Знак свыше.
Сначала она хотела уйти вслед за ним и даже присмотрела себе место на кладбище. Но зло, отнявшее у неё ребёнка, настолько обнаглело, что Таня поняла: на земле ещё много дел.
Единственный сын, 16-летний Саша, погиб в 2004 году под колёсами «Ауди» помощника прокурора. А вскоре Татьяну Грудинину навестила делегация мужчин в костюмах и начищенных башмаках. Она вышла на крыльцо в халате, с опухшим от слёз лицом.
«Слышь, ты, иди сюда! — обратился к ней тот самый прокурорский работник.
— Мы приехали посмотреть, есть что продать? Твой парень головой мне разбил лобовое стекло, бампер помял. Я из-за этой аварии ночь не спал».
Тане выставили счёт на несколько сот тыс. рублей. Для неё, жительницы станицы в Краснодарском крае, получавшей 5 тыс. руб. в месяц, это была астрономическая сумма. «Продашь хату и землю», — распорядился визитёр.
И вот тут всколыхнулась в Тане казачья кровь: «Мои предки 200 лет назад были среди тех, кто основал станицу. Хату эту дед построил. И отдать всё человеку, который убил моего сына? Я схватила стоявшую у забора канистру бензина, облила себя, а потом все три иномарки. Взяла спички, хотела себя поджечь и на них кинуться. Вдруг слышу голос мамы: «Таня, остановись! Их нету». Мужики эти тикали на своих машинах».
Ничего не боялась.
Однако вскоре Тане пришёл официальный иск. И если вначале экспертиза признавала, что в столкновении виноваты как водитель «Ауди», так и сын Тани, управлявший мотоциклом, то теперь виноватым оказывался мёртвый Саша, а Таня должна была возмещать материальный и моральный (!) ущерб. Защитить Таню было некому — муж погиб, когда Саше было три годика. Сейчас не стало сына. «Вы не представляете, что такое бороться с прокурорским работником, — говорит Таня. — Но у меня было преимущество: я уже ничего не боялась в этой жизни, а он боялся огласки. Я поехала в Москву, стучалась во все двери, попала на приём к председателю Совета при Президенте РФ по правам человека Элле Памфиловой».
Памфилова приняла историю казачки близко к сердцу, начала разбираться, слать запросы. Карточ¬ный домик лжи, созданный из показаний невесть откуда взявшихся свидетелей, стал рушиться. Обидчик Тани не просто забрал свой иск, он даже покинул ряды прокуратуры — видимо, совсем жареным запахло. А перед этим он позвонил: «Ну ты ....!»
Борьба закончилась. Таня вновь могла скатиться в бездну отчаяния, если бы не дочка Катя. Её как будто Бог послал за год до гибели сына. Однажды на улице Таня увидела, как мужик гнался за девочкой. Она преградила ему путь — вместе завалились в овраг. Татьяна утихомирила буяна, а ребёнка повела в свой дом. Девочка лет 6, голова полна вшей, одежда с чужого плеча. И, как оказалось, глухонемая. Пока Таня пыталась что-то выяснить о её судьбе, девочка ходила за ней по пятам. Вместе поехали в Краснодар в отдел опеки. Оказалось, что ребёнок хорошо знаком с городом, она показывала Тане заброшенные дома и подвалы, где ночевала. Показывала жестами, как собирала в мусорках остатки еды, как однажды проснулась в подвале рядом с мёртвой матерью, перепившей суррогата. А потом прибилась к цыганскому табору и вместе с ним добралась до станицы. Девочку отправляли в детдом, но Таня на семейном совете, вместе с сыном и престарелой матерью, решила оформить опеку, придумала девочке имя и фамилию — Катя Хлебникова. Тогда она и предположить не могла, что вместе с Катей переживёт гибель Саши. Вместе с ней поедет искать правду в Москву.
В столице нашлись добрые люди, которые купили Кате слуховой аппарат, она начала различать звуки. «Мы вернулись из Москвы. Во дворе цвела черешня. Раньше ягоды сын собирал. «А теперь кто будет?» — подумала я. И вдруг Катя дёрг меня за халат и отчётливо так говорит: «МА-МА». Когда ребёнок впервые говорит «мама» — это счастье. А когда моя немая Катя, которая за год не произнесла ни слова, сказала «мама», — для меня это было десятитысячное счастье. В тот миг ко мне вернулась жизнь. Словно кто-то свыше дал знак: «У тебя ещё будут дети. Они тебя сами найдут. Всех люби. Всех воспитывай». Когда погиб Саша, я была раздавлена, Катю хотела сдать в детдом, а сама уйти вслед за сыном. И вдруг всё переменилось. Я это физически ощутила».
Собрать урожай.
А спустя два года Таню нашёл Тимофей: «Я попала в райбольницу. К нам в палату заглянул мальчонка лет 4, у него грудь и одна рука были в гипсе. Оказалось, беспризорник. Здоровой рукой он запихивал в рот еду, крошки скатывались на грудь, под гипс. Смотрю, у него там уже целый склад — остатки борща, картошки, всё гниёт, пахнет. Пошла к медсестре просить поменять ему гипс. Мальчонка все десять дней был у меня в палате. Сама не поняла, как мы с ним сблизились. Ночью не сплю, он у меня под боком сопит. Нюхаю его головку и чую: «Моя детина». А он утром просыпается и говорит: «Мама, а ты заметила, как я на тебя похож?»
И пошла Таня по уже знакомому адресу в органы опеки. Узнала, что мать мальчика лишили родительских прав, её сожитель сломал мальчику ключицу. Мальчик сбежал на улицу, где его и подобрала «скорая». «Когда вела Тимофея к себе домой, чувство было такое, как я Сашку своего из роддома несла. Как хозяина в дом. С гордостью, что мужик будет!»
А через несколько лет в дом Тани постучали сотрудники отдела опеки и попросили приютить на ночь 7-летнюю Аню. В прежней патронажной семье девочку избивали. Пришлось её экстренно эвакуировать. В итоге Аня так и осталась у Тани. Правда, вначале опека засомневалась: мол, на каждого ребёнка нужна отдельная комната, а у вас так не получается. «Отдельная комната? — возмущается Таня. — Мой дед во время голода в 1937 году спас 38 детей! И жили они все в двух маленьких комнатах. Тогда коммунисты ходили по дворам и выгребали у селян последнюю пшеницу. Взрослые умирали дома, а дети выползали на улицу, стонали: «Хлеба!» Мой дед, Иван Васильевич Коновалов, за несколько месяцев на улице нашей станицы подобрал 38 ребят. Дед под страхом смерти спрятал 10 мешков пшеницы, которую он вырастил собственными руками и на своей земле. Мог бы со своими тремя детьми есть досыта, но он делил кашу на 40 с лишним ртов, получалось в день по несколько ложек на брата. И все дети выжили! А дед, не дожив до сорока лет, умер в 1939 г. Выжившие ребята, став взрослыми, много раз к нам приезжали, благодарили».
В субботний день, когда корреспондент «АиФ» гостил в семье Татьяны Грудининой, дома были младший Тимофей, средняя Аня, а вот старшая Катя задержалась на занятиях в Краснодаре. Та самая маленькая глухонемая девочка в свои 17 лет слышит, разговаривает. «У Кати сейчас первая любовь», — шепчет мне Таня, хотя в этот момент рядом с нами никого нет. Тимофей метёт двор, до этого бегал кормить гусей. Ему трудно усидеть без дела. Делясь планами на будущее, 10-летний хозяин рассказал, что, когда подрастёт, обязательно построит для мамы новый, большой дом. «Вот здесь», — показывает Тёма на сад, где весной цветёт черешня. В этой семье снова есть кому собирать урожай.
P. S.
Когда Таня взяла на воспитание 4-летнего Тимофея, то первым делом радостной вестью поделилась с подругой Еленой, чей сын Денис разбился на мотоцикле вместе с её Сашей. Лена тут же пришла к Тане в гости с дочкой Алёной, которую она после трагедии взяла из дома малютки. Увидев Алёнушку, Тёма кинулся к девочке, начал её целовать: «Это же моя сестричка!» Таня догадалась спросить Елену: «Как фамилия матери девочки?» — «Туний». — «У Тимофея мать тоже Туний». Дальше выяснилось, что, когда Елена брала девочку, её предупредили: мол, у малютки есть старший брат, но, где он и что с ним, было неизвестно, потому что из дома он сбежал из-за жестокого обращения. «Наши дети на кладбище рядом лежат, — говорит Таня. — И на воспитание мы взяли родных брата и сестру. Мы с Леной решили, что так сыновья с неба послали нам благословение, что мы всё правильно делаем».
© Мария Позднякова
Источник: www.aif.ru/society/article/48607
Читать дальше →
Единственный сын, 16-летний Саша, погиб в 2004 году под колёсами «Ауди» помощника прокурора. А вскоре Татьяну Грудинину навестила делегация мужчин в костюмах и начищенных башмаках. Она вышла на крыльцо в халате, с опухшим от слёз лицом.
«Слышь, ты, иди сюда! — обратился к ней тот самый прокурорский работник.
— Мы приехали посмотреть, есть что продать? Твой парень головой мне разбил лобовое стекло, бампер помял. Я из-за этой аварии ночь не спал».
Тане выставили счёт на несколько сот тыс. рублей. Для неё, жительницы станицы в Краснодарском крае, получавшей 5 тыс. руб. в месяц, это была астрономическая сумма. «Продашь хату и землю», — распорядился визитёр.
И вот тут всколыхнулась в Тане казачья кровь: «Мои предки 200 лет назад были среди тех, кто основал станицу. Хату эту дед построил. И отдать всё человеку, который убил моего сына? Я схватила стоявшую у забора канистру бензина, облила себя, а потом все три иномарки. Взяла спички, хотела себя поджечь и на них кинуться. Вдруг слышу голос мамы: «Таня, остановись! Их нету». Мужики эти тикали на своих машинах».
Ничего не боялась.
Однако вскоре Тане пришёл официальный иск. И если вначале экспертиза признавала, что в столкновении виноваты как водитель «Ауди», так и сын Тани, управлявший мотоциклом, то теперь виноватым оказывался мёртвый Саша, а Таня должна была возмещать материальный и моральный (!) ущерб. Защитить Таню было некому — муж погиб, когда Саше было три годика. Сейчас не стало сына. «Вы не представляете, что такое бороться с прокурорским работником, — говорит Таня. — Но у меня было преимущество: я уже ничего не боялась в этой жизни, а он боялся огласки. Я поехала в Москву, стучалась во все двери, попала на приём к председателю Совета при Президенте РФ по правам человека Элле Памфиловой».
Памфилова приняла историю казачки близко к сердцу, начала разбираться, слать запросы. Карточ¬ный домик лжи, созданный из показаний невесть откуда взявшихся свидетелей, стал рушиться. Обидчик Тани не просто забрал свой иск, он даже покинул ряды прокуратуры — видимо, совсем жареным запахло. А перед этим он позвонил: «Ну ты ....!»
Борьба закончилась. Таня вновь могла скатиться в бездну отчаяния, если бы не дочка Катя. Её как будто Бог послал за год до гибели сына. Однажды на улице Таня увидела, как мужик гнался за девочкой. Она преградила ему путь — вместе завалились в овраг. Татьяна утихомирила буяна, а ребёнка повела в свой дом. Девочка лет 6, голова полна вшей, одежда с чужого плеча. И, как оказалось, глухонемая. Пока Таня пыталась что-то выяснить о её судьбе, девочка ходила за ней по пятам. Вместе поехали в Краснодар в отдел опеки. Оказалось, что ребёнок хорошо знаком с городом, она показывала Тане заброшенные дома и подвалы, где ночевала. Показывала жестами, как собирала в мусорках остатки еды, как однажды проснулась в подвале рядом с мёртвой матерью, перепившей суррогата. А потом прибилась к цыганскому табору и вместе с ним добралась до станицы. Девочку отправляли в детдом, но Таня на семейном совете, вместе с сыном и престарелой матерью, решила оформить опеку, придумала девочке имя и фамилию — Катя Хлебникова. Тогда она и предположить не могла, что вместе с Катей переживёт гибель Саши. Вместе с ней поедет искать правду в Москву.
В столице нашлись добрые люди, которые купили Кате слуховой аппарат, она начала различать звуки. «Мы вернулись из Москвы. Во дворе цвела черешня. Раньше ягоды сын собирал. «А теперь кто будет?» — подумала я. И вдруг Катя дёрг меня за халат и отчётливо так говорит: «МА-МА». Когда ребёнок впервые говорит «мама» — это счастье. А когда моя немая Катя, которая за год не произнесла ни слова, сказала «мама», — для меня это было десятитысячное счастье. В тот миг ко мне вернулась жизнь. Словно кто-то свыше дал знак: «У тебя ещё будут дети. Они тебя сами найдут. Всех люби. Всех воспитывай». Когда погиб Саша, я была раздавлена, Катю хотела сдать в детдом, а сама уйти вслед за сыном. И вдруг всё переменилось. Я это физически ощутила».
Собрать урожай.
А спустя два года Таню нашёл Тимофей: «Я попала в райбольницу. К нам в палату заглянул мальчонка лет 4, у него грудь и одна рука были в гипсе. Оказалось, беспризорник. Здоровой рукой он запихивал в рот еду, крошки скатывались на грудь, под гипс. Смотрю, у него там уже целый склад — остатки борща, картошки, всё гниёт, пахнет. Пошла к медсестре просить поменять ему гипс. Мальчонка все десять дней был у меня в палате. Сама не поняла, как мы с ним сблизились. Ночью не сплю, он у меня под боком сопит. Нюхаю его головку и чую: «Моя детина». А он утром просыпается и говорит: «Мама, а ты заметила, как я на тебя похож?»
И пошла Таня по уже знакомому адресу в органы опеки. Узнала, что мать мальчика лишили родительских прав, её сожитель сломал мальчику ключицу. Мальчик сбежал на улицу, где его и подобрала «скорая». «Когда вела Тимофея к себе домой, чувство было такое, как я Сашку своего из роддома несла. Как хозяина в дом. С гордостью, что мужик будет!»
А через несколько лет в дом Тани постучали сотрудники отдела опеки и попросили приютить на ночь 7-летнюю Аню. В прежней патронажной семье девочку избивали. Пришлось её экстренно эвакуировать. В итоге Аня так и осталась у Тани. Правда, вначале опека засомневалась: мол, на каждого ребёнка нужна отдельная комната, а у вас так не получается. «Отдельная комната? — возмущается Таня. — Мой дед во время голода в 1937 году спас 38 детей! И жили они все в двух маленьких комнатах. Тогда коммунисты ходили по дворам и выгребали у селян последнюю пшеницу. Взрослые умирали дома, а дети выползали на улицу, стонали: «Хлеба!» Мой дед, Иван Васильевич Коновалов, за несколько месяцев на улице нашей станицы подобрал 38 ребят. Дед под страхом смерти спрятал 10 мешков пшеницы, которую он вырастил собственными руками и на своей земле. Мог бы со своими тремя детьми есть досыта, но он делил кашу на 40 с лишним ртов, получалось в день по несколько ложек на брата. И все дети выжили! А дед, не дожив до сорока лет, умер в 1939 г. Выжившие ребята, став взрослыми, много раз к нам приезжали, благодарили».
В субботний день, когда корреспондент «АиФ» гостил в семье Татьяны Грудининой, дома были младший Тимофей, средняя Аня, а вот старшая Катя задержалась на занятиях в Краснодаре. Та самая маленькая глухонемая девочка в свои 17 лет слышит, разговаривает. «У Кати сейчас первая любовь», — шепчет мне Таня, хотя в этот момент рядом с нами никого нет. Тимофей метёт двор, до этого бегал кормить гусей. Ему трудно усидеть без дела. Делясь планами на будущее, 10-летний хозяин рассказал, что, когда подрастёт, обязательно построит для мамы новый, большой дом. «Вот здесь», — показывает Тёма на сад, где весной цветёт черешня. В этой семье снова есть кому собирать урожай.
P. S.
Когда Таня взяла на воспитание 4-летнего Тимофея, то первым делом радостной вестью поделилась с подругой Еленой, чей сын Денис разбился на мотоцикле вместе с её Сашей. Лена тут же пришла к Тане в гости с дочкой Алёной, которую она после трагедии взяла из дома малютки. Увидев Алёнушку, Тёма кинулся к девочке, начал её целовать: «Это же моя сестричка!» Таня догадалась спросить Елену: «Как фамилия матери девочки?» — «Туний». — «У Тимофея мать тоже Туний». Дальше выяснилось, что, когда Елена брала девочку, её предупредили: мол, у малютки есть старший брат, но, где он и что с ним, было неизвестно, потому что из дома он сбежал из-за жестокого обращения. «Наши дети на кладбище рядом лежат, — говорит Таня. — И на воспитание мы взяли родных брата и сестру. Мы с Леной решили, что так сыновья с неба послали нам благословение, что мы всё правильно делаем».
© Мария Позднякова
Источник: www.aif.ru/society/article/48607
Читать дальше →
