473
0,1
2016-02-27
Смеле
Анна Танцюра
Чёрт, этот город въедается сотами в памяти склоны, во все болевые швы. Мы в этом городе всего-то-навсего сотканы, но он проделал сквозь нас неимоверные рвы.
Этот город хранитель прошлого, он – фиксатор всех наших дем и всё то, что было в нём прожито – нашей молодости удел.
Здесь мы пили впервые литрами, подешевле да посмелей. Здесь бегущими килобитами находили своих людей.
Здесь истошно искали правду мы, познавали любовь и смерть. Здесь мы были счастливыми. Но всё, точка. Пора трезветь.
Мы разъехались, разъелозились, каждый строит себе формат. В этой тёплой последней осени наши рукописи горят.
Этот город, как джаз – немыслимо в нём остаться навеки, да. Он нас вырастил, он нас выносил и он – наша живая вода
Чёрт, этот город въедается сотами в памяти склоны, во все болевые швы. Мы в этом городе всего-то-навсего сотканы, но он проделал сквозь нас неимоверные рвы.
Этот город хранитель прошлого, он – фиксатор всех наших дем и всё то, что было в нём прожито – нашей молодости удел.
Здесь мы пили впервые литрами, подешевле да посмелей. Здесь бегущими килобитами находили своих людей.
Здесь истошно искали правду мы, познавали любовь и смерть. Здесь мы были счастливыми. Но всё, точка. Пора трезветь.
Мы разъехались, разъелозились, каждый строит себе формат. В этой тёплой последней осени наши рукописи горят.
Этот город, как джаз – немыслимо в нём остаться навеки, да. Он нас вырастил, он нас выносил и он – наша живая вода
Загляните в «Голландскую Венецию» — волшебный уголок, очень похожий на рай
Она молча чистила содой посуду