), Сони Торопчиной (она) и Кости Добровольского (он) есть крайне важная для меня, как зрителя, штука — после спектакля я ехал домой, стараясь не расплескать той атмосферы, которую актеры сумели материализовать в пространстве своего существования. При всем при том, что площадка очень непростая, условия спартанские, ребята так бешено «качали» энергию и интенсивно проживали жизнь своих героев, что в сочетании с непосредственной близостью исполнителей, возникал эффект максимальной вовлеченности. Когда зритель, реагируя на перипетии, периодически вздрагивает — значит «было». Когда актеры на протяжении спектакля не просто «держат внимание» зрителя, а делают это по нарастающей — это гут и натюрлих в одном флаконе. Когда в какой-то момент ты ловишь себя на том, что не желаешь смотреть, как профессионал, отслеживая мелкие «косяки» (которые при желании можно найти всегда), а хочешь просто прожить вместе с актерами эту экспрессивную историю — то стало быть, магия состоялась. Вы прикоснулись к чуду…
Спойлерить подробным описанием сюжета крайне не хочется — зачем ломать кайф тем, у кого возникнет желание пережить короткую историю встречи мечтательного кондуктора и слегка потерявшегося по жизни бизнесмена. А посему — спасибо за теплый во всех отношениях вечер.
Так как создать трогательный драйв в пространстве трамвайного вагона? Это маленький секрет, на который можно посмотреть:
www.facebook.com/%D0%A2%D0%B5%D0%B0%D1%82%D1%80-TramWay-1539606513004159/?fref=ts

Команда проекта Театр TramWay

Режиссер Маша Караман



Актриса Соня Торопчина



Актер Костя Добровольский



Продюсер проекта. Без которого все это могло и не состояться. Игорь Онук