+10702.74
Рейтинг
29237.12
Сила

Anatoliy

05.07. Туризм как побочный эффект борьбы с пьянством

1841



Вообще-то Томас Кук элементарно боролся с пьянством. Поскольку как в любом раннеиндустриальном обществе, бухали тогда в Англии по-черному, он, как добропорядочный баптистский проповедник, с таким положением дел мириться не мог. Ему удалось выбить у компании Midland Counties Railway спецпоезд для безалкогольного тура из Лестера в Лафборо. В первой поездке приняло участие 570 человек — в подавляющем большинстве рабочие. Так сказать, контингент из повышенной группы риска. Затея имела успех, прокатившийся народ остался в диком восторге от впечатлений, Кук решил развивать начинание. Уловив свою выгоду, железные дороги в рекламных целях стали предоставлять под новое дело скидки. В результате у проповедника-коммерсанта появилась возможность предоставлять услуги малоимущим слоям. А в виду отсутствия конкуренции на рынке как таковой, клиентская база росла бешеными темпами. Принципом компании стал девиз «Получение максимальной выгоды для максимального количества людей по минимальной цене».
Собственно, вот так, как побочное явление борьбы с пьянством, и возник туристический бизнес. Уже через десяток лет компания предоставляла услуги в путешествиях по Европе, а в 1865 году сумел дотянуться до противоположного берега Атлантики, начав возить американцев в Англию, а британцев — в бывшую колонию.
Кстати, одним из первых заокеанских клиентов компании стал некто Марк Твен, знатный путешественник.
Через полвека у фирмы «Томас Кук и сын» было 84 отделения, 85 агентств и более трех миллионов клиентов.
Всякому бы благому начинанию подобный побочный эффект…
Кстати, у Маршака есть произведение — редкий образец удачной советской рекламы:

«Есть за границей контора Кука.

Если вас одолеет скука

И вы захотите увидеть мир —

Остров Таити, Париж и Памир, —

Кук для вас в одну минуту

На корабле приготовит каюту,

Или прикажет подать самолёт,

Или верблюда за вами пришлёт,

Даст он вам комнату в лучшем отеле,

Тёплую ванну и завтрак в постели.

Горы и недра, север и юг,

Пальмы и кедры покажет вам Кук».

Записки. день 226

Патри



Знаешь, как пахнет одиночество? оно пахнет мясом с помидорами из жаркого. которое в духовке. и шарканьем ног. которые перебегают туда-сюда. типа готовлю. типа для кого-то… да. он придет. но это не ты. да и тебя я не жду. вот так и пахнет одиночество.
Знаешь, я расстроилась и весь день, вернее вечер, реву. вот, видите ли, не по-моему всё случилось. звёзды не так стали, актер не согласился, я потерялась, скоро снимать, хочется послать всё нах, но я не буду. я же умница. я себе обещала.
Знаешь, мне так хочется, чтобы твои, или чьи-нибудь мужские руки меня обняли и сказали, что всё будет хорошо. я так чувствую себя невероятно уязвимой, но по крайней мере нормальной. женщина в руках мужчины должна растворяться. иначе — какая она к черту женщина?
странно одно: я никого не хочу слышать. звуков не хочется. мыслей не хочется… у меня сегодня искрилось от стиральной машинки что-то. думала, будет пожар… а если будет… не хочу тебя слышать. никого не хочу. даже того, кто придет есть жаркое. я не открою дверь.

Чтоб никто

Лия Алтухова



Раскаленной души не жаль…
До конца этот миг прожив,
Я бросаю свою печаль,
Как копну обгоревшей ржи.

Диким зверем в своих степях
Неудач и людских потерь
Я блуждаю, скрывая страх
От жестоких и злых людей.

Заигравшись, легко сломать,
Но как склеить потом куски?
Я устала любить и ждать,
Обессиленной от тоски.

Разбивая оковы грез,
Буду думать лишь об одном:
Чтоб никто не увидел слез,
Чтоб никто не услышал стон…

В японском театре кабуки

Феликс Комаров



В японском театре кабуки
Вместо лиц только маски.
Как волны движутся руки
И призраки в пестрой раскраске.
За маскою следует маска,
Не смыть ее тьмою с лица.
И смотрит актер без опаски
Сквозь прорези глаз мертвеца.
А после, смывая белила,
Он в зеркале ищет глаза.
И бьется височная жила,
И холод сгущается за
Спиной… Словно крылья опали…
Без маски лица не найти.
Все думали, что мы играли…
Свисти же нам зритель, свисти!
В картонной коробочке театра
Сыграем совместный финал.
И джокера порвана карта,
и маску никто не узнал.

Бил. Топил. Грубил

Сергей Анчуткин



Я вас любил
Бил. Топил. Грубил.
Зато сегодня лью. Пью.
I love you.
Кую. Выковываю характер,
Сью…
Ты так легка.
Хрупка. Тонка.
Как будто на века
Как сталактиты из чистого хрусталя.
Как кружка молока
Которую ты держишь,
закутавшись в плед
зимой.
И скоро обед, скоро позовут…
Да только я уже не тут.
Не тот. Другой.
Который за тобой, за тебя и про тебя
мечтал
даже когда ты рядом…
И нет у меня уже ничего
Из того, что тебе надо…
Самолеты уносятся вдаль
(какая банальная фраза)
А мы все тут…
И знаешь, по-моему, закончился
тот Февраль
И твоя фигура воспринимается мной как зуд
Где-то в области грудной клетки.
Там — где метка. Куда так метко
Когда-то выстрелил Блок в твоем исполнении
Прочитанный с таким волнением,
Будто слушали не все Они,
а лишь Он…
Так что… Давай лучше думать
про все это как про
длинный сон

Человек предполагает

Ингурен



Мы рассуждаем о Боге и Единстве
Мы ищем Дао, выраженное в словах
Мы ломаем копья и дружбы в спорах об «истине»
Мы медитируем
Мы молимся
Мы крестимся
Мы плюем через плечо
Мы колдуем
Мы трансерфим

У нас миллионы способов заставить Бога хохотать…
А Жизнь продолжается
И Жизни все больше

Мы ищем точку опоры, чтобы убежать от страха неизвестности
Мы находим точку опоры и раздуваемся от гордыни
Мы строим планы и привязываемся к ним
Мы уверены, что сами строим свою жизнь — Мы забываемся…
Бог лучше знает
Бог любит нас

Странный ужин

Патри



Простудилась, съела шерсть,
И не знаю, что мне есть,
Может мыло, может боль,
Может первую любовь,
Может счастьем подавлюсь,
Может горем наслажусь,
Как наседка на мечтах,
Буду есть я всё подряд.
Странный ужин, много крон,
С дальним видом на ворон.
Свечи — вроде как молюсь.
Мясо, соя… и стыжусь.

Разум

Лия Алтухова



Говорят, все в этой жизни преднаписано,
Что незримый попутчик ведет тебя за руку.
Что любой, подвергая сомнению вечные истины,
Навсегда обрекает себя на танталовы муки.

С каждым шагом ближе-ближе мне пророчество,
С каждым вздохом все виднее миг затмения
И любому успеху цена одна – одиночество.
Кто-то снова остался на предыдущей ступени.
И пытаясь опять удержаться на перепутье,
И почувствовать сердцем, которое видит и знает,
Принимаешь действительность без уточнения сути.

К моему сожалению, разум всегда побеждает.

Я просыпаюсь. Минута застыла

Феликс Комаров

Я просыпаюсь… Минута застыла…

И в ней, словно в капле, весь мир отражен…

Дрожит неподвижного времени жила…

Сон век не открыл, а быть может, не сон

Еще собирает меня по частицам…

И как этой правде суметь причаститься,

Когда переход нарисован во сне,

А все то, что длится, в кладовке пылится

Ненужною свалкой вещей обо мне.

Как я появился?.. Где лоно открылось?..

В чем выросло слово… и сжалось, как я?

И что это- кара была или милость?

А может быть ток бесконечный ручья?…

И вот я в тюрьме, как Тесей в лабиринте,

И жду Минотавра, ту нить потеряв.

О те, кто вошел, всю надежду отриньте.

Рабы не имеют ни чести, ни прав.

Меч алым горит… Минотавр бездыханный…

Прекрасная дева встречает у врат…

Когда я родился?.. Все в дымке туманной…

И тают картины великих наград.

Минута — и жизнь колесо раскрутила.

А смутная повесть сокрылась во тьму…

Кем был и кем стал?.. Продолжается лила.

Открылись глаза… и увидел тюрьму.

Лету

Ингурен



В тугой тиши дневного зноя
На травяной ковер упал
Кленовый лист — Как первый знак,
Что близится прощанье.
И птицы крепнущим крещендо
Начнут последний летний бал.
Ликует Жизнь!
Вот дирижера взмах — И цикла окончанье.

Прозрачной тонкой паутинкой
В хрустальном небе сентября
Блеснула грусть.
Она пришла…
Закончен праздник Лета,
Что тихой поступью уходит
Одной улыбкой говоря:
— Жди! Я вернусь!
Я в сердце у тебя,
Моим теплом согретом…