Ингурен



Подите сюда, детка, укладывайтесь на блюдо — я вас готовить буду:
стегать розгами грубости и равнодушия,
затем покупать теплотой и признанием.
Вы будете ненавидеть меня, проклятущего,
а через миг растаете.
Что ж вы стесняетесь, как первый раз,
вам ли неведомо сладострастие мазохизма?
Не вы ли, как апофеоз остракизма,
практикуете от себя самой добровольный отказ?
Я вижу сквозь, тонкую вашу натуру;
таких, как вы, детка, надо уметь.
Для вас больнее, чем просто, — пряник — угроза падкой на сласти фигуре.
Вам ли сетовать на то, что я не гожусь
на роль вашего личного де Сада?
Впрочем, сетуйте, плачьте, страдайте! Грусть — это именно то, что от вас мне надо.
Мы любовники идеальные;
в наших с вами фантазиях болезненных
до молекулы совпадаем мы — не потому ль до сих пор, божьей волей, вместе мы?

Ингурен



На ночном шоссе зажигаются лампы
по обеим сторонам мироздания.
Сделай музыку тише — услышишь:
в этот миг, где-то там, на невидимой бытия изнанке,
бог раздает бесам и ангелам своим задания.
А тут, на лицевой, они, в виде наших близких и просто прохожих,
иногда любимых, порой — не очень,
выполняют беспрекословно волю свыше,
на них возложенную.
Льется милость божественная, любовью и болью — каждый грех благословен, и непорочен.

В размытом туманом, будто по Гауссу, свете
растворяется мост через гавань.
Необычно сворачивать вправо — отголосок привычки трехлетней.

Я давно позабыла по утрам проверять
градусник своего настроения.
Когда из любви — забудешь, что значит «терпение».
Когда из любви — нет нужды лучшего ждать.
Оттого удивительно острой бывает грусть,
если в разгар чьего-то, и вроде бы моего, праздника,
где-то внутри вдруг щелкает — «я больше сюда не вернусь».
Вот оно, начало конца: вспыхивая воспоминаниями,
тает времени спираль нисходящая.
Бывшие, будущие, настоящие — калейдоскоп неизбежного всепрощения.
Отнюдь не святые, но священные
по факту своего существования — благодарю Вас, вниманием.

Я почти уже не курю — эхом старого мира
пахнет въевшийся в обивку салона дым — с тех пор, как мой старый ключ от нашей общей квартиры
стал новым, от твоей, запасным.

Осознание преходящести — это наш крест и спасение:
схватишь — бей себя по рукам,
но цена высока — окончание сладких драм — а не ради ль них оплачено представление?
Тот кто умер по-настоящему — не устраивает похорон,
лишь живые таскают с собой свой фальшивый прах.
Мы не ждем затаенно писем или звонков
Мы все так же друзья в соцсетях
Нет страдания там, где иссякла неосторожность — пусть и шепотом, пусть про себя,
по иллюзий плену скорбя — невозможное называть возможным.
Ложно.

Феликс Комаров



Радость приходит и радость уходит,
А в промежутке нежданная грусть.
Словно Страшила средь чистых угодий,
На воробьев нагоняющий жуть.

Где же нирвана?! лишь в ней без обмана,
Будем всегда мы кружиться и петь….
Только нирвана, увы,
Не принимает желания медь.

Вот и кружим воробьями над пашней,
Радость и горе как север и юг…
И вспоминаем свой праздник вчерашний,
Не ожидая морозов и вьюг.

Что интересненького произошло сегодня, 27 февраля, в разные годы.
А происходило много чего. Попробуем выбрать самое, как нам кажется, знаковое:

1598 — избрание Земским собором царем Бориса Годунова и принесение ему присяги на верность. Непросто шел к трону Борис. За семь лет до этого при невыясненных обстоятельствах погиб законный наследник царевич Дмитрий. Как там оно было, неведомо, но летопись тычет пальцем в Годунова…

1900 — основание самого на сегодняшний день успешного германского клуба FC Bayern, он же Бавария, он же ФК Голливуд, как его частенько называют за обилие звезд. А начиналось весьма простенько и обычно для тех времен — собралось одиннадцать баварцев, недовольных тем, что в Мюнхенском гимнастическом обществе внимания футболу не уделялось, да и основали

1997 — объявили об успешном клонировании овечки Долли.
Из очень-очень известных родились в этот день
1873 Энрико Карузо

1887 Петр Нестеров

1932 Элизабет Тейлор

1957 для наших палестин — Татьяна Догилева

Погибли/умерли:

1936 — Иван Павлов. Который собак препарировал

1939 — Надежда Крупская

2000 — Марина Левтова. Хорошая была актриса. Не справилась с управлением снегохода…

2015 — Борис Немцов. Да, уже год

Анна Танцюра



Слишком яркая помада,
Слишком… глаза.
Никого винить не надо
И себя простить нельзя.
Заблудилась, опоздала,
Потерялась на пути…
Снова баллов недобрала,
Но за всё меня прости…
Не могу я тут в трёх стенах…
Я свободна. Полечу…
Снова в жизни перемены!
Я хочу! Нет… Не хочу!!!
Буду вновь я тут с тобою,
Знай же-завтра я уйду!
Я играю вновь с любовью
И тебя с собой веду…
Больше страсти, больше прыти,
Ярче маски на лице…
На разбитом том корыте
Свет звезды в моём кольце…
Снова бредом тут накрыло,
Глупость лезет через край…
Сердце вновь тебя забыло.
Ну и что ж-скорей пускай!
Я к полёту не готова
И на землю не хочу…
Снова, снова, снова, снова
Упаду, но вновь взлечу…

Патри



Поговорим о чём-то, как раньше, на кухне?

Допустим, о климате в чужих странах,

Поговорим об асанах и ашрамах,

И что зимой теплее капрона бывают муфты.

Поговорим о том, что бываем чутки

Мы лишь понарошку, когда в глотке комья.

О том, что ты любил Пушкина с его Лукоморьем,

А я влюблена была в Андерсона, Ханс Кристиана.

А я ведь специально написала «Ханса»,

Мне Ганс слишком с гангстерами ассоциативен.

Мне звук кашля старого человека так страшен,

И я никогда не хочу умереть совсем взрослой.

Я знаю тебя чуть-чуть и немного больше,

И плачу я от усталости, а не от боли.

Поговорим на кухне сегодня ночью?

Я знаю, ты будешь Андерсоном моим,

А я – Лукоморьем.

Ингурен



Вы, как всегда, на «Вы» и, как всегда, с поклоном,
в котором одна лишь вежливость без уважения, — как мало Вам надо, чтоб превратить этикет в этикетку.
Но в Королевстве Полной Луны
не дают обетов, не просят прощения,
здесь голод, как есть, — ......:
звучит лишь одно на двоих натяжение
нас нанизавшей струны.

Можете быть до конца откровенны в Ваших фантазиях:
здесь все безумства правдоподобны.
Только позвольте, ну же, позвольте достать из Вас
самое лучшее всё, на что Вы способны,
и худшее то — от чего бесконечно прячетесь.

Войдите скорей во врата не запретного больше храма,
берите своё, мы одни в этой тайной глуши.
Смотрите в себя: Вы прекрасны
каждым уродливым шрамом
Вашей уставшей, но не уснувшей души.
Боль обращается к миру оскалом
звериной своей осторожности — я вам открыта, хоть знаю, что Вы опасны.
Что ж, отпускайте колкости,
казните, бейте, убейте,
с треском ломая рамки чужой эстетики. Смейте — всё прощено, всё забыто, ничто не напрасно.
Здесь не найти и не спрятать лица,
Здесь очевидно, что маски — всего лишь маски.
Будем же настоящими до конца:
цельными в этой первичной ненависти к разделению.
Но для подобной отчаянной честности, без сомнения,
понадобится, ни много ни мало — вся вселенская любовь.
Так трава в асфальт прорастала, празднуя жизни изобилие,
так вода, солнце, воздух, земля и эфир сплелись в Вашу кровь,
противореча себе в сиюминутных желаниях — от трепета нежности до насилия, от сомнений до ясного знания,
в бесконечном постижении искусства сюё — вот оно, Королевство бессилия!

Давайте сегодня умрем — и свергнем свои небеса.
Пусть утром двое чужих и кристально пустых незнакомцев
покинут гостиничный номер, не глядя друг другу в глаза.
И если даст бог — больше встретиться им не придется.
При свете дневном, за завесой стыда, не видны
открытые тайны любви Королевства Полной Луны.

Анна Танцюра



Знаю, что ты скучаешь по мне, стервозе и, возможно, отсюда исходят твои неврозы, ты бьёшь посуду и пишешь фифочкам смски, не задев меня этим и в мире становится тесно.
Мы с тобою – это вечная командировка. Расстояние без исходов и без дорог. Я канат, я расшатанная веревка, я запрет и запутанной прозы слог.
Мне не нужно спокойствие. Бурная юность за плечами и за руку бродит и бродит со мной. Ты прости, не смогла и тогда под тебя не прогнулась, хоть ты тот, что зовется мною «любимый герой».
Ты скучаешь, я знаю, какой – то случайный знакомый рассказал, что в глазах твоих видел тоску. Сколько ж будет ещё на веку таких вот «останься», сколько ж будет ещё «я без тебя не смогу»?
Только я ж ведь смогу. У меня же на сердце бронь, а в душе есть режим «блокировка клавиш». Так что друг мой, срадай, но меня не тронь, раз вот так вот, в пустую, ты жизнь свою прожигаешь…

Феликс Комаров



Эта тонкая тоска
Бьется жилкой у виска
Как легка её рука
На века.
Расцветает в небе свет
Исчезает дымка лет
Поражений и побед
Нет.
Только горький мёд утрат
И настроен неба лад
И вдыхая жизни яд
Рад.
Только радость и любовь
Повторяешь вновь и вновь
А на сердце словно шов
Зов.
Кто то режет кто то шьет
День из пепла восстает
В мире все наоборот
Код.
Неразгаданная страсть
Не взлететь и не упасть
И готовит небо снасть
Всласть!
Трепыхается улов
Тех, кто плыл как я на зов
Проявляется так вновь
Любовь!

Вроде бы небольшая заметочка в ленте новостей: Россия подарила Афганистану 10 тысяч автоматов и миллион патронов, всего на 2млн долларов...
Но, на минуточку: Афганистан — мировой лидер в производстве героина. Россия с относительно недавних пор — его потребитель №1. По разным оценкам — от 21 до 25% от мирового потребления. То есть, Россия помогает государству, в котором производство этой дряни — чуть ли государственная отрасль. Еще и по той, ко всему прочему, причине, что из районов, контролируемых талибами, поставки не так чтобы очень налажены. То есть, руководство России фактически принимает активное участие в уничтожении своего народа… Куда уж там Госдепу с его хилыми потугами.
Ну это так, еще одна мелкая деталька в мозаику