697
0,2
2015-07-04
Не всякому через любопытство погибель
Василий Колбин
Среди животных можно найти примеры и тупого следования стереотипам, и очень творческого отношения к миру.
Страсть к исследованию окружающего мира свойственна не только человеку, но и многим животным. При этом одни виды изучают своё окружение ровно настолько, насколько это необходимо для выживания и продолжения рода, другие же виды в поисках нового далеко выходят за чисто утилитарные рамки. Ими движет любопытство. Животные, склонные к любопытству, встречаются как среди высших позвоночных, так и в других таксономических группах.
В своё время, работая в Приамурье, я был глубоко поражен удивительными представителями карповых рыб — толстолобиками Hypophthalmichthys molitrix. Однажды, двигаясь по реке Горин на моторной лодке, мы с приятелем увидели, как неподалёку от нас в воздух начали выпрыгивать десятки крупных рыб — вода буквально закипела. Позднее от местных жителей — нанайцев — я узнал, что это место имеет своё название: «Бада будюм», что переводится — «вода играет». Тогда, удивленные странным поведением рыб, мы заглушили мотор и подплыли в эпицентр этого чуда. Толстолобики — а это были именно они — продолжали выпрыгивать в воздух возле бортов нашей лодки и, казалось, заглядывали нам в глаза.
Позднее из литературы я узнал, что эти любопытные создания нередко попадают в лодки, не рассчитав прыжок. В этом случае любознательность стоит им жизни, ведь редкий лодочник откажется от такого подарка к своему столу. Наверное, можно придумать множество наукообразных объяснений такому поведению рыб, но очевидно одно — ни для поисков пищи, ни для спасения от хищников вертикальные прыжки в воздух не требуются. Подавляющее большинство видов рыб прекрасно обходится без таких экстравагантных номеров. Невольно хочется как-то связать его с необыкновенной «лобастостью» этих рыб — не хватает их пытливому уму картин речного мира, вот и выпрыгивают в воздух в поисках новых впечатлений. Особенно, если появляются новые звуки и объекты, как, например, моторная лодка.
Если взглянуть на птиц, среди них нетрудно обнаружить и очень «любознательные» виды и виды, всецело погруженные в себя, виды, у которых интерес к окружающему миру исчерпывается поиском пищи и сексуального партнёра. Среди наших мелких птиц есть два вида, собирающие корм на стволах деревьев, — это поползень Sitta europaea и пищуха Certhia familiaris.
Любопытному толстолобику не сидится под водой, когда кто-то проплывает мимо. Обязательно надо посмотреть, откуда и куда движутся незваные гости, даже если они и с удочками! Фото: MU photo by Jason L. Jenkins
Первый вид — воплощенное нахальное любопытство, второй — полное отсутствие такового. Обследуя деревья, поползень бегает по стволам вверх и вниз головой, никогда не пропускает что-либо необычное. Встречая в тайге человека, он часто подлетает к нему, чтобы получше рассмотреть. Неудивительно, что, повинуясь своей исследовательской страсти, поползни легко попадаются в различные западни и ловушки. Птицы удивительно быстро приспосабливаются к изменившейся обстановке — пойманный поползень без раздумий принимается за корм и даже сразу может брать угощение из рук.
Совсем другое дело пищуха — эта птица ищет пропитание строго по одной схеме. Она садится на основание ствола и по спирали поднимается вверх, обследуя дерево в поисках насекомых и их личинок. Всё, что находится вне ствола, не интересует птицу, поэтому она никогда не попадается в западню. Если же необходимо содержать это странное существо, живущее только по канонам древнего инстинкта, то приходится в вольере ставить два древесных ствола, которые пищуха могла бы обследовать по традиционной схеме. Корм нужно размещать в затёсках — нормальные кормушки эта недалёкая птица просто не заметит и погибнет с голоду.
Ряд хищных птиц также не отличаются любознательностью. Однажды я решил понаблюдать за орланом-белохвостом Haliaetus albicilla, который сидел на сухой лиственнице. Терпения хватило на два часа — за это время царственная птица один раз повернула голову…
В зоопарках большинство пернатых хищников десятилетиями прекрасно живут, пребывая в философском созерцании посетителей и радуясь ежедневному мясу. Этого нельзя сказать о хищных зверях. В условиях прекрасного содержания они часто страдают от скуки и сами придумывают себе развлечения. Медведи выпрашивают лакомства, будучи совершенно сытыми, а потом страдают от переедания. Волки, гиены, леопарды, мангусты часами бродят по клетке из угла в угол, создавая у себя иллюзию обследования своего охотничьего участка. Очень многие люди также могут часами мерить шагами комнату, чтобы скоротать время, а некоторым так даже лучше думается.
Борьбой со скукой постоянно занимаются и другие животные в условиях неволи. Среди птиц особенно преуспели в этом попугаи. Имитация человеческой речи, разнообразные ужимки, стремление к общению с людьми — всё это поиск новой пищи для ума. В юннатском центре Екатеринбургского зоопарка живёт желтохохлый какаду, который просто изнывает от желания общаться. Для привлечения внимания детей или сотрудников он постоянно готов совершать комичные поклоны, проговаривать различные слова, подставлять голову, чтобы её погладили, лишь бы кто-то не выдержал и просунул к нему палец… В этот момент у попугая наступает момент наивысшего наслаждения — он кусает поддавшегося на уловки человека со всей силой своего крепкого клюва.
Любопытство позволяет азиатскому бурундуку использовать нетрадиционные источники пищи. В данном случае зверёк заинтересовался, а потом и съел засохшую лягушку. Фото автора
Понятно, что соблазнить кого-то погладить свою голову коварному искателю развлечений теперь удаётся очень редко, — но он не теряет духа и с надеждой смотрит на новых посетителей. Подобных примеров можно привести сотни. Почему-то тяга к таким «криминальным» развлечениям в неволе появляется у многих животных. Шимпанзе и орангутаны нередко плюют в посетителей, развлекаясь наблюдением того, как люди отпрыгивают от вольера. Слоны брызгают на людей водой. Десмонд Моррис (Desmond John Morris) в своей книге «Людской зверинец» сообщал о льве, который развлекался тем, что пускал струйку урины в посетителей Лондонского зоопарка и, видимо, получал удовольствие от лицезрения возникающей людской паники.
энергии
Скука и отсутствие нормального сексуального партнёра в условиях неволи вынуждает животных изобретать экстравагантные способы для выплескивания нерастраченной энергии. Гиены могут совокупляться со своей миской, еноты — использовать для любовных утех собственное лежбище, скатав в удобный комок подстилку. Ручной попугай — корелла Nymphicus hollandicus, который длительное время жил у меня, постоянно пытался спариваться с рукой, на которой сидел. Совсем неродственные виды, волею судеб оказавшиеся в одной вольере, часто проявляют сексуальный интерес к своим соседям.
В природе часто можно видеть, как за одной самкой кряквы следуют два селезня. Как правило, в этой ситуации один селезень — законный супруг, а другой — нахал, законная жена которого уже села на кладку. Побуждающим мотивом в естественной среде является не скука, а избыточная сексуальная энергия. Именно она гонит селезня на поиски новых любовных утех, но обычно самки улетают от таких насильников. При содержании уток в неволе самкам уже трудно укрыться от постоянных домогательств самцов (если тех много), и несчастные могут даже утонуть, поскольку многократное спаривание происходит в воде.
Трагические случаи на почве гипертрофированной сексуальности известны и в природе. Так Питер Бест (Peter B. Best) с коллегами наблюдали одиночного самца морского слона Mirounga leonina, в течение нескольких сезонов приплывающего на лежбище морского котика Arctocephalus pusillus, где он пытался спариваться с самками значительно более мелкого вида. «Маньяк» погубил 36 самок.
Морской слон по меньшей мере впятеро длиннее королевского пингвина и легко может задавить его в пылу сражения. И все-таки любопытные птицы плотно окружают дерущихся и словно подбадривают их своими криками. Фото: Kristan Hutchison/National Science Foundation
Искатели и созерцатели
В природе животным скучать не приходится. Борьба за существование — увлекательная вещь. Среда обитания постоянно подбрасывает сюрпризы, то дождь, то снег, то мороз, то зной, то съесть нечего или некого, то хищники повсюду. Поэтому мозг постоянно занят решением возникающих проблем. Зачем ещё проявлять излишнее любопытство? Всех животных можно разделить на узких специалистов и ловких приспособленцев к меняющимся условиям (иначе оппортунистов). Видимо, обе жизненные стратегии оправдывают себя, если в природе есть и те и другие, но все же «любопытствующие» чаще оказываются в выигрыше.
Широко известные большие панды Ailuropoda melanoleuca и коалы Phascolarctos cinereus являются крайне специализированными видами. Панды специализируются на питании побегами и листьями бамбука, а коалы — любители листьев эвкалипта. Бамбуковые медведи (эти звери — родственники енотов и медведей) балансируют на грани исчезновения, численность коал также неуклонно сокращается. Настоящий же бурый медведь Ursus arctos (с которым иногда сравнивают панду и коалу) — чрезвычайно любопытный зверь. Люди вытеснили бурого медведя из Западной и Центральной Европы, но в Сибири состояние популяции «хозяина тайги» не вызывает опасений и даже более того… Еще в 80-е годы прошлого века С. П. Кучеренко в своей книге «Звери у себя дома» предлагал для Хабаровского края разрешить не регламентированную охоту на бурого медведя. Одним из обвинительных аргументов против «топтыгиных» было их хищничество по отношению к белогрудому медведю Ursus thibetanus, занесенному в Красные книги СССР и России. Белогрудый медведь не только более мелкий, но и значительно более специализированный вид. Кроме того, нельзя забывать, что ежегодно в Сибири и на Дальнем Востоке от лап бурых медведей по своей глупости или совершенно невинно погибают люди. Можно констатировать, что в условиях сохранения обширных таёжных лесов бурый медведь успешно сосуществует и даже конкурирует с одним из главных оппортунистов — человеком.
Среди птиц необыкновенно пластичны и «высокоинтеллектуальны» врановые. Спектр питания их обычно характеризуется одним словом — всеядны. Но даже среди представителей этого таксона можно найти специалистов. Таковой является одна из характерных птиц Сибири — кедровка Nucifraga caryocatactes. Пищевой специализации этой птицы можно только позавидовать: основа её питания — кедровые орехи. В урожайные годы кедровки «не покладая клювов» устраивают кладовки — благо грузоподъемность позволяет — в её горловой мешок помещается до ста орехов. За осень птицы создают такие обширные ореховые накопления, что даже весной умудряются выкармливать орехами птенцов. При этом многие кладовки остаются невостребованными. Орехи в них прорастают и появляются царственные деревья.
Но урожай кедровых орехов бывает далеко не каждый год. Если старые птицы в неурожайные годы могут прожить на запасах прошлых лет, то молодым — приходится есть всё подряд: они ловят насекомых, едят ягоды, разоряют гнёзда мелких птиц, подбирают падаль и отбросы возле жилья человека. Становится очевидным, что если при каких-то кошмарных обстоятельствах в сибирской тайге исчезнут кедры, то вместе со своим кормильцем не исчезнет кедровка. А вот если в Австралии исчезнут эвкалипты или в китайской провинции Сычуань — бамбук, то коалу и панду спасти будет невозможно.
Кедровка заготавливает орехи сибирской сосны, известной у нас под неправильным названием кедра. Однако при неурожае орехов она легко находит им замену. Фото автора
Другой гранью любопытства является способность к обучению. Известно, что стоит одному животному отыскать новый источник пищи или приобрести полезный навык, как вскоре «открытие» одного становится достоянием всех. Широко известным примером стало обучение лазоревок Parus caeruleus и больших синиц Parus major расклёвывать крышки молочных бутылок. В прошлом веке молочники в Великобритании имели обыкновение оставлять молоко на пороге дома своих клиентов. Первая синица-лазоревка, которая из любопытства пробила клювом фольгу крышки бутылки, Нобелевскую премию не получила, но обнаруженные ею сливки были совсем недурны на вкус. «Открытие» быстро переняли другие члены пернатого социума, в итоге молочникам пришлось искать другой способ доставки молока потребителям.
Интересно, что в социумах обезьян свою роль играет и статус первооткрывателя. В опытах с японскими макаками (Macaca fuscata) исследователи, для того чтобы животные не уходили с удобного для наблюдений берега, разбрасывали клубни батата. Молодая самка по кличке Имо научилась отмывать их в воде от песка. Прогрессивный опыт быстро переняли сверстники, а через 10 лет так поступали все макаки, за исключением 12-летних стариков, которые принципиально не обращали внимания на досужие выдумки «молодёжи». Позднее Имо сделала ещё одно гениальное открытие, также воспринятое социумом. Она собирала в горсть злаки с песком, разбросанные экспериментаторами, и бросала эту смесь в воду. Песок тонул, а злаки плавали на поверхности. Оставалось их только собрать и съесть.
В опытах с японскими макаками биологам удалось проследить не только за тем, как возникали «открытия» (например, очищения испачканного в песке корма), но и за распространением «инноваций» в социуме. Фото (Creative Commons license): Wajimacallit
Самый крупный представитель врановых птиц — ворон Corvus corax — освоил всё северное полушарие. В Сибири он заменяет грифа, питаясь падалью и отбросами, иногда следует за стаей волков. На Арктическом побережье птицы разыскивают яйца и птенцов морских птиц и подбирают выброшенных морем моллюсков и рыбу. В Европе вороны ловят крупных насекомых, раскапывают дождевых червей, едят зерно и отходы. Кажется, что их приспособляемость к меняющемуся миру безгранична. Одна из причин успеха птиц в длительном взрослении. Старые вороны — родители — обеспечивают своим птенцам весьма продолжительный период беззаботной жизни (около пяти месяцев после вылета из гнезда). Молодые птицы могут, не задумываясь о пропитании, проводить время в играх и забавах. При этом их пытливый ум насыщается разнообразной информацией и приобретает бесценный для последующей жизни опыт. Видимо, этот период «детства» играет большую роль в формировании взрослой птицы, легко приспосабливающейся к любым условиям и благодаря своей пытливости освоившей обширные пространства.
На примере ворона с его огромным ареалом можно заключить, что любознательные оппортунисты постепенно побеждают специалистов, которые, как правило, имеют небольшие ареалы или (как рыбоядный хищник, скопа — с гигантской областью обитания) становятся редкими. Но все же специалисты останутся. Эти две стратегии всегда будут соседствовать в природе. Ведь никто, кроме коалы, не питается почти ядовитыми листьями эвкалиптов, и здесь этот «плюшевый мишка» вне конкуренции. Наши тетеревиные птицы благодаря уникальным адаптациям к переживанию морозов освоили все холодные регионы северного полушария. В этой нише с ними не сможет поспорить никакой «головастый» оппортунист. Другое дело, что любознательные специалисты-интеллектуалы (типа кедровки или поползня), вероятно, имеют больше шансов на процветание.
Ворон с добычей. Эта птица демонстрирует чудеса адаптации.
Источник: www.yaplakal.com/
Среди животных можно найти примеры и тупого следования стереотипам, и очень творческого отношения к миру.
Страсть к исследованию окружающего мира свойственна не только человеку, но и многим животным. При этом одни виды изучают своё окружение ровно настолько, насколько это необходимо для выживания и продолжения рода, другие же виды в поисках нового далеко выходят за чисто утилитарные рамки. Ими движет любопытство. Животные, склонные к любопытству, встречаются как среди высших позвоночных, так и в других таксономических группах.
В своё время, работая в Приамурье, я был глубоко поражен удивительными представителями карповых рыб — толстолобиками Hypophthalmichthys molitrix. Однажды, двигаясь по реке Горин на моторной лодке, мы с приятелем увидели, как неподалёку от нас в воздух начали выпрыгивать десятки крупных рыб — вода буквально закипела. Позднее от местных жителей — нанайцев — я узнал, что это место имеет своё название: «Бада будюм», что переводится — «вода играет». Тогда, удивленные странным поведением рыб, мы заглушили мотор и подплыли в эпицентр этого чуда. Толстолобики — а это были именно они — продолжали выпрыгивать в воздух возле бортов нашей лодки и, казалось, заглядывали нам в глаза.
Позднее из литературы я узнал, что эти любопытные создания нередко попадают в лодки, не рассчитав прыжок. В этом случае любознательность стоит им жизни, ведь редкий лодочник откажется от такого подарка к своему столу. Наверное, можно придумать множество наукообразных объяснений такому поведению рыб, но очевидно одно — ни для поисков пищи, ни для спасения от хищников вертикальные прыжки в воздух не требуются. Подавляющее большинство видов рыб прекрасно обходится без таких экстравагантных номеров. Невольно хочется как-то связать его с необыкновенной «лобастостью» этих рыб — не хватает их пытливому уму картин речного мира, вот и выпрыгивают в воздух в поисках новых впечатлений. Особенно, если появляются новые звуки и объекты, как, например, моторная лодка.
Если взглянуть на птиц, среди них нетрудно обнаружить и очень «любознательные» виды и виды, всецело погруженные в себя, виды, у которых интерес к окружающему миру исчерпывается поиском пищи и сексуального партнёра. Среди наших мелких птиц есть два вида, собирающие корм на стволах деревьев, — это поползень Sitta europaea и пищуха Certhia familiaris.
Любопытному толстолобику не сидится под водой, когда кто-то проплывает мимо. Обязательно надо посмотреть, откуда и куда движутся незваные гости, даже если они и с удочками! Фото: MU photo by Jason L. Jenkins
Первый вид — воплощенное нахальное любопытство, второй — полное отсутствие такового. Обследуя деревья, поползень бегает по стволам вверх и вниз головой, никогда не пропускает что-либо необычное. Встречая в тайге человека, он часто подлетает к нему, чтобы получше рассмотреть. Неудивительно, что, повинуясь своей исследовательской страсти, поползни легко попадаются в различные западни и ловушки. Птицы удивительно быстро приспосабливаются к изменившейся обстановке — пойманный поползень без раздумий принимается за корм и даже сразу может брать угощение из рук.
Совсем другое дело пищуха — эта птица ищет пропитание строго по одной схеме. Она садится на основание ствола и по спирали поднимается вверх, обследуя дерево в поисках насекомых и их личинок. Всё, что находится вне ствола, не интересует птицу, поэтому она никогда не попадается в западню. Если же необходимо содержать это странное существо, живущее только по канонам древнего инстинкта, то приходится в вольере ставить два древесных ствола, которые пищуха могла бы обследовать по традиционной схеме. Корм нужно размещать в затёсках — нормальные кормушки эта недалёкая птица просто не заметит и погибнет с голоду.
Ряд хищных птиц также не отличаются любознательностью. Однажды я решил понаблюдать за орланом-белохвостом Haliaetus albicilla, который сидел на сухой лиственнице. Терпения хватило на два часа — за это время царственная птица один раз повернула голову…
В зоопарках большинство пернатых хищников десятилетиями прекрасно живут, пребывая в философском созерцании посетителей и радуясь ежедневному мясу. Этого нельзя сказать о хищных зверях. В условиях прекрасного содержания они часто страдают от скуки и сами придумывают себе развлечения. Медведи выпрашивают лакомства, будучи совершенно сытыми, а потом страдают от переедания. Волки, гиены, леопарды, мангусты часами бродят по клетке из угла в угол, создавая у себя иллюзию обследования своего охотничьего участка. Очень многие люди также могут часами мерить шагами комнату, чтобы скоротать время, а некоторым так даже лучше думается.
Борьбой со скукой постоянно занимаются и другие животные в условиях неволи. Среди птиц особенно преуспели в этом попугаи. Имитация человеческой речи, разнообразные ужимки, стремление к общению с людьми — всё это поиск новой пищи для ума. В юннатском центре Екатеринбургского зоопарка живёт желтохохлый какаду, который просто изнывает от желания общаться. Для привлечения внимания детей или сотрудников он постоянно готов совершать комичные поклоны, проговаривать различные слова, подставлять голову, чтобы её погладили, лишь бы кто-то не выдержал и просунул к нему палец… В этот момент у попугая наступает момент наивысшего наслаждения — он кусает поддавшегося на уловки человека со всей силой своего крепкого клюва.
Любопытство позволяет азиатскому бурундуку использовать нетрадиционные источники пищи. В данном случае зверёк заинтересовался, а потом и съел засохшую лягушку. Фото автора
Понятно, что соблазнить кого-то погладить свою голову коварному искателю развлечений теперь удаётся очень редко, — но он не теряет духа и с надеждой смотрит на новых посетителей. Подобных примеров можно привести сотни. Почему-то тяга к таким «криминальным» развлечениям в неволе появляется у многих животных. Шимпанзе и орангутаны нередко плюют в посетителей, развлекаясь наблюдением того, как люди отпрыгивают от вольера. Слоны брызгают на людей водой. Десмонд Моррис (Desmond John Morris) в своей книге «Людской зверинец» сообщал о льве, который развлекался тем, что пускал струйку урины в посетителей Лондонского зоопарка и, видимо, получал удовольствие от лицезрения возникающей людской паники.
энергии
Скука и отсутствие нормального сексуального партнёра в условиях неволи вынуждает животных изобретать экстравагантные способы для выплескивания нерастраченной энергии. Гиены могут совокупляться со своей миской, еноты — использовать для любовных утех собственное лежбище, скатав в удобный комок подстилку. Ручной попугай — корелла Nymphicus hollandicus, который длительное время жил у меня, постоянно пытался спариваться с рукой, на которой сидел. Совсем неродственные виды, волею судеб оказавшиеся в одной вольере, часто проявляют сексуальный интерес к своим соседям.
В природе часто можно видеть, как за одной самкой кряквы следуют два селезня. Как правило, в этой ситуации один селезень — законный супруг, а другой — нахал, законная жена которого уже села на кладку. Побуждающим мотивом в естественной среде является не скука, а избыточная сексуальная энергия. Именно она гонит селезня на поиски новых любовных утех, но обычно самки улетают от таких насильников. При содержании уток в неволе самкам уже трудно укрыться от постоянных домогательств самцов (если тех много), и несчастные могут даже утонуть, поскольку многократное спаривание происходит в воде.
Трагические случаи на почве гипертрофированной сексуальности известны и в природе. Так Питер Бест (Peter B. Best) с коллегами наблюдали одиночного самца морского слона Mirounga leonina, в течение нескольких сезонов приплывающего на лежбище морского котика Arctocephalus pusillus, где он пытался спариваться с самками значительно более мелкого вида. «Маньяк» погубил 36 самок.
Морской слон по меньшей мере впятеро длиннее королевского пингвина и легко может задавить его в пылу сражения. И все-таки любопытные птицы плотно окружают дерущихся и словно подбадривают их своими криками. Фото: Kristan Hutchison/National Science Foundation
Искатели и созерцатели
В природе животным скучать не приходится. Борьба за существование — увлекательная вещь. Среда обитания постоянно подбрасывает сюрпризы, то дождь, то снег, то мороз, то зной, то съесть нечего или некого, то хищники повсюду. Поэтому мозг постоянно занят решением возникающих проблем. Зачем ещё проявлять излишнее любопытство? Всех животных можно разделить на узких специалистов и ловких приспособленцев к меняющимся условиям (иначе оппортунистов). Видимо, обе жизненные стратегии оправдывают себя, если в природе есть и те и другие, но все же «любопытствующие» чаще оказываются в выигрыше.
Широко известные большие панды Ailuropoda melanoleuca и коалы Phascolarctos cinereus являются крайне специализированными видами. Панды специализируются на питании побегами и листьями бамбука, а коалы — любители листьев эвкалипта. Бамбуковые медведи (эти звери — родственники енотов и медведей) балансируют на грани исчезновения, численность коал также неуклонно сокращается. Настоящий же бурый медведь Ursus arctos (с которым иногда сравнивают панду и коалу) — чрезвычайно любопытный зверь. Люди вытеснили бурого медведя из Западной и Центральной Европы, но в Сибири состояние популяции «хозяина тайги» не вызывает опасений и даже более того… Еще в 80-е годы прошлого века С. П. Кучеренко в своей книге «Звери у себя дома» предлагал для Хабаровского края разрешить не регламентированную охоту на бурого медведя. Одним из обвинительных аргументов против «топтыгиных» было их хищничество по отношению к белогрудому медведю Ursus thibetanus, занесенному в Красные книги СССР и России. Белогрудый медведь не только более мелкий, но и значительно более специализированный вид. Кроме того, нельзя забывать, что ежегодно в Сибири и на Дальнем Востоке от лап бурых медведей по своей глупости или совершенно невинно погибают люди. Можно констатировать, что в условиях сохранения обширных таёжных лесов бурый медведь успешно сосуществует и даже конкурирует с одним из главных оппортунистов — человеком.
Среди птиц необыкновенно пластичны и «высокоинтеллектуальны» врановые. Спектр питания их обычно характеризуется одним словом — всеядны. Но даже среди представителей этого таксона можно найти специалистов. Таковой является одна из характерных птиц Сибири — кедровка Nucifraga caryocatactes. Пищевой специализации этой птицы можно только позавидовать: основа её питания — кедровые орехи. В урожайные годы кедровки «не покладая клювов» устраивают кладовки — благо грузоподъемность позволяет — в её горловой мешок помещается до ста орехов. За осень птицы создают такие обширные ореховые накопления, что даже весной умудряются выкармливать орехами птенцов. При этом многие кладовки остаются невостребованными. Орехи в них прорастают и появляются царственные деревья.
Но урожай кедровых орехов бывает далеко не каждый год. Если старые птицы в неурожайные годы могут прожить на запасах прошлых лет, то молодым — приходится есть всё подряд: они ловят насекомых, едят ягоды, разоряют гнёзда мелких птиц, подбирают падаль и отбросы возле жилья человека. Становится очевидным, что если при каких-то кошмарных обстоятельствах в сибирской тайге исчезнут кедры, то вместе со своим кормильцем не исчезнет кедровка. А вот если в Австралии исчезнут эвкалипты или в китайской провинции Сычуань — бамбук, то коалу и панду спасти будет невозможно.
Кедровка заготавливает орехи сибирской сосны, известной у нас под неправильным названием кедра. Однако при неурожае орехов она легко находит им замену. Фото автора
Другой гранью любопытства является способность к обучению. Известно, что стоит одному животному отыскать новый источник пищи или приобрести полезный навык, как вскоре «открытие» одного становится достоянием всех. Широко известным примером стало обучение лазоревок Parus caeruleus и больших синиц Parus major расклёвывать крышки молочных бутылок. В прошлом веке молочники в Великобритании имели обыкновение оставлять молоко на пороге дома своих клиентов. Первая синица-лазоревка, которая из любопытства пробила клювом фольгу крышки бутылки, Нобелевскую премию не получила, но обнаруженные ею сливки были совсем недурны на вкус. «Открытие» быстро переняли другие члены пернатого социума, в итоге молочникам пришлось искать другой способ доставки молока потребителям.
Интересно, что в социумах обезьян свою роль играет и статус первооткрывателя. В опытах с японскими макаками (Macaca fuscata) исследователи, для того чтобы животные не уходили с удобного для наблюдений берега, разбрасывали клубни батата. Молодая самка по кличке Имо научилась отмывать их в воде от песка. Прогрессивный опыт быстро переняли сверстники, а через 10 лет так поступали все макаки, за исключением 12-летних стариков, которые принципиально не обращали внимания на досужие выдумки «молодёжи». Позднее Имо сделала ещё одно гениальное открытие, также воспринятое социумом. Она собирала в горсть злаки с песком, разбросанные экспериментаторами, и бросала эту смесь в воду. Песок тонул, а злаки плавали на поверхности. Оставалось их только собрать и съесть.
В опытах с японскими макаками биологам удалось проследить не только за тем, как возникали «открытия» (например, очищения испачканного в песке корма), но и за распространением «инноваций» в социуме. Фото (Creative Commons license): Wajimacallit
Самый крупный представитель врановых птиц — ворон Corvus corax — освоил всё северное полушарие. В Сибири он заменяет грифа, питаясь падалью и отбросами, иногда следует за стаей волков. На Арктическом побережье птицы разыскивают яйца и птенцов морских птиц и подбирают выброшенных морем моллюсков и рыбу. В Европе вороны ловят крупных насекомых, раскапывают дождевых червей, едят зерно и отходы. Кажется, что их приспособляемость к меняющемуся миру безгранична. Одна из причин успеха птиц в длительном взрослении. Старые вороны — родители — обеспечивают своим птенцам весьма продолжительный период беззаботной жизни (около пяти месяцев после вылета из гнезда). Молодые птицы могут, не задумываясь о пропитании, проводить время в играх и забавах. При этом их пытливый ум насыщается разнообразной информацией и приобретает бесценный для последующей жизни опыт. Видимо, этот период «детства» играет большую роль в формировании взрослой птицы, легко приспосабливающейся к любым условиям и благодаря своей пытливости освоившей обширные пространства.
На примере ворона с его огромным ареалом можно заключить, что любознательные оппортунисты постепенно побеждают специалистов, которые, как правило, имеют небольшие ареалы или (как рыбоядный хищник, скопа — с гигантской областью обитания) становятся редкими. Но все же специалисты останутся. Эти две стратегии всегда будут соседствовать в природе. Ведь никто, кроме коалы, не питается почти ядовитыми листьями эвкалиптов, и здесь этот «плюшевый мишка» вне конкуренции. Наши тетеревиные птицы благодаря уникальным адаптациям к переживанию морозов освоили все холодные регионы северного полушария. В этой нише с ними не сможет поспорить никакой «головастый» оппортунист. Другое дело, что любознательные специалисты-интеллектуалы (типа кедровки или поползня), вероятно, имеют больше шансов на процветание.
Ворон с добычей. Эта птица демонстрирует чудеса адаптации.
Источник: www.yaplakal.com/
