730
0,2
2015-01-28
Дама с собачками (24 фото)
В большом городе жила женщина, которая любила собак. Больших и маленьких, здоровых и больных, добрых и не очень. Просто любила, и все. Собаки жили на улице, пугали прохожих, рылись в помойках, за ними охотились живодеры. Женщина собак спасала, кормила, лечила. Теперь у них есть дом, еда и хозяйка, прохожие плачут от умиления и почти не боятся, а недобрые гицели обходят дом десятой дорогой. Собаки вытащили „самый главный собачий билет”. Благодарный город восславил добрую женщину. Волшебная сказка. Happy end.
Собственно, на этом месте сказка заканчивается, а реальность выглядит так: полуразрушенный дом в центре Киева. В доме есть: усталая пожилая женщина, несколько десятков собак, несколько человек без определенного места жительства и рода занятий. В доме нет и никогда не будет: тишины, тепла, электричества, покоя, денег. В доме предельно мало: еды для людей, корма для собак, лекарств для тех и других, надежды на то, что что-то может измениться к лучшему.
Усталую пожилую женщину зовут Галина Даниловна Шиянова – та самая, известная всему Киеву, «бабушка с собаками с Андреевского спуска». Дом, где она большую часть времени живет в свои 69 лет — отличная «натура» для какого-нибудь кино про войну: обрушенные перекрытия, выбитые окна, заваленные битым кирпичом коридоры.
Кроме Галины Даниловны и собак, в доме более или менее постоянно находятся несколько человек, по разным причинам лишившихся собственного жилья. Как туда попали преподаватель консерватории, труженица похоронной конторы с двадцатилетним стажем и музыкант после десятилетней отсидки – совсем другая история. Они тоже в той или иной мере заняты в приюте: Даниловну с собаками на Андреевский вывезти, чаны с едой и воду принести, ну и мало ли чего еще – в общем, «при деле». Жизнь под одной крышей с этими людьми имеет определенные особенности. Какие – догадайтесь сами.
Иногда Галина Даниловна ненадолго ездит передохнуть в свою квартиру на Борщаговке. Все остальное время проводит в доме – собак надо кормить, мыть, лечить, да и на других «сотрудников приюта» их надолго не оставишь. Живет и содержит собак на пенсию и те деньги, которые удается собрать на Андреевском спуске за выходные дни. Хочет открыть свой приют для животных под Киевом, в принадлежащем ей старом сельском доме. Ищет того, кто пожертвует для этого средства.
*****
«Родилась в Киеве, в 1937 году. В 47-м в детдом попала, до восьмого класса там жила. Потом работала на швейной фабрике – пальто шила. Потом медучилище закончила, и 22 года в больнице проработала. Сейчас на пенсии. Ни детей нет, ни семьи».
«Я когда-то собаку себе завела. Она пропала потом. Везде ее искала, но так и не нашла. Так я первый раз на живодерню в Пирогово попала – и увидела, как там животных по-варварски убивают».
«В Пирогово так было: стоит шесть клеток, в каждой по собаке. Эту в понедельник убьют, эту во вторник… Я плакала, корвалол пила, просила бойню остановить. Около 15 лет я туда ездила и, по своим возможностям, выкупала собак и кошек».
«Целыми мешками привозили на живодерню этаминал, порошок. Перемешивали с мясом на мясорубке, делали котлеты и разбрасывали по городу. Собаки очень тяжело умирали...»
«Я раньше не на Андреевском стояла, а в самом центре, возле Горадминистрации. Ну, люди там разные ходят. Подошла как-то женщина – оказалось, журналистка из Германии. Разговорились. Она нашла машину, людей, поехали мы в Пирогово – меня ж там все знали уже. Скрытой камерой сняли все, что там происходило. Потом это в Европе показали, скандал был огромный. В 97-м году, после этого скандала, живодерню закрыли».
«Когда у меня 200 собак было, в приюте на Татарке, я им еду в морском училище и в училище связи брала. То, что курсанты в столовой не доели. Всех водителей 62-го автобуса знала – я ж, бывало, весь автобус продуктами занимала… И гицелей всех до единого знала, и номера их «будок», и кто в какую смену работает… Я тогда еще в столовую на Бессарабке устроилась, чтоб можно было объедки для собак забирать. Пришла к ним, а они насторожились – вы, ж, мол, фельдшер, образованный человек – зачем вам у нас посуду мыть?… А сейчас еду для собак в лицее, в столовой, берем. Получается 5-7 ведер – то, что после школьников остается».
«У меня в квартире 7 собак было – на время забрала к себе, после того, как на Татарке приют закрыли. Соседи пожаловались. Я уехала куда-то на день, возвращаюсь – двери в квартире выломаны, собак нет. Всех ядом убили. Эрделя моего – он крупный пес был – участковый в лифт загнал и баллоничиком травил, «черемухой». Я с ними судилась, но неопытная тогда была – судья так все повернула, что дело закрыли. Я потом железные двери поставила – так и их уже кто-то топором рубить пробовал».
«Сейчас у меня около 70 собак, кошки тоже есть. За городом у нас есть старый дом. В нем нужно сделать забор, провести газ и электричество, вольеры построить. Отдельный дом для кошек купить нужно, и земельный участок под огород. Деньги нужны, много денег. И машина, чтобы продукты и животных возить… Здоровья уже нет. Физических сил не хватает. Хочется отдохнуть, просто на чистой постели поспать...».
Автор
--
Собственно, на этом месте сказка заканчивается, а реальность выглядит так: полуразрушенный дом в центре Киева. В доме есть: усталая пожилая женщина, несколько десятков собак, несколько человек без определенного места жительства и рода занятий. В доме нет и никогда не будет: тишины, тепла, электричества, покоя, денег. В доме предельно мало: еды для людей, корма для собак, лекарств для тех и других, надежды на то, что что-то может измениться к лучшему.
Усталую пожилую женщину зовут Галина Даниловна Шиянова – та самая, известная всему Киеву, «бабушка с собаками с Андреевского спуска». Дом, где она большую часть времени живет в свои 69 лет — отличная «натура» для какого-нибудь кино про войну: обрушенные перекрытия, выбитые окна, заваленные битым кирпичом коридоры.
Кроме Галины Даниловны и собак, в доме более или менее постоянно находятся несколько человек, по разным причинам лишившихся собственного жилья. Как туда попали преподаватель консерватории, труженица похоронной конторы с двадцатилетним стажем и музыкант после десятилетней отсидки – совсем другая история. Они тоже в той или иной мере заняты в приюте: Даниловну с собаками на Андреевский вывезти, чаны с едой и воду принести, ну и мало ли чего еще – в общем, «при деле». Жизнь под одной крышей с этими людьми имеет определенные особенности. Какие – догадайтесь сами.
Иногда Галина Даниловна ненадолго ездит передохнуть в свою квартиру на Борщаговке. Все остальное время проводит в доме – собак надо кормить, мыть, лечить, да и на других «сотрудников приюта» их надолго не оставишь. Живет и содержит собак на пенсию и те деньги, которые удается собрать на Андреевском спуске за выходные дни. Хочет открыть свой приют для животных под Киевом, в принадлежащем ей старом сельском доме. Ищет того, кто пожертвует для этого средства.
*****
«Родилась в Киеве, в 1937 году. В 47-м в детдом попала, до восьмого класса там жила. Потом работала на швейной фабрике – пальто шила. Потом медучилище закончила, и 22 года в больнице проработала. Сейчас на пенсии. Ни детей нет, ни семьи».
«Я когда-то собаку себе завела. Она пропала потом. Везде ее искала, но так и не нашла. Так я первый раз на живодерню в Пирогово попала – и увидела, как там животных по-варварски убивают».
«В Пирогово так было: стоит шесть клеток, в каждой по собаке. Эту в понедельник убьют, эту во вторник… Я плакала, корвалол пила, просила бойню остановить. Около 15 лет я туда ездила и, по своим возможностям, выкупала собак и кошек».
«Целыми мешками привозили на живодерню этаминал, порошок. Перемешивали с мясом на мясорубке, делали котлеты и разбрасывали по городу. Собаки очень тяжело умирали...»
«Я раньше не на Андреевском стояла, а в самом центре, возле Горадминистрации. Ну, люди там разные ходят. Подошла как-то женщина – оказалось, журналистка из Германии. Разговорились. Она нашла машину, людей, поехали мы в Пирогово – меня ж там все знали уже. Скрытой камерой сняли все, что там происходило. Потом это в Европе показали, скандал был огромный. В 97-м году, после этого скандала, живодерню закрыли».
«Когда у меня 200 собак было, в приюте на Татарке, я им еду в морском училище и в училище связи брала. То, что курсанты в столовой не доели. Всех водителей 62-го автобуса знала – я ж, бывало, весь автобус продуктами занимала… И гицелей всех до единого знала, и номера их «будок», и кто в какую смену работает… Я тогда еще в столовую на Бессарабке устроилась, чтоб можно было объедки для собак забирать. Пришла к ним, а они насторожились – вы, ж, мол, фельдшер, образованный человек – зачем вам у нас посуду мыть?… А сейчас еду для собак в лицее, в столовой, берем. Получается 5-7 ведер – то, что после школьников остается».
«У меня в квартире 7 собак было – на время забрала к себе, после того, как на Татарке приют закрыли. Соседи пожаловались. Я уехала куда-то на день, возвращаюсь – двери в квартире выломаны, собак нет. Всех ядом убили. Эрделя моего – он крупный пес был – участковый в лифт загнал и баллоничиком травил, «черемухой». Я с ними судилась, но неопытная тогда была – судья так все повернула, что дело закрыли. Я потом железные двери поставила – так и их уже кто-то топором рубить пробовал».
«Сейчас у меня около 70 собак, кошки тоже есть. За городом у нас есть старый дом. В нем нужно сделать забор, провести газ и электричество, вольеры построить. Отдельный дом для кошек купить нужно, и земельный участок под огород. Деньги нужны, много денег. И машина, чтобы продукты и животных возить… Здоровья уже нет. Физических сил не хватает. Хочется отдохнуть, просто на чистой постели поспать...».
Автор
--
