Има Микулина
г. Мукачево



Отлегло, отболело и вроде бы,
Стало легче чуть-чуть… Почему?
Всё осталось в годах с болью прожитых.
И, наверно, слова ни к чему.

В адских муках всё сердце истерзано
Вечным поиском правды во лжи,
Острым скальпелем слов перерезано
На две доли любви и души.

Ни срастись им, ни быть вновь едиными,
Только врозь по соседству идти.
Ну и пусть, ну и пусть трутся спинами
Коли нет им другого пути.

Может в жизни людской и помирятся
И найдут снова общий свой путь.
Говорят же, что стерпится, слюбится…
Только в это не верю ничуть.

Екатерина Соболева
г.Бобруйск



Тихо в театре — балкон и партер опустел,
Снова свободно вздыхает уставшая сцена…
С маской в руке огорчённо стоит Мельпомена,
В кратком антракте оставшись опять не у дел…
В тесной гримёрной, убрав затянувшийся грим,
К семьям, делам и проблемам приблизивши душу —
Словно матрос, после бури увидевший сушу,
Рвётся артист к тем, кто дорог и сердцем любим…
Выйдя из роли и вниз опустив паруса,
В памяти оперы звуки опять повторятся.
Смыта реальность, и вновь ему будет казаться,
Что без него у театра закрыты глаза…

N.A.Talis, Киев



Играет жизнь элегию печали
И ночь струится в тёмное окно.
Как жаль, что все восторги отзвучали
И сердцу до смешного все равно.

Исчезло все, как летний дым над лесом,
Как сладкий сон, пленительный обман.
Как жаль, что мир совсем не интересен,
Что впереди безмолвья океан.

Как жаль, что все прекрасное похоже
И жаль, что все пройдёт. До боли жаль…
Как жаль, что время память уничтожив,
Оставит безысходную печаль.

Печаль, как ночь, струящуюся в окна,
Как свет луны, стекающий в траву.
Как жаль, что музыка когда-то смолкнет,
Рассветом обернувшись наяву.

Как жаль, что память прошлое остудит
Когда-то, через сотни тысяч лет…
Как жаль, что ничего уже не будет,
Что нас на свете не было и нет.

1631.



Шоб не возникло трений за вопрос «откуда пошло», сразу скажем, шо еще в Риме на площадях вешали деревяшки, где писали за последние новости и тому подобное. Называлась эта радость «Ежедневные дела римского народа» и особо уважаемым гражданам делалась адресная доставка к порогу. Делали это чисто под настроение — ну там грохнули кого или война какая удачная приключилась, пока Цезарь не решил придать процессу системность и регулярность. В таком примерно виде новостийная служба дожила не токо до изобретения господина Гутенберга, но и после него еще годов почти 200 использовалась, потому как хотя печатать уже было можно и получалось не в пример шустрее, чем перьями шоркать, но радость эта была сильно дорогим удовольствием.
А потом случилось так, шо некто Ренодо откупил патент на право писать новости по всему Французскому королевству. И от 31 мая 1631 года вышел первый листок. Заморачиваться с названием не стали: в Венеции за свиточек новостей «от руки» платили мелкой денюжкой gazetta. Взяли как демо версию. А оно возьми да приживись как нарицательное. Кстати, Ренодо с головой дружил однозначно и за гешефт таки понимал. И начал ковать луидоры и пистоли, не отходя от станка: в La Gazette за отдельные деньги размещали всяческие объявления личного характера и самую шо ни на есть рекламу.
Долго ли, коротко ли, дошло веяние сие и до России. Ну, как России… Когда Петр I у 1702 годе повелел издавать новостийный листок на манер того, шо видел на Западе, называться он стал «Ведомости о военных и иных делах, достойных знания и памяти, случившихся в Московском государстве и иных окрестных странах». За вопросы авторского права в названном государстве не парились и в то время, посему печатали по большей части копипаст — переведенный контент голландских газет. Ну, нравилась государю эта страна, от табака до флага. Кстати, за табак я таки думаю, шо Петр приучал после Голландии бояр к другой траве…

Анна Ефремова 
Израиль 



Нет паролей, молчалив охранник — а чего ты ждал? Фанфар? Объятий? 
С бейджиком «Убит на поле брани» в очередь встаём за благодатью. 
Муть со дна опять подняли черти — это верно, тьма тьмутараканья... 
Жаль, что человек внезапно смертен. Загодя бы знать — обмыли б раны, 
чистое исподнее надели, попрощались, выпили бы водки. 
Может, скажут там: «Поналетели...» и попросят выложить зачётки. 
А в зачётках — неуды сплошные, мы с тобой ведь те ещё студенты: 
много врали, очень много пили и в тени пытались отсидеться. 
Может, нам ещё там скажут: «Тати, натащили к проходной навозу...». 
Или всем воды святой не хватит — будем ртом хватать горячий воздух. 
Очередь, смотри, до горизонта, эка им сегодня привалило... 
Это, может быть, заезд сезонный? Аж вспотел тот справа, белокрылый. 
Пашет, как Ангелина, бедняга, выйти покурить нельзя — конвейер. 
Интересно, это должность — ангел? Или так, примазавшийся к двери? 
Хорошо, хоть номерки не пишут на ладонях… Чинно, благородно. 
Неужели все здесь духом нищи? Глянь, столпотворение у входа. 

Грустно что-то. Мысли, словно насморк, — душат, не дают дышать спокойно. 
Хочется спросить: «За что же нас-то?» — разве мы кричали: «Все по коням!»? 
Разве мы в кого-нибудь стреляли? Разве жгли деревни/книги/души? 
Просто мы на поле брани пали. 

Грустно здесь. И муторно. И душно. 

Лия Алтухова



И конечно я не удержалась,
Правильно расставив запятые…
Сложносочиненное начало
Сложноподчиненное отныне.

Пара существительных застыла,
Выбирая место для глагола,
Знак вопроса между строк: любила?
Или просто прогневила Бога?

Знаки препинания смешались
В массе неудачных предложений.
Небо же над нами насмехалось,
Не бывает столько совпадений.

Где же нам теперь поставить точку?
После слов «спокойной» и «не знаю»?
Почему-то после каждой строчки
У двоих выходит запятая…

Ингурен



Твое лицо скрывает плотная вуаль
Твой стан манит, услады обещая
Ты завела меня в лихую даль
Но где-то там, за ней, ворота рая

Я рыцарь на придуманном коне
Герой несыгранных пока сражений
Но прочишь Ты в бою сразиться мне
С чудовищем, не знавшим поражений!

И вот — горит Дракона чешуя
И ужасает хохот его громкий!..
Но он даже не глянул на меня
Огнем испепелив вмиг Незнакомку!

С разбитым сердцем бросился я к Ней —
Но вот вуаль, вот платье, где же дама?!!..
Дракон смахнул хвостом следы обмана
Я снял свой шлем… и чай в нем заварил.

Феликс Комаров



Все мы просто узоры
На морозном стекле.
Наши жизни — повторы…
И всегда вдалеке
Те, кого превозносим,
Те, кого проклянем.
Неизбежно, как осень:
Мы однажды уснем.
Мы уснем, а узоры
Будут так же мерцать.
И великие горы
Белой птицей летать.
Наши боги, богини,
Искрящийся снег
На прозрачной картине,
Где велик только смех.

Мэри Тушинская



Невыносимая легкость милых глаз,
запредельный шарм
и слоями ты,
погранична в виде особых карм
собираешь образами мечты.
Полетать и остаться бы небом лиц,
когда нет предела на общий мир.
Проживаешь свой путь миллионом птиц -
самый Милостный нежный родной вампир

Лия Алтухова



Наше время уходит, нам скоро придется прощаться.
Я и правда хотела быть близкой…
Увы, не смогла…
Взрослость — это умение без лишних слов расставаться,
И стирать номера, забывать и менять адреса…

Взрослый — это когда на спидометре светится 40,
Даже там, где 120 могли бы лететь и летать.
Это «Правильно.», это «Прости, никаких уговоров».
Это «Просто прощай» и «Давай мы научимся спать».

Взрослый — это возможность хотя бы немного счастливей
Стать на миг,
там где было возможно на год, и на жизнь, и на век.
Взрослым схемы богов никогда ни за что не осилить.
Там, где правит Вселенная — там крайне слаб человек.