Позитив ))

Долгие летние каникулы в селе – самое раздолье для подобных экспериментов. Так как кошек особо не жаловали в хозяйстве, то все эксперименты проводились исключительно над котами. А котов у бабули всегда было не менее пяти морд на один двор. Все без исключения – хитрые, шуганые животные и в руки так просто не давались, и по-моему только мне. Когда я приезжал в село, они уже по своему телеграфу передавали боевую тревогу и прятались в окопы. Надо было подкарауливать. Один вспышку пропустил — сидит себе на заборчике, греется, глазки свои прижмурил, а тут – фигак, я такой себе чингаджгук, тока без перьев, за гриву хвать – идиии сюда.

Прищепок бельевых нацеплял ему и отпускаю с миром, интересно, как он от них избавляться будет. Котяра, как новогодняя елка в прищепках, стрелой летит в сарай. Нууу блин! Бегу за ним. Тот забрался на чердак и сидит там жалобно мяукает. Вот честно, жалко сразу становится и я уже с благими намерениями приставляю лестницу, что бы снимать с него прищепки. Лезу короче по лестнице, а она сука, когда я уже был на самом верху, ломается… Чингаджгук шмякнулся аппол так, что мама дарагая. «Пипец!» подумал я растирая сопли с кровью по лицу. В конце-концов от прищепок кота освободил мой дядя, а мне, не смотря на мое разбитое хлебало, надавал подзатыльников. Дядька у меня еще тот – (Сталоне, нервно курит в сторонке) и каждый подзатыльник – это микросотрясение мозга.

Я решил, что эксперименты надо устраивать с частичным обездвиживанием котов и желательно в ограниченном пространстве. Авоськи помните? Авоськи, скажу я вам, ахренительно обездвиживают котов. И вот я уже не чигаджгук, а доблестный гладиатор, поймав кота запихиваю его в авоську. Он ножками-ручками сучит, но ничего сделать не может. Так-то! Во дворе стоит кадка с дождевой водой. Водные процедуры. При первом всплытии после погружения, кашак уже не дергается, а только смотрит на меня большущими глазами, в глазах читается вопрос – в одном: «Ты че ваще падонак ахренел?», а другой глаз палит в поисках моего дядьки. Хе, я то знаю, что дяди не будет до вечера. Зато меня увидела тетя. Ей по барабану коты, но ей ОЧЕНЬ не побарабану испорченная дождевая вода. Вечером я получил люлей и за кота, и за воду — путем погружения меня в кадку вверх ногами – не гладитор, а Кусто недоделанный.

Под навесом стоит будка в которой хранится зерно, на будке свалены фуфайки, их уже сто лет никто не трогает, а значит и кота там не найдут. Я мщу — пихаю кота из-за которого пришлось не запланировано покупаться в эти фуфайки. «Это правильно, что там фуфайки никто не трогает», подумали шмели и забацали, падлы, там себе гнездо…Котяра свалил быстро, а я не очень быстро. На животе насчитал двенадцать укусов, на спине хрен его знает. В голову не кусали и это хорошо, а то у меня еще после дядькиных подзатыльников прищепки всюду мерещатся.

«Баааатюшки!» — тетя, жалуется, что рыжый цыплят стал жрать, причем своих, а не соседских. Спакуха тетя, разберемся. Поймал рыжего и звиздую на реку, подальше от дяди и вообще посторонних глаз. По дороге котяра исцарапал меня всего в кровь, чуял наверно, что намерения у меня сооовсем нехорошие. До реки еще далеко, а нести кота уже больно, решил завернуть к фермерскому отстойнику — он ближе. На берегу размахиваюсь и как можно дальше швыряю кота, по инерции, не удерживаюсь, и лечу за ним с обрывчика прям в отстойник… почти полное погружение в вязкое болото. Кот сцуко, легкий и по подсохшей корке выбежал на берег, а я тяжелый и не выбежал. «От гавно!» — думаю я, и правильно думаю, потому, что фермерский отстойник с гавном — фекалии каровак и бычков.

Короче дядько мой еще много каких вещей со мной проделывал – и к ветке на дереве привязывал, и в сундуке с комбикормом закрывал и… ну вобщем жестокий дядько был.

***

Прошли года.
Как сейчас помню 8 марта было. Я шел за цветами для мамы. Возле мусорника услышал тоненький писк. Кто-то пищал непереставая и мне стоило больших трудов найти коробку с тремя лысенькими комочками с пуповинами. Забыв про цветы и праздник, побежал с коробкой домой. Мамин вердикт звучал, как приговор – „Они не выживут”. „А вот хрен!” подумал я и побежал в магазин за молоком. Из резинки пипетки я сделал сОску и надел на бутылочку из-под „перекиси”. Подогрел молоко.
Котята не сопротивляясь пили. Моему счастью не было предела, не потому, что я такой ласковый и добрый, а потому, что я твердо решил, что они должны выжить, принципиально! Шли недели, месяца… Выросло две кошечки и кот. Кошек разобрали друзья, а кота я никому не отавал ни под каким предлогом. Афанасия я воспитывал, как боевого кота. У него уже в два месяца угадывалась порода тигра.
Сплошные тренировки с забегами за мышкой на шнурочке выматывали его из себя так, что он дышал после них, как собака высунув язык. Вертикальный подъем по стене, бои с рукой выдресировали хищника. Многие собаки не обладали такими качествами, как Афанасий. Бойцовский кот, которого все боялись. Но это уже совсем другая история.
© desander