Профессор Принстонского университета Эндрю Моравчик: Почему я пожертвовал карьерой ради жены

Будущее детей, положение женщин и счастье мужчин зависит от того, готовы ли будут отцы брать на себя семейные дела, считает профессор Принстонского университета Эндрю Моравчик. Вот его нашумевший текст, опубликованный недавно в The Atlantic.

Три года назад моя жена Энн-Мари Слотер написала о том, как трудно женщинам «иметь все» — и семью, и карьеру. Она недавно оставила высокую должность в Вашингтоне и вернулась домой в Принстон, где я выступал в роли главного родителя для наших детей. Парадоксально, но ее статья о том, как трудно найти золотую середину между работой и личной жизнью, принесла ей известность национального масштаба, и я еще больше сосредоточился на воспитании наших сыновей — чем занимаюсь и сейчас.

Это вторая сторона нашей семейной истории.





Энн-Мари и я поступили в университет как раз тогда, когда число женщин среди выпускников опередило мужчин, причем женщины стали выступать более успешно. Я никогда не сомневался, что у моей жены не менее, а то и более серьезные перспективы, чем у меня. И она тоже.

Мы с самого начала решили совместно заниматься детьми: или поровну делить обязанности, или по очереди играть роль главного родителя. Сначала это получалось, в том числе благодаря условиям нашей работы. Когда родились наши дети, мы оба преподавали в Гарварде, а потом перешли в Принстон. Это как маленькая Скандинавия в США, условия, о которых большинство американцев могут только мечтать: отпуск по уходу за ребенком и для матери, и для отца, гибкий график, большие отпуска, долгосрочная стабильность. У нас было достаточно денег, чтобы позволить себе хороший детский сад, а потом, когда дети пошли в школу — домработницу.

Когда закончился мой отпуск по случаю рождения второго сына, я вернулся к работе — и думал, что моя карьерная траектория особенно не изменится. Я планировал, что у меня хватит времени на детей, если я буду более эффективно работать в офисе. Мы рассчитывали, что будем помогать друг другу в случае жестких дедлайнов и по очереди выделять на детей больше времени.

Пока наши мальчики были совсем маленькими, это получалось. Но потом мы наткнулись на препятствия, с которыми сталкиваются и другие семьи, где оба родителя делают карьеру. Во-первых, карьеры все-таки разные. Работа Энн-Мари и в Гарварде, и в Принстоне требовала большего, чем моя, потому что она начала строить карьеру по административной линии. Она стала деканом в Принстоне, потом заняла высокий пост в госдепартаменте, а затем возглавила крупную некоммерческую организацию.

Во-вторых, когда дети стали старше, возникли новые проблемы. Заботиться о младенце физически непросто, но это часто позволяло отвлечься от рабочей рутины. Но у подростков другие проблемы. Школа и внеклассные занятия могут съесть все время. Некоторые дети теряют контроль. Наш старший сын попал в плохую компанию, забросил уроки, хулиганил в школе и не справлялся с математикой, а еще ссорился со мной и принципиально меня не слушал. Через год его отчислили из школы, и он оказался в полицейском участке. Ему требовались серьезная поддержка и советы, но теперь он встал на позитивный путь. Через несколько лет наш младший сын тоже вошел в этот трудный возраст. У него было меньше проблем, но это тоже требовало большого родительского участия.

В такой ситуации рано или поздно кто-то один из родителей принимает на себя основную роль. В нашей семье таким родителем стал я. Конечно, Энн-Мари активно занималась детьми и брала на себя ответственность за определенные аспекты их жизни — взаимодействие с учителями, поездки в колледже. Она эмоционально близка с обеими нашими детьми. И как Энн-Мари писала три года назад, она отказалась от работы в правительстве, чтобы помочь нашему старшему сыну преодолеть подростковые трудности.

Но все же это не основная часть родительской работы. Главное — ежедневно быть на линии фронта. Я собирал детей утром и отправлял в кровать вечером, следил за тем, сколько времени они проводят за компьютером и телевизором, пытался добиться, чтобы домашние задания делались правильно, поддерживал их занятия спортом и музыкой, ходил на бейсбольные матчи, уроки фортепиано, школьные пьесы и концерты, и следил за их общественной жизнью. До сих пор мое имя стоит первым в списке контактов на экстренный случай, и именно я бросаю все в случае кризиса. Эти задачи сами по себе не то чтобы очень трудные, и мой список дел гораздо короче, чем у родителей, которые не могут позволить себе домработницу. Но это неизбежно сказалось на моей рабочей продуктивности.

Впрочем, не было сомнений, что эта роль достанется мне. Обязанности Энн-Мари этого не допускали: когда телеканал просит об интервью, CEO созывает собрание совета директоров или госсекретарь просит совета, вы не можете не прийти. Много лет Энн-Мари успевала к ужину не более двух раз в неделю.

В большинстве семей все такие обязанности сваливаются на женщин. И это разрушительно сказывается на их карьере. Разрыв между зарплатами мужчин и женщин называют «штрафом за материнство», потому что он практически полностью объясняется более низкими заработками и статусом женщин с детьми.

Несмотря на более выдающиеся успехи в университете, немногие женщины достигают пика профессионального успеха: женщин всего 21% среди хирургов, 20% среди партнеров юридических фирм и 9% среди менеджеров хедж-фондов.

Классическая реакция на эту проблему — просить мужчин больше помогать по дому. Но здесь нужна не «помощь»: мужчины тоже должны принимать ведущую роль. И для большинства из них это будет непросто. Должны измениться правила и ожидания на работе, или же отцы в такой роли будут нести неприемлемые профессиональные издержки. За последние десять лет качество и количество моих исследований заметно пострадали. Но я по-прежнему профессор в ведущем университете. В большинстве профессий для меня такое было бы невозможно. Социологические исследования показывают, что хотя молодые мужчины хотят, чтобы в браке их роли с супругами были равными, отсутствие интереса работодателей к такому раскладу вынуждает их занимать традиционные гендерные роли, когда у них появляются дети.

И даже когда работодатель поддерживает заботу отцов о детях, те сталкиваются с менее заметными психологическими, культурными и социальными препятствиями. Исследования показывают, что во многих случаях они становятся изгоями, когда пользуются такими возможностями. Сама идея, что мужчина будет играть ведущую роль в заботе за детьми, для многих людей глубоко некомфортна. Ничто так не портит разговор за обедом, как случайное замечание, что жена зарабатывает больше меня. 42% американцев считают идеальной семьей такую, где отец имеет полную занятость, а мать частичную; почти половина предпочитают, чтобы женщина вовсе не работала. Лишь 8% считают, что детям лучше, когда отец дома. 

Культурные барьеры с возрастом только увеличиваются. Если отец в двадцать или тридцать с чем-то лет берет отпуск или отгул, чтобы позаботиться о младенце, это звучит восхитительно.

Но если вам уже за 40 или за 50, и вы ограничиваете свой рабочий график и амбиции, чтобы уделить больше времени детям-подросткам, вызывает подозрение — даже у женщин. 

Конечно, когда удается побить стереотипы, это бывает приятно. Во время одной поездки в Китай я до глубины потряс корпоративных начальников и их жен, которые ехали с нами в одном автобусе — сначала я говорил с топ-менеджерами о судьбе евро, а потом повернулся к женщинам и стал обсуждать с ними, в каких магазинах лучше покупать простыни. Но возможно, чтобы так издеваться над стереотипами, нужно иметь определенную профессиональную репутацию (вроде той, которую дает профессорская должность в элитном университете). 

Кроме того, мужчинам забота о детях приносит одиночество. В воспитании детей крайне важны родительские сети, которые передают ключевую информацию — о хороших и плохих учителях, внеклассных занятиях, летних лагерях и так далее. В таких сетях доминируют женщины, для которых это значительная социальная активность. На школьных собраниях они сплетничают и строят планы — я же достаю ноутбук и пытаюсь успеть сделать свои рабочие дела. Один юрист из Сан-Франциско, который активно занимается воспитанием дочери, заметил: «Мамочки в лучшем случае терпят вас, а в худшем — отвергают». Так что если вы — отец, который планирует взять на себя ведущую роль в заботе о детях, первым делом ищите других таких же отцов. Они вам понадобятся.

Наконец, эта роль может внушать ощущение своей неадекватности. Совмещение карьеры и заботы о детях оставляет во мне чувство, что я плохо справляюсь и с тем, и с другим. Хотя удивляться тут нечему. Если бы я читал то, что пишут о своей жизни работающие матери, то я бы знал: «Я плохо справляюсь со всем» — это настоящая мантра. Но мне кажется, что для мужчин это может быть еще тяжелее, потому что нас с детства учат, что мы должны контролировать ситуацию. Потеря контроля обессиливает. Но если у вас нет чувства, что все постоянно выходит из-под контроля, вы не главный в семье родитель, вы просто помогаете.

Так зачем это все?

Во-первых, это бывает хорошо для брака. Я увлечен научными исследованиями и ценю профессиональный успех. Но Энн-Мари больше заряжена на конкуренцию и больше мотивирована, чем я. Я горжусь ее достижениями, и баланс, который мы нашли, делает нас счастливее.

Во-вторых, это нечто особенное для детей. Я думаю, мои сыновья многое приобрели за счет того, что я был дома, и не просто потому, что о них было кому заботиться. Один мой бывший коллега из Гарварда доказывает, что мужчины биологически непригодны для заботы о детях, но я думаю, что все наоборот. По моему опыту, отцы привносят в воспитание свой подход — практический, проектно-ориентированный, дисциплину, совмещенную со стремлением к чему-то интересному. 

Третье и самое главное — более равноправное распределение домашних обязанностей делает жизнь более разнообразной и осмысленной.

Опросы показывают, что мужчины не меньше, а то и больше разрываются между работой и домом, чем женщины. И те, и другие заперты в одной системе, которая предлагает им только односторонние роли. А приняв на себя главную роль в семье, мужчины могут добиться очень близких отношений с детьми. Несмотря на все трудности, я бы никогда не пожелал прожить эти годы иначе. Я чувствую гордость, которая во многих отношениях сильнее профессиональной. В конце жизни главное сожаление многих мужчин — что они всю свою жизнь посвятили карьере, чего ожидало от них общество. Мне такое сожаление не грозит.опубликовано 

 

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое сознание — мы вместе изменяем мир! © Присоединяйтесь к нам в Facebook , ВКонтакте, Одноклассниках

Источник: ideanomics.ru/?p=4784