ВРЕМЯ, ВПЕРЕД. Поэма о ржавом тазе

Виктор Шендерович

Николишин с параллельного
не явился на контрольную,
потому что накрывается
ржавым тазом все вообще.
Николишин — это слышал он
от папаши-Николишина,
а папаша Николишина —
он с мигалкой и в плаще!
Вот лежу, школяр бессонный, я,
за окном торчит Вселенная,
вся бесхозная, артрозная,
и пришел последний час.
Щас там что-нибудь развинтится,
раскачается, разлипнется
и на винтики рассыплется…
А потом и ржавый таз.
Таз огромный, ржавый, боже мой,
всех накроет прямо заживо —
и меня, и маму с папою,
и футбольный клуб «Спартак»;
дедушку с очками-лупою,
бабушку с собачкой Тяпою,
тетку, млять, с дипломом-липою —
всех накроет только так.
Он накроет наши скважины,
наш простор неунавоженный,
наш завод недораспижженный
и продукцию его,
наш «жигуль» недоотлаженный,
наш «ниссан» нерастаможенный,
и папашу Николишина,
что ужаснее всего.
Ничего! Под тазом, в общности,
проведем остаток вечности —
и без шансов, да в духовности;
сутки-трое, то да се…
Наш Христос — Генералиссимус,
мы подсдулись да возвысились,
мы по-взрослому окрысились —
чай, на прухе пронесет!
Будут, будут людям ладушки!
Нам — житье, пиндосам — хренушки!
Слава корюшке да ряпушке,
разыгрался аппетит!
Все вернем, страдая лажами!
Золото добудем лыжами!

…Может, даже мы и выживем,
если таз не прилетит.
Your text to link...