700
0,2
2016-03-26
МУЖЧИНА ДОЛЖЕН — подарки, как мерило любви
Вероника встретила Принца. В кризис. В мороз. В тридцать пять. Да не принца даже, а самого что ни на есть короля – элегантная седина над моложавым лицом, ухоженные руки, альпийский загар. Он возил Веронику на большой американской машине, присылал в ее скромный офис нескромные букеты из ста роз и заказывал в лучших московских ресторанах возмутительно дорогое вино.
Каждый раз, когда подруги пытались вызвать Веронику на девичник, она оказывалась в Будапеште или Мадриде – Принц любил понятие «длинный уикенд», это когда берешь на работе отгул, улетаешь в четверг, а возвращаешься рано утром в понедельник. И приходишь на работу невыспавшаяся, но страшно счастливая и в новых туфлях. Потому что Принц знал толк в шоппинге и обожал эффектную фразу «Мы берем все».
Если принять за аксиому утверждение, что любовь мужчины измеряется количеством потраченных на женщину денег, то Принц был не просто влюблен – он прямо с ума сходил. Поэтому когда Вероника все же появилась на нашей традиционной пятничной пьянке – ох, простите, на девичнике! – мы встретили ее громкими поздравлениями. Вполне искренними, хоть и с некоторым душком зависти.
– Когда гуляем? – деловито спросила я, имея в виду предстоящую свадьбу.
– Вот прям щас, – ответила Вероника. – Я его бросила.
Пока она заказывала выпивку, мы сидели в гробовом молчании. А потом кто-то тихо, но отчетливо сказал:
– Таких не бросают.
Поправка: не бросают без веской причины.
– Женат? Изменил? Импотент?
– Нет.
– Алкаш? Извращенец? Домашний садист?
– Нет.
– Уголовник?
– Да нет же!
Мы были похожи на членов клуба «Что? Где? Когда?», которые судорожно ищут и не могут найти ответ на простой вроде бы вопрос. – Он красавчик, твоего возраста, свободный, веселый, щедрый. Он тебе нравился, и это было взаимно. И ты его бросила. Внимание, вопрос: какого… тебя не устроило?
– Отвечает Александр Друзь, – вздохнула Вероника. – Он слишком расточительный.
– Чего??? С каких пор это проблема?
И Вероника рассказала. Проблема была не в том, сколько он тратил. Проблема была в том, почему он тратил. Бизнес, много лет приносивший Принцу неплохой доход, из-за кризиса сократился в десятки раз. И потому все эти путешествия, сумасшедшие подарки, букеты и «Клико» ящиками проходили под грифом «Кутнем напоследок».
Когда до Вероники дошло, что парень гуляет «на все деньги», она засучила рукава и принялась его спасать: объясняла, что это вовсе не кризис, а новая реальность; что можно и нужно пытаться выжить в сложившихся обстоятельствах; что гусарство, конечно, невыразимо ......., но жизнь заканчивается не завтра, и было бы разумно подумать о будущем. Принц ответил лаконично:
– Зайка, не будь занудой.
Зайка побарахталась еще какое-то время, а потом ушла. От путешествий, туфель и кредитных карт, которыми «надо пользоваться сейчас, потому что рублю все равно капец». На слове «кредитки» мы оживились: ага, ушла, потому что у Принца стали кончаться деньги.
– Дуры вы, – снова вздохнула Вероника. – Он потерял гораздо больше чем деньги. Он надежду потерял. Еще несколько лет назад Москва была полна эффективными менеджерами всех мастей, которые, сколотив состояния на бурно растущем рынке, обзавелись дорогими машинами, дорогими квартирами и еще более дорогими привычками. Необязательно дурными, не подумайте.
Не у всех обеспеченных людей появилось пристрастие к крепким напиткам и наркотикам, некоторые увлеклись, скажем, скалолазанием и дайвингом в труднодоступных регионах Бразилии. Но на что подсели все без исключения, так это на образ жизни. Когда если ботинки – то только английские, если лыжи – то горные, если вино – то непременно редкое. Когда деньги, конечно, считались, но так, не слишком серьезно. Потому что «а для чего я тогда работаю, если не для того, чтобы жить по-человечески»?
Теперь все изменилось. Поддерживать привычный уровень жизни теперь получается у единиц. Абсолютному большинству уже стало ясно, что пора сокращать расходы, ужиматься, работать вдвое, а то и втрое больше – и уже не для того, чтобы раз в год менять машину на более дорогую модель.
Речь сейчас не о поддержании образа жизни – речь о поддержании штанов. И у этих мужчин, веселых, стройных, загорелых, началась ломка. Снижение доходов они воспринимают как жизненное поражение. Тот, кто раньше картинно жаловался на то, что жена просит четвертую шубу, теперь угрюмо говорит: что я за мужик, если не могу ей эту чертову шубу купить!
Кризис выявил довольно любопытный парадокс: женщины, которых годами обвиняли в корысти и жадности, оказались готовы к тому, чтобы начать экономить. Мужчины – нет. Принимая ту самую новую реальность, женщины собираются сажать картошку на полузабытой родительской даче. Мужчины отчаянно цепляются за огромные прожорливые тачки, купленные в докризисные времена, и отводят глаза.
Они больше не спрашивают: «Зачем тебе пятая банка этого крема?» Они говорят: «Мы возьмем все» и вынимают кредитную карту с готовностью, какой от них было не дождаться в сытые годы. Но не потому что стали вдруг больше нас ценить. Просто таким образом они пытаются сохранить свой привычный статус богатого москвича, которому любые счета нипочем.
Это и трогательно, и трагично. И глупо. И еще это немного обижает, потому что есть в этом какое-то глубинное недоверие к своим женщинам и к себе самому: я трачу – следовательно, я мужчина. И я еще немножко побуду мужчиной, а о завтрашнем дне подумаю потом. Когда кончатся деньги. Потому что сегодня они есть, и я есть, и есть мы.
Наверное, мы сами в этом виноваты. Позиция «мужчина должен», подсчет шуб, подарки как мерило любви – бессмысленно отрицать, что вот уже полтора десятка лет мы в той или иной степени живем в этой уродливой парадигме. И теперь нам предстоит долго доказывать нашим мужчинам, что все не так.
Что мы ценим их не только за то, что обеспечивают и не жалеют на нас денег. Что щедрость и снисходительное отношение к расточительности больше не главные качества «образцового самца». Что мы предпочитаем разумный подход к жизни дорогостоящим безумствам. Потому что хотим не просто съездить на выходные в Париж, а прожить со своим мужчиной всю жизнь. Которая – такое тоже случается – заканчивается несколько позже, чем деньги.
Автор: Алла Боголепова
Каждый раз, когда подруги пытались вызвать Веронику на девичник, она оказывалась в Будапеште или Мадриде – Принц любил понятие «длинный уикенд», это когда берешь на работе отгул, улетаешь в четверг, а возвращаешься рано утром в понедельник. И приходишь на работу невыспавшаяся, но страшно счастливая и в новых туфлях. Потому что Принц знал толк в шоппинге и обожал эффектную фразу «Мы берем все».
Если принять за аксиому утверждение, что любовь мужчины измеряется количеством потраченных на женщину денег, то Принц был не просто влюблен – он прямо с ума сходил. Поэтому когда Вероника все же появилась на нашей традиционной пятничной пьянке – ох, простите, на девичнике! – мы встретили ее громкими поздравлениями. Вполне искренними, хоть и с некоторым душком зависти.
– Когда гуляем? – деловито спросила я, имея в виду предстоящую свадьбу.
– Вот прям щас, – ответила Вероника. – Я его бросила.
Пока она заказывала выпивку, мы сидели в гробовом молчании. А потом кто-то тихо, но отчетливо сказал:
– Таких не бросают.
Поправка: не бросают без веской причины.
– Женат? Изменил? Импотент?
– Нет.
– Алкаш? Извращенец? Домашний садист?
– Нет.
– Уголовник?
– Да нет же!
Мы были похожи на членов клуба «Что? Где? Когда?», которые судорожно ищут и не могут найти ответ на простой вроде бы вопрос. – Он красавчик, твоего возраста, свободный, веселый, щедрый. Он тебе нравился, и это было взаимно. И ты его бросила. Внимание, вопрос: какого… тебя не устроило?
– Отвечает Александр Друзь, – вздохнула Вероника. – Он слишком расточительный.
– Чего??? С каких пор это проблема?
И Вероника рассказала. Проблема была не в том, сколько он тратил. Проблема была в том, почему он тратил. Бизнес, много лет приносивший Принцу неплохой доход, из-за кризиса сократился в десятки раз. И потому все эти путешествия, сумасшедшие подарки, букеты и «Клико» ящиками проходили под грифом «Кутнем напоследок».
Когда до Вероники дошло, что парень гуляет «на все деньги», она засучила рукава и принялась его спасать: объясняла, что это вовсе не кризис, а новая реальность; что можно и нужно пытаться выжить в сложившихся обстоятельствах; что гусарство, конечно, невыразимо ......., но жизнь заканчивается не завтра, и было бы разумно подумать о будущем. Принц ответил лаконично:
– Зайка, не будь занудой.
Зайка побарахталась еще какое-то время, а потом ушла. От путешествий, туфель и кредитных карт, которыми «надо пользоваться сейчас, потому что рублю все равно капец». На слове «кредитки» мы оживились: ага, ушла, потому что у Принца стали кончаться деньги.
– Дуры вы, – снова вздохнула Вероника. – Он потерял гораздо больше чем деньги. Он надежду потерял. Еще несколько лет назад Москва была полна эффективными менеджерами всех мастей, которые, сколотив состояния на бурно растущем рынке, обзавелись дорогими машинами, дорогими квартирами и еще более дорогими привычками. Необязательно дурными, не подумайте.
Не у всех обеспеченных людей появилось пристрастие к крепким напиткам и наркотикам, некоторые увлеклись, скажем, скалолазанием и дайвингом в труднодоступных регионах Бразилии. Но на что подсели все без исключения, так это на образ жизни. Когда если ботинки – то только английские, если лыжи – то горные, если вино – то непременно редкое. Когда деньги, конечно, считались, но так, не слишком серьезно. Потому что «а для чего я тогда работаю, если не для того, чтобы жить по-человечески»?
Теперь все изменилось. Поддерживать привычный уровень жизни теперь получается у единиц. Абсолютному большинству уже стало ясно, что пора сокращать расходы, ужиматься, работать вдвое, а то и втрое больше – и уже не для того, чтобы раз в год менять машину на более дорогую модель.
Речь сейчас не о поддержании образа жизни – речь о поддержании штанов. И у этих мужчин, веселых, стройных, загорелых, началась ломка. Снижение доходов они воспринимают как жизненное поражение. Тот, кто раньше картинно жаловался на то, что жена просит четвертую шубу, теперь угрюмо говорит: что я за мужик, если не могу ей эту чертову шубу купить!
Кризис выявил довольно любопытный парадокс: женщины, которых годами обвиняли в корысти и жадности, оказались готовы к тому, чтобы начать экономить. Мужчины – нет. Принимая ту самую новую реальность, женщины собираются сажать картошку на полузабытой родительской даче. Мужчины отчаянно цепляются за огромные прожорливые тачки, купленные в докризисные времена, и отводят глаза.
Они больше не спрашивают: «Зачем тебе пятая банка этого крема?» Они говорят: «Мы возьмем все» и вынимают кредитную карту с готовностью, какой от них было не дождаться в сытые годы. Но не потому что стали вдруг больше нас ценить. Просто таким образом они пытаются сохранить свой привычный статус богатого москвича, которому любые счета нипочем.
Это и трогательно, и трагично. И глупо. И еще это немного обижает, потому что есть в этом какое-то глубинное недоверие к своим женщинам и к себе самому: я трачу – следовательно, я мужчина. И я еще немножко побуду мужчиной, а о завтрашнем дне подумаю потом. Когда кончатся деньги. Потому что сегодня они есть, и я есть, и есть мы.
Наверное, мы сами в этом виноваты. Позиция «мужчина должен», подсчет шуб, подарки как мерило любви – бессмысленно отрицать, что вот уже полтора десятка лет мы в той или иной степени живем в этой уродливой парадигме. И теперь нам предстоит долго доказывать нашим мужчинам, что все не так.
Что мы ценим их не только за то, что обеспечивают и не жалеют на нас денег. Что щедрость и снисходительное отношение к расточительности больше не главные качества «образцового самца». Что мы предпочитаем разумный подход к жизни дорогостоящим безумствам. Потому что хотим не просто съездить на выходные в Париж, а прожить со своим мужчиной всю жизнь. Которая – такое тоже случается – заканчивается несколько позже, чем деньги.
Автор: Алла Боголепова
