+10702.74
Рейтинг
29237.12
Сила

Anatoliy

Літо кликала

Уляна Задарма



-Надірвали найкращу свитку
вітри холодні-
заглядала остання квітка
в небес безодню-

Світлолика-ще літо кликала
ніжним іменем-
завтра стануть вчорашні роси-
найпершим інеєм…

Шепотіла молитву тихо
губами стерплими
і палала-з останніх сил!-
пелюстками впертими…

Хтось незримий стелив сніги-
десятьма верЕтами…
На повіках-сніжинок сріб-
ло-двома монетами.

Мы исчезнем как сон...

Феликс Комаров



Мы исчезнем как сон в ясной вспышке бессонной
Мы исчезнем как ночь когда солнце взойдет
Мы исчезнем как звук между тоном и тоном
Мы исчезнем… но кто отмеряет уход
Кто узнает о нас, кто прочтет наши письма
Кто нас видел вначале, увидит в конце
Кто опора, создатель, кто скажет воистин…
Кто узнает себя, развернувшись в лице
У кого столько глаз, что увидят друг друга
Кто положит предел между светом и тьмой
Кто закрыл себя в круг и кто выйдет из круга
Кто сейчас меня зрит и печатает мной…

Эта вера слепая ведь как же иначе
Создаю я Его по своим чертежам
Он такой же как я и от боли он плачет…
А иначе к кому обращаться мольбам
А иначе зачем сотрясать небесами
А иначе мир станет ненужной игрой…

Вырастает малыш, распрощавшись со снами,
Проживая себя за собой.

И в этой безнадежности святой
Не различая ни себя ни Бога
Не ведая где дом и путь домой
И почему кольцом идет дорога….
Так просто быть, не зная бытия
Не зная простоты, ее соблазнов
Есть только жизнь и эта жизнь ничья…
БезОбразно не значит безобрАзно.

Во всем увидеть только лишь себя…
И тут слова бессильны и недужны…
И эхом эха повторится Я а а а….
И отразится радугою в луже.

В близости могут звучать слова без букв…

Anshe



В близости могут звучать слова без букв…
Приторно в горле, — молчишь во мне громко-громко,
смотришь на губы,… ладони, под коими простынь скомкана,…
линию бедер, и пальцем скользишь по кромке их,
не управляя ни страстью, ни жаждой рук,
чуть пересохших от ожиданья дней,
от недостатка меня под гусиной кожей…
Вот я приеду скоро, а ты всматривайся в прохожих,
где-то за их плечами и спинами я, быть может
в дрожи спешу глазами сказать… “Владей…”
В близости есть язык тоньше острия
нового лезвия, — пылок и многогранен.
Молвишь на данном, о как же ты мною ранен…
Режешь молчанье и даришь под смогом рай мне
хриплым на выдохе … сладостным: “ ты моя…”
Я их глотаю в соединенье губ
теплых и влажных, в бесстыдстве не рдеют щеки…
Эти два слова мне проникают в легкие…
…разве мы можем зваться теперь далекими,
в близости, где весь мир и так мало букв?..

Принцесса на горошине

Тим Скоренко



Дорогая принцесса, для вас приготовить ложе —
Это честь для меня, я трудился над ним всю жизнь,
Посмотрите, какие туали, виссоны, кожи,
(А под ними — неровности, кнопки, комки пружин),
Здесь пятнадцать матрасов, и каждый — другого мягче,
И такие шелка, что не снились иным богам,
(А под ними — иголки и лезвия, не иначе,
Рыбьи кости, коровьи копыта, хвосты, рога).

Габардиновый полог, скрывающий вас от мира,
Вам позволит ложиться в прелестнейшем неглиже
(Только в самых интимных местах я проделал дыры,
И за деньги планирую к ним подпускать пажей).
Посмотрите, какая перина — по спецзаказу
Из Парижа везли в нашу скромную глухомань,
Она пахнет «Шанелью» (ещё в ней живёт зараза,
Тараканы, клопы, пауки и другая дрянь).

До свиданья, принцесса, до завтра, спокойной ночи,
Утро вечера зело мудрее, как говорят,
Говорят, на удобной постели — и ночь короче,
(а на этой она превратится в кошмарный ад).
Отдыхайте, принцесса, ведь принц ожидает встречи,
Он пока не приехал, но, впрочем, уже в пути,
(от капризности эта кроватка на раз излечит,
А иначе ж от вас королевича не спасти).

И она засыпает. Ей спится настолько сладко,
Что она улыбается, принца любя во сне,
И её постепенно затягивает кроватка,
И принцесса с течением времени тонет в ней.
Она видит заморские страны, луга и веси,
И матрасы скрипят под давленьем тугих телес,
И она просыпается, свежая, точно персик,
И готова знакомиться с принцем сейчас и здесь.

Расчудесное утро, принцесса, не так ли, верно?
Я старался как чёрт, сделать больше для вас — невмочь,
Да и глаз не сомкнул — потому-то немного нервный,
И волнуюсь за то, как спалось вам в такую ночь.
И она отвечает: труды ваши, друг, напрасны,
Подложили горошину? Лили мне в уши ложь?
Я её извлекла перед сном и спала прекрасно:
Настоящих принцесс на горохе не проведёшь!..

Your text to link...

Вінсент

Уляна Задарма



… над полем, над полем, над болем — вібрує Небо
… вібрує під небом зерном золотим — Земля…
Ти знаєш… Самотність — вона проника між ребер -
малює дорогу — й дорога веде в поля

такі золоЧЕні!.. аж їм ні кінця, ні краю…
А ти поміж ними-Творця недолугий клон.
...і все що лишається — випустити цю зграю-
крізь отвір у серці — цю зграю гірких ворон,

які вже чекають на постріл… пора… ворони…
ще подих… ще помах… ще пензля один мазок…
Ти знаєш… Самотність — це те, що невиліковно.
Ти знаєш… Самотність — це те, що невиліковно.
Ти знаєш… Самотність — це те, що невиліковно.

(Вінсент посміхнувся. Вінсент натиснув гачок.)

КАПРИЗЫ ПАМЯТИ

Инна Яровая



Капризы памяти
сквозь семь извечных нот –
хрустальной крошкой
падающих звёзд.
А время,
как приверженец длиннот,
течёт надолго,
медленно, всерьёз.
Меняя всё,
меняя даже смысл…
теряя цель,
мишень, ориентир.
Взлетает солнце,
упадает вниз,
а за спиною –
ранец-конвоир.
За шагом шаг
идём с тобой в страну
грядущих
и неузнанных уже…
И всяческий модерн
под старину
храним в своей
расхристанной душе –
букетик дней
и ленточка надежд,
весенний шлейф,
волненья аромат…
Утешить чем? –
ты сам себя утешь
тем, что давно
уж нет пути назад.

Ты настолько...

Anshe



Ты настолько хроничен, что горчишь
при глотках надкушенного тумана.
Пряным соком невыспевшей карамболы
высыхаешь при вдохе в горячем рту.
Входишь в поры бесчисленностью иголок,
даже в будни, когда ты угрюм и колок,
и закрыты на пуговицы карманы
с прежней нежностью, крыльями бьют устанно
птицы-мысли в окно, что останусь и не уйду…
Буду жить на скамье у твоих фонтанов
без цветастых зонтов, черепичных крыш,
и смотреть как спишь…

Жизнь возникает во взгляде

Феликс Комаров



Жизнь возникает во взгляде
Взгляд возникает в уме
Ум возникает как мысли
Мысль возникает как я
Я возникает во взгляде
Взгляд возникает в уме
Ум возникает как мысли
Мысль возникает как жизнь
Жизнь возникает во взгляде
Взгляд возникает в уме
Ум возникает как мысли
Мысль возникает как я
Я возникает во взгляде
Взгляд возникает в уме
Ум возникает как мысли
Мысль возникает как жизнь

Как Э.Рязанов снимал посадку самолёта на шоссе в "Невероятных приключениях итальянцев в России



По утверждению режиссёра Эльдара Рязанова, в фильме «Невероятные приключения итальянцев в России» нет ни одного комбинированного кадра — все трюки были «чистыми». Зритель не должен был иметь повод сказать: «Это жульничество, тут нас обманули, это все — техника кино!» — так решили создатели. А самым трудным трюком — была посадка самолета на шоссе. В мировом кино до сих пор не было подобного кадра, сделанного по-настоящему, не путем комбинированных съемок…

Дело в том, что когда реактивный лайнер садится на взлетно-посадочную полосу аэродрома, то сила удара такова, что толщина бетона или асфальта должна быть не менее 70—80 сантиметров. Шоссейных дорог с таким глубоким покрытием не существует. Кроме стратегических, секретных. Туда ход был закрыт, из гражданских — ни одна автострада для посадки многотонного Ту-134 не годилась

Обдумав все возможные варианты, создатели приняли решение: «загримировать» под шоссе аэродромную полосу. Со взлетно-посадочной дорожки удалили опознавательные знаки, прожектора и прочие авиационные обозначения. Маляры начертили на бетоне белые линии, какие обычно нарисованы на автострадах



Вдоль полосы высадили деревья, установили светофоры, киоски, бочку с квасом, а также указатель «Москва — 140 км». Но главное — нужно было приземлить самолет среди едущих автомобилей. Какой летчик решится на это?



Трюк снимали на Ульяновском аэродроме, в школе пилотов гражданской авиации. Заместитель начальника школы Иван Антонович Таращан предложил: «Возьмите письмо из Министерства гражданской авиации, в котором мне позволят летать с нарушением инструкции, и я выполню трюк». Но когда создатели фильма заикнулись об этом в министерстве, с ними просто не стали разговаривать. «Это смертельно опасно! Это запрещено!» — категорически заявили там. Никто не хотел рисковать… Среди руководителей гражданской авиации безумца не нашлось. Так что Рязанов и компания приехали в Ульяновск без письма министерства



Летчик Иван Антонович Таращан сначала наотрез отказался выполнить просьбу — посадить самолет на взлетную полосу, по которой будут ездить автомобили. Но где-то в глубине души замечательному пилоту хотелось совершить трюк, какого еще никто не исполнял. Понимая огромную ответственность, которая лежит на нем, он потребовал: «Машины — только легковые, за рулями — только летчики: в этой чрезвычайной ситуации им легче будет ориентироваться мгновенно и безошибочно»



Созвали всех летчиков, имеющих личные машины, и «мобилизовали» их на съемку. По краям взлетной полосы навстречу друг другу бежали легковые автомобили, и Таращан безупречно посадил гигантский лайнер. В прессе я встречал, что трюк снимали шесть дублей, и все шесть раз Таращан безупречно сажал машину. Но не думаю, что итальянские продюсеры, экономившие на всём, выделили средства на шесть взлётов воздушного лайнера. Да и сложность, опасность самого трюка, думаю, исключает возможность шестикратного его повтора



Потом в фильме следовали кадры, как Ту-134 едет по шоссе, автомобили снуют у него под крыльями, обгоняют, самолет проезжает по улице городка. Эти проезды снимались на резервной полосе аэродрома, где построили декорации домов, установили светофоры. По тротуарам спешили люди, бежали дети, за квасом стояла очередь. И во всей этой натуральной уличной суете самолет-гигант выглядел независимым, добродушным и смешным великаном среди лилипутов — машин и людей…



Your text to link...

Коса

Тим Скоренко



Когда же ты выйдешь, мой мальчик, на поле боя, услышишь стрельбу и внезапно поймёшь, дурак, что здесь всё иначе, что время совсем другое и даже команды сержанта звучат не так, ты будешь бежать, заводя своё тело криком, ты будешь стрелять в непрозрачный горячий дым, и станет в какой-то момент непривычно тихо, и ты, слава богу, останешься молодым. Но это случайность, всего лишь свинья на бойне, планктон, попадающий в алчный китовый рот; как врач не задержит внимания на бубоне, так вряд ли твоё дезертирство заметит взвод. Ты будешь лежать, будут рядом лежать другие, смотреть в никуда, неподвижно врастать в траву, и будут бледнеть персональные берегини, которые без носителей — не живут.

Коса рассекает колосья, косец устало с покатого лба вытирает горячий пот; обеда-ссобойки опять неприлично мало, но нужно работать, пшеница — она не ждёт, сгнивает наутро и снова растёт под вечер, и нужно косить до предела и на износ; бывает, в такую систему сойдутся вещи, что день прогуляешь — не хватит десятка кос. Вон тот колосок — это мальчик, болевший долго и страшно уже надоевший плохим врачам; другой — это толстый владелец партийной «Волги», любивший кататься на скорости по ночам. А вот и старик, отходящий в своей постели среди одиночества, скорби и темноты. А вот и полярник, нашедший покой в метели. А вот и иракский смертник. А вот и ты.

Мы все лишь пшеница. Мы — рожь. Мы — овёс. Мы — просо. Мы — злаки, которым нельзя превращаться в хлеб. Скоси нас, работник, сорви нас, оставь вопросы; землёю рождённых назад возврати земле. Война или голод, болезни, цунами, сели, лавины, обвалы, теракты, эффект толпы, случайные выстрелы, выстрелы мимо цели — да мало ль причин для рутинной твоей косьбы? Когда же устанет косец, ослабеют руки и кошки в атаку пойдут, на душе скребя, взмахнёт он косой, засвистит, заглушая звуки, и точным последним ударом сорвёт себя.

Беги, дурачок, улепётывай с поля боя, беги через лес, через пашни, вперёд, вперёд — в далёкие земли, где небушко голубое, где льются в речных берегах молоко и мёд. Ты выйдешь на поле и скажешь «спасибо, Боже», найдёшь мертвеца в затвердевшей сухой грязи.

Возьми у него инструмент. Наточи, как можешь. А дальше — коси. Не отлынивай, брат, коси.

Your text to link...