1892
Зубы, скажу я вам, умели чистить и до того, как открыли Америку. Но то, шо с правильной улыбки можно иметь дополнительный гешефт, придумали таки там. Не знаю, за шо был разговор, когда осенило, воздух там особый повлиял или совсем наоборот, после трубки мира дополнительное благодушие появлялось, но — факт. Для улыбки необходимой степени доверительности понятно, шо требуются зубы, причем такие, шоб у собеседника появлялось непроизвольное желание улыбнуться в ответ, а не получить с этого нервный тик. Так шо ходить к дантистам и тереть зубы порошками на той стороне Атлантики привыкли. И, таки долго времени терли исключительно порошками, потому как до пасты аптекарь Колгейт додумался аж у 1873 годе. И порошки эти пихали у бумажные пакетики, шо было дико неудобно для эксплуатации и бесило честных пользователей. Кстати говоря, если вы думаете, шо пасту так сразу определили в знакомые тюбики, то сильно заблуждаетесь. Их придумать еще надо было. А потому упомянутый Колгейт определил свою пасту в стеклянную тару, шо было не намного лучше, чем в пакетики, а иногда и хуже.
Так от, у 1892 годе дантист-новатор Вашингтон Шеффилд сказал «Ша. Я таки дам вам то, шо вы хотите». Через третьи уши до него дошло, шо уже лет пятьдесят назад какой-то мазила свои краски у трубочках из олова хранил. Ход мыслей, думаю, был таким: «Шо для картин, шо для зубов консистенция одинаковая — паста. Так почему и нет?»
И таки оказался на все 100% прав. Удобство по сравнению с предыдущими упаковками получилось необычайное, тюбики шли влет. Но — это ж Америка. Мало быть головой, шоб придумать. На придуманное надо по-быстрому бумагу оформить, и Шеффилд это таки скоро понял. Пока он исполнял индейский танец радости, подпевая: «Кто молодец? — Я молодец», ушлый и уже упомянутый Колгейт патент на себя записал и стал пихать в тюбики не только пасты для зубов. Шо вполне естественно, потому как чем отличаются по консистенции разные мази и кремы от той же пасты? Принципиально — ничем. Чуть жиже, чуть гуще — суть одна. И кто имел с в итоге с этого гешефт, угадайте с трех раз?

Лия Алтухова



Я снимаю с себя этот город,
словно насквозь промокшее платье,
Вновь серьгами цепляясь за ворот,
Семеня от двери до кровати.

Заточившись в панельные клетки,
О свободе мечтаем несмело.
От тоски пропиши мне таблетки.
Хочешь душу? Возьми лучше телом.

Отголоски немых разговоров
Чрез окно долетающих с улиц.
Словно лето затеяло ссору
И рыдает дождями ссутулясь.

Ставлю чайник, пусть будет горячий.
Будет мне и дождю антиподом.
Ты хоть помнишь, какой настоящий?
Настроение — сплин. Непогода.

1873.
Не думаю, шоб Ливайс хотел стать сильно известным. Просто практичное устройство извилин молодого человека (спасибо папе и маме) не позволило пройти мимо того факта, шо у Сан-Франциско на то время можно было иметь очень приличный гешефт. И когда весь груз с тканями и другими галантерейными ништяками вымели на корню еще до захода в порт, молодой Ливай присел подумать. Привез он всякой мануфактуры — братья имели торговлю тканями в Нью-Йорке. После тотальной распродажи оставалось не так шоб сильно много вариантов, потому как в наличии имелась исключительно парусина. А с нее — или палатки, или штаны. Потому как брюки — это уже с другого материалу.
«Крепкие штаны для людей, шо пришли мыть золото — нужная в гардеробе вещь», — примерно так подумал Ливай. И с этой правильной мысли имел он в результате больше, чем все, кто скакал в Калифорнии по горам и ручьям с ситами и кольтами (потому как намыть было даже не половина дела. надо было, шоб намытое осталось у тебя, а ты сам остался живым).
Шо бы там ни было, первая партия пошла влет по цене 1,46 доллара за штаны. Шо не так уж, я вам скажу, и мало. Имеется шкала ценности доллара. Ясно, шо сильно приблизительная, потому как цены на разные товары менялись неравномерно. Но 1 доллар в 1850 годе равен 28,3 доллара сегодня, шо дает нам цену 41,3 доллара за штаны. Не запредел, извиняюсь, но и не две копейки.
Понаблюдав за такой ажиотаж, шустрый Ливай понял, шо на восточный берег Штатов ему возвращать расхотелось и соорудил у Сан-Франциско фирму «Levi Strauss & Co». Рабочая одежда для всех желающих.
Шо правда, за день рождения уже конкретно джинсов в том виде, шо имеем сейчас, принято иметь 20 мая 1873. Спорить смысла нет, без заклепок джинсы вроде как и не совсем джинсы, а у тот день как раз на это дело оформили патент. Хотя, не, еще чуть позже — у 1886, присобачили лейбл из кожи.
Из парусины, кстати, штаны перестали делать почти сразу (в 1853 по весне состоялся эксперимент, а к осени уже делали из денима. помягче материальчик, поприятнее. делали его в Ниме, шо у Франции, откуда и название пошло)
Шо самое интересное, до середины 20 века в этот рынок никто не лез. Так и плыли без конкурентов. А на 1/6 части суши бывшего единого и неделимого государства даже случилась эра идолопоклонства, как ее трактовали в официальных заявлениях граждане коммунисты и комсомольцы. Що не мешало им самим тягать эти штаны и сдувать с них пыль. Ну, с идолом, понятно, перебор, но то, шо их цена с рук у господ фарцовщиков составляла примерно месячную зарплату советских граждан (180-220 рублей), таки правда. А в магазинах, если случался «выброс» этого товара, очереди строились совершенно фантасмагоричные.
Ну, сейчас сами знаете. Удобные, всякие, разные…

Мэри Тушинская



Делай, делай дела, Далай-лама.
На манер парфюмера: без личного
аромата, со вкусом публичного,
поделившего ВИЧ на два
неизвестных науке штамма.

Возвышай пустоту бумерангами,
возвращая «за всё, что сказано»,
чтоб внутри стало «мёдом намазано»,
миром вычертив, полифазами…
Нострадамусы мы же, Ванги мы!

Настрадались по полной, полно же!
Что ни плюнь, так повсюду «знахари»
проповедуют «твари по паре».
Узаконенное сафари — семь охотников вместо пахарей
отпускают грехи в неглиже

Ингурен



Там, где свет входит в тьму,
на незримой условной границе,
Там рождается Миг — чтобы вмиг без следа раствориться

Где рождается Миг -
На секунды и лье бесконечность распалась
Здесь рождается все
И ничто никогда не рождалось.

Небытийный творец
Как творенье себя наблюдает,
Расцветая как сон -
И как сон в тот же миг увядая

***

Где рождается сон -
Бросит Майя свое покрывало
И раздвоится взгляд;
И тебе вдруг себя станет мало

Ты пойдешь в дальний путь
Не увидев в вопросе ответа,
Потеряв простоту,
И померкнет сияние лета

Не найдя полноты
В развлеченьях мирских и заботах
Устремишь взор туда
Где найдешь всемогущего бога

Но не в силах прервать
Воплощенья нещадной сансары
Ты однажды поймешь,
Что и бог — сотворение Мары

И ты ринешься в бой
Ты пройдешь через все искушенья
Ты сто жизней отдашь
Чтоб прорваться сквозь муть лже-учений

И когда-то в веках
Будет Встреча; и сгинут надежды
Ты узнаешь Себя,
А невежду — оставишь невеждой

Голубые глаза
Долгий взгляд из-за стекол очков
И растаял как сон
Тот, кто что-то когда-то нашел

Феликс Комаров



Когда снимаешь веру слой за слоем,
То обнажаешь темный огнь души.
И кажется ненужною игрою
Все, что любил… Теперь смеши.
И смейся над собой…. Недолго
Веселье наполняет грудь.
И правда острою иголкой
Пронзает…. Этот мир забудь.
В нем не найти тебе опоры.
Все, что построишь, — лишь песок.
Сдувает время даже горы,
А ты лишь мягкой плоти клок.
Не будет тихого приюта.
Надежных, преданных друзей.
Сгорают, как угли, минуты…
И молишь: пусть сгорят скорей.
Комок трепещущего страха
Пред бесконечной пустотой…
И звезды, как пылинки праха.
И даже смерть -ответ простой,
Но недостаточный для боли.
Ее смерть тела не прервет.
Она в душе -личинкой моли
Тебя когда -нибудь сожрет.
Финал обычный и известный.
Личинка бабочкой взлетит.
Закружит белый духа вестник…
И в свете глаз Творца сгорит.

Лия Алтухова



Мальчик мой,
что ж так мы быстро сдались.
Неужели мы слабее обстоятельств?
Не давали клятв и обязательств,
Просто выжгли друг друга в груди…
Город стал таким пустым и тихим,
Связанные лишь незримой нитью,
Можешь злиться до кровопролития,
Только вот не отпускай руки.
Дай дышать, но только не свободно.
Мы сыграем, как Ему угодно.
Но сомненья коброй подколодной
Подползают к нашим головам.
Разве важно то, что скажут люди?
Пусть меня хоть город весь осудит,
Неприглядны повороты судеб,
Но люболь крадется по пятам.
Утро разворочено туманом,
Не пытайся вновь самообманом
Жить… Не получается по плану…
Плохо это или хорошо?
Шаг назад, и два вперед несмело.
Правда, я ведь тоже не хотела.
Если б только знать, что с этим делать…
Если вместе все еще душой.

1802.
У 1793 годе приключилась у французов очередная революция (они там с 1789 до 1793 знатно порезвились) опосля которой победившая сторона решила, шо всяческие ништяки в виде блестящих цацек, которыми бывший король наделял своих подданных, надобно извести на корню. Ибо это пережиток и мешает правильно двигаться в светлое будущее.
Решили, не сильно запаришись, особо достойных граждан за усердную службу наделять денежными знаками (шо не так уж, в принципе, и глупо), ежели какая часть отличилась в баталиях — то презентовать ей знамя, ну а коль отдельно взятый военнобязанный — то выдать ему именное оружие и тему на этом закрыть.
Выяснилось, однако же, шо тягу к цацкам указом не убьешь. Бывший в то время у руля Бонапарт почесал репу, но велосипед решил не изобретать, а учредил Орден Почетного Легиона. Причем сказано было очень строго, шо орден этот — не то, шо прежние. Для особо достойных и одаренных. Причем, совершенно не важно, военный это господин или носит сюртук. Пописали структуру — от обычного носителя новой регалии — легионера и вверх по лестнице — офицер — майор — высший офицер. А сверху всего ордена совет с Первым консулом у руля. В общем, старые касты скинули и быстренько сообразили свою. Назначили кто из членов чем может быть награжден, шоб не было неразберихи и соблюдалось чинопочитание.
Шо характерно, когда монархию вернули взад, никто не стал валять построенное. Система очень даже понравилась и юзали ее в 19 веке предельно активно, правда, вручали и принимали исключительно народ военный.
Ранги наличествуют и по сегодня, в малость подкорректированном виде: кавалер, офицер, командор плюс к этому два достоинства: Высший офицер и кавалер Большого креста.Количество награжденных каждой степенью регламентируется. Перепрыгивание через ступень категорически не приветствуется. Разве шо — для вновь избранного Президента. (Хотя шо ж он такого должен вытворить, интересно мне знать)
Ну, и ложечка гадости. Орден вроде как и важный, в авторитете по всем понятиям, но, с одной стороны, его в свое время не захотели принимать Жорж Санд и Берлиоз (тот, который композитор). А с другой — удостоили этой радости Ельцина и Путина. Уж этих с каких таких буев, вовсе не понятно. Не, то, шо презики обвешивают своих иностранных коллег бранзулетками своих стран — это понятно, традиция такая, навроде цыганской. Так вроде цивилизованные люди, вилку в левой руке держат…

Феликс Комаров



Я гуляю по городу призраков.
Говорю на их языке.
О наших духовных кризисах.
И о том, как уйти налегке.

Они отвечают весело,
Или всплакнут порой.
Один говорят, повесился,
Поговорив со мной.

Зачем мне такое занятие?
Под музыку из кости,
Приходят мои приятели,
И молят себя спасти.

А как же спасти мне призрака
И жизнь подарить ему?
Когда мы не живы с измальства…
Проснувшись не выжить сну.

Они же хотят спасения,
Но некому нас спасти.
Обманчивое сплетение,
Некому расплести.

Когда говорю я с призраком
То верю, что я живой.
Жизнь узнаешь по признаку,
Жив, если есть другой.

А если другого не было,
То надо его создать.
Иначе на белом белое
И Сын, и Отец и Мать.

Лия Алтухова



А мне казалось, нет его сильней,
Он одной левой поднимал меня.
И под гитару в ночь в кругу друзей
Он пел про самолеты и моря.

Мы гнали под 120 в теплый Крым,
И не было быстрее Москвича,
Носил усы, поляков не любил,
Смеялся:«морда просит кирпича.»

Читал со мной Высоцкого навзрыд,
Хранил бобины с институтских лет,
Он говорил: «забудь про страх и стыд»,
Картошку жарил с салом на обед.

Он все мечтал в Америку сбежать,
Он даже взял билет в один конец.
Он обещал весь мир завоевать,
Но не успел…
Веселым был отец