Почему так трудно выносить недовольство своего ребенка

Иногда у меня в терапии появляются люди, которые могут ввести в заблуждение своим внешним видом – они веселы, шутливы, и легки. Кажется, будто им совсем не нужна помощь.

Я присматриваюсь, и, в подходящий момент спрашиваю, действительно ли так весело человеку, как он это демонстрирует? Очень часто выясняется, что веселость – это привычка быть «позитивным», и не менее часто оказывается, что привычка появилась в детстве, когда родители совершенно не хотели встречаться с недовольством своего ребенка: «Чем ты можешь быть недоволен? У тебя же все хорошо».





Мои клиенты-родители тоже нередко поднимают эту тему: «Он (мой ребенок) сопротивляется/недоволен/ орет дурниной, и меня это раздражает. Я столько для него делаю, у меня не было и половины того, что есть у него, а он все равно не выражает благодарности».

Я вспоминаю свой опыт материнства, вспоминаю моменты, когда переживала недовольство своих детей по разным поводам – когда они протестовали против моих решений, или им не нравились подарки, которые я дарила, или что-то в семейных путешествиях, и помню, как это тяжело было выносить.

Тяжело – потому что до определенного времени неотзывчивость моего ребенка на мои действия для меня означала намного больше, чем просто эмоциональный отклик.

Иногда я чувствовала себя плохой матерью – когда мои дети злились на меня; иногда я ранилась от «неблагодарности», в то время как ждала высокой оценки за свои усилия.

Мне бывало ужасно обидно в тот момент, когда я ждала от них (как позже понимала) чего-то взрослого: взрослых реакций «понимания» меня, или даже защиты, и даже опоры для меня.

Очень похожие случаи «приносят» сейчас мои клиенты-родители: им кажется, что они предъявляют своим детям совершенно «справедливые» требования, не замечая, что «вкладывают» в них (требования) собственное детское ожидание от своего родителя.

• Один папа ждал от своего сына «держания своего слова» в навязанных ребенку договорах, а по сути, ждал уважения своих нужд от своей матери, которого не дождался.

 

• Одна мама ранилась о плохое настроение сына, в тот момент, когда надеялась поговорить с ним по душам – точно так же, как ей было больно рядом со своей матерью, не выходившей из образа учительницы, и близости с которой никогда не было.

 

• Еще одна мама почти возненавидела свою дочь за то, что ей «предоставили все возможности учиться, а она наплевала на усилия матери, не закончив институт». Очевидно, что ненависть имела то же происхождение, что и в первых двух случаях – сама женщина хлебнула пренебрежения от собственной матери, и не могла смириться с тем, что ее дочь может не оценить по достоинству ее усилия … по обеспечению того, что ей самой было столь важно.

Недовольство, злость, сопротивление детей попадают родителям в очень уязвимые места – в собственные дефициты и уязвимости. Однако дети не виновны в появлении этих уязвимостей и дефицитов, и, стало быть, не могут нести ответственность за них.

Недовольство, злость и сопротивление детей зачастую – это попытка обозначить свои границы, показать, что у них могут быть другие нужды и другие – пусть еще детские, незрелые, ценности.

Видимо, потребуется немало усилий, чтобы признать, что некоторые вспышки злости детей могут быть спровоцированы неоправданными ожиданиями от них самих родителей. Ни один ребенок не может заменить родителю его родителя – у него в принципе не может быть такого опыта, чтобы уметь поддерживать, как зрелый человек. Ребенок может подыграть ожиданию, сымитировать заботу или поддержку, или «держание слова», или же будет сопротивляться.

Вторая стратегия, на мой взгляд, здоровее первой, ибо направлена на защиту своих границ, но, увы, не слишком хороша для жизни… Жизненная мотивация может так и остаться на уровне «делать вопреки родителю», а не «делать нужное для себя».

Иногда появление «нехороших» чувств связано с нарушением границ ребенка. Девушка, бросившая институт, так и не смогла объяснить маме, почему она не хотела учиться на юриста, хоть и много злилась на нее. 

А, например, мой старший сын несколько раз раздражался на меня за то, что у меня есть привычка повторять сказанное несколько раз. А ему это не нужно, ибо он «понял с первого раза».

Иногда чувства детей вообще не касаются родителей, а могут быть принесены из другой жизни (из школы, например). Однако, как было описано выше, маме, раненой в отношениях со своей мамой, достаточно одного только нахмуренного взгляда своего ребенка – и… контакт уже потерян.

Также придется потрудиться над присвоением идеи, что ребенок – живой человек, и ему может что-то не нравиться – вообще, или в данный момент времени.

Если ребенку запрещают быть недовольным под предлогом: «У тебя нет для этого причины», ему заготавливают опасную ловушку. Так у него могут отнять право на то, что не нравится, не подходит, и лишить права на границы.

А значит, во взрослой жизни он не сможет опираться на эту данность, игнорируя дискомфорт, неудобства и даже насилие по отношению к себе.опубликовано 

Автор: Вероника Хлебова

P.S. И помните, всего лишь изменяя свое потребление — мы вместе изменяем мир! ©

Источник: www.facebook.com/veronika.hlebova.9/posts/10207953104001488