348
0.1
2016-09-19
Хулио Гранель: Психоаналитическая теория несчастных случаев
В основе текста интервью Julio Granel «Lecturas psicoanalíticas del accidentarse» для Emilia Cueto и журналов ImagoAgenda и ElSigma
Интервью аргентинского психоаналитика доктора Хулио Гранеля (Julio Granel), учитывая печальную современную статистику ДТП, посвящено чрезвычайно актуальной теме, а именно – несчастным случаям.
В интервью д-р Гранель делится своим почти 30-им опытом наблюдений различных несчастных случаев, концептуализация которых, на сегодняшний день, расходится с представлениями классического психоанализа. Одно из этих расхождений проявляется в важности того значения, которое Гранель, опираясь на Биона, отводит интуиции и предчувствиям. Другим чрезвычайно интересным пунктом теории Хулио Гранеля является представление о связях несчастного случая с перверсией и психозом.
Вы – медик, психиатр, обучающий психоаналитик Ассоциации Психоаналитиков Аргентины (АРА). В какой момент вас заинтересовало изучение бессознательных процессов, приводящих к несчастным случаям?
На самом деле всё началось с медицины. Несчастные случаи привлекли моё внимание, когда я работал в службе спасения ассистентом в отделении травматологии. Меня всегда интересовало, что же происходило в душе пострадавших. Мне казалось странным то, что человек во время вождения автомобиля проявлял такую рассеянность или невнимательность, например, смотрел в другую сторону от дороги, что попадал в аварию. И мне показалось, что это тоже своего рода заболевание. Речь идёт не столько о сломанных костях, сколько о том, что в этом человеке присутствовало что-то такое, что и привело его к аварии. И это «что-то» связано ни с бактериями, ни с гормонами, ни с артериальным давлением, а именно с тем, что с ним произошло. Так я к этому пришёл. Потом я стал изучать психиатрию, психоанализ, и начал я, конечно, с чтения Фрейда.
Когда вы работали в качестве медика в службе спасения, вы думали о том, в каком направлении и по какой специальности вы будете работать в дальнейшем?
Я всегда хотел изучать медицину для того, чтобы стать психиатром, но во время работы в неотложке я имел дело с травмами, ранениями, ожогами. Я был медиком и я должен был владеть общими медицинскими знаниями, но несчастные случаи вызывали у меня особый интерес. А потом я перешёл работать под патронаж врача, приехавшего из Соединённых Штатов, и он научил меня психологическому подходу к пациентам с соматическими нарушениями. Потом я устроился работать в психиатрическую клинику (Sanatorio Flores в Буэнос-Айресе) под руководством профессора Гонсало Боск (Gonzalo Bosch), одного из выдающихся психиатров того времени. Я окончил курс психиатрической медицины и поступил в качестве интерна в клинику Flores, а затем я вступил в Ассоциацию Психоаналитиков Аргентины и начал психоаналитическую практику.
В каком году вы вступили в Ассоциацию?
Я начал обучение в 1951 году и в 59-60-ых года вступил в АПА.
Вы утверждаете, что несчастные случаи — это не злополучные случайности, а реакция на «кризис перемен», которому субъект «не может ни противостоять, ни разрешить его». Каким образом несчастные случаи связаны с «кризисом перемен»?
Да, я это утверждаю, но я основываюсь на трудах Фрейда. Изучая психоанализ, я открыл для себя «Психопатологию обыденной жизни» Фрейда. В этой книге он изучает разного рода повседневные оплошности, такие как забывчивость, оговорки, описки, и в том числе несчастные случаи. Он описывает различные ситуации, в которых люди пострадали случайно, но при этом Фрейд проницательно указывает на их «как бы» случайный характер. На основании этого, мы заявляем, что в действительности «несчастные случаи не случайны». Если мы вспомним философское определение случайности у Аристотеля, как чего-то, что принадлежит материи, а не человеку, чего-то над чем человек не властен, то это будет не то, что мы понимаем под несчастными случаями.
То, что мы понимаем под несчастными случаями, Фрейд называл Vergreifen, что в переводе с немецкого обозначает что-то вроде «разрушить спутанные вещи». То есть несчастный случай это изменение вещей, находящихся в состоянии спутанности. Фрейд будет первым, кто скажет, что несчастные случаи – это не злополучные случайности, их причины находятся в бессознательном. Таким образом, я основывался на концепциях Фрейда, чтобы продолжить исследование и продвинуться дальше, в описании того, что же происходило с человеком, перед тем, как с ним произошёл несчастный случай. Положения нашей теории – это результат размышлений и наблюдений за пациентами, попавшими в несчастные случаи и переживающих кризис перемен. Это лишь теория, которая, следовательно, может быть или опровергнута, или расширена.
Но почему, в частности, кризис перемен?
Этот вывод основан, в первую очередь, на наших наблюдениях. В большинстве несчастных случаев, которые мы наблюдали и исследовали в больницах, а студенты Центра Психологических Исследований по Изучению и Предотвращению Несчастных случаев (CIPEA Centro) осуществляют работы и стажировки в клиниках, мы обнаружили такие факты: или пациент менял место жительство, или женился, или разводился, или терял кого-то из родственников, то есть жил в кризисной ситуации. Наша теория как бы задаёт вопрос «Почему именно сейчас?», с психологической точки зрения. Во время кризиса перемен, человек с одной стороны больше всего уязвим, а с другой стороны испытывает больше всего потрясений.
Каждый из нас – вы, я, все, – готовы к тому, чтобы пережить, скажем, определённый накал жизненных перипетий, но когда обстоятельства являются внезапными, резкими, и вы оказываетесь к ним не готовы, психический аппарат начинает расшатываться, тело начинает расшатываться, нужно согласовывать функционирование всех систем: неврологической, гормональной, психологической. И это время – время кризиса. Это как некая точка уязвимости, или, выражаясь терминами дорожного движения – это «опасный поворот».
Какое место в этом процессе занимают бессознательные фантазии?
Бессознательные фантазии играют важнейшую роль в этом процессе, так как именно они и порождают эту ситуацию. Но, при этом, они всё равно всегда будут соотноситься с чем-то внешним. Очевидно, что если резкая жизненная перемена стала потрясением, то это из-за внутренней проблемы, внешняя проблема это поверхностный элемент для исследования: одно изменялось в то время, когда происходило что-то другое. Каковы бессознательные предпосылки и суть изменений? Почему это изменение произвело эффект в виде несчастного случая? Бессознательная фантазия имеет фундаментальное значение как источник, основа, но есть ещё и триггер, «спусковой крючок», какое-то внешнее событие, которое создаёт конфликт между изменением и избеганием перемен.
Психологически труднее твёрдо решится на перемены, нежели попасть в несчастный случай, но если субъект пытается избегать перемен, то это тоже представляет проблему: он находится в сомнениях, непосредственно перед несчастным случаем у него появляется некое дурное предчувствие, которое субъект не понимает, не принимает, а зачастую вообще отрицает, что испытывает какое-то беспокойство по поводу перемен. Мы наблюдаем, как человеку кажется, будто у него всё идёт хорошо, в то время как любой намёк на перемены, как правило, вызывает у него тревогу. Появляется дилемма. И когда она достигает такой силы, что её невозможно разрешить, конфликт трансформируется в травму.
В этом процессе, нарастающее в бессознательном напряжение, посредством бессознательных фантазий объективируется в несчастном случае. Несчастный случай становится своего рода решением конфликта и выводом этих непереносимых психическим содержаний наружу, так как если бы конфликт остался во внутрипсихическом пространстве и получил большую энергетическую нагрузку то, согласно нашим представлениям, это могло бы привести к раковому заболеванию. Мы наблюдали случаи людей, говоривших что, «если бы со мной не случился несчастный случай, со мной случился бы инфаркт». Несчастный случай всегда является поиском возможности вынести проблему наружу. Мы утверждаем, что также как при столкновении между новым и старым, при столкновении с автомобилем появляется возможность выразить или увидеть конфликт в его очевидной форме.
В 1992 году вы представили в CIPEA статью о взаимосвязи между психоанализом и перверсией, для которой осуществили исследование новеллы «Автокатастрофа» Джеймса Балларда. Какие ключевые моменты вы могли бы выделить в этом тексте?
Этот роман интересен тем, что описывает группу людей, которые изучают автокатастрофы, но делают они это для получения перверсного удовольствия. Они сообщают в полицию о том, что произошла автокатастрофа, и что они собираются исследовать её, осмотреть, но исследовать не для того, чтобы выяснить причины происшествия, как это делаем мы, а для того, чтобы наблюдать за теми людьми, которые попали в эту аварию. С этой целью они наняли проститутку, у которой было поддельное медицинское освидетельствование о серьёзных повреждениях. И с этой, изображавшей раненую, женщиной герои вступили в связь. Это перверсия, основное их извращение.
Мы рассматриваем это как метафору того, что каждый несчастный случай содержит в себе некоторую долю перверсии. В этом романе главный персонаж, которого зовут Баллард – повествование идёт от лица автора – также попадает в аварию, его машина сталкивается с автомобилем семейной пары. Мужчина погибает, а Баллард, испытывая эдипальное возбуждение, влюбляется в его жену и вступает с ней в сексуальные отношения. С точки зрения психоанализа и психиатрии это можно расценивать как перверсию. Вообще, мы обращаем особое внимание на то, что, хотя существенную роль в данном внутрипсихическом конфликте играет влечение к смерти, в каждом несчастном случае также присутствуют либидинальные влечения, но в их очень ранней регрессивной форме, в инцестуозной форме, например.
Почему вы думаете, что в примере с фильмом «Автокатастрофа» инцест связан не с эдипальным влечением, а с перверсией?
В данном случае субъект репрезентирует свой Эдипов комплекс через возбуждающую связь с женщиной, пострадавшей в автокатастрофе. То есть эта женщина привлекает его именно потому, что она получила травму. Поэтому мы считаем, что здесь к Эдипову комплексу добавляется перверсивный компонент
Ваша формулировка имеет отношение к садомазохизму, связанному с травматизацией, с получением наслаждения от телесных страданий?
Главный герой этого романа попал в госпиталь и испытал наслаждение от своих повреждений. Мы можем использовать это как иллюстрацию того, что почти в каждом несчастном случае присутствует регрессия к садомазохистским компонентам, которые, если бы не произошло несчастного случая, субъект удерживал бы во внутрипсихическом пространстве. Содержащееся в этой садомазохистской регрессии инцестуозное влечение, имеет очень примитивный, очень архаичный и перверсивный характер.
То есть в данном случае в вашем понимании перверсия это не обязательно структура, но скорее наличие некоторых перверсивных компонентов.
Именно, компоненты перверсии. Желание столкновения, удовольствие от столкновения, удовольствие причинять кому-то боль становятся здесь взаимосвязанными.
В психоаналитической теории несчастных случаев обращается внимание на то, что «не существует несчастного случая без кратковременного психотического эпизода с тем человеком, который пострадал или стал причиной этого несчастного случая». О чём говорит подобная формулировка?
Если так происходит, что человек не выдерживает кризиса перемен, но при этом он отрицает наличие у себя конфликта, то этот отвод от конфликтных переживаний энергетической нагрузки по своему механизму аналогичен отводу энергетической нагрузки с объектов у шизофренических пациентов. То есть имеет место шизофренический, психотический эпизод без наличия шизофрении или психоза как заболевания. Если субъект не отрицает свой конфликт, не избегает тревоги, сопровождающей перемены, если субъект осознанно это выдерживает и вступает в изменения, то он не попадает в катастрофу.
Несчастный случай происходит с тем, кто избегает перемен, кто отрицает внутренний и внешний кризис, сопровождающий перемены, с тем, кто разрушает свой внутренний мир потому, что должен отвести энергию ото всех позитивных и негативных содержаний изменений, и это по своей сути и есть психотический акт, функциональный психоз, которые не является при этом психозом реальным. Вероятно, шизофрениками становятся вследствие того, что точно также происходит отвод энергетической нагрузки от психических представлений и дальнейшая их фрагментация, только при этом фрагментируют, то есть разбивают, не внешний объект, как это происходит при несчастном случае, например, с машиной, а внутренний. Таким образом, это разные варианты одного и того же механизма.
Увеличивающееся количество несчастных случаев по всему миру, которые превращаются в настоящую пандемию, можно расценивать как сигнал о состоянии нашего общества, в котором присутствует достаточно высокий уровень тревожности. Хотя, Зигмунд Фрейд и считал, что тревога является неотъемлемой частью культуры. Какие ещё основания, кроме стремительного технического прогресса, позволяющего создавать всё больше машин, двигающихся всё с большей скоростью, есть для того, что указанные вами формы манифестации тревоги становятся преобладающими?
Мне кажется, что этот вопрос требует тщательного дополнительного исследования, но я полагаю, что к таким основаниям можно отнести то, что в настоящее время пациентов с пограничным уровнем нарушений больше, чем с невротическим. Скажем, сегодня потеря контроля над влечениями чаще проявляется не в форме неврозов, а в форме сексуального и агрессивного отыгрывания, как это характерно для пограничных пациентов. Как следствие, отыгрывание как примитивная форма выражения влечений, в том числе несчастный случай как некая форма отыгрывания, получают большое распространение.
Предпосылкой к этому является, как вы абсолютно верно отметили, совершенство техники. Допустим, в каком-нибудь 1600-ом году мог произойти только один несчастный случай – переворачивание повозки. Развитие техники каким-то образом должно бы происходить параллельно и способствовать развитию человека, но это не так. Если человек обладает сниженной способностью к регуляции и сублимации своих влечений, как эротических, так и агрессивных, автомобиль или переход через дорогу обеспечит ему больше шансов на попадание в несчастный случай, и это соответствует современной ситуации, когда преобладает действие, формы пограничного отыгрывания берут верх над традиционными невротическими формами выражения влечений. Люди предпочитают не размышлять, а действовать.
Подчиняется ли несчастный случай, произошедший с пассажиром, например, пассажиром автобуса, поезда или самолёта, тем же психодинамическим тенденциями, что и несчастный случай, произошедший с тем, кто управлял транспортным средством?
Я бы ответил что, да и, прежде всего, если человек является спутником того, кто управлял транспортом, попавшим в несчастный случай. Потому что иногда спутник может передать свой основной конфликт или свою тревогу водителю. Или же сам пассажир, оказавшись во власти сильного агрессивного переживания, может направить его на водителя. Это значительно труднее утверждать в ситуации массового несчастного случая, например, когда в авиакатастрофе пострадало большое количество людей. Но в любом случае, случившееся выступает как компонент исследования. Скажем, если человек находился на борту поезда, автобуса или самолёта, и случилась катастрофа, а потом этот человек пришёл к психоаналитику на консультацию, то мы будем связывать этот несчастный случай с его жизнью, при этом, конечно, не беря на себя смелость, заявлять, что он лично имеет отношение к инциденту. Но бывают такие значительные и загадочные жизненные истории, когда какой-то субъект оказывается, например, в автобусе, автобус попадает в аварию, а пассажир выживает и отнюдь не случайно.
Один человек рассказывал нам, что он находился на борту самолёта во время крушения. Там были люди, которые смогли ухватиться за соседа по креслу и спрыгнуть, и были другие, которые оставались неподвижными и погибли. Это всегда очень индивидуальная ситуация. Если субъект спасся, мы можем изучать его личную историю, как он взаимодействовал с этим несчастным случаем, какое значение это имеет для его жизни.
Вы знаете, что в том несчастном случае, в котором погиб Карлос Гардель, спасся молодой парень, который был его секретарём. Этот человек умер несколько лет назад, в возрасте больше чем 90 лет, и он был просто воплощением жизнелюбия. В то время он жил в Барселоне, а секретарём Гарделя стал потому, что владел английским языком. Как-то Гардель должен был выступать в Нью-Йорке, но не знал ничего по-английски. Тогда-то Гардель и нанял его, чтобы он исполнял функции переводчика. Они стали близкими друзьями. Молодой человек учил его английскому, и они вместе поехали в Медельин, где самолёт и разбился. Этот юноша в это время находился в самолёте, он расположился недалеко от двери выхода. Когда его спросили, почему он сел именно там, он ответил: «потому что так было ближе к туалету», но по факту это было не так. У него было предчувствие, что может что-то случиться, и он хотел этого избежать. Другие пассажиры в той истории наоборот способствовали несчастному случаю. В биографии Граделя описывается, как пилот говорил им: «вы должны отправиться сейчас потому, что в течение нескольких часов поднимется сильный встречный ветер». И ни Гардель, ни его спутники не пожелали переменить планы, они в тот момент играли в карты, и, продолжив игру, они остались там, где и потерпели крах. А парень спасся. Он был ранен, получил значительные ожоги, но остался в живых и рассказал нам свою историю.
Вы отводите важное место интуиции, что в психологии и, особенно в психоанализе, является спорным понятием, многократно подвергавшимся критике. В чём вы находите подтверждение своих доводов?
Во-первых, в наблюдениях, основывающихся на рассказах людей. Например, одна девушка с компанией друзей была на вечеринке по случаю получения её женихом степени бакалавра. Её жених с другом собрались прокатиться на автомобиле, а девушка не захотела садиться в машину. Ни разу у неё не было явного предчувствия, ни разу она не упоминала, почему она не поехала. Но при этом она говорила: «не то чтобы я сомневаюсь в его навыках вождения, вовсе нет, просто не хочу» и она спаслась, а один из парней погиб. Есть поступки такого типа, которые вынуждают сделать предположение о том, что существует некое интуитивное представление. Также есть водители транспортных средств, которые говорят, что предчувствуют, как из другого угла может выехать машина, это пример позитивной интуиции, предотвращающей столкновение. А есть субъекты, которые наоборот находятся в поиске столкновения. Это негативная интуиция, обеспечивающая возможность попадания в несчастный случай.
С другой стороны, я развиваю многие мысли современных психоаналитиков, являющихся преданными сторонниками Фрейда, таких как Бион, который говорил, что интуиция существует. Он утверждает, что есть люди, которые имеют способность предчувствовать что-то не представленное в непосредственной форме, правда, мы пока не может объяснить и понять каким именно образом это происходит.
Говоря об интуиции, отдельно от памяти и желаний, не утверждаете ли вы, что бессознательное в любое время может иметь доступ к тем событиям, которые еще не случились?
Именно так. Это по-психоаналитически, по-биониански, по-фрейдистски. Да, конечно. Чем больше воспоминаний и осознаваемых желаний у вас есть, тем активнее вы будете. При этом восприятие и интуиция тоже становятся активнее. Например, по мнению Биона, аналитик в идеале должен не иметь в работе ни памяти, ни желаний. Не то, чтобы у него совсем не должно быть желаний, но его желания не должны доминировать над пациентом. И чтобы память о том, что мой пациент истерик и сказал мне вчера то-то и то-то не оказывала влияние на моё восприятие. Бион писал о том, что по возможности нужно освободиться от всего этого, быть полностью открытым и создать пациенту пространство для самовыражения.
Свободно парящее внимание…
Да, это такая максимально выраженная форма свободно парящего внимания. Бион называет это немного по другому, что-то вроде «грёза» (reverie), и сегодня этот стиль работы чаще применяется, чем свободно парящее внимание.опубликовано
Источник: tolkoksana.com/2015/03/22/%D0%BF%D1%81%D0%B8%D1%85%D0%BE%D0%B0%D0%BD%D0%B0%D0%BB%D0%B8%D1%82%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F-%D1%82%D0%B5%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%8F-%D0%BD%D0%B5%D1%81%D1%87%D0%B0%D1%81%D1%82%D0%BD%D1%8B/
Интервью аргентинского психоаналитика доктора Хулио Гранеля (Julio Granel), учитывая печальную современную статистику ДТП, посвящено чрезвычайно актуальной теме, а именно – несчастным случаям.
В интервью д-р Гранель делится своим почти 30-им опытом наблюдений различных несчастных случаев, концептуализация которых, на сегодняшний день, расходится с представлениями классического психоанализа. Одно из этих расхождений проявляется в важности того значения, которое Гранель, опираясь на Биона, отводит интуиции и предчувствиям. Другим чрезвычайно интересным пунктом теории Хулио Гранеля является представление о связях несчастного случая с перверсией и психозом.
Вы – медик, психиатр, обучающий психоаналитик Ассоциации Психоаналитиков Аргентины (АРА). В какой момент вас заинтересовало изучение бессознательных процессов, приводящих к несчастным случаям?
На самом деле всё началось с медицины. Несчастные случаи привлекли моё внимание, когда я работал в службе спасения ассистентом в отделении травматологии. Меня всегда интересовало, что же происходило в душе пострадавших. Мне казалось странным то, что человек во время вождения автомобиля проявлял такую рассеянность или невнимательность, например, смотрел в другую сторону от дороги, что попадал в аварию. И мне показалось, что это тоже своего рода заболевание. Речь идёт не столько о сломанных костях, сколько о том, что в этом человеке присутствовало что-то такое, что и привело его к аварии. И это «что-то» связано ни с бактериями, ни с гормонами, ни с артериальным давлением, а именно с тем, что с ним произошло. Так я к этому пришёл. Потом я стал изучать психиатрию, психоанализ, и начал я, конечно, с чтения Фрейда.
Когда вы работали в качестве медика в службе спасения, вы думали о том, в каком направлении и по какой специальности вы будете работать в дальнейшем?
Я всегда хотел изучать медицину для того, чтобы стать психиатром, но во время работы в неотложке я имел дело с травмами, ранениями, ожогами. Я был медиком и я должен был владеть общими медицинскими знаниями, но несчастные случаи вызывали у меня особый интерес. А потом я перешёл работать под патронаж врача, приехавшего из Соединённых Штатов, и он научил меня психологическому подходу к пациентам с соматическими нарушениями. Потом я устроился работать в психиатрическую клинику (Sanatorio Flores в Буэнос-Айресе) под руководством профессора Гонсало Боск (Gonzalo Bosch), одного из выдающихся психиатров того времени. Я окончил курс психиатрической медицины и поступил в качестве интерна в клинику Flores, а затем я вступил в Ассоциацию Психоаналитиков Аргентины и начал психоаналитическую практику.
В каком году вы вступили в Ассоциацию?
Я начал обучение в 1951 году и в 59-60-ых года вступил в АПА.
Вы утверждаете, что несчастные случаи — это не злополучные случайности, а реакция на «кризис перемен», которому субъект «не может ни противостоять, ни разрешить его». Каким образом несчастные случаи связаны с «кризисом перемен»?
Да, я это утверждаю, но я основываюсь на трудах Фрейда. Изучая психоанализ, я открыл для себя «Психопатологию обыденной жизни» Фрейда. В этой книге он изучает разного рода повседневные оплошности, такие как забывчивость, оговорки, описки, и в том числе несчастные случаи. Он описывает различные ситуации, в которых люди пострадали случайно, но при этом Фрейд проницательно указывает на их «как бы» случайный характер. На основании этого, мы заявляем, что в действительности «несчастные случаи не случайны». Если мы вспомним философское определение случайности у Аристотеля, как чего-то, что принадлежит материи, а не человеку, чего-то над чем человек не властен, то это будет не то, что мы понимаем под несчастными случаями.
То, что мы понимаем под несчастными случаями, Фрейд называл Vergreifen, что в переводе с немецкого обозначает что-то вроде «разрушить спутанные вещи». То есть несчастный случай это изменение вещей, находящихся в состоянии спутанности. Фрейд будет первым, кто скажет, что несчастные случаи – это не злополучные случайности, их причины находятся в бессознательном. Таким образом, я основывался на концепциях Фрейда, чтобы продолжить исследование и продвинуться дальше, в описании того, что же происходило с человеком, перед тем, как с ним произошёл несчастный случай. Положения нашей теории – это результат размышлений и наблюдений за пациентами, попавшими в несчастные случаи и переживающих кризис перемен. Это лишь теория, которая, следовательно, может быть или опровергнута, или расширена.
Но почему, в частности, кризис перемен?
Этот вывод основан, в первую очередь, на наших наблюдениях. В большинстве несчастных случаев, которые мы наблюдали и исследовали в больницах, а студенты Центра Психологических Исследований по Изучению и Предотвращению Несчастных случаев (CIPEA Centro) осуществляют работы и стажировки в клиниках, мы обнаружили такие факты: или пациент менял место жительство, или женился, или разводился, или терял кого-то из родственников, то есть жил в кризисной ситуации. Наша теория как бы задаёт вопрос «Почему именно сейчас?», с психологической точки зрения. Во время кризиса перемен, человек с одной стороны больше всего уязвим, а с другой стороны испытывает больше всего потрясений.
Каждый из нас – вы, я, все, – готовы к тому, чтобы пережить, скажем, определённый накал жизненных перипетий, но когда обстоятельства являются внезапными, резкими, и вы оказываетесь к ним не готовы, психический аппарат начинает расшатываться, тело начинает расшатываться, нужно согласовывать функционирование всех систем: неврологической, гормональной, психологической. И это время – время кризиса. Это как некая точка уязвимости, или, выражаясь терминами дорожного движения – это «опасный поворот».
Какое место в этом процессе занимают бессознательные фантазии?
Бессознательные фантазии играют важнейшую роль в этом процессе, так как именно они и порождают эту ситуацию. Но, при этом, они всё равно всегда будут соотноситься с чем-то внешним. Очевидно, что если резкая жизненная перемена стала потрясением, то это из-за внутренней проблемы, внешняя проблема это поверхностный элемент для исследования: одно изменялось в то время, когда происходило что-то другое. Каковы бессознательные предпосылки и суть изменений? Почему это изменение произвело эффект в виде несчастного случая? Бессознательная фантазия имеет фундаментальное значение как источник, основа, но есть ещё и триггер, «спусковой крючок», какое-то внешнее событие, которое создаёт конфликт между изменением и избеганием перемен.
Психологически труднее твёрдо решится на перемены, нежели попасть в несчастный случай, но если субъект пытается избегать перемен, то это тоже представляет проблему: он находится в сомнениях, непосредственно перед несчастным случаем у него появляется некое дурное предчувствие, которое субъект не понимает, не принимает, а зачастую вообще отрицает, что испытывает какое-то беспокойство по поводу перемен. Мы наблюдаем, как человеку кажется, будто у него всё идёт хорошо, в то время как любой намёк на перемены, как правило, вызывает у него тревогу. Появляется дилемма. И когда она достигает такой силы, что её невозможно разрешить, конфликт трансформируется в травму.
В этом процессе, нарастающее в бессознательном напряжение, посредством бессознательных фантазий объективируется в несчастном случае. Несчастный случай становится своего рода решением конфликта и выводом этих непереносимых психическим содержаний наружу, так как если бы конфликт остался во внутрипсихическом пространстве и получил большую энергетическую нагрузку то, согласно нашим представлениям, это могло бы привести к раковому заболеванию. Мы наблюдали случаи людей, говоривших что, «если бы со мной не случился несчастный случай, со мной случился бы инфаркт». Несчастный случай всегда является поиском возможности вынести проблему наружу. Мы утверждаем, что также как при столкновении между новым и старым, при столкновении с автомобилем появляется возможность выразить или увидеть конфликт в его очевидной форме.
В 1992 году вы представили в CIPEA статью о взаимосвязи между психоанализом и перверсией, для которой осуществили исследование новеллы «Автокатастрофа» Джеймса Балларда. Какие ключевые моменты вы могли бы выделить в этом тексте?
Этот роман интересен тем, что описывает группу людей, которые изучают автокатастрофы, но делают они это для получения перверсного удовольствия. Они сообщают в полицию о том, что произошла автокатастрофа, и что они собираются исследовать её, осмотреть, но исследовать не для того, чтобы выяснить причины происшествия, как это делаем мы, а для того, чтобы наблюдать за теми людьми, которые попали в эту аварию. С этой целью они наняли проститутку, у которой было поддельное медицинское освидетельствование о серьёзных повреждениях. И с этой, изображавшей раненую, женщиной герои вступили в связь. Это перверсия, основное их извращение.
Мы рассматриваем это как метафору того, что каждый несчастный случай содержит в себе некоторую долю перверсии. В этом романе главный персонаж, которого зовут Баллард – повествование идёт от лица автора – также попадает в аварию, его машина сталкивается с автомобилем семейной пары. Мужчина погибает, а Баллард, испытывая эдипальное возбуждение, влюбляется в его жену и вступает с ней в сексуальные отношения. С точки зрения психоанализа и психиатрии это можно расценивать как перверсию. Вообще, мы обращаем особое внимание на то, что, хотя существенную роль в данном внутрипсихическом конфликте играет влечение к смерти, в каждом несчастном случае также присутствуют либидинальные влечения, но в их очень ранней регрессивной форме, в инцестуозной форме, например.
Почему вы думаете, что в примере с фильмом «Автокатастрофа» инцест связан не с эдипальным влечением, а с перверсией?
В данном случае субъект репрезентирует свой Эдипов комплекс через возбуждающую связь с женщиной, пострадавшей в автокатастрофе. То есть эта женщина привлекает его именно потому, что она получила травму. Поэтому мы считаем, что здесь к Эдипову комплексу добавляется перверсивный компонент
Ваша формулировка имеет отношение к садомазохизму, связанному с травматизацией, с получением наслаждения от телесных страданий?
Главный герой этого романа попал в госпиталь и испытал наслаждение от своих повреждений. Мы можем использовать это как иллюстрацию того, что почти в каждом несчастном случае присутствует регрессия к садомазохистским компонентам, которые, если бы не произошло несчастного случая, субъект удерживал бы во внутрипсихическом пространстве. Содержащееся в этой садомазохистской регрессии инцестуозное влечение, имеет очень примитивный, очень архаичный и перверсивный характер.
То есть в данном случае в вашем понимании перверсия это не обязательно структура, но скорее наличие некоторых перверсивных компонентов.
Именно, компоненты перверсии. Желание столкновения, удовольствие от столкновения, удовольствие причинять кому-то боль становятся здесь взаимосвязанными.
В психоаналитической теории несчастных случаев обращается внимание на то, что «не существует несчастного случая без кратковременного психотического эпизода с тем человеком, который пострадал или стал причиной этого несчастного случая». О чём говорит подобная формулировка?
Если так происходит, что человек не выдерживает кризиса перемен, но при этом он отрицает наличие у себя конфликта, то этот отвод от конфликтных переживаний энергетической нагрузки по своему механизму аналогичен отводу энергетической нагрузки с объектов у шизофренических пациентов. То есть имеет место шизофренический, психотический эпизод без наличия шизофрении или психоза как заболевания. Если субъект не отрицает свой конфликт, не избегает тревоги, сопровождающей перемены, если субъект осознанно это выдерживает и вступает в изменения, то он не попадает в катастрофу.
Несчастный случай происходит с тем, кто избегает перемен, кто отрицает внутренний и внешний кризис, сопровождающий перемены, с тем, кто разрушает свой внутренний мир потому, что должен отвести энергию ото всех позитивных и негативных содержаний изменений, и это по своей сути и есть психотический акт, функциональный психоз, которые не является при этом психозом реальным. Вероятно, шизофрениками становятся вследствие того, что точно также происходит отвод энергетической нагрузки от психических представлений и дальнейшая их фрагментация, только при этом фрагментируют, то есть разбивают, не внешний объект, как это происходит при несчастном случае, например, с машиной, а внутренний. Таким образом, это разные варианты одного и того же механизма.
Увеличивающееся количество несчастных случаев по всему миру, которые превращаются в настоящую пандемию, можно расценивать как сигнал о состоянии нашего общества, в котором присутствует достаточно высокий уровень тревожности. Хотя, Зигмунд Фрейд и считал, что тревога является неотъемлемой частью культуры. Какие ещё основания, кроме стремительного технического прогресса, позволяющего создавать всё больше машин, двигающихся всё с большей скоростью, есть для того, что указанные вами формы манифестации тревоги становятся преобладающими?
Мне кажется, что этот вопрос требует тщательного дополнительного исследования, но я полагаю, что к таким основаниям можно отнести то, что в настоящее время пациентов с пограничным уровнем нарушений больше, чем с невротическим. Скажем, сегодня потеря контроля над влечениями чаще проявляется не в форме неврозов, а в форме сексуального и агрессивного отыгрывания, как это характерно для пограничных пациентов. Как следствие, отыгрывание как примитивная форма выражения влечений, в том числе несчастный случай как некая форма отыгрывания, получают большое распространение.
Предпосылкой к этому является, как вы абсолютно верно отметили, совершенство техники. Допустим, в каком-нибудь 1600-ом году мог произойти только один несчастный случай – переворачивание повозки. Развитие техники каким-то образом должно бы происходить параллельно и способствовать развитию человека, но это не так. Если человек обладает сниженной способностью к регуляции и сублимации своих влечений, как эротических, так и агрессивных, автомобиль или переход через дорогу обеспечит ему больше шансов на попадание в несчастный случай, и это соответствует современной ситуации, когда преобладает действие, формы пограничного отыгрывания берут верх над традиционными невротическими формами выражения влечений. Люди предпочитают не размышлять, а действовать.
Подчиняется ли несчастный случай, произошедший с пассажиром, например, пассажиром автобуса, поезда или самолёта, тем же психодинамическим тенденциями, что и несчастный случай, произошедший с тем, кто управлял транспортным средством?
Я бы ответил что, да и, прежде всего, если человек является спутником того, кто управлял транспортом, попавшим в несчастный случай. Потому что иногда спутник может передать свой основной конфликт или свою тревогу водителю. Или же сам пассажир, оказавшись во власти сильного агрессивного переживания, может направить его на водителя. Это значительно труднее утверждать в ситуации массового несчастного случая, например, когда в авиакатастрофе пострадало большое количество людей. Но в любом случае, случившееся выступает как компонент исследования. Скажем, если человек находился на борту поезда, автобуса или самолёта, и случилась катастрофа, а потом этот человек пришёл к психоаналитику на консультацию, то мы будем связывать этот несчастный случай с его жизнью, при этом, конечно, не беря на себя смелость, заявлять, что он лично имеет отношение к инциденту. Но бывают такие значительные и загадочные жизненные истории, когда какой-то субъект оказывается, например, в автобусе, автобус попадает в аварию, а пассажир выживает и отнюдь не случайно.
Один человек рассказывал нам, что он находился на борту самолёта во время крушения. Там были люди, которые смогли ухватиться за соседа по креслу и спрыгнуть, и были другие, которые оставались неподвижными и погибли. Это всегда очень индивидуальная ситуация. Если субъект спасся, мы можем изучать его личную историю, как он взаимодействовал с этим несчастным случаем, какое значение это имеет для его жизни.
Вы знаете, что в том несчастном случае, в котором погиб Карлос Гардель, спасся молодой парень, который был его секретарём. Этот человек умер несколько лет назад, в возрасте больше чем 90 лет, и он был просто воплощением жизнелюбия. В то время он жил в Барселоне, а секретарём Гарделя стал потому, что владел английским языком. Как-то Гардель должен был выступать в Нью-Йорке, но не знал ничего по-английски. Тогда-то Гардель и нанял его, чтобы он исполнял функции переводчика. Они стали близкими друзьями. Молодой человек учил его английскому, и они вместе поехали в Медельин, где самолёт и разбился. Этот юноша в это время находился в самолёте, он расположился недалеко от двери выхода. Когда его спросили, почему он сел именно там, он ответил: «потому что так было ближе к туалету», но по факту это было не так. У него было предчувствие, что может что-то случиться, и он хотел этого избежать. Другие пассажиры в той истории наоборот способствовали несчастному случаю. В биографии Граделя описывается, как пилот говорил им: «вы должны отправиться сейчас потому, что в течение нескольких часов поднимется сильный встречный ветер». И ни Гардель, ни его спутники не пожелали переменить планы, они в тот момент играли в карты, и, продолжив игру, они остались там, где и потерпели крах. А парень спасся. Он был ранен, получил значительные ожоги, но остался в живых и рассказал нам свою историю.
Вы отводите важное место интуиции, что в психологии и, особенно в психоанализе, является спорным понятием, многократно подвергавшимся критике. В чём вы находите подтверждение своих доводов?
Во-первых, в наблюдениях, основывающихся на рассказах людей. Например, одна девушка с компанией друзей была на вечеринке по случаю получения её женихом степени бакалавра. Её жених с другом собрались прокатиться на автомобиле, а девушка не захотела садиться в машину. Ни разу у неё не было явного предчувствия, ни разу она не упоминала, почему она не поехала. Но при этом она говорила: «не то чтобы я сомневаюсь в его навыках вождения, вовсе нет, просто не хочу» и она спаслась, а один из парней погиб. Есть поступки такого типа, которые вынуждают сделать предположение о том, что существует некое интуитивное представление. Также есть водители транспортных средств, которые говорят, что предчувствуют, как из другого угла может выехать машина, это пример позитивной интуиции, предотвращающей столкновение. А есть субъекты, которые наоборот находятся в поиске столкновения. Это негативная интуиция, обеспечивающая возможность попадания в несчастный случай.
С другой стороны, я развиваю многие мысли современных психоаналитиков, являющихся преданными сторонниками Фрейда, таких как Бион, который говорил, что интуиция существует. Он утверждает, что есть люди, которые имеют способность предчувствовать что-то не представленное в непосредственной форме, правда, мы пока не может объяснить и понять каким именно образом это происходит.
Говоря об интуиции, отдельно от памяти и желаний, не утверждаете ли вы, что бессознательное в любое время может иметь доступ к тем событиям, которые еще не случились?
Именно так. Это по-психоаналитически, по-биониански, по-фрейдистски. Да, конечно. Чем больше воспоминаний и осознаваемых желаний у вас есть, тем активнее вы будете. При этом восприятие и интуиция тоже становятся активнее. Например, по мнению Биона, аналитик в идеале должен не иметь в работе ни памяти, ни желаний. Не то, чтобы у него совсем не должно быть желаний, но его желания не должны доминировать над пациентом. И чтобы память о том, что мой пациент истерик и сказал мне вчера то-то и то-то не оказывала влияние на моё восприятие. Бион писал о том, что по возможности нужно освободиться от всего этого, быть полностью открытым и создать пациенту пространство для самовыражения.
Свободно парящее внимание…
Да, это такая максимально выраженная форма свободно парящего внимания. Бион называет это немного по другому, что-то вроде «грёза» (reverie), и сегодня этот стиль работы чаще применяется, чем свободно парящее внимание.опубликовано
Иллюстрации в тексте: John Brosio
Источник: tolkoksana.com/2015/03/22/%D0%BF%D1%81%D0%B8%D1%85%D0%BE%D0%B0%D0%BD%D0%B0%D0%BB%D0%B8%D1%82%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F-%D1%82%D0%B5%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%8F-%D0%BD%D0%B5%D1%81%D1%87%D0%B0%D1%81%D1%82%D0%BD%D1%8B/
Bashny.Net. Перепечатка возможна при указании активной ссылки на данную страницу.
