785
0,3
2017-02-20
Токсичные родители: незаметный яд, отравляющий капля за каплей
Самый частый вопрос – где почитать о токсичных родителях и понять кто это такие — не со мной ли это случилось. Если набрать в любом поисковике англоязычный запрос “toxic parents” на выдаче будет много статей под заголовком «7 признаков того, что вы выросли в семье токсичных родителей», «3 основные травмы токсичного родителя», «5 видов насилия токсичного родителя» — и все они отлично написаны, можно брать и переводить.
Более того – книга-бестселлер одного из талантливейших терапевтов в этой области Сьюзан Форвард переведена на русский язык. И хотя можно поспорить с переводом названия книги («Вредные родители») – факт остается фактом, можно купить и почитать.
фото: Анна Радченко
Но мое скромное мнение, что концепция токсичных родителей требует, как минимум объяснения, как максимум – адаптации к нашим реалиям. Просто переводные тексты не совсем бывают понятны. Мягко говоря.
В психологии как, пожалуй, нигде разница менталитетов играет колоссальную роль в восприятии информации. В 90-е годы, когда стало можно все, даже то, чего лучше бы не надо, к нам хлынули плоды западной психологии, в первую очередь поп-психологии (привет, Карнеги!). Но непривычные плоды сложно перевариваются без необходимых «ферментов». Это не про то, кто лучше или хуже, это про логическую связь поколений.
О, великая сила наследования поведения! Эксперимент «У нас так заведено» — классика социальной психологии. Иногда почему что-то делается никто толком объяснить не может, но так и деды делали и нечего тут порядки менять. Насколько привычное может быть бесчеловечным, можно увидеть на примере африканского племени Кара и их ритуала “mingi” – это вера, в то, что ребенок у которого верхние зубы прорезаются раньше нижних — прОклятый.
И чтобы эти «нечистые» дети не принесли племени голода, засухи и болезней, их оставляют умирать в кустах или душат, засыпая землю в рот, и они задыхаются. Тысячи детей погибли подобным образом. И примеров подобных «так заведено» — масса. Никакой логики, никакого специального садизма, исключительно традиции, так заведено и «ты же не хочешь разгневать умерших предков».
И может поначалу подобное сравнение прозвучит жестоко, но нечто подобное, можно наблюдать в советах некоторых представителей старшего поколения о «не подходить к новорожденным – поорет и перестанет, а то избалуется». Хотя вот уже много как лет Джон Боулби рассказал миру о своей теории привязанности и полученных им данных: что маленький ребенок, зовущий криком мать, это не то что не каприз – это его базовая потребность в выживании, это его пан или пропал, это все, что он сейчас умеет.
А дальше уже нейропсихологи дополнят его теорию об изменениях в головном мозге у детей, чья базовая привязанность не сформировалась или нарушилась, приобретя форму «вечного невроза» (или тревожной привязанности) – и уже после этого в Европе родителям разрешат находиться в больнице с детьми (в смысле это будет оплачиваться страховкой), тогда будут пересмотрены советы педиатров родителям и уже последним этапом – это станет нормальной внутрисемейной практикой и иные подходы будут вызывать недоумение. То есть это история о том, как наука меняет традиции. По крайней мере там, куда проникает её свет.
То есть поймите меня правильно, речь не идет о том, что, узнав о теории привязанности, все мамы в этом момент встали в ночи со счастливой улыбкой и радостно помахивая трудами Боулби побежали к ребенку и так каждые 2 часа, нет, но когда у них не будет на это сил – это будет озвучена как проблема, как внутри семьи, так и как проблема государственного масштаба, то есть требующая финансирования, если мать и её близкие не справляются – оплата няни, сиделки, обращение в социальную службу и т.п.
И тут не о том, какие там все хорошие, а какие у нас все отсталые, дело не в этом, дело в том, что Капитал правит миром. И, как ни странно, иногда удачно. Казалось бы, причем здесь деньги? Разве не наоборот, разве это не дополнительные расходы? Сдал всех с 3-х месяцев в ясли и к станку?
Не совсем так, если мы живем в 21 веке и конкуренция идет не через количество населения, а через его качество. А качество населения очень коррелирует с его психическим здоровьем и способностью к самореализации – иначе никаких технологических прорывов.
Нельзя больше делать ставку на веру в мать природу и её способность производить гениев – которые появляются вопреки всему, потому что гениальность то еще генетическое приключение. Важно дать творческую свободу достаточно большому количеству людей, чтобы они могли обслуживать системы, созданные гениями. Леонардо да Винчи могут сколько угодно изобретать все подряд, население в тот период лишь радостно кого-нибудь в очередной раз жгло на костре. Атворческая свобода невозможна без внутренней уверенности в себе и опыта безопасной привязанности.
Есть и второй важный коммерческий фактор повышенного внимания к детско-родительским отношениям и той же теории привязанности. На Западе уже давно в психологию пришли страховые компании, то есть за психотерапевтическое лечение платит не пациент, а его страховая. А уж они деньги умеют считать. И что выясняется? Депрессия, травматический опыт, расстройства личности и связанные с ним проблемы, зависимости – ужасно дороги в лечении – потому что долго, сложно и требует зачастую участия целой команды высококвалифицированных специалистов.
И тогда значительные финансовые средства были брошены на изучение – как этого не допустить. Генетика, как говорится, генетикой, но может что-то еще?
И конечно же, сегодня накоплено масса доказательств влияния детства и эмоционального (и уж тем более физического) насилия в детстве на развитие мозга и на развитие психических расстройств.
Например, первые попавшиеся под руку «Toward understanding the impact of trauma on the early developing human brain» («К пониманию влияния травмы на ранее развитие человеческого мозга») и «Long-term consequences of childhood maltreatment: Altered amygdala functional connectivity.» («Долгосрочные последствия плохого обращения в детстве: изменение функциональных связей амигдалы»).
Как нетрудно догадаться из названий, без всякой мистики и родовых проклятий, травматичное детство (в том числе в аспекте эмоциональной травмы) меняет структуру мозга, потому что мозг ребенка находится в процессе отстройки самого себя – если ручки ножки растут в утробе матери, то психологические ручки-ножки активно растут примерно до пубертата.
Очень серьезные научные работы, например, «Нейробиологические основы самоубийства» показывают связь травматичного детства и не только нарушений в формировании и работы мозга, но и нарушения в экспрессии ДНК. Опять же никакой мистики. Наша ДНК — это библиотека, конечно, у кого-то изначально книг побольше, и они о природе, у кого-то поменьше, и они о войне, но самый важный фактор – кто их будет читать, то есть какие задачи поставит среда.
То есть ребенок находящийся в травматичной ситуации развивает депрессивное поведение – некий спасительный кокон от мира, который защищает его психику. Цена этого кокона – по инструкции из среды ДНК отстраивает мозг по «депрессивному» типу (потому что у любого нашего поведения есть нейробиологическая основа), тех же серотониновых рецепторов у такого ребенка будет меньше, и никакие «возьми себя в руки, тряпка» или «посмотри вон сын Марьи Петровны чего добился, а ты…» не помогут депрессивному мозгу в возрасте лет 20 вот так взять и перестроить свои нейронные пути и отрастить побольше рецепторов (хорошая новость – психотерапия и медикаменты чаще всего помогают, но об этом отдельно).
И именно с подсчетами страховых компаний на рынке психотерапевтических услуг, как поговаривают, связано появление ювенальной юстиции – идеи предотвращения внутрисемейного насилия и мониторинг семейной атмосферы специальными службами. И именно поэтому так не понятен момент «русская мама в Финляндии как рявкнет на ребенка, а за ней пришли» — та самая разница культур и менталитетов – и конечно же, мама не всегда садистка в таких ситуациях. Мы сейчас конечно же не про то, кто лучше или хуже, мы про как исторически сложилось.
Это долгое предисловие к тому, что некоторые стили родительского поведения западное общество в своей массе научилось считать опасным – как у нас не укладывается в голове истории об африканском племени и об удушении детей за зубы, прорезавшиеся не в той последовательности.
Не только то, где ребенка лупят до синяков; не только то, где пьяная мама даже не поняла, что кого-то родила; не только то, где «тварь», «гадина», «сволочь», «вся жизнь из-за тебя наперекосяк» и другие эпитеты из того же романа Павла Санаева «Похороните меня за плинтусом» норма общения ребенка со взрослым.
Но публично признаны, обговорены и осуждены как неприемлемые и более тонкие вещи – токсичное поведение родителей в благополучных на вид семьях. От того это поведение и называют токсичным – оно незаметно, в отличии от прямого насилия, оно как отравленный воздух, как яд, потихоньку добавляемый в еду – день за днем, капля за каплей, прокрадываются в самое сердце и делают его мертвым. Все эти «ты должна выйти замуж, потому что мне стыдно перед подругами», «как ты можешь ехать сейчас к жене, когда твоя родная мать лежит с головной болью», «что значит не надо внуку вводить прикорм в месяц – я лучше знаю, я тебя вырастила» и т.д.
И вот тут, как мне кажется,самый ВАЖНЫЙ момент, один из главных камней преткновения и непонимания.В обществе, в котором социальными нормами легализовано определенное отношение к детям, те кто его нарушает считаются преступниками – убивать детей нельзя, а те, кто убивают так или иначе психически больны и демонстрируют АНТИСОЦИАЛЬНОЕ поведение, а под нарушение социальных табу прикручена отдельная психопатология.
Но если есть легализация определенного поведения, как для убийц своих «неправильнозубых» детей, на самом деле, в клиническом смысле и через призму конкретного общества, эти матери не психопатки и садистки, как бы это было, если бы такое происходило в Москве. Мы можем говорить в их отношении об иной цивилизации и спорить о правомерности насаждения в их обществе христианской морали, но не о массовой психопатологии. Что не мешает при этом убийству быть убийством, а детям массово гибнуть.
Так же и с тем, что где-то принято называть насилием, а где-то норма жизни. На самом деле, определенная часть родителей правда не знает «как иначе если не орать». Им отлично помогают книги, короткие тренинги, советы психологов и т.д. То есть, если в обществе где бить детей, орать на них и манипулировать – табу, потому что есть другие формы взаимодействия, а для тех, кто не справляется с рамками табу — формы помощи, значит и нарушитель табу в такой ситуации это ужас-ужас-ужас.
Так вот эта концепция ужас-ужас применяется у нас и к тем, кто просто ПРАВДА не знает, как иначе и с поддержкой других может изменить свое поведение. Что логично вызывает протест и отрицания всей концепции влияния на детей «не такого» родительского поведения вообще – потому что критика слышна, а помощи никакой.
А токсичные родители – это вообще про тонкие материи. У нас в общество пока что не до конца табуировано даже физическое насилие по отношению к детям, а тема о вербальном насилии и уж тем более о токсичных манипуляциях – вообще что-то из рубрики «их нравы» (читай – зажрались). Не может общество перейти на более сложные уровни, когда не решены проблемы предыдущих.
Именно поэтому тема токсичных родителей некоторым кажется смешной, надуманной или капризами неблагодарных детей – если побои еще готовы обсуждать, то эмоциональное насилие в условно благополучных семьях не совсем. От этого детям токсичных родителей еще сложнее найти поддержку и понимание, они находятся в постоянном противоречии между общественным посланием «да дети войны за твое детство бы все отдали» и внутренней мучительной пустотой и ноющим ощущением «со мной все не так», причину которого никак не могут увидеть.
Практикующие психологи, работающие в русскоязычном пространстве, потратят очень много времени в первую очередь на то, чтобы объяснить своему клиенту, что родительское игнорирование эмоций, глухота к его словам, мама как центр семейной вселенной и все её истерики-манипуляции, бесконечная критика за все что только можно – все это повлияло (и влияет) на то, что сейчас с ним происходит, даже если сам он изначально считал «понятия не имею от чего эта пустота и ночной ужас внутри, я из нормальной семьи, не каких-то там алкоголиков».
Важно понимать тот факт, что определенное поведение родителей, даже если оно прикрыто фразами «это для твоего блага», «я стольким ради тебя пожертвовала», «когда ты родился мне пришлось бросить работу/мужа/свой город и т.п.» является травмирующим на всех уровнях – нейробиологическом, психологическом, физическом; важно понимать, что это знание нужно не для того, чтобы кого-то обвинить и назначить ответственным за все свои беды, нет, оно для того, чтобы как раз разграничить свою ответственность от НЕ СВОЕЙ – и перестать бесконечно винить себя за последнюю.
Очень хочется, чтобы дети токсичных родителей знали: с вами все было так, ваша боль и определенное поведение – нормальная реакция на токсичную травму, даже если большинство людей будет считать, что вы сами виноваты – у вас же зубы сначала сверху прорезались…опубликовано
Автор: Юлия Лапина
P.S. И помните, всего лишь изменяя свое потребление — мы вместе изменяем мир! ©
Источник: www.facebook.com/psychology.lapina/posts/1873586226202956
Более того – книга-бестселлер одного из талантливейших терапевтов в этой области Сьюзан Форвард переведена на русский язык. И хотя можно поспорить с переводом названия книги («Вредные родители») – факт остается фактом, можно купить и почитать.
фото: Анна Радченко
Но мое скромное мнение, что концепция токсичных родителей требует, как минимум объяснения, как максимум – адаптации к нашим реалиям. Просто переводные тексты не совсем бывают понятны. Мягко говоря.
В психологии как, пожалуй, нигде разница менталитетов играет колоссальную роль в восприятии информации. В 90-е годы, когда стало можно все, даже то, чего лучше бы не надо, к нам хлынули плоды западной психологии, в первую очередь поп-психологии (привет, Карнеги!). Но непривычные плоды сложно перевариваются без необходимых «ферментов». Это не про то, кто лучше или хуже, это про логическую связь поколений.
О, великая сила наследования поведения! Эксперимент «У нас так заведено» — классика социальной психологии. Иногда почему что-то делается никто толком объяснить не может, но так и деды делали и нечего тут порядки менять. Насколько привычное может быть бесчеловечным, можно увидеть на примере африканского племени Кара и их ритуала “mingi” – это вера, в то, что ребенок у которого верхние зубы прорезаются раньше нижних — прОклятый.
И чтобы эти «нечистые» дети не принесли племени голода, засухи и болезней, их оставляют умирать в кустах или душат, засыпая землю в рот, и они задыхаются. Тысячи детей погибли подобным образом. И примеров подобных «так заведено» — масса. Никакой логики, никакого специального садизма, исключительно традиции, так заведено и «ты же не хочешь разгневать умерших предков».
И может поначалу подобное сравнение прозвучит жестоко, но нечто подобное, можно наблюдать в советах некоторых представителей старшего поколения о «не подходить к новорожденным – поорет и перестанет, а то избалуется». Хотя вот уже много как лет Джон Боулби рассказал миру о своей теории привязанности и полученных им данных: что маленький ребенок, зовущий криком мать, это не то что не каприз – это его базовая потребность в выживании, это его пан или пропал, это все, что он сейчас умеет.
А дальше уже нейропсихологи дополнят его теорию об изменениях в головном мозге у детей, чья базовая привязанность не сформировалась или нарушилась, приобретя форму «вечного невроза» (или тревожной привязанности) – и уже после этого в Европе родителям разрешат находиться в больнице с детьми (в смысле это будет оплачиваться страховкой), тогда будут пересмотрены советы педиатров родителям и уже последним этапом – это станет нормальной внутрисемейной практикой и иные подходы будут вызывать недоумение. То есть это история о том, как наука меняет традиции. По крайней мере там, куда проникает её свет.
То есть поймите меня правильно, речь не идет о том, что, узнав о теории привязанности, все мамы в этом момент встали в ночи со счастливой улыбкой и радостно помахивая трудами Боулби побежали к ребенку и так каждые 2 часа, нет, но когда у них не будет на это сил – это будет озвучена как проблема, как внутри семьи, так и как проблема государственного масштаба, то есть требующая финансирования, если мать и её близкие не справляются – оплата няни, сиделки, обращение в социальную службу и т.п.
И тут не о том, какие там все хорошие, а какие у нас все отсталые, дело не в этом, дело в том, что Капитал правит миром. И, как ни странно, иногда удачно. Казалось бы, причем здесь деньги? Разве не наоборот, разве это не дополнительные расходы? Сдал всех с 3-х месяцев в ясли и к станку?
Не совсем так, если мы живем в 21 веке и конкуренция идет не через количество населения, а через его качество. А качество населения очень коррелирует с его психическим здоровьем и способностью к самореализации – иначе никаких технологических прорывов.
Нельзя больше делать ставку на веру в мать природу и её способность производить гениев – которые появляются вопреки всему, потому что гениальность то еще генетическое приключение. Важно дать творческую свободу достаточно большому количеству людей, чтобы они могли обслуживать системы, созданные гениями. Леонардо да Винчи могут сколько угодно изобретать все подряд, население в тот период лишь радостно кого-нибудь в очередной раз жгло на костре. Атворческая свобода невозможна без внутренней уверенности в себе и опыта безопасной привязанности.
Есть и второй важный коммерческий фактор повышенного внимания к детско-родительским отношениям и той же теории привязанности. На Западе уже давно в психологию пришли страховые компании, то есть за психотерапевтическое лечение платит не пациент, а его страховая. А уж они деньги умеют считать. И что выясняется? Депрессия, травматический опыт, расстройства личности и связанные с ним проблемы, зависимости – ужасно дороги в лечении – потому что долго, сложно и требует зачастую участия целой команды высококвалифицированных специалистов.
И тогда значительные финансовые средства были брошены на изучение – как этого не допустить. Генетика, как говорится, генетикой, но может что-то еще?
И конечно же, сегодня накоплено масса доказательств влияния детства и эмоционального (и уж тем более физического) насилия в детстве на развитие мозга и на развитие психических расстройств.
Например, первые попавшиеся под руку «Toward understanding the impact of trauma on the early developing human brain» («К пониманию влияния травмы на ранее развитие человеческого мозга») и «Long-term consequences of childhood maltreatment: Altered amygdala functional connectivity.» («Долгосрочные последствия плохого обращения в детстве: изменение функциональных связей амигдалы»).
Как нетрудно догадаться из названий, без всякой мистики и родовых проклятий, травматичное детство (в том числе в аспекте эмоциональной травмы) меняет структуру мозга, потому что мозг ребенка находится в процессе отстройки самого себя – если ручки ножки растут в утробе матери, то психологические ручки-ножки активно растут примерно до пубертата.
Очень серьезные научные работы, например, «Нейробиологические основы самоубийства» показывают связь травматичного детства и не только нарушений в формировании и работы мозга, но и нарушения в экспрессии ДНК. Опять же никакой мистики. Наша ДНК — это библиотека, конечно, у кого-то изначально книг побольше, и они о природе, у кого-то поменьше, и они о войне, но самый важный фактор – кто их будет читать, то есть какие задачи поставит среда.
То есть ребенок находящийся в травматичной ситуации развивает депрессивное поведение – некий спасительный кокон от мира, который защищает его психику. Цена этого кокона – по инструкции из среды ДНК отстраивает мозг по «депрессивному» типу (потому что у любого нашего поведения есть нейробиологическая основа), тех же серотониновых рецепторов у такого ребенка будет меньше, и никакие «возьми себя в руки, тряпка» или «посмотри вон сын Марьи Петровны чего добился, а ты…» не помогут депрессивному мозгу в возрасте лет 20 вот так взять и перестроить свои нейронные пути и отрастить побольше рецепторов (хорошая новость – психотерапия и медикаменты чаще всего помогают, но об этом отдельно).
И именно с подсчетами страховых компаний на рынке психотерапевтических услуг, как поговаривают, связано появление ювенальной юстиции – идеи предотвращения внутрисемейного насилия и мониторинг семейной атмосферы специальными службами. И именно поэтому так не понятен момент «русская мама в Финляндии как рявкнет на ребенка, а за ней пришли» — та самая разница культур и менталитетов – и конечно же, мама не всегда садистка в таких ситуациях. Мы сейчас конечно же не про то, кто лучше или хуже, мы про как исторически сложилось.
Это долгое предисловие к тому, что некоторые стили родительского поведения западное общество в своей массе научилось считать опасным – как у нас не укладывается в голове истории об африканском племени и об удушении детей за зубы, прорезавшиеся не в той последовательности.
Не только то, где ребенка лупят до синяков; не только то, где пьяная мама даже не поняла, что кого-то родила; не только то, где «тварь», «гадина», «сволочь», «вся жизнь из-за тебя наперекосяк» и другие эпитеты из того же романа Павла Санаева «Похороните меня за плинтусом» норма общения ребенка со взрослым.
Но публично признаны, обговорены и осуждены как неприемлемые и более тонкие вещи – токсичное поведение родителей в благополучных на вид семьях. От того это поведение и называют токсичным – оно незаметно, в отличии от прямого насилия, оно как отравленный воздух, как яд, потихоньку добавляемый в еду – день за днем, капля за каплей, прокрадываются в самое сердце и делают его мертвым. Все эти «ты должна выйти замуж, потому что мне стыдно перед подругами», «как ты можешь ехать сейчас к жене, когда твоя родная мать лежит с головной болью», «что значит не надо внуку вводить прикорм в месяц – я лучше знаю, я тебя вырастила» и т.д.
И вот тут, как мне кажется,самый ВАЖНЫЙ момент, один из главных камней преткновения и непонимания.В обществе, в котором социальными нормами легализовано определенное отношение к детям, те кто его нарушает считаются преступниками – убивать детей нельзя, а те, кто убивают так или иначе психически больны и демонстрируют АНТИСОЦИАЛЬНОЕ поведение, а под нарушение социальных табу прикручена отдельная психопатология.
Но если есть легализация определенного поведения, как для убийц своих «неправильнозубых» детей, на самом деле, в клиническом смысле и через призму конкретного общества, эти матери не психопатки и садистки, как бы это было, если бы такое происходило в Москве. Мы можем говорить в их отношении об иной цивилизации и спорить о правомерности насаждения в их обществе христианской морали, но не о массовой психопатологии. Что не мешает при этом убийству быть убийством, а детям массово гибнуть.
Так же и с тем, что где-то принято называть насилием, а где-то норма жизни. На самом деле, определенная часть родителей правда не знает «как иначе если не орать». Им отлично помогают книги, короткие тренинги, советы психологов и т.д. То есть, если в обществе где бить детей, орать на них и манипулировать – табу, потому что есть другие формы взаимодействия, а для тех, кто не справляется с рамками табу — формы помощи, значит и нарушитель табу в такой ситуации это ужас-ужас-ужас.
Так вот эта концепция ужас-ужас применяется у нас и к тем, кто просто ПРАВДА не знает, как иначе и с поддержкой других может изменить свое поведение. Что логично вызывает протест и отрицания всей концепции влияния на детей «не такого» родительского поведения вообще – потому что критика слышна, а помощи никакой.
А токсичные родители – это вообще про тонкие материи. У нас в общество пока что не до конца табуировано даже физическое насилие по отношению к детям, а тема о вербальном насилии и уж тем более о токсичных манипуляциях – вообще что-то из рубрики «их нравы» (читай – зажрались). Не может общество перейти на более сложные уровни, когда не решены проблемы предыдущих.
Именно поэтому тема токсичных родителей некоторым кажется смешной, надуманной или капризами неблагодарных детей – если побои еще готовы обсуждать, то эмоциональное насилие в условно благополучных семьях не совсем. От этого детям токсичных родителей еще сложнее найти поддержку и понимание, они находятся в постоянном противоречии между общественным посланием «да дети войны за твое детство бы все отдали» и внутренней мучительной пустотой и ноющим ощущением «со мной все не так», причину которого никак не могут увидеть.
Практикующие психологи, работающие в русскоязычном пространстве, потратят очень много времени в первую очередь на то, чтобы объяснить своему клиенту, что родительское игнорирование эмоций, глухота к его словам, мама как центр семейной вселенной и все её истерики-манипуляции, бесконечная критика за все что только можно – все это повлияло (и влияет) на то, что сейчас с ним происходит, даже если сам он изначально считал «понятия не имею от чего эта пустота и ночной ужас внутри, я из нормальной семьи, не каких-то там алкоголиков».
Важно понимать тот факт, что определенное поведение родителей, даже если оно прикрыто фразами «это для твоего блага», «я стольким ради тебя пожертвовала», «когда ты родился мне пришлось бросить работу/мужа/свой город и т.п.» является травмирующим на всех уровнях – нейробиологическом, психологическом, физическом; важно понимать, что это знание нужно не для того, чтобы кого-то обвинить и назначить ответственным за все свои беды, нет, оно для того, чтобы как раз разграничить свою ответственность от НЕ СВОЕЙ – и перестать бесконечно винить себя за последнюю.
Очень хочется, чтобы дети токсичных родителей знали: с вами все было так, ваша боль и определенное поведение – нормальная реакция на токсичную травму, даже если большинство людей будет считать, что вы сами виноваты – у вас же зубы сначала сверху прорезались…опубликовано
Автор: Юлия Лапина
P.S. И помните, всего лишь изменяя свое потребление — мы вместе изменяем мир! ©
Источник: www.facebook.com/psychology.lapina/posts/1873586226202956
Повторяющиеся события: надежный способ понять, что вы во власти своего жизненного сценария
Навес Sun&Shade обеспечивает тень и способствует сбору солнечной энергии