1904. К моменту получения первого патента на перьевую ручку Джордж Паркер был «в деле» свыше двадцати лет. Будучи 17-летним пацаном, он в 1880 году откликнулся на объявление о приеме на работу в Телеграфную школу. Кстати говоря, избежав посредничества в вопросе трудоустройства, сэкономил 55 долларов. Поскольку основной заработок оставлял желать лучшего, Паркер взялся торговать ручками «The John Holland Fountain Pen Company». А шо делать? Гербалайфа еще не было, а деньги были нужны. Погрузившись в тему, юный Джордж выяснил, шо ручки таки ни к черту не годятся. То есть им категорически необходимо послепродажное обслуживание. И Жора таки стал большой фигурой в этом вопросе, студенты и школьники были в тихом восторге от находчивого рукодельника. Популярность Паркера, равно как и его доход приятно увеличивались.
Но через какое-то время, замахавшись разбирать-чинить-собирать, наш герой подумал: «Та шо ж такое? Я шо, не сделаю сам такую же ручку, только лучше?» И знаете, таки сделал. И уже через год стал торговать своим продуктом, а к 1888 году, поднабравшись опыта и уверенности, решает соорудить «самую лучшую ручку». Ход мыслей совершенно правильный. Не так, шоб сильно быстро, но к 1904 году Parker Pen Company стала выпускать чудную ручку с механической системой набора чернил, на которую и был оформлен тот самый патент. В чем прикол? До этого чернила в ручки заливали посредством пипетки. Все гениальное просто. Паркер эту пипетку расположил внутри корпуса. Ну, кто интересовался за перьевые ручки — тот видел. Кто нет — включайте воображение или вэлкам то Google.
На этом шустрый Паркер не завис, через годик оформил патент на кнопочную систему заправки. И после еще много чего наизобретал. Тот же фирменный зажим, который знают все, кто хоть раз видел Parker.



К середине 20 века Parker Pen Company была одним из самых солидных производителей пишущих причиндалов, входила в так называемую Big Four. Поэтому без особого изумления отметим, что капитуляция Германии и Японии подписывались ручками этой компании, а конкретно — самой узнаваемой моделью Parker 51. Эйзенхауэр в Европе и Макартур на Дальнем Востоке были поклонниками фирмы из Висконсина.



В 1954 Parker привычно отличились и на рынке шариковых ручек с моделью Jotter. Как? Опять-таки, качество. Вольфрамовый шарик, предложенный фирмой, радикально улучшал качество продукта.

А помните прикол из 70-х? Это тоже от них. Parker провела рекламную кампанию: рука, пишущая ручкой Паркер типа «математическую» формулу:



Химики, математики, и прочие физики сильно озаботились и стали задавать вопросы: «Шо за формула, мы не в теме?». «Ша, успокойтесь, — ответили из Parker Pen Company, — это рецепт Мартини: 3.5 части джина и половина части вермута с четырьмя кубиками льда (вода, H2О возведенная в куб = лед), взболтанные тремя движениями».

Лия Алтухова



Не останавливай меня, пожалуйста!
Я хочу опять сгореть до тла.
Я и правда не просила жалости,
Мама, ты меня б не сберегла…

Не пытайся удержать безумную,
Мотыльком летящую на свет.
После я раскаюсь, стану умная…
А сейчас не нужен мне совет.

Пусть навстречу холоду и сплетникам,
Пусть хоть всему миру вопреки,
На ночном трамвае безбилетником,
Потерявшей берег у реки…

Обнаженной или неприкаянной,
Косы распустив, поймав луну,
Звезды в ночь считая до отчаянья.
Мама, я скучаю по нему…

Ингурен



Однажды Бог открыл мне секрет:
Он не нуждается в священнослужителях,
Так как не создавал не-святости.
Он не нуждается в особых проводниках Его воли,
Так как кроме Его воли ничего нет.
Никто не может прийти к Нему,
Так как идея о том, кто ушел, — лишь фантазия.
Все, что мы знаем о Нем — ложь,
А истину не нужно знать, чтобы быть ею.
Поэтому то, что существует — не существует.
Ты понял? А теперь спроси себя:
Тот кто понял — был понят? или опять «выпал» из знания?!

1902 год. Второе мая. Фильм Жоржа Мельеса «Путешествие на Луну» длиной в 21 минуту, пародия по мотивам Жюля Верна, стал первым в жанре научной фантастики.
Как только Жоржа не называли: магом, фокусником, а для вящей убедительности — Мефистофельесом, поскольку мэтр увлекался оккультизмом и снимал не только в жанре фантастики, но и является родоначальником раздела ужастиков. А уж спецэффекты в кино поднял на совершенно иной уровень. Чего стоит знаменитая миниатюра с усекновением головы. Ну, точнее, создающая таковую иллюзию. У неискушенного зрителя начала прошлого века создавалось ощущение причастности к некому демоническому акту. При этом стоит помнить, что большинство трюков и спецэффектов Мельес самолично же и придумал. В частности, это касается покадровой съемки, ускоренной и замедленной протяжки пленки, многократной экспозиции, эффектов, основанных на стоп-кадре.



И все бы было замечательно, но на крупнейший рынок — США — ему не суждено было пробиться. Ну, точнее, получить за это деньги. История весьма интересная с точки зрения авторского права. Некто Томас А.Эдисон полагал, что поскольку он владелец американских патентных прав на кинотехнологии, то имеет право копировать и продавать для показа любой сделанный без его санкции фильм, в том числе фильмы Мельеса. Пиратство в особо крупных масштабах…
В итоге Мельес студию продал, негативы многих фильмов сжег.
Только в 1928 году, после того, как Чаплин отозвался о Мельесе, как об «алхимике света», а тот самый Дэвид Гриффит и вовсе заявил «я обязан ему всем», французский кудесник стал широко известен. Даже орден Почетного Легиона в 1931 году вручили. А Кинематографическое общество поселило его в замке Орли, поскольку с финансами у Жоржа было не очень.
Уже в наше время — в 2011 году, по биографии Мельеса был снят фильм «Хранитель времени» с Беном Кингсли…

Феликс Комаров



Время – стекло абсолютной прозрачности,
Оно и есть, и нет.
Блуждая в неоднозначности по лабиринту лет,
Крестиком отмечаем каждый прошедший год…
Что-то, наверное, знаем, предчувствуя наперед.
Видим простор бескрайний, вечности видим трон…
Дышим летучей тайной света со всех сторон.
Пугаемся, что мы смертны, бессмертия видим знак…
Время — закон Омерты, и каждый новый шаг
Проходишь по тонкой нитке, а веришь что по мосту.
И каждый год — по попытке заполнить снов пустоту.
Она притаилась в сердце, и время ей не указ…
Дотроньтесь и ей поверьте, и кончится наш рассказ.
А значит, начнется снова, как НОВЫЙ начнется год…
Вначале родилось СЛОВО, а после — курантов ход.

1803. Кряхтящим по поводу продажи Аляски за 7 миллионов двести тысяч долларов посвящается. С 1762 по 1800 год эти земли были колонией Испании. Причем, чтобы сразу прояснить ситуацию — это была не собственно территория нынешнего штата Луизиана, нет! Площадь испанских владений почти вдвое превышала территорию, которую тогда занимали собственно Соединенные Штаты и составляла 2 100 000 км². Для сравнения — площадь Аляски 1 780 000 км². Стратегически расположены они были весьма выгодно — расположенный в устье Миссисипи Новый Орлеан фактически контролировал эту главную водную артерию Северной Америки. Торговля в этом направлении велась через порт Нового Орлеана.
Наполеон наклонил Испанию, в результате чего Североамериканские владения побежденной стороны перешли под юрисдикцию Франции. Американцы, глядя на это, слегка призадумались: по вопросам торговли были проблемы и с предыдущими владельцами, а теперь так вообще не пойми чего ожидать от шустрого императора.
Томас Джефферсон который тогда был президентом, принял решение о выкупе Нового Орлеана и восточной части Луизианы по реке Миссисипи. И направил Джеймса Монро и Роберта Ливингстона в Париж перетереть за это дело. Объект покупки — Новый Орлеан и окрестности. Кто ж тогда знал, что в ответ выкатят французы.
А те сначала сказали твердо: «На ...». Но время шло, у Франции приключился крупный бенц в ее владениях в Сан-Доминике и Гваделупе (восстание рабов, переход некотоых офицеров и прочая радость колониальной жизни). Плюс у месье Бонапарта сильно испортились отношения с Британией и пришлось конкретно заняться постройкой флота и делами в Европе. Все это требовало кэша. А касаемо Луизианы — так вообще могли легко откусить безо всяких денег. И Наполеон дал отмашку: продавайте.
Когда американцам заявили, что надо покупать чуть-чуть больше, состоялся легкий шок: конечно, имелись в виду окрестности Нового Орлеана, но не до 50-й параллели на Севере и не до Скалистых гор на Западе. Однако французская сторона продолжила: не извольте беспокоиться — за Орлеан и еще чуть-чуть земли вы готовы были платить 10 миллионов, а теперь еще пять накидываете — и забираете к чертям собачьим. Ешьте, не подавитесь. Так шо я вам скажу: в самой Америке таки многине были против. Дескать, обострятся терки между Севером и Югом, сильно беспокоило обязательство предоставить американское гражданство всем французам, испанцам и свободным неграм, каких в Луизиане было пруд пруди. Опять-таки, были сомнения, что эти люди, не привычные к демократии, смогут стать полноценными гражданами.
А по мотивам этого эпического противостояния вице-президент Аарон Берр грохнул на дуэли Александра Гамильтона.
Однако откупили у Франции. По цене 7 центов за гектар, шоб вы понимали. И это не вечную мерзлоту (золото и прочую нефть потом уже на Аляске нарыли), а совершенно шикарные земли. По-хорошему, там, понятно, индейцы жили и принадлежало это им, но кого это волновало (хотя, племенам тоже потом выплачивали компенсацию за их территории)
Еще чуток информации. Сейчас это:

-Арканзас,
-Миссури,
-Айова,
-Оклахома,
-Канзас,
-Небраска,
-южная часть штата Миннесота,
-бо́льшая часть штата Северная Дакота,
-практически весь штат Южная Дакота,
-северо-восточная часть штата Нью-Мексико,
-бо́льшая часть штата Монтана,
-часть штата Вайоминг,
-северная часть Техаса,
-восточная половина Колорадо,
-часть штата Луизиана (по обе стороны реки Миссисипи), включая город Новый Орлеан.

Лия Алтухова



Мы разгоряченные, разнеженные,
Привыкшие путешествовать налегке.
И ей не важно кто же держит
И нежит руку в моей руке.
Ночные стражи на побережье,
Неразличимые по шагам.
Нас скоро встретит декабрь снежный,
И разбродяжит по городам.
Все чередом своим, и полегче
Очерчен вечер южных широт.
Индийский солью меня залечит,
Ланкийский карри ошпарит рот.
Под кожей дрожь и, не дожидаясь
Озноба, сердце, как монолит…
И рана вроде как не болит,
А заживает…

Под сари крылья — её рисунки,
В Нуваре ливни, в Тангале штиль.
Затерлись ручки змеиной сумки,
На лицах сажа, на шеях пыль…
Небрежно стержнем эскизы жизни.
На низких селимся этажах.
И правда дерзкая, как сквозь призму:
Не встретит, стоит ли провожать.
Нам провоцировать беспорядки,
И вслух цитировать про окно,
И Бродский точен как решето,
А ночи кратки.

Из слезных желез — стихами рвано
Реветь белугой… Не приручай.
Быть просто дерзкой, немного пряной,
и мятной, словно вечерний чай,
Быть резкой в большем, не в мелочах…
А правда в самом простом и верном:
Менять широты, ночные стены,
И вновь скучать.

Ингурен



Я люблю Тебя.
Безнадежно. Безжалостно. Радостно.
Ты ветрами своими ласкаешь сердце мое,
И оно разрывается сотнями пульсов
В каждой травинке и каждой ресничке Твоей
Тебя нет — ведь Тебя невозможно найти, —
Но я вижу, что есть только Ты
И молясь о продлении вечности в сердце моем
Я смеюсь несуразности этой мольбы —
Так живем

Мы живем: мы рождаемся мертвыми
Рассыпаемся гроздьями атомов
Мы — бессмысленный знак тишины
Подлежащее вечной войны,
Что как ливень по шуму — угадана.
Позабыть бы навек об истоках ее,
Лишь бы видеть красивые сны.

«Не буди, не буди, не буди меня, Гром,
Я твой пушечный залп принимаю за зов
Только б счастье во сне — не растаяло сном
Не буди меня гром, не буди…
Но однажды за сном не угнаться уже.
Ты хохочешь грозой, и я выйду к Тебе
И подставлю под капли горячий свой лоб
Лишь на миг, лишь на миг, но не слышит поток
Грянет молнии лик, и не сыщешь меня
Без конца и начала — лишь капли дождя:
не — бу — ди — не — бу — ди — не — бу — ди..»

… Мы смеемся, ведь мы — это даже не мы
И наш столь важный путь ни к чему не ведет:
Невозможно никак отыскать в Жизни — жизнь,
Если Жизнь даже смертью о Жизни поет.
И стучат по булыжникам капли дождя
Вновь и вновь барабаня:
Люблю!
Я!
Тебя!..

Феликс Комаров



Выжег свет всю душу до остатка,
Ослепил и бросил умирать.
И теперь от боли ясно-сладко,
Что уже не сможешь потерять
Ничего, что называл собою…
Нищий был, внезапно стал богач-
Все богатства смехом за рекою,
А река бескрайняя, как плач.
Все сгорело, изошло, исчезло.
Ты слепец, а был недавно зряч…
И теперь глазами смотрит бездна,
Словно черный любопытный грач.

Mary Tushins'ka



Вообрази, что будет в каморке у папы Карло,
у Папы Римского, у папы, лишенного женщин…
Вообрази, что «слабый пол» от Бирмы до Пармы
научится мыслить и делать мужские вещи…
Представь, что вся нежность осталась на книжных полках
и ласковым коконом больше окутывать некому…
Останется мир, полный стойких — а толку?
Мир, полный агонии «сильных», лишенных лекарей