Чем грозит дефицит магния для здоровья

В последние годы пристальное внимание исследователей в различных областях клинической медицины привлечено к проблеме дефицита магния и его роли в формировании различных патологических состояний и патологических процессов человеческого организма.
Нормальный уровень магния в организме человека признан основополагающей константой, контролирующей здоровье человека. Среди катионов, присутствующих в организме человека, магний(Mg2+) по концентрации занимает четвертое место, а внутри клетки – второе после калия среди других катионов (калий, натрий, кальций).
У человека распределение запасов магния имеет свои особенности: около 60% от общего содержания магния находится в костной ткани, дентине и эмали зубов; 20% – в тканях с высокойметаболической активностью (сердце, мышечные клетки, печень, надпочечники, почки); 20% – в мозге и нервной ткани; и всего лишь 0,3% приходится на плазму крови
Установлено, что 90% магниевых ионов сконцентрировано внутри клеток в форме фосфатной связи – «Mg2+ — АТФ» (30% в митохондриях, 50% в цитозоле, 10% в ядре клетки) и только 10% от общего количества магния в организме человека находится вне клеток.
В настоящее время установлено наличие более 290 генов и белковых соединений в последовательности генома человека, которые способны связывать Mg2+ как ко–фактор множества ферментов, участвующих более чем в 300 внутриклеточных биохимических реакциях. Mg2+ – естественный физиологический антагонист Са2+; универсальный регулятор биохимических и физиологических процессов в организме, обеспечивает гидролиз АТФ, ингибируя разобщение окисления и фосфорилирование; регулирует гликолиз, накопление лактата; способствует фиксации К+ в клетках, обеспечивая поляризацию клеточных мембран, контролирует спонтанную электрическую активность нервной ткани и проводящей системы сердца; контролирует нормальное функционирование кардиомиоцита на всех уровнях клеточных и субклеточных структур, являясь универсальным кардиопротектором. 
Магний необходим для нормального протекания множества биохимических реакций и физиологических процессов, которые обеспечивают энергетику и функции различных органов, что определяет его ведущую роль в обеспечении системного функционирования и позволяет рассматривать его как важнейший регулирующий фактор жизнедеятельности организма человека.
Ионы Mg2+ способны образовывать обратимые хелатоподобные соединения с органическими веществами, обеспечивая возможность их участия в разнообразных биохимических реакциях, активируя более чем 300 ферментов. В роли ко–фактора он принимает участие во многих ферментативных процессах, в частности, в гликолизе и гидролитическом расщеплении АТФ. Находясь в комплексах с АТФ, Mg2+ обеспечивает высвобождение энергии через активность Mg2+–за­висимых АТФаз. Согласно закону единообразия действия Mg2+, контролируя АТФ–зависимые реакции, является необходимым элементом практически для всех внутриклеточных энергообразующих и энергопотребляющих процессов различных органов и систем человеческого организма.
В качестве ко–фактора пируватдегидрогеназного комплекса Mg2+ обеспечивает поступление продуктов гликолиза в цикл Кребса и этим препятствует накоплению лактата. Некоторые реакции самого цикла (например, превращения цитрата и a–глутарата) также находятся под контролем Mg2+. Трудно переоценить роль Mg2+ в анаболических процессах: он участвует в синтезе и распаде нуклеиновых кислот, синтезе белков, жирных кислот и липидов, в частности, фосфолипидов, контролирует синтез циклической АМФ.
Mg2+ является естественным физиологическим антагонистом ионов кальция (Са2+), конкурирующим с ними (в отличие от блокаторов быстрых и медленных кальциевых каналов) не только в структуре клеточной мембраны, но и на всех уровнях внутриклеточной системы. В мышечной клетке Mg2+ сдерживает «тригерный» вход Са2+ внутрь клетки, вызывающий сокращение миофибрилл, не только путем конкуренции на каналах сарколеммы, но и непосредственно вытесняет его из связи с тропонином С, контролируя сократительное состояние кардиомиоцита. На подобной конкуренции основано подавление и других инициированных Са2+ реакций в нервной и эндокринной системах. При изменении внутриклеточного соотношения Са2+/Mg2+ и преобладании Са2+ происходит активация Са2+–чувствительных протеаз и липаз, приводящих к повреждению мембран. Благодаря антагонизму с Са2+ Mg2+ выступает как мембрано– и цитопротективный фактор. Аналогичным механизмом обусловлена и способность Mg2+ уменьшать разобщение внутриклеточного «дыхания» и окислительного фосфорилирования в митохондриях и потребность клетки в кислороде, вследствие чего уменьшаются непроизводительные потери энергии в виде тепла, увеличивается КПД синтеза АТФ 
Mg2+ способствует уменьшению Са2+–зависимой передачи импульса в нервных окончаниях, препятствуя высвобождению медиаторов пресинаптической мембраной, активируя обратный захват. Так, в адренергических синапсах он обеспечивает инактивацию и резервирование норадреналина путем связывания его в гранулах (этот процесс опосредован также через Mg2+–за­висимую Na+–К+–АТФ–азу, ответственную за обратный захват катехоламинов симпатическими нейронами), а в нервно–мышечных синапсах тормозит зависящее от поступления кальция высвобождение ацетилхолина. Существенное влияние на сокращения различных гладких мышц Mg2+ оказывает через торможение высвобождения гистамина из тучных клеток.
Антагонизмом с Са2+ связано снижение под действием ионов Mg2+ АДФ–индуцированной агрегации тромбоцитов и подавление других кальций–зависимых реакций в каскадах коагуляции крови.
Внутриклеточная биодоступность магния в организме регулируется рядом генов, контролирующих «сборку» и функционирование белков на поверхности клеточных мембран, выполняющих рольрецепторов или ионных каналов, среди которых TRPM–6 (Transient Receptor Potential Cation Channel) и TRPМ–7 являются наиболее важными. Белок TRPM–6 является ионным каналом, регулирующим транспорт двухвалентных катионов. TRPM–6, специфически взаимодействуя с другим Mg2+–проницаемым каналом – TRPM–7, способствует формированию («сборке») функциональных TRPM–6/TRPM–7 протеиновых комплексов на поверхности клеточных мембран. Экспериментальные и клинические исследования указывают, что изменения функционального состояния TRPM–7 под действием катехоламинов на фоне эмоционального стресса способствуют развитию внутриклеточного «дефицита магния».
Наиболее общий эффект воздействия Mg2+ на любую ткань заключается в том, что ионы Mg2+ стабилизируют структуру транспортной РНК, контролирующей общую скорость ресинтеза белков. Придефиците магния происходит дестабилизация транспортных – некодирующих РНК (увеличивается число дисфункциональных молекул РНК), что сопровождается снижением и замедлением скорости синтеза белковых структур клеток с относительным преобладанием процессов апо­птоза (один из механизмов старения).
«Ионная гипотеза» старения предполагает наличие нарушений внутриклеточных механизмов обмена кальция/магния, ведущих к нарушению реологических свойств крови (повышенная агрегационная активность тромбоцитов, повышенная жесткость мембран эритроцитов и снижение их подвижности), повышению коагуляционного потенциала крови, атерогенезу, что характерно для людей пожилого возраста. Биологические изменения, связанные со старением организма, обусловлены накоплением образующихся в результате истощения антиоксидантной системы на фоне «дефицита магния» свободных радикалов, которые вызывают окисление липидов низкой плотности, перекисное окисление липидов клеточных мембран, аминокислот в белках клеточных рецепторов (инсулинорезистентность). Y. Rayssiguier с коллегами (Франция, 1993) показали, что у животных с дефицитом магния увеличивается чувствительность к оксидативному стрессу (увеличение чувствительности тканей к окислению), сопровождающаяся увеличением продуктов перекисного окисления липидов, накопление которых способствует раннему «старению» клеток (в частности, эндотелиальных клеток).
Регуляцией электролитного баланса в клетке (наряду с влиянием на энергетический обмен) объясняется способность Мg2+ подавлять автоматизм, проводимость и возбудимость, увеличивать абсолютную и укорачивать относительную рефрактерность в тканях, обладающих всеми или какими–то из этих функций (например, в миокарде, миометрии и др.).
Принимая участие в высвобождении энергии, требующейся для функционирования мышечной клетки, и играя одну из главных ролей в сопряжении «сокращение – расслабление» миоцита, Mg2+ контролирует работу мышц, в частности, миокарда. Описанные механизмы играют важную роль в вазодилатирующей активности Mg2+, которая, возможно, опосредуется также через синтез циклической АМФ, являющейся мощным вазодилатирующим фактором, через подавляющее влияние на ренин–ангиотензин–альдосте­роновую систему и симпатическую иннервацию, а также через усиление натрийуреза вследствие повышения почечного кровотока посредством активации простациклина.
В эксперименте было показано ингибирующее влияние Mg2+ на выброс эндотелина, повышение которого, сопровождая тромбоз коронарной артерии при инфаркте миокарда, приводит к выраженной локальной вазоконстрикции в зоне ишемического риска. В этих исследованиях продемонстрирован гипокоагуляционный эффект Mg2+ через инактивацию протромбина, тромбина, фактора Кристмаса, проконвертина и плазменного компонента тромбопластина, а также его антиагрегантное действие на форменные элементы крови (эритроциты, тромбоциты, лейкоциты).
Среди метаболических функций, проявляющихся на уровне целого организма, необходимо подчеркнуть его роль в поддержании нормального липидного спектра, участие в обеспечении ответа тканей на инсулин и торможение гормона паращитовидной железы.
«Дефицит магния» – синдром, обусловленный снижением внутриклеточного содержания магния в различных органах и системах, множество симптомов которого свидетельствуют о мультиорганных нарушениях функционального состояния целостного организма в различных возрастных группах населения.
В числе основных клинических состояний, патогенетически связанных с «дефицитом магния», выделяют: метаболический синдром (МС), синдром хронической усталости, заболевания сердца (ИБС, хроническая сердечная недостаточность (ХСН), дилатационная кардиомиопатия), синдром дисплазии соединительной ткани (ДСТ), синдром удлиненного интервала Q–T, «синдром реперфузии», пролапс митрального клапана; бронхиальная астма, осложнения беременности и родов. Усугубление «дефицита магния» ассоциируется с рецидивами и ухудшением протекания этих заболеваний с развитием осложнений.
Многочисленные эпидемиологические исследования указывают, что в регионах, где пища и питьевая вода (жесткая вода) богаты магнием, значительно реже регистрируют пациентов с признаками МС (АГ, СД 2 типа, атерогенная дислипидемия, инсулинорезистентность), соединительнотканой дисплазией, синдромом удлиненного интервала Q–T. Низкий уровень свободного цитозольного магния и высокий уровень свободного внутриклеточного кальция ассоциируются с инсулинорезистентностью и компенсаторной гиперинсулинемией не только при АГ и СД 2 типа, но и при изолированной атерогенной дислипидемии, ожирении, гиперкоагуляционных состояниях, а также у пожилых людей.
Достоверное выявление недостатка магния представляет определенные трудности, в связи с чем его диагностика на практике нередко проводится на основании клинических признаков. Скрининговые исследования, проведенные в США, показали, что гипомагнезиемия (уровень сывороточного Мg2+ ниже 0,74 ммоль/л) встречается в 47,1% случаев, а клинические признаки «дефицита магния» выявляются более чем у 72% взрослых американцев [Wang H. 1994].
Гипомагнезиемия (по данным различных авторов) регистрируется в 7–11% среди госпитализированных больных, а у пациентов, находящихся в отделениях интенсивной терапии, в два раза чаще – в 25% случаев.
Однако статистика указывает, что 40% пациентов, находящихся в стационарах, имеют клинические признаки «дефицита магния», в 70% случаев «дефицит магния» регистрируется у больных в блоках интенсивной терапии, в 90% «дефицит магния» имеет место у больных с острым коронарным синдромом [22]. В России, по данным эпидемиологических исследований, около 30% жителей получают в день менее 70% суточной дозы магния, при этом «дефицит магния» манифестируется значительно чаще у женщин, чем у мужчин [1].
По этиологии выделяют первичный и вторичный «дефицит магния» [1].
Первичный (конституционный, латентный) «дефицит магния» – обусловлен дефектами в генах, ответственных за трансмембранный обмен магния в организме, клинически проявляется судорожным синдромом (спазмофилия), «конституционной тетанией» или «нормокальциевой тетанией» на фоне нормального содержания Mg2+ в сыворотке крови.
Вторичный дефицит магния – обусловлен социальными условиями и образом жизни, экологической обстановкой и особенностями питания, различными стрессорными ситуациями и заболеваниями.
Причины «магниевого дефицита»;, связанные с условиями жизни:
• Стресс – острый и хронический (особенно!!!): по данным Министерства здравоохранения и социального развития РФ, около 80% населения РФ проживают в условиях хронического стресса;
• Напряженная физическая работа и физическое перенапряжение;
• Гиподинамия:
• Злоупотребление алкоголем;
• Воздействие высоких температур (жаркий климат, горячие цеха, избыточное посещение парных бань);
• Беременность и лактация;
• Гормональная контрацепция.
Причины «магниевого дефицита», связанные с питанием:
• Потребление продуктов с ограниченным содержанием магния (мясо, птица, картофель, молоко и молочные продукты);
• Потребление продуктов с высоким содержанием животных жиров и белков, фосфора, кальция, которые угнетают (препятствуют) абсорбции Mg2+ в ЖКТ.
Причины «магниевого дефицита», связанные с патологическими процессами:
• Нарушения абсорбции в ЖКТ в связи с заболеваниями или возрастными изменениями (синдром малой абсорбции, хронический дуоденит, дисбактериоз, неспецифический язвенный энтероколит и т.д.);
• Сахарный диабет (инсулинорезистентность, гиперинсулинемия, гипергликемия, диабетическая нефропатия);
• Гиперкатехоламинемия;
• Гиперальдостеронизм;
• Гиперкортицизм;
• Гипертиреоз;
• Гиперпаратиреоз;
• Острый коронарный синдром;
• ХСН;
• Ожирение.
Ятрогенные причины «магниевого дефицита»:
• Передозировка сердечных гликозидов;
• Злоупотребление диуретиками;
• Гормональная котрацепция;
• Применение глюкокортикоидов;
• Цитостатическая терапия.
Следует отметить, что негативную роль в недостатке магния играет применение продуктов питания типа «Фаст–фуд».  
Метаболический синдром – это комплекс метаболических нарушений и сердечно–сосудистых заболеваний, патогенетически взаимосвязанных, включающих инсулинорезистентность (ИР), нарушение толерантности к глюкозе (НТГ), атерогенную дислипидемию (повышение триглициридов – ТГ, липопротеидов низкой плотности – ЛПНП, снижение липопротеидов высокой плотности – ЛПВП), артериальную гипертензию (АГ), сочетающихся с абдоминальным ожирением. Эти нарушения чаще встречаются в пожилом возрасте, так что старение упоминается среди состояний, которые встречаются при метаболическом синдроме [2,3].
Малоизвестным является тот факт, что при всех этих состояниях были идентифицированы низкие уровни магния в клетках и повышенное содержание внутриклеточного кальция, хотя давно известно, что пациенты, страдающие СД, имеют низкие уровни магния в крови. В ряде работ были получены данные о низкой внутриклеточной концентрации магния в ассоциации с высоким уровнем кальция при АГ, также как и при других нарушениях, входящих в состав метаболического синдрома [4–6].
Два взаимосвязанных состояния являются характерными для каждого из нарушений, наблюдаемых при метаболическом синдроме.
Первое состояние – это дефицит магния, вызывающий инсулинорезистентность, а ослабленный ответ на инсулин, в свою очередь, мешает как клеточному захвату глюкозы, так и транспорту магния в клетку. Более того, дефицит магния препятствует как инсулиновой секреции, так и нормальной активности инсулина, таким образом, он тесно связан с инсулинорезистентностью. И дефицит магния, и инсулинорезистентность влияют на утилизацию жира. Показано, что назначение магния в качестве диетической добавки лицам всех возрастов с артериальной гипертензией и/или инсулинорезистентной формой сахарного диабета 2 типа скорректировало их инсулинорезистентность, а также нарушенные уровни холестерина крови (дислипидемию), одновременно влияя на снижение уровня АД [7,8].
Второе состояние, с которым сталкиваются исследователи, хотя оно менее часто встречается в обсуждениях метаболического синдрома, является нарушенный окислительный метаболизм, которому способствуют как недостаточность Mg2+, так и/или дефицит витаминов–антиоксидантов (Е, С, убихинон – коэнзим Q10).
В многочисленных рандомизированных исследованиях показано, что гиперактивность симпатической нервной системы, имеющая место при МС, сопровождается снижением уровня внутриклеточного магния. Это наблюдалось у пациентов при АГ с ожирением и без него, у больных СД независимо от уровня АД [9]. Среди пациентов среднего возраста с лабильной гипертонией ответ в виде снижения АД на 3–месячный прием Магнерота (6 таблеток в сутки) регистрировался только у тех больных, у которых изначально был снижен уровень магния в эритроцитах (<1,5 ммоль/л) [10]. У работников производства, связанного с высоким уровнем шума, а также у студентов, готовящихся к выпускным экзаменам, чей рацион исходно содержал Mg2+ менее 5 мг на кг в сутки (около 350 мг в сутки для массы тела в 70 кг), отмечалось повышение уровня АД. Увеличение ежедневного потребления Mg2+ до 6–7 мг на кг (до 3 г Mg2+ в сутки), предотвращало повышение АД, вызванного стрессом [11].
В ряде клинических исследований была выявлена обратно–пропорциональная зависимость между уровнем магния и инсулинорезистентностью при СД 2 типа, которые сопровождаются атерогенной «дислипидемией» (повышением уровня триглицеридов и снижением уровня ХС ЛПВП).
В США, на основе данных комиссии Амери­канской ассоциации диабетологов о широкой распространенности и последствиях недостатка магния у больных СД с сердечно–сосудистыми осложнениями была проведена серия исследований среди пациентов с СД, 70% из которых имели сопутствующие ССЗ. Среди пациентов с СД и сопутствующей патологией со стороны ССС в 78% случаев имела место гипомагниемия (уровень Mg2+ в плазме крови <1,6 ммол/л) и у одной трети этих пациентов к стандартной терапии были добавлены препараты магния [12]. В группе больных СД, сочетающимся с «дефицитом магния», с добавлением в программе лечения препаратов магния – MgCl2 (1 г в сутки) в течение 1 года, были отмечены: повышение чувствительности к инсулину, нормализация липидного спектра крови (снижение концентрации триглицеридов и повышение уровня липопротеидов высокой плотности), снижение случаев сердечно–сосудистых осложнений, по сравнению с контрольной группой аналогичных пациентов без добавления магния.
В другом двойном слепом плацебо–контро­ли­руемом исследовании, у пациентов при назначении препаратов магния из расчета 500 мг Mg2+ в сутки на протяжении 4–х недель было статистически достоверно показано снижение экскреции норадреналина с мочой и уровня АД по сравнению с группой плацебо [13]. Аналогичные данные были прослежены в группе пациентов с неосложненной эссенциальной АГ (пограничная гипертензия), у которых после 4–недельного лечения препаратами магния из расчета 1 г в сутки отмечено увеличение содержания магния в эритроцитах и снижение натрия с нормализацией уровней АД и триглицеридов [14].
Эндотелиальная дисфункция вносит весомый вклад в формирование и прогрессирование АГ при МС. В последние годы повреждение клеток эндотелия связывают с высоким уровнем гомоцистеина (аминокислоты, образующейся в организме при метаболизме метионина), который контролируется ионизированным магнием. Гомоцистеин является независимым фактором риска возникновения атеросклероза и атеротромбоза за счет активации свободно–радикальных окислительных процессов, ведущих к дисфункции эндотелия, активации адгезии тромбоцитов и активации коагуляционных факторов крови, лежащих в основе атерогенеза и внутрисосудистого тромбообразования.
Дефицит магния играет решающую роль в развитии оксидативных нарушений при метаболическом синдроме. Недостаток магния действует как прооксидант, напрямую вызывая образование свободных радикалов, и снижает уровень антиоксидантов и их активность в организме. Важность дефицита магния, как прооксиданта, была впервые показана на примере снижения количества повреждений, вызываемых недостатком магния, приемом других антиоксидантов. Это было продемонстрировано более десяти лет назад на сирийских хомяках. Антиоксиданты витамины Е и С уменьшали повреждающее действие свободных радикалов на сердце, вызванное недостатком магния [15,16]. Повы­шенные титры индикаторов оксидативного стресса у молодых мышей с дефицитом магния, а также перекисное окисление липидов у них удавалось предотвратить применением витамина Е [17]. Недостаток и магния, и витамина Е вызывал у мышей атеросклеротические изменения [18].
Weglicki с группой исследователей в США, показавшие, что свободные радикалы, образующиеся в сердце у хомяков с дефицитом магния, участвуют в его повреждении, предположили, что механизм повреждения сердца свободными радикалами включал в себя предвоспалительное состояние, которое активизировало и повреждало эндотелиальные клетки сосудов [19]. Многие повреждения, вызываемые свободными радикалами, связаны с повреждением эндотелия. Нару­шение функций эндотелия приводит к гиперхолестеринемии, тромбозу, увеличению адгезии лейкоцитов к сосудистой стенке – факторам, способствующим развитию атеросклероза и сужению сосудов при АГ, как и при других составляющих МС, таких как диабет и старение. Парадоксальным образом эндотелиальные клетки, поврежденные свободными радикалами, сами вырабатывают их [20].
Rayssiguier и Durlach с коллегами (Франция) обнаружили, что у животных с дефицитом магния увеличивалась чувствительность к оксидативному стрессу с увеличением чувствительности их тканей к окислению [21]. Они предоставили доказательства того, что накопление продуктов окисления играет важную роль в старении клеток, и что основными мишенями свободных радикалов являются ненасыщенные жирные кислоты мембран клеток, аминокислоты белков и нуклеиновые кислоты. Окисление белков в клетке возникает рано при недостатке магния и способствует повреждению тканей и нарушению их функций, которые наблюдаются на более поздних стадиях дефицита магния – изменения, способствующие старению. В недавнем исследовании, проведенном в Польше, было показано, что уровень магния в плазме снижался у мышей при недостатке его в пище, параллельно со снижением уровня антиоксидантов в почках и сердце [22].
Длительное воздействие оксидативного стресса на изолированные клетки нарушало инсулин–зависимый метаболизм глюкозы, разрешая инсулиновые рецепторы и активируя фермент (протеинкиназу). Это наблюдение убедило израильских ученых в том, что этот окислительный механизм вызывает резистентность к инсулину [4–7]. Английские и американские исследователи считают, что резистентность к инсулину и сосудистые осложнения сахарного диабета возникают (во всяком случае, отчасти) из–за активации протеинкиназы – фермента, который также влияет на кальций–зависимую констрикцию сосудов, особенно при дефиците магния [23]. В Японии Amano и соавт. предоставили доказательства того, что инсулин регулирует уровень внутриклеточного свободного магния в сердце, вероятно, через активацию протеинкиназы, тем самым предотвращая индуцируемое адренергической системой снижение уровня свободного магния в сердце [24].
Таким образом, данные многоцентровых исследований свидетельствуют о том, что низкий уровень магния является одним из основных факторов в патогенезе развития нарушений углеводного и липидного обмена, артериальной гипертензии и ожирения у пациентов с метаболическим синдромом.  опубликовано 

Авторы: Шилов А.М., Мельник М.В., Осия А.О., Свиридова А.Ю., Грязнов Д.А.

Литература
1. Городецкий В.В., Талибов О.Б. Препараты магния в медицинской практике. Малая энциклопедия магния. Медпрактика–М, Москва, 2006.
2. Muller DC, Elahi D, Tobin JD, Andres R: the effect of age on insulin resistance and secretion: a review. Semin Nephrol 16: 289– 298, 1996.
3. Barbagallo M, Resnick LM, Dominguez LJ, Licata G: Diabetes mellitus, hypertension and ageing: the ionic hypothesis of ageing and cardiovascular– metabolic diseases. Diabetes Metab 23: 281– 294, 1997.
4. Resnick LM: Ionic basis of hypertension, insulin resistance, vascular disease, and related disorders. The mechanism of “syndrome X.” Am J Hypertens 6: 123S– 134S, 1993.
5. Resnick LR: Ionic disturbances of calcium and magnesium metabolism in essential hypertension in “Hypertension: Pathophisiology, Diagnosis, and Management” Eds JH Laragh & BM Brenner, Publ Raven Press Ltd, NY, 2nd Ed, 1995: pp1169– 1191.
6. Resnick L: The cellular ionic basis of hypertension and allied clinical conditions. Prog Cardiovasc Dis 42: 1– 22, 1999.
7. Haenni A: Magnesium and the insulin resistance syndrome. Ph D Thesis Acta Univ Upsala 2001: 1– 69.
8. Nadler J, Malayan S, Luong H, Shaw S, Natarajan R, Rude R: Evidence that intracellular free magnesium deficiency plays a key role in increased platelet reactivity in type II diabetes mellitus. Diabetes Care 15: 835– 841, 1992.
9. Resnick LM: Cellular ions in hypertension, insulin resistance, obesity, and diabetes: a unifying theme. J Am Soc Nephrol 3(4 Suppl): S78– 85, 1992.
10. Rueddel H, Baehr M, Schaechinger H, Schmieder R, Ising G: Positive effects of magnesium supplementation in patients with labile hypertension and low magnesium concentration. Magnesium Bull 11: 93– 98, 1989.
11. De Lenardis M, Schindler R, Classen HG: Hypomagnesemia and suboptimal plasma– Mg levels in diabetes mellitus: frequencies and consequences. Magnes Bul 22: 53– 59, 2000.
12. Garber AJ: Magnesium utilization survey in selected patients with diabetes. Clin Ther 18: 285– 294, 1996.
13. Motoyama T, Sano H, Fukuzaki H: Oral magnesium supplementation in patients with essential hypertension. Hypertension 13: 227– 233, 1989.
14. Kisters K, Hausberg M, Tokmak F, Koneke J, Westermann G, Rahn KH: Hypomagnesemia, borderline hypertension and hyperlipidemia. Magnesium Bul 21: 31–34, 1999.
15. Freedman AM, Atrakchi AH, Cassidy MM, Weglicki WB: Magnesium deficiency– induced cardiomyopathy: protection by vitamin E. Biochem Biophys Res Communic 170: 1102– 1106, 1990.
16. Freedman AM, Cassidy MM, Weglicki WB: Magnesium– deficient myocardium demonstrates an increased susceptibility to an in vivo oxidative stress. Magnes Res 4: 185– 189, 1991.
17. E, Azais– Braesco V, Bussiere L, Grolier P, Mazur A, Rayssiguier: Effect of magnesium deficiency on triacylglycerol– rich lipoprotein and tissue susceptibility to peroxidation in relation to vitamin E content. Br J Nutr 74: 849– 856, 1995.
18. Guenther T, Merker HJ, Hollriegl V, Vormann J, Bubeck J, Classen HG: Role of magnesium deficiency and lipid peroxidation in atherosclerosis. Magnesium– Bul 6: 44– 49, 1994.
19. Weglicki WB, Mak IT, Kramer JH, Cassidy BF, Stafford RE, Phillips TM: Role of free radicals and substance P in magnesium deficiency. Cardiovasc Res 31: 677– 682, 1996.
20. Wiles ME, Wagner TL, Weglicki WB: Effect of acute magnesium deficiency (MgD) on aortic endothelial cell (EC) oxidant production. Life Sci 60: 221– 236, 1997.
21. Rayssiguier Y, Durlach J, Gueux E, Rock E, Mazur A: Magnesium and ageing .I. Experimental data: importance of oxidative damage. Magnes Res 6: 369– 378, 1993.
22. Kuzniar A, Kurys P, Florianczyk B, Szymonik– Lesiuk S, Pastemak K, Stryjecka– Zimmer M: The changes in antioxidant status of heart during experimental hypomagnesemia in balb/c mice. Biometals 14: 127– 133, 2001.
23. Tirosh A, Rudich A, Potashnik R, Bashan N: Oxidative stress impairs insulin but not platelet– derived growth factor signaling in 3T3–L1 adipocytes. Biochem J 355(Pt 3): 757– 763, 2001.
24. Amano T, Matsubara T, Watanabe J, Nakayama s, Hotta N: Insulin modulation of intracellular free magnesium in heart: involvement of protein kinase C. Br J Pharmacol 130: 731– 738, 2000. P.S. И помните, всего лишь изменяя свое потребление — мы вместе изменяем мир! ©

Источник: www.rmj.ru/articles_6157.htm