628
0.2
2014-05-19
Оружие в России. Законы и беззаконие
До первой русской революции 1905 года оружие в России свободно продавалось в охотничьих магазинах. Причем не только доступные нам и сейчас охотничьи ружья и карабины, но и пистолеты и револьверы — Маузеры, Наганы, Браунинги, Кольты, Смит-Вессоны… Можно было купить даже станковый пулемет «Максим» тульского производства. Как бы то ни было, но разрешений для этого не требовалось вовсе — просто идешь и покупаешь то, что нравится.
«…
— А дайте-ка мне, любезный, вооон то ружьишко. Намедни мы с Павлом Андреевичем зайцев у него в Мещере гоняли, да так я у него свой то дробовичек и позабыл, так не ехать же двести верст ради такого пустяка… Да-да, вон то. Тульское, значит? Хорошая работа, да, научились у нас ружья то делать… Двенадцать рублей? А на два червонца, так два? Ну так и давайте два, сгодятся. Шляпу вот эту, с пером. Да, право слово, отличная шляпа, и всего за рубль то. Ну-ка, примерю… Ох, хороша… И пистолетик вот этот. Конструкции Самуэля Кольта говорите? Экий вы выдумщик, право слово… Восемнадцать рублей говорите? Дороговато, конечно, но очень уж он красив, с перламутровыми щечками рукоятки… Заверните. Да, и патронов к нему, штук, эдак, сто, добавьте… А что это за трость у вас там? С кинжалом, говорите? А давайте-ка её сюда! Десять рублей? Побойтесь Бога, юноша, ей красная цена в три рубля! Ах встроенный пистолет… Любопытная вещица… Под патрон от Велодога… Жаль, что однозарядная… Голландской работы, говорите? Эх, была не была, заверните и её. И будьте любезны доставить все в меблированные комнаты Свиньина, вот моя визитная карточка.
...»
В 1905 году, после подавления революции, правительство России, обеспокоенное тем, с какой легкостью удалось вооружиться восставшим, ввело ряд ограничений на свободную продажу и покупку оружия, коснувшееся, правда, только нарезных образцов, а также пистолетов и револьверов калибром более 6,35мм. Теперь купить такое оружие имел право лишь человек, представивший для этого именное свидетельство (аналогичное современной лицензии), выданное начальником местной полиции. Правда для получения такого именного свидетельства не требовалось сбора каких бы то ни было справок — достаточно было письменного прошения на имя главы городского полицейского управления и оплаты гербового сбора в пятьдесят копеек. Для благополучного решения дела подателю прошения нужно было не быть уголовным или политическим преступником и являться благонадежным, по мнению полиции, гражданином. Готовилось такое именное свидетельство от пары дней в столицах, до месяца и более в уездных городках. Гладкоствольное оружие и малокалиберные пистолеты и револьверы продолжали продаваться и покупаться без какого бы то ни было регулирования.
Кстати, новый закон затрагивал и ранее приобретенное гражданами оружие — согласно предписанию полиции «приобретенное ранее оружие военного образца, кроме наградных и призовых экземпляров» должно было изыматься. Правда, на практике, добропорядочных граждан это практически не коснулось, а вот среди так называемых «подозрительных» лиц полиция на протяжении 1906...1907 годов проводила регулярные обыски и, в целом по стране, изъяла более 27 тысяч «пистолетов, револьверов, штуцеров и карабинов строевого образца».
Исключением из нового закона являлись офицеры армии и флота, чины полиции и жандармерии, пограничной стражи, а также органов государственного управления, имевшие право на приобретение в личную собственность, для служебной надобности, любого стрелкового оружия. Они могли и даже, в соответствии с законом, обязаны были применять оружие для личной самообороны или поддержания общественного порядка и во внеслужебное время. Выходя в отставку, эти категории государственных служащих сохраняли за собой право на владение оружием.
Кстати, не открою Америку, если скажу, что более важным, чем регламентация продажи и приобретения оружия, является законодательная основа его применения. А в то время в России было очень либеральное отношение к самозащите. Чем приводить скучные и запутанные формулировки из законодательных уложений, приведу такие слова Анатолия Федоровича Кони, в то время обер-прокурора уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената (высшая прокурорская должность), члена Государственного совета Российской империи «О праве необходимой обороны»: «Человеку присуще чувство самосохранения. Оно присуще ему и как существу нравственно — разумному, и как высшему созданию животного царства. Это чувство вложено природой в человека так глубоко, что не оставляет его почти никогда; человек стремится к самосохранению с одной стороны, инстинктивно, а с другой — сознавая свое право на существование. В силу стремления к самосохранению человек старается избежать опасности и принимает все меры к ее отвращению; — он имеет на это право и притом право, которое должно быть рассматриваемо, как прирожденное. Сознавая свое право на существование, человек ограждает это право от всякого чужого посягательства, от всякого не права».
Более чем доходчиво и однозначно. И правоприменительная практика того периода очень наглядно подтверждает его слова.
Впрочем, ушлые продавцы очень быстро сделали предложение и для тех, кто по тем или иным причинам не имел свидетельства — в продаже появились пистолеты, по сути представлявшие из себя обрезы одно и двуствольных гладкоствольных охотничьих ружей, как самых простых, так и стилизованных под старинные или боевые пистолеты.
Впрочем, все эти ограничения касались исключительно рынка нового оружия — рынок «секонд хенд» был в полном смысле этого слова рынком — подержанное оружие, не подпадавшее под понятие «строевых образцов» совершенно свободно можно было приобрести в лавках старьевщиков, в ломбардах и просто на рынке.
Такая ситуация с оружием сохранялась и с началом Первой Мировой войны. Не смотря на неё, оружие все также продавалось и покупалось без дополнительных ограничений.
Не будем рассматривать периоды революций и Гражданской войны. Очень уж они специфичны и непоказательны, а перейдем сразу к 1926 году, когда в России установился, наконец, какой-никакой, а порядок. Захватив власть, красные решили ограничить право на владение оружием, введя соответствующий запрет в Уголовный кодекс. Но касалось это только нарезного длинноствольного оружия калибром более 6 мм., а также пистолетов и револьверов, которые вовсе были запрещены к продаже. Теперь за одно только незаконное владение такими образцами можно было серьезно поплатиться — УК РСФСР 1926 года содержал санкцию — полгода исправительных работ или штраф до тысячу рублей с конфискацией оружия.
Гладкоствольное и малокалиберное оружие продавалось свободно, но для его покупки требовалась справка из администрации населенного пункта, где проживал покупатель. Такие справки выдавались, обычно, в момент обращения и для их получения достаточно было просто более года проживать на одном месте.
В 1935 году санкции за незаконное хранение оружия еще более ужесточились — нарушителям теперь грозило лишение свободы до 5 лет. С этого же года несколько ужесточились ограничение на продажу гладкоствольного и малокалиберного оружия — теперь для их приобретения требовалось наличие Охотничьего билета. Впрочем, получался он фактически в уведомительном порядке (как, в общем то, и сейчас) и получить его мог любой совершеннолетний гражданин, не имевший судимости и поражения в правах.
Впрочем, ни смотря на такие строгости, очень большое количество как длинноствольных строевых образцов винтовок, так и пистолетов и револьверов, было на законных основаниях на руках у населения. Их, правда, нельзя было купить в магазине, но их выдавало государство своих служащим (редко какой чиновник, начиная от председателя колхоза и выше, не имел в пользовании пистолета или револьвера) или работавшим на него (охотничьи артели, например или сторожа и пастухи, примеров множество, сплошь и рядом были вооружены вполне себе боевыми винтовками и карабинами систем Мосина и Бердана). То есть владение оружием было переведено в другую плоскость — теперь для этого требовалось не личное желание, а желание государства и оно, государство, определяло круг тех, кто мог защитить себя от преступности. А все что осталось рядовому российскому обывателю, изнемогающему от уличной преступности — это с тоской разглядывать страницы дореволюционных журналов…
Период Великой Отечественной войны мы опустим, как и послевоенное десятилетие — формально продолжали действовать нормы 1935 года, но фактически ситуация с оружием была неконтролируемая и только к началу 50-х годов в этой сфере удалось навести порядок, очистив страну от огромного количества незаконно хранящегося на руках оружия. В тоже время было изъято и большинство из выданных чиновникам пистолетов и револьверов.
В 1954 году, при сохранении норм ответственности за нелегальное хранение нарезного длинноствола, пистолетов и револьверов, произошло законодательное послабление порядка оборота гладкоствольного и малокалиберного оружия среди населения. Так гражданам было предоставлено право свободно приобретать в торгующих организациях охотничье гладкоствольное и малокалиберное оружие без «заморочек» с Охотничьими билетами, а также стало возможно приобретать нарезное охотничье оружие, но только при наличии Охотничьего билета.
«…
— Подайте-ка, товарищ, мне вон тот дробовичек. Холланд и Холланд, говорите? Голландский что-ли? Ах, английский… Но восемьсот рублей за него, все равно, дорого. Посмотрите, у него и антабок то нет, ремень не зацепить. Ну и что ж, что «довоенный», что ж «английская сталь»? Впрочем, отец, помнится, рассказывал, как хороши английские дробовики при прежнем то режиме были… Эх, давайте, товарищ, возьму я этого «английского голландца». Впрочем, что ж я о себе то в первую очередь думаю? Меня же товарищи с работы послали, на юбилей Ивану Ивановичу дробовичек прикупить. Он, знаете ли, давно со мной на охоту напрашивается, а оружия то у него и нет вовсе, вот мы и решили ему, так сказать, сюрпризец сделать. Вот и денег на него собрали, триста рублей, да профком еще сто пятьдесят выделил. Что можете мне показать, только новенького? Ах, тульское? Что-то простовато… Хороший бой, говорите? А вот и давайте его. Хотя, постойте, а давайте два. Сын то мой, по комсомольской путевке, через неделю на целину едет, в степи Казахстана, подарю ему, пожалуй такую же «тулку».
...»
Тогда же группой юристов Верховного Совета РСФСР был подготовлен первый законопроект об оружии, предполагающий серьезное «ослабление гаек» — «благонадежным гражданам» (как в царское время, лояльным режиму) предполагалось разрешить приобретать огнестрельное оружие, в том числе, и короткоствольное, на правах личной собственности. Предполагалось продавать гражданам снятые с вооружения образцы оружия (кроме автоматических), а так же трофейные и ленд-лизовские (ограничений по мощности применяемых боеприпасов не планировалось). Закон прошел согласование почти всех инстанций, кроме одной, самой главной — Хрущев высказался против и к концу 50-х «гайки» пришли в исходное положение.
Все изменилось в конце 1960-х годов. Было запрещено свободное владение даже охотничьим гладкоствольным оружием и восстановлены требования охотничьих билетов. С тех пор никто в нашей стране мог свободно приобретать оружие или владеть им. Все оказавшиеся к тому времени образцы, под страхам 5-и летнего срока заключения, необходимо было зарегистрировать в милиции, собрав определенное законом количество справок и бумаг. С тех же пор ужесточили и законодательство о самообороне. Теперь применение оружия для самозащиты почти всегда стало сопровождаться дичайшей формулировкой «превышение пределов необходимой обороны» и грозит большими бедами его владельцу. С тех пор пистолеты и револьверы превратились в привилегию милиционеров, военных и некоторых категорий спецслужащих. А, ну да, высшие чиновники, разумеется, сохранили для себя такое право. Для рядового гражданина даже охотничье ружье означало унизительное «хождение по справкам». Началась кампания по сдаче «охотоминимума», которая, обрастая кучей разных других ограничений, вылилась в милицейскую разрешительную систему, без проблем пережившую распад СССР и сохранившуюся в том же виде и сейчас…
«…
— А дайте-ка мне, любезный, вооон то ружьишко. Намедни мы с Павлом Андреевичем зайцев у него в Мещере гоняли, да так я у него свой то дробовичек и позабыл, так не ехать же двести верст ради такого пустяка… Да-да, вон то. Тульское, значит? Хорошая работа, да, научились у нас ружья то делать… Двенадцать рублей? А на два червонца, так два? Ну так и давайте два, сгодятся. Шляпу вот эту, с пером. Да, право слово, отличная шляпа, и всего за рубль то. Ну-ка, примерю… Ох, хороша… И пистолетик вот этот. Конструкции Самуэля Кольта говорите? Экий вы выдумщик, право слово… Восемнадцать рублей говорите? Дороговато, конечно, но очень уж он красив, с перламутровыми щечками рукоятки… Заверните. Да, и патронов к нему, штук, эдак, сто, добавьте… А что это за трость у вас там? С кинжалом, говорите? А давайте-ка её сюда! Десять рублей? Побойтесь Бога, юноша, ей красная цена в три рубля! Ах встроенный пистолет… Любопытная вещица… Под патрон от Велодога… Жаль, что однозарядная… Голландской работы, говорите? Эх, была не была, заверните и её. И будьте любезны доставить все в меблированные комнаты Свиньина, вот моя визитная карточка.
...»
В 1905 году, после подавления революции, правительство России, обеспокоенное тем, с какой легкостью удалось вооружиться восставшим, ввело ряд ограничений на свободную продажу и покупку оружия, коснувшееся, правда, только нарезных образцов, а также пистолетов и револьверов калибром более 6,35мм. Теперь купить такое оружие имел право лишь человек, представивший для этого именное свидетельство (аналогичное современной лицензии), выданное начальником местной полиции. Правда для получения такого именного свидетельства не требовалось сбора каких бы то ни было справок — достаточно было письменного прошения на имя главы городского полицейского управления и оплаты гербового сбора в пятьдесят копеек. Для благополучного решения дела подателю прошения нужно было не быть уголовным или политическим преступником и являться благонадежным, по мнению полиции, гражданином. Готовилось такое именное свидетельство от пары дней в столицах, до месяца и более в уездных городках. Гладкоствольное оружие и малокалиберные пистолеты и револьверы продолжали продаваться и покупаться без какого бы то ни было регулирования.
Кстати, новый закон затрагивал и ранее приобретенное гражданами оружие — согласно предписанию полиции «приобретенное ранее оружие военного образца, кроме наградных и призовых экземпляров» должно было изыматься. Правда, на практике, добропорядочных граждан это практически не коснулось, а вот среди так называемых «подозрительных» лиц полиция на протяжении 1906...1907 годов проводила регулярные обыски и, в целом по стране, изъяла более 27 тысяч «пистолетов, револьверов, штуцеров и карабинов строевого образца».
Исключением из нового закона являлись офицеры армии и флота, чины полиции и жандармерии, пограничной стражи, а также органов государственного управления, имевшие право на приобретение в личную собственность, для служебной надобности, любого стрелкового оружия. Они могли и даже, в соответствии с законом, обязаны были применять оружие для личной самообороны или поддержания общественного порядка и во внеслужебное время. Выходя в отставку, эти категории государственных служащих сохраняли за собой право на владение оружием.
Кстати, не открою Америку, если скажу, что более важным, чем регламентация продажи и приобретения оружия, является законодательная основа его применения. А в то время в России было очень либеральное отношение к самозащите. Чем приводить скучные и запутанные формулировки из законодательных уложений, приведу такие слова Анатолия Федоровича Кони, в то время обер-прокурора уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената (высшая прокурорская должность), члена Государственного совета Российской империи «О праве необходимой обороны»: «Человеку присуще чувство самосохранения. Оно присуще ему и как существу нравственно — разумному, и как высшему созданию животного царства. Это чувство вложено природой в человека так глубоко, что не оставляет его почти никогда; человек стремится к самосохранению с одной стороны, инстинктивно, а с другой — сознавая свое право на существование. В силу стремления к самосохранению человек старается избежать опасности и принимает все меры к ее отвращению; — он имеет на это право и притом право, которое должно быть рассматриваемо, как прирожденное. Сознавая свое право на существование, человек ограждает это право от всякого чужого посягательства, от всякого не права».
Более чем доходчиво и однозначно. И правоприменительная практика того периода очень наглядно подтверждает его слова.
Впрочем, ушлые продавцы очень быстро сделали предложение и для тех, кто по тем или иным причинам не имел свидетельства — в продаже появились пистолеты, по сути представлявшие из себя обрезы одно и двуствольных гладкоствольных охотничьих ружей, как самых простых, так и стилизованных под старинные или боевые пистолеты.
Впрочем, все эти ограничения касались исключительно рынка нового оружия — рынок «секонд хенд» был в полном смысле этого слова рынком — подержанное оружие, не подпадавшее под понятие «строевых образцов» совершенно свободно можно было приобрести в лавках старьевщиков, в ломбардах и просто на рынке.
Такая ситуация с оружием сохранялась и с началом Первой Мировой войны. Не смотря на неё, оружие все также продавалось и покупалось без дополнительных ограничений.
Не будем рассматривать периоды революций и Гражданской войны. Очень уж они специфичны и непоказательны, а перейдем сразу к 1926 году, когда в России установился, наконец, какой-никакой, а порядок. Захватив власть, красные решили ограничить право на владение оружием, введя соответствующий запрет в Уголовный кодекс. Но касалось это только нарезного длинноствольного оружия калибром более 6 мм., а также пистолетов и револьверов, которые вовсе были запрещены к продаже. Теперь за одно только незаконное владение такими образцами можно было серьезно поплатиться — УК РСФСР 1926 года содержал санкцию — полгода исправительных работ или штраф до тысячу рублей с конфискацией оружия.
Гладкоствольное и малокалиберное оружие продавалось свободно, но для его покупки требовалась справка из администрации населенного пункта, где проживал покупатель. Такие справки выдавались, обычно, в момент обращения и для их получения достаточно было просто более года проживать на одном месте.
В 1935 году санкции за незаконное хранение оружия еще более ужесточились — нарушителям теперь грозило лишение свободы до 5 лет. С этого же года несколько ужесточились ограничение на продажу гладкоствольного и малокалиберного оружия — теперь для их приобретения требовалось наличие Охотничьего билета. Впрочем, получался он фактически в уведомительном порядке (как, в общем то, и сейчас) и получить его мог любой совершеннолетний гражданин, не имевший судимости и поражения в правах.
Впрочем, ни смотря на такие строгости, очень большое количество как длинноствольных строевых образцов винтовок, так и пистолетов и револьверов, было на законных основаниях на руках у населения. Их, правда, нельзя было купить в магазине, но их выдавало государство своих служащим (редко какой чиновник, начиная от председателя колхоза и выше, не имел в пользовании пистолета или револьвера) или работавшим на него (охотничьи артели, например или сторожа и пастухи, примеров множество, сплошь и рядом были вооружены вполне себе боевыми винтовками и карабинами систем Мосина и Бердана). То есть владение оружием было переведено в другую плоскость — теперь для этого требовалось не личное желание, а желание государства и оно, государство, определяло круг тех, кто мог защитить себя от преступности. А все что осталось рядовому российскому обывателю, изнемогающему от уличной преступности — это с тоской разглядывать страницы дореволюционных журналов…
Период Великой Отечественной войны мы опустим, как и послевоенное десятилетие — формально продолжали действовать нормы 1935 года, но фактически ситуация с оружием была неконтролируемая и только к началу 50-х годов в этой сфере удалось навести порядок, очистив страну от огромного количества незаконно хранящегося на руках оружия. В тоже время было изъято и большинство из выданных чиновникам пистолетов и револьверов.
В 1954 году, при сохранении норм ответственности за нелегальное хранение нарезного длинноствола, пистолетов и револьверов, произошло законодательное послабление порядка оборота гладкоствольного и малокалиберного оружия среди населения. Так гражданам было предоставлено право свободно приобретать в торгующих организациях охотничье гладкоствольное и малокалиберное оружие без «заморочек» с Охотничьими билетами, а также стало возможно приобретать нарезное охотничье оружие, но только при наличии Охотничьего билета.
«…
— Подайте-ка, товарищ, мне вон тот дробовичек. Холланд и Холланд, говорите? Голландский что-ли? Ах, английский… Но восемьсот рублей за него, все равно, дорого. Посмотрите, у него и антабок то нет, ремень не зацепить. Ну и что ж, что «довоенный», что ж «английская сталь»? Впрочем, отец, помнится, рассказывал, как хороши английские дробовики при прежнем то режиме были… Эх, давайте, товарищ, возьму я этого «английского голландца». Впрочем, что ж я о себе то в первую очередь думаю? Меня же товарищи с работы послали, на юбилей Ивану Ивановичу дробовичек прикупить. Он, знаете ли, давно со мной на охоту напрашивается, а оружия то у него и нет вовсе, вот мы и решили ему, так сказать, сюрпризец сделать. Вот и денег на него собрали, триста рублей, да профком еще сто пятьдесят выделил. Что можете мне показать, только новенького? Ах, тульское? Что-то простовато… Хороший бой, говорите? А вот и давайте его. Хотя, постойте, а давайте два. Сын то мой, по комсомольской путевке, через неделю на целину едет, в степи Казахстана, подарю ему, пожалуй такую же «тулку».
...»
Тогда же группой юристов Верховного Совета РСФСР был подготовлен первый законопроект об оружии, предполагающий серьезное «ослабление гаек» — «благонадежным гражданам» (как в царское время, лояльным режиму) предполагалось разрешить приобретать огнестрельное оружие, в том числе, и короткоствольное, на правах личной собственности. Предполагалось продавать гражданам снятые с вооружения образцы оружия (кроме автоматических), а так же трофейные и ленд-лизовские (ограничений по мощности применяемых боеприпасов не планировалось). Закон прошел согласование почти всех инстанций, кроме одной, самой главной — Хрущев высказался против и к концу 50-х «гайки» пришли в исходное положение.
Все изменилось в конце 1960-х годов. Было запрещено свободное владение даже охотничьим гладкоствольным оружием и восстановлены требования охотничьих билетов. С тех пор никто в нашей стране мог свободно приобретать оружие или владеть им. Все оказавшиеся к тому времени образцы, под страхам 5-и летнего срока заключения, необходимо было зарегистрировать в милиции, собрав определенное законом количество справок и бумаг. С тех же пор ужесточили и законодательство о самообороне. Теперь применение оружия для самозащиты почти всегда стало сопровождаться дичайшей формулировкой «превышение пределов необходимой обороны» и грозит большими бедами его владельцу. С тех пор пистолеты и револьверы превратились в привилегию милиционеров, военных и некоторых категорий спецслужащих. А, ну да, высшие чиновники, разумеется, сохранили для себя такое право. Для рядового гражданина даже охотничье ружье означало унизительное «хождение по справкам». Началась кампания по сдаче «охотоминимума», которая, обрастая кучей разных других ограничений, вылилась в милицейскую разрешительную систему, без проблем пережившую распад СССР и сохранившуюся в том же виде и сейчас…
Bashny.Net. Перепечатка возможна при указании активной ссылки на данную страницу.
